Темпоральная нереальность

— Нет, я ничего не делал.

— Значит, моё появление вышло спонтанно, или же я сам, пока экспериментировал с сигналом, каким-то образом запрограммировал этот срок.

— Но где вы были этот год?

— Вероятно, в тоннеле темпоральной нереальности. Но я ничего не помню, — расстроенно добавил злополучный Бекасов.

— Вы пропали через неделю после сброса сдвоенной энергии?

— Да.

— Как раз примерно неделю спустя после своего появления снова пропала собака, — сообщил ему я.

Лицо Бекасова неожиданно покраснело:

— Я ничего не помню, что было в этот год, но у меня осталось смутное ощущение, что я был в теле собаки.

— ?!

— Вероятно, мы оказались с ней в тоннеле нереальности одновременно с одной точке и... как бы это сказать... каким-то образом скрестились... Да, я даже припоминаю, как она выла от страха, и я немного покопался в её сознании, чтобы успокоить.

Пока я пытался осознать сказанное, он радостно улыбнулся и добавил:

— Зато я теперь знаю, как избавиться от тоннеля, и, без сомнения, за мой проект кое-кто хорошо заплатит.

Профессор говорил очень уверенно, без тени сомнения в происходящем. Я же почти не соображал, что он говорил, настолько это было нереально. Он заметил мои умственные трепыхания и решил кое-что прояснить:

— Ещё в середине прошлого века люди задались целью выявить во вселенной инопланетян. Военному ведомству планеты поручили набрать ученых для создания установки, которая образовывала бы единый тоннель темпоральной реальности. С его помощью рассчитывали засечь инопланетян. Установку смонтировали в нашей Бурятии, в Муйской долине. Использовали её семнадцать лет, однако инопланетяне себя никак не проявили. Зато в районе, где она находилась, за это время чрезвычайно возросло количество сошедших с ума людей. Предположили, что это связанно с экспериментами. Машину, создающую такие проблемы, решено было уничтожить. Но это оказалось не так просто: установка исчезла, но через год проявилась на том же месте. Теперь она стала включаться самостоятельно, посылать импульс в определённую точку космического пространства, а обратный темпоральный тоннель, проходящий мимо этой планеты, начал работать в режиме нереальности. В такие моменты в Бурятии наблюдаются массовые исчезновения людей, а в газетах периодически появляются статейки об утаскивании людей инопланетянами для опытов. Статейки преподносят людям как сказки, и всерьез никем не воспринимаются. Основную же причину — темпоральный тоннель — военные держат в тайне, боясь паники среди населения. Вот уже двадцать лет учёные бьются над задачей уничтожения темпорального тоннеля нереальности и создающей его установки. Но до сих пор все было бестолку: тоннель получалось только блокировать с помощью установки на этой планете.

— До сих пор? А что изменилось с этих пор?

— Я проверил свои расчёты экспериментальным путём и могу передать записи военным, а они уничтожат тоннель.

— Но как же вы? Вы останетесь в таком виде?

— Надеюсь, что нет. — Рот его искривился, как если бы человек зловеще улыбнулся. — Был же я в теле собаки! Возникнув не телесно, а лишь разумом, моё существование похоже на ментально-ирреальное: поэтому я могу забраться в ваше сознание точно так же, как и в собачье, и тогда ваше тело будет в моём распоряжении, а вы сами станете послушной мне куклой. Сперва мы таким образом закончим начатые мною эксперименты, потом примемся за новые: пока я с вами беседовал, у меня появилось несколько интересных гипотез, — я жажду их проверить. Затем я дождусь, когда за вами прилетит таксорейсер, и уберусь с этой планеты в вашем теле, фактически став вами.

