Дроу. Дочь высокородного.

— Дшшэ-ррэ не знают страха.

— Да, и мозги нам тоже ни к чему.

Я засмеялась: Ну, мне терять особо нечего. Боевой опыт и контроль над хаосом откроют двери в Высшую Офицерскую и сиятельные перспективы государственной власти покорно раскинутся предо мной. — Я подмигнула: Так сказал наш отец и патрон.

— Ну, раз так... Если ОН, — Эзрен закатил глаза, — считает, что ты выдержишь...

— Да. Это будет весело. Мне нравится.

Будут в твоей жизни и взлёты, и падения, и удачи, и разочарования.

Но помни, сынок, самое главное — как бы ни сложилась твоя судьба, в какие бы обстоятельства ты ни попал,

при любом раскладе надо оставаться человеком! Хитрой, коварной, беспощадной тварью!

Недобрый сказочник (Bormor)

Глава 2. Друзья.

Банкет еще не начался, а мне уже хотелось деятельного продолжения. Любого дроу одолевает приступ активности ближе к вечеру... ну, я, конечно, говорю о воинах, дшшэ-ррэ. Вот и мы перебрались к морю, принялись плавать и швырять друг в друга камнями. Эта такая народная кхардская игра, если вы не знаете (добро пожаловать в Южный Кхард — родину дельфинов): берется морской валун побольше и назначается крепостью, соответственно играющие разделяются на ее защитников и захватчиков; неслабый прибой доставляет особой остроты. Оружием невинно служит галька, а самым шиком считается не использовать внешних щитов, а уворачиваться и перехватывать снаряды исключительно за счет своей несравненной ловкости. Разумеется, моя ловкость была особенно несравненна, и настроение у меня к тому моменту, когда мы вывалились на берег, было на отметке плюс сто.

Скоро уже должны были подвалить ребята: вечерний бриз набирал силу, еще полчаса и можно будет вытаскивать серфы. Я приподнялась на локтях и закинула голову назад в поиске знакомых морд. Оказывается, давешняя группка заводских мальчишек наблюдала за нашими развлечениями. Я поправила трусы и помахала им рукой. Потом покосилась на Эзрена. Тот смотрел с ленивой насмешкой, и я снова обернулась к оживившимся от моего внимания ллэ-ил.

— Послушай, если я позову мальчиков к нам, ты не будешь на них кидаться?

— Эт-тих? — он вскинул бровь, — я не собака, на мусор не кидаюсь.

— Эзрен!!! — я прямо задохнулась от возмущения. — А кто распугал недавно двух приезжих красавчиков? Я хочу веселья. Берем что есть.

— Ладно, ладно, тащи их сюда, раз так уж неймется...

Я заколебалась: сушить ли трусы заклятьем или бросить их нафиг? Если кто полагает, что боевая магия непринужденно и изящно сочетается с бытовым удобством, тот пусть сушит одежду огнем хаоса прямо на себе, а я потом посмотрю в его умные глазки со значением. Остановившись на втором варианте (пусть сами сохнут), я поспешно оделась.

— Только деньги зря выбросишь, — бросил мне вслед Эзрен.

Ллэ-ил настороженно умолкли при моем приближении, и я неловко им улыбнулась. А вдруг сбегут? Раньше мне как-то не приходилось знакомиться одной. Вот с Эзреном на пару получилось бы легко и естественно, но брат меня подло кинул и теперь мы в молчании таращились друг на друга. Они и правда были заводскими: наряженные с дешевой яркостью и с татуировками на висках, как это принято у кевронов, четвертого сословия. Знатоку эти рисунки рассказали бы и о должности их носителей (типа конвейерный сборщик), и о возрасте, и положении внутри рода и еще, наверно, много ненужного. Но я разбиралась только в профессиональных знаках шлюх, сутенеров и патрульных Управления. Среди последних было много выходцев низшего сословия. Впрочем, мне хватило и вплетенного у всех в узоры знака высокого дома Рэллах, покровительствующего своим рабочим.

— Прекрасные нэйен, не соблаговолите ли скрасить нам своим обществом этот дивный вечер?

