Теперь что касается отношений Цзян Фэнмяня собственно с женой. Да, отношения у них были не самые идиллические, и тут проблема заключается в том, что они слишком разные. Фэнмянь женился исключительно по настоянию родителей и ради укрепления и процветания клана, и давление, судя по всему, было серьёзным, а альтернативной избранницы, с присутствием которой, возможно, и удалось бы отбрыкаться, не было. Та же Цансэ Санжень вышла замуж за другого, и они покинули орден. О любви и согласии тут и речи быть не могло, однако, как ни крути, а это жена, с которой предстоит жить, делить обязанности по управлению орденом — госпожа Юй и сама была опытной заклинательницей — и заводить наследников. Напомню, что клановость и семейственность в тот исторический период, который воспроизводит мир Мосян Тунсю, имели огромное значение, и мечта Сяо Синчэня и его близкого друга Сун Ланя основать орден, основанный не на семейных связях, а дружеских и даже братских, являлась идеей достаточно революционной.

Госпожа Юй была женщиной сильной, своевольной, и так просто наследников ей не приживёшь. Здесь может помочь только внутрисемейный договор между супругами, и он, похоже, был заключён. Да и для самого Фэнмяня подобный путь вполне в стиле его характера. То, что Ван Линцзяо, любовница Вэнь Чао, младшего сына Вэнь Чжоханя, называла госпожу Юй покинутой женой, означает, что после рождения Цзян Чэна близких отношений между супругами не было. Это даже можно назвать соломенным вдовством, но тут логика проста — уже есть двое детей, из них один мальчик — вполне здоровый, и в принципе этого достаточно. То, что договор существовал, доказывает и то, что не все ссоры между супругами, начавшись при детях, при них же и заканчивались. Значит, была некоторая договорённость об окончательном выяснении, что называется, без посторонних глаз. Скорее всего, обоюдная — в книге показывается, как Фэнмянь и госпожа Юй, начав ссору, ушли из комнаты. Значит, в целом семейная жизнь происходила по правилам, принимаемым обоими супругами, как бы это не проявлялось внешне. И эти отношения не были так уж плохи, чему тоже есть множество свидетельств. Всё же госпожа Юй была хозяйкой Пристани Лотоса, имела право голоса, и без её позволения, вольного или невольного, часть традиций ордена вроде тех же пиршеств не сохранилась бы, а Вэй Ина отдали бы на воспитание кому-нибудь другому. Значит, Цзян Фэнмянь смог привести достаточно сильные аргументы, и госпоже Юй оставалось только регулярно напоминать приёмышу о его месте, чтобы не забывался. Возможно, имело место и опасение, что в силу больших способностей и фавора Цзян Фэнмянь в нарушение всех традиций посадит на своё место именно Вэй Усяня как наиболее перспективного и "лучше понимающего девиз клана", а что в итоге может натворить подобный глава — догадайтесь сами. Отсюда и придирки и наезды на мужа с постоянными напоминаниями. А если кто-то подзабыл, то Цзян Чэну от матери порой доставалось не меньше упрёков, но разве это говорит, что госпожа Юй не любила сына? Нет.

Ещё одним доказательство, что отношения между Фэнмянем и госпожой Юй не были так уж плохи, и причин по этому поводу меньше любить сына не было, говорит то том, что во время нападения ордена Вэнь на Пристань Лотоса, когда госпожа Юй отправила сына и Вэй Усяня связанными Цзыдянем вниз по реке, она каким-то образом опосредованно передала право владения артефактным кнутом не только сыну, но и мужу. Когда лодка с парнями встретилась с джонкой Фэнмяня, возвращающегося домой, Цзыдянь сам свернулся в кольцо и оказался на его руке, а так он делает только по отношению к хозяину. Сам Фэнмянь был удивлён этим, поскольку до того Цзыдянь не мог признавать его хозяином. Если бы отношения между супругами были насквозь плохи, то даже в такой тяжкий момент госпожа Юй вряд ли передала бы ему право владения семейным артефактом, передающимся по наследству с самого его приобретения — это слишком личная вещь и самое настоящее духовное оружие, как мечи заклинателей, флейта Вэй Усяня Чэнцин или цинь Лань Ванцзы, а некоторые признают лишь одного хозяина и позволяют даже дотрагиваться до себя посторонним лишь при ряде условий. Например, сабли глав клана Не признают лишь одного хозяина и не допускают своего использования другими, из-за чего передавать их наследникам нельзя, а когда Не Минцзюэ был захвачен при нападении на Знойный дворец, Мэн Яо вполне уверенно брал его саблю Бася в руки, поскольку не раз делал это до того, как покинул пост помощника главы. Таким образом, Цзыдянь бы не оказался на руке Фэнмяня просто так. Да и, связав им ребят снова, Фэнмянь не отменил решения жены. Госпожа Юй просто спасала сына, а Вэй Усяня выбрала как человека, безоговорочно преданного семье и близкого Цзян Чэну, а не отправила с сыном кого-то другого — хотя бы Цзинжу или Инжу, одну из своих личных подручных-служанок. Фэнмянь вполне мог рассудить так — рано или поздно орден Цишань Вэнь падёт, ибо уже перешёл черту, и только вдвоём Цзян Чэн и Вэй Усянь смогут восстановить Пристань Лотоса. Да и ещё оставалась Янли, которой понадобятся защита и поддержка близких людей, а кто может быть ближе родителей и братьев? К тому же на прощание — и я не думаю, что это ошибка переводчика — Фэнмянь сказал, что отправляется за своей женой. Не за "твой матерью", не за "своей госпожой", что в традициях внутрисемейных наименований указывает на большую конкретность, а за "женой". Говорить это может о том, что за столько лет Фэнмянь не просто притерпелся к вздорному характеру жены. Отношения между ними были достаточно хороши, чтобы в такой опасный момент не бросать на произвол судьбы, а попытаться хотя бы спасти и забрать, чтобы семья была вместе, как и прежде.

Словом, все обвинения Цзян Фэнмяня в никудышности — это откровенные наговоры тех, кто недостаточно внимательно читал или оценивает слишком узко, а таких, увы, предостаточно. Мне, чтобы понять это, хватило пару раз посмотреть сериал, три раза перечитать кривенький электронный перевод и один раз нормальный издательский. Можете прямо обвинять в СПГСе головного мозга — я не обижусь, однако мои выводы от этого не изменятся.

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