У меня внутри всё похолодело: бред, конечно, но вдруг... вот же влип... Хотел общения — вот и получил его. Куда спокойнее было одному, а появился долгожданный собеседник — и уже угроза жизни... А ведь только что всё было чудесно, оставалась лишь неделька — и я на Земле, в собственном домике где-нибудь в глуши... Хотя... Если чтобы дать мне какую-то команду, ему необходимо войти в меня, значит вне меня, на расстоянии, он этого сделать не может, следовательно, вряд ли он может читать мои мысли. И это уже хорошо — буду держаться от его лица подальше и думать, как спастись.

А это бестелесное чудовище меж тем продолжало:

— Не волнуйтесь вы так, я буду обращаться с вашим телом бережно, оно мне нравится: молодое, здоровое, красивое. И, конечно, я буду с вами общаться, мне интересно будет иногда узнать ваше мнение. Вы никогда теперь не будете одиноки, у вас всегда будет, с кем пообщаться, правда, только один, — я. И вообще я прямо сейчас не собираюсь внедряться в ваше тело, а сделаю это позже, я люблю смотреть собеседнику в глаза.

Час от часу не легче. Стать куклой для уважаемого профессора ради сомнительного общества мне совсем не улыбалось. К тому же, я вовсе не был уверен в том, что он не захочет через десяток лет тело помоложе и покрасивее и не уничтожит ставший ненужным мой мозг и, таким образом, меня самого. И тут у меня мелькнула неясная мысль, как попытаться сплавить Бекасова подальше и на подольше, пока я ещё волен над своим телом: раз уж он так хочет общения... которого теперь совсем не хочу я...

— Профессор! — воскликнул я. — Будьте человеком, покажите мне все эти расчёты и формулы — ну жуть как интересно! Заодно я вам тоже кое-что подскажу из своего опыта на компьютере, авось пригодится.

Я старался говорить так, чтобы он не почувствовал подвоха: мне чрезвычайно важно было перейти в библиотеку с кабинетом.

— Ну что же... Пойдёмте, молодой человек.

Лицо преобразовалось в бесформенное облако мутного зеленовато-серого оттенка и поплыло передо мной. Я пошёл за ним, тщательно припоминая детали его невероятного рассказа, лихорадочно прокручивая в уме, что из этого могло бы помочь мне спастись. Когда мы вошли в библиотеку, я уже чётко знал что делать.

Mы подсели к компьютеру, вернее — сел я, а профессорское лицо осталось висеть на уровне моей головы. Глаза его при виде экрана сверкнули, и Бекасов принялся рассказывать мне, где какие записи и расчёты он разместил. Все записи его были защищены паролем, но стесняться было некого: я был не в счёт — меня он собирался вскоре вывести из игры.

В одном файле содержалось руководство по уничтожению темпорального тоннеля: тут надо отдать должное профессору — решение оказалось проще простого: он предположил, что если одновременно с трёх точек — он указал планеты и координаты, где советовал установить энергетические накопители, — сделать запаздывающие сбросы ровно на десять секунд, то этот манёвр разрубит тоннель на две части, которые, потеряв целостность, просто исчезнут. Он даже смоделировал этот процесс и показал мне, как всё работает: результат был точен и понятен. Я посмотрел на время: до сброса оставалось около четверти часа. Лицо висело вплотную ко мне, а мне надо было, чтобы оно отодвинулось от меня хотя бы на пару метров.

— Кстати, профессор, — сказал я негромко, — мне всё время недоставало одной книги, — Теории темпоральной реальности. Как вы столько лет обходились без неё?

— Как это... — пробормотал Бекасов, — я же пользовался ею... и часто пользовался! Да вы просто не нашли её!

Попавшись на мою маленькую хитрость, он машинально рванул к задним рядам с книгами: там всегда лежала это книга, я ничего не переставлял.

Улыбнувшись ему вслед, я быстро нажал комбинацию Ctrl+Q+J+F6. Тотчас услышал, как вокруг меня загудело силовое поле, обернулся и увидел недоуменное лицо Бекасова.

— Что это? — спросил он, повышая голос, чтобы я услышал его сквозь гул.

Я улыбнулся:

— Разве вы сами не догадываетесь?