Фраза прозвучала на редкость по-дурацки, но ребята заулыбались и принялись нерешительно переглядываться. Ага! Кажется, они совсем не против. Надо закрепить успех.

— Я хочу заказать нимские пирожные, а мой спутник их терпеть не может. А вы их любите, прекрасные нэйен? Не бросите меня одну? — и с надеждой уставилась на них.

Они прямо расцвели! Конечно любят, покажите того ллэ-ил, который не любил бы эти сладко-липкие штуки. Так что к навесам серферской кафешки, как раз только расставленным на берегу, я явилась с триумфом и окруженная трофеями. Оставалось заказать сладостей и развлечение до подъема волны обеспечено.

Следующие минут двадцать мы провели расслаблении и благолепии. Мальчики наслаждались пирожными с чаем, мы пили острый грог и заедали сушеным мясом. Эзрен расточал самые сладкие улыбочки и вел себя как в драме о благородной жизни. Или даже высокородной; но наши гости не замечали фальши, они искренне смущались цветистых комплиментов и простодушно выбалтывали свои невинные секреты.

От ллэ-ил тонко пахло цветами и можно было слушать их смех и будто случайно соприкасаться рукавами или кончиками пальцев; и спрашивать разные глупости интимным шепотом. Короче, кайф! Я сочувственно кивала хорошенькому соседу слева, не особенно следя за перипетиями какой-то его интриги с получением личной премии, когда он вдруг прервался, прижимая пальчики к аккуратным губкам. Оказывается, ему с братом надо было срочно явится куда-то для какой-то фигни. И брат его оказался моим не менее хорошеньким соседом справа! И они немедленно смылись. Облом. Эзрен собственнически раскинул лапы над головами "своих" спутников и сжал губы. Явно сдерживал жизнерадостное ржание, гад. Я ему подмигнула (язык было как-то не в тему показывать) и придвинулась поближе к пятому, в смысле, теперь у же третьему ллэ-ил. Тот застеснялся и попробовал отодвинуться, и я засмеялась:

— Куда, куда вы удалились!

Он молча уткнулся в чашку. Этот мальчик был самым тихим из всех, с невзрачным тонким личиком; и даже туника у него была бледно-синяя, а не ультрамарин, например. Под цвет татуировки, наверно. А та, в свою очередь, — под цвет глаз, сделала я глубокое умозаключение.

— Вам понравились пирожные, прекрасный нэй?

— Да, спасибо, благородная тор ... ?

— Шесс, — я улыбнулась: зачем ему мое имя? — И я вовсе не благородная, вы мне льстите.

— Нам так повезло, что вы тоже любите пирожные, высокородная тор Шесс.

Ну, учитывая то, что я к ним даже не притронулась... Высокородная! Неужели этот кевронский ллэ-ил надо мной прикалывается?! Я почувствовала, как в груди зашипело пузырьками предвкушение веселья.

— О, да, обожаю! Вы так проницательны нэй ... ?

— Этки, меня зовут Этки.

Похоже на Этери.

— Какое красивое имя, — мечтательно протянула я.

— Красивое, — со странным выражением повторил он. — Вы, наверно, смеетесь надо мной, тор Шесс.

Я вытаращила глаза в том смысле, что нет, как можно! Но на мои гримасы не обратили внимания:

— Я бы назвал его удобным, да, очень удобным, — он криво усмехнулся и щелкнул пальцами: — Этки, ко мне! Этки, лежать! Этки, — он явно сдержался от выражения покрепче, — голос!

— А... ты умный, — растерянно выдавила я, после некоторой паузы, и тоскливо уставилась на мило щебечущих мальчиков Эзрена. У меня было такое ощущение, будто я пыталась перехватить гальку в детской игре, а словила полноценное боевое заклятие. Подстава! Умный ллэ-ил должен быть холеным и любимым, как мои младшие братья, дабы не смущать ничью тонкую душевную организацию несоответствием. Он должен украшать собой благородный салон или начальственное присутствие, а не вкалывать на модульной сборке за гроши, большую часть которых отберет его род. И беспечно гонять на дорогих серфах по вечерам, как блистательные красавчики из нашей компании. А не смотреть на чужое веселье с парой медяков в кармане и ждать — вдруг позовут и угостят. Думать об этом было грустно. Но, в конце-концов, с чего я решила, что все кевроны — пустоголовые существа, почитающие за счастье свою единственную долю служить и ублажать? Вот, например, разных подонков среди них было тоже немало... Дшшэ-ррэ, конечно.

— Простите меня, тор Шесс, — прошептал Этки.

Я хмуро на него покосилась. Он нелепо съежился на краешке сиденья и с несчастным видом глядел куда-то под стол.

— За что?

— Я испортил вам настроение.

Хм, не у одной меня тут тонкая душевная организация.

— Послушай, — я осторожно подняла ему подбородок и сразу отдернула руку, — а тебе нравится имя Этери?

— Что? — он захлопал глазами, вжимаясь в кресло — подальше от меня. Не очень-то вежливо, по-моему. Ну, да ладно.

— Мне нравится. Можно тебя так называть?

— Да... — он слабо улыбнулся. — А где вы собираетесь меня так называть?

— Э-те-ри, — я зажмурилась, перекатывая это имя на языке, — Этери, я познакомлю тебя со своими друзьями, хочешь? Мы тут почти каждый вечер катаемся. Ну, не всегда в одном составе, конечно... как получается. Короче, ты тоже приходи. Будешь?

— Да, конечно, — его личико озарилось радостью, став нежно-красивым. — Спасибо.

— За что? — хитро спросила я. Ужасно забавно было его поддразнивать, слова перестали казаться блескучими фантиками, ловко прикрывающими банальное желание поотираться около симпатичных ребят. Они вдруг принялись скрывать какой-то важный смысл.

— За красивое имя.

Ну да, ну да, в четвертом сословии и дшшэ-ррэ обходились кличками, тактично не претендуя на полнозначные имена даже в официальных бумагах. Я вспомнила, как мой первый напарник старательно выводил под очередным протоколом: Инк из рода Тирэй, младший патрульный. РрЄианШетхасс сЗанАре, писала я рядом, младшая патрульная. А потом — старшая; потом — надзирающая третьего ранга; второго и первого. А когда (год назад) я начала подписываться "дознавательница 10-го ранга", у меня появился другой напарник, ведь Инк так и остался младшим патрульным. Ха, скоро я поеду в совсем другой Патруль и стану разящей 10-го ранга. Мне ужасно захотелось похвастаться своей грядущей славой умничке Этери, но в этот момент на краю зрения мелькнули две хищные тени. Я срочно расслабилась и потому даже ухом не дернула, когда над головой рявкнули:

— Сидеть-бояться, бездельники!

Карион, благородный тир, офицер 5-й ступени и карающий 7-го ранга, поднял и переставил Этери вместе с креслом, одновременно пинком подогнал себе другое и с размаху грохнулся рядом со мной.

— Шесс, ты опоздала, — с другой стороны опустилась Лина и щелкнула пальцами, призывая официанта, — надо было вчера приходить.

— Да?.. — я перевела взгляд с нее на на коллегу, — Карион, поставь мальчика на место, это мой друг, и его зовут Этери.

Тот оторвался от победного созерцания Эзрена (брат сделал в ответ оловянные глаза и морду презрительным кирпичом) и одним плавным движением произвел обратную рокировку кресел, заодно пристроившись поближе к другому ллэ-ил.

— Так чего я вчера лишилась, Лина?

— Помнишь, Форстен все носился с идеей супер-короткого серфа?

Я фыркнула: Это который с тупорылыми обводами?

— Не, это который с крылатыми, — захихикала Лина. — В общем, вчера настал день Хэ, первые испытания. Ну, значит, на первых волнах полет нормальный: скорость зашибись, маневренность на уровне. Вторые и третьи волны — показатели те же, правда движения на поворотах становятся несколько рваными. Но такая фигня не в силах смутить истинного воина и потомка воинов.

— Орел, — согласилась я.