Он, конечно, всё понял, побагровел от ярости, потом резко побледнел:

— Откуда... откуда это взялось?

— Это всегда здесь было, — ответил я и повернулся к компьютеру: реальное время не ждало, надо было передвинуть компьютерное время на десять секунд назад, чтобы очередной сброс накопленной энергии на тоннель нереальности задержался, попал в конец темпорального пучка нереальности и отразился на станцию, способствуя очередному провалу Бекасова во времени. Я полез в настройки и ввёл нужные цифры.

— Видите ли, профессор, — стал я объяснять ему свои действия, окончив их, — чтобы задержать время на компьютере, не нужно придумывать никаких формул, надо просто перевести немного назад стрелки компьютерных часов, так сказать, на летнее вре...

Тут мой взгляд упал на часы, и я замолк на полуслове: время не изменилось. В смятении я снова полез в настройки, уже чувствуя подвох, и снова у меня ничего не вышло. Почувствовал, как на лбу проступили капельки пота, подумал, что если и смогу что-то изменить, то не за оставшиеся три минуты. А до следующей отправки сигнала просто не доживу: силовой щит рассчитан только на пять часов беспрерывной работы, после ему нужна подзарядка. Мне стало нехорошо, резко поднялось давление и застучало в висках. За спиной ехидно захихикал Бекасов:

— Факир был пьян, и фокус не удался. Дело в том, что вернувшись из тоннеля темпоральной нереальности, я попал туда же, откуда исчез, — в свой кабинет. Рук у меня нет, но нос, — тут он особенно мерзко хихикнул, — сохранился в целости и, даже, как будто немного подрос, ведь носы растут всю жизнь. В общем, я заподозрил, что в системе ковырялись, и заблокировал её и перегрузил. Сейчас вы в ней находитесь, как гость, и ничего не можете, а чтобы изменить даже какое-то несчастное время, следует сперва войти под моим...

Он замолчал. Видимо, до него дошло, что этого нельзя говорить. Но я уже понял, что он имел в виду: нажал Switch User и зашёл под логином и паролем Бекасова, благо после многолетних тренировок память программиста такие мелочи, как чужой пароль, фиксировали в память безошибочно с первого раза. Времени оставалось двадцать секунд, и я успел изменить время. За спиной тихо выругался Бекасов.

Сработал посланный сигнал, и отражённый тоннелем векторный поток достиг планеты: оглянувшись, я увидел искажённый в отчаянном крике рот и выпученные то ли от страха, то ли от боли, то ли от безысходности глаза Бекасова. Затем лицо исчезло. Я понял, что дело сделано, но на всякий случай дождался итоговой таблицы, убедился, что ударил точно, и вздохнул: теперь можно расслабиться и перевести стрелки обратно. Поле на всякий случай подержал включённым ещё с полчаса, затем, видимо, от пережитого нервного напряжения у меня проснулся дикий аппетит, и я свернул силовой щит, нажав эскайп. В комнате было свежо и пахло озоном, как после грозы.

Пройдя в столовую, умял банку тушенки, коих на станции было столько, что мне хватило бы лет на десять, и две порции картофельного пюре. Затем поднялся в оранжерею и нашёл себе спелое яблоко. Сгрыз, сходил за шампанским и с ним отправился посмотреть что-нибудь весёлое. Ирочку с Ромой я решил больше не включать: а вдруг снова?! Нет уж: лучше спокойное одиночество, чем такой компаньон, как бывший профессор Аргумеронского университета Бекасов.

Хотите знать, чем всё закончилось? Тоннель темпоральной нереальности разрушили, используя пятимерную модель профессора Бекасова, которую я вместе с расчётами привёз на Землю, а на станцию как раз вчера отправились колонисты. Я подумал, может к их приезду профессор снова проявился на том же месте, и может даже в собственном теле — чем чёрт не шутит? — и попросил передать ему привет. Сам я, как и хотел, купил домик в лесу на берегу красивого озера и занялся написанием рассказов. Дама? Ну а как же!