— Он попер на девятые. И взлетел на поверхностной ряби. Короче, Челюсти его долго жевали, переломали ребра, левую руку и ногу, разорвали к бесам связки. И угадай, что он нам выдал, когда его вытащили? — засмеялась она, — Задери, говорит, меня нечисть, крылья все-таки сильно мешали.

Я, усмехнувшись, откинулась и представила, как вода вырывается из под ног, воздух прогибается и крутит, а я пытаюсь уйти во тьму, но бешенство враждебных стихий — вода и воздух — вышибает обратно; как мое тело тащат и ломают многотонные бурлящие массы. Это Челюсти, девятые волны, и они пережевывают мои внутренние хаос-щиты вместе с плотью. Я ведь тоже срывалась оттуда и помню, как трудно далось мне слияние с тьмой. А Форстен не офицер и боевые навыки у него слабее... А еще он стукнутый на всю голову спортсмен-дебил и вполне мог пойти до конца просто из принципа.

— Да, — сказала я, встав и пристально посмотрев на общество. Оно, кстати, значительно увеличилось за счет подошедших трех ллэ-ил и двух дшшэ-ррэ. А еще к нашей обычной компании присоединилась парочка приезжих, в которых я с легким удивлением узнала ребят, игравших днем у фонтана. А издалека спешил, прихрамывая, сам Форстен — герой и отморозок в одном флаконе.

— Круче Форстена, — гаркнула я, поднимая бокал, — могут быть только яйца Форстена! Ура, товарищи!

И все заулюлюкали и радостно завопили, восхищаясь таким моим остроумием; а также героизмом нашего общего друга.

— Первые волны, — едва слышно произнесла Ниас, собираясь вскрывать серфохранилище. Я подалась за ней; море, море, что ты воешь на просторе, дурным голосом взвыли за спиной, и презжие музыканты подыграли что-то немелодичное нашим певцам. Эй, Форстен, слышал, как твои яйца Шесс отчествовала, смеялась Лина. Ай, молодца, ржал тот и пытался врезать пудовым кулачищем мне поддых. Я уворачивалась: Эх ты, калека.

Желтый с черными прожилками мрамор набережной поплыл и расступился, открывая вход в хранилище. Я поспешила к своим распоркам и ласково погладила хищные обводы досок, выбирая дружка на вечер. Они все были безупречны, без единой царапины и люфта в креплениях, недаром я их полирую и перетягиваю каждый день после заплывов. А еще хорошо, что мне не приходило в голову выкидывать старые модели — можно будет сегодня поделиться не только с Эзреном, но и с Этери.

— Будешь обзываться, не стану тебе новые доски отлаживать, — обиженно заявил доковылявший до меня Форстен.

— Ну, прости, дорогой, это меня зависть заела.

— Ага, я и сам себе завидую, — фыркнул он.

— А ты что, решил сегодня кататься?

— Нет, — скис тот, — просто посмотреть зашел.

Форстен вовсе не был таким тупицей, как казалось на первый взгляд. Да и второй тоже. Просто он был фанатом своего дела и не интересовался ничем, кроме новых трюков и конфигурацией досок. А это требовало бездну времени, так что парень сутками торчал на пляже и в мастерской. Настоящий серф не должен содержать в себе ни капли магии, хотя в его производстве и используется хаос. И именно такие аутентичные штуки, со всеми новейшими достижениями и собственными экспериментальными разработками, он и подгонял всем желающим. Неплохой бизнес, как ни удивительно. Глядя на него, я иногда думала, что когда (лет через сто, гы-гы) мне придется привезти мужа в дом, я хотела бы, чтобы он был похож на Форстена — такой же свободный, честный и простой, как серф. Но, впрочем, вряд ли мне позволят неперспективного.

Я воткнула три серфа в песок по-очереди и оглянулась на хранилище. Оно сияло огоньками и звенело голосами. И я решилась:

— Послушай, а почему ты тогда не ушел во тьму?

— Потому что я не умею, Шесс, — растерянно произнес Форстен, — за кого ты меня держишь?

— Как это не умеешь, — пришла моя очередь тупить, — это же детское заклинание.