Наследный принц

К наследному принцу — Леону Сполето — Дубов прикипел душой. Выправив необходимые документы (естественно, за хорошую взятку), он записал ребенка на себя, в нем неожиданно проснулись отцовские чувства: мальчик стал смыслом жизни. Поставить на ноги и воспитать как положено — Федор сделал бы это и без договора с архимагом. Дубов воспринимал Леона как собственного сына, но при всей большой любви не баловал чрезмерно и не сюсюкал.

Леня Дубов — а именно так был записан в метрике наследник — рос обычным ребенком, со своими шалостями и проказами. Детские болезни его миновали, аппетит отменный, сон здоровый, словом, радуйся, родитель, но приемного папашу кое-что смущало. Ну не привык он ко всякого рода аномальщине. Первый раз сынок поразил в четыре с половиной года, увязавшись за ним в ЦР. Экс-капитан, помимо постоянной телефонной связи с доктором Жунусовым, раза два в месяц лично навещал центр. Как говорится, лучше один раз увидеть...

Малыш, доселе не проявлявший особого интереса к папиным делам, клещами вцепился в штанину Федора и на все увещевания остаться дома отвечал: "Надо с тобой". Глянув в пронзительные разные глаза (не левый и правый, а синий и серый — игра природы), Дубов сдался.

Приехав в ЦР, малыш уверенно потащил его в палату интенсивной терапии. Сидевшая на посту медсестра, вытянувшись по стойке смирно при виде хозяина и мецената, исправно доложила:

— На излечении один больной, диагноз — термические ожоги, тридцать шесть процентов поражения кожи.

Скользнув взглядом по медкарте, добавила:

— Прапорщик Гуров Николай Андреевич, 1986 года рождения, спецназ ВМФ.

Пока Дубов слушал доклад, малыш незаметно юркнул в палату, и последовавший за ним Федор застал странную картину: Ленчик, пыхтя, толкал табурет к кровати. Остановившись на пороге, Дубов с интересом наблюдал за происходящим. Малыш с перевернутой на бок табуретки забрался на кровать. Замотанный бинтами прапорщик напоминал египетскую мумию. Судя по открытой верхней половине лица, раненый находился в забытьи. Сынок Дубова, стянув с него одеяло, принялся водить ладошками по верхней части тела раненого. Экс-капитан скептически ухмыльнулся: ребенок решил поиграть в лекаря. Но вскоре его рот открылся от крайнего удивления. С рук Леона посыпались искры зеленого цвета. "Мама дорогая, да ведь он его натурально лечит".

К прапорщику ездили неделю, после чего среди врачей разразилась тихая паника — у больного исчезли ожоги. Собравшийся консилиум констатировал полное излечение, и самое удивительное, на теле спецназовца не осталось следов термических ранений. Ни рубцов, ни розовых пятен. На сынишку Дубова смотрели с восхищением и с некой долей мистического страха. Чтобы пятилетний ребенок сотворил такое чудо — верилось с трудом.

В понедельник утром, в пол-одиннадцатого, у себя в кабинете доктор Жунусов с удивлением взирал на ввалившуюся к нему делегацию молодых врачей. Энтузиасты от медицины, с горящими глазами фанатов, потребовали от директора предоставить уникального Леню Дубова в их распоряжение. Для детального обследования и серии опытов во благо науки. Из общего галдежа выделялись крики самого молодого врача-ординатора Гени Лямина:

— Это минимум нобелевка! Шеф, наш ЦР прославится на весь мир.

Тщедушный Геня, подпрыгивая на месте, голосил, что тот глухарь на току, не обращая внимания на реакцию окружающих.

Тагир Касимович терпел вакханалию подчиненных ровно три минуты, затем врезал кулаком по столу и гаркнул:

— Молча-а-ть! Всем смирно!

И умудрился взглянуть на подчиненных, сидя в кресле, сверху вниз. Обманчиво медовым голосом поинтересовался:

— Коллеги, почему вы, перед тем как прийти ко мне со столь сногсшибательной идеей, не включили собственные мозги?! Идиоты в кубе! Если папа Ленечки Дубова узнает о ваших планах, то вы просто не успеете выкопать себе ямку под братскую могилу. За вас это сделают другие, — последние слова доктор Жунусов произнес свистящим шепотом.

Энтузиасты обратились в соляные столбы — до них только сейчас стал доходить весь ужас ситуации, в которую они чуть не вляпались. Тагир Касимович, уставившись на декоративную бронзовую чернильницу, вынес вердикт:

— Через час жду вас у себя, дадите подписку о неразглашении. Идите работайте.

Поникшие молодые дарования гуськом потянулись из кабинета.

— Накрылась нобелевка большим медным тазом, — сокрушался Геня Лямин. На него шикнули и двинули локтем в бок, дабы заткнулся.

Доктор Жунусов между тем уселся за составление некоего документа. После короткого и плодотворного труда вызвал секретаршу Эллочку — эфирное длинноногое создание. Отдав короткое распоряжение и бумагу, облегченно вздохнул, плотоядно глядя на волнующие бедра выходившей секретарши. Своим сексапильным обликом Эллочка регулярно отвлекала Тагира Касимовича от работы. Девушка страстно отдавалась шефу в комнате отдыха каждый день и ничуть об этом не жалела. Она любила и уважала Жунусова, да и было за что.

Проводив взглядом девушку, доктор покачал головой: вот ведь парадокс — красавица Эллочка, эдакий эталон блондинки с карими глазами, никак не вписывалась в персонаж популярных анекдотов. Невзирая на красоту, умна и профессионально исполняет работу секретаря-референта. Мало того, заканчивает экономический факультет местного университета. Н-да, какие только кренделя не выписывает мать-природа.

Сосредоточившись, доктор выкинул из головы манящий образ молодой любовницы и занялся составлением плана сложнейшей операции.

* * *

Прошел год. Незаметно поселок превратился в полувоенный городок, вольготно раскинувшийся вдоль берега речки Оскол. На выкупленных у государства землях обосновались фермеры — бывшие вояки. Народ, имевший тягу к сельскому хозяйству и получивший весьма серьезную дотацию от Дубова на обзаведение, встал на ноги и полностью обеспечивал городок не только мясо-молочной продукцией, но и овощами, фруктами и зерном. Несколько фермеров специализировались на меде, засевали поля гречихой, подсолнечником и клевером.

Подопечное Федору Ивановичу население за последнее время увеличилось в несколько раз. По его распоряжению стали принимать для проживания и обычных войсковиков. В городке отстроили школу, пять детсадов, магазины, Дворец культуры и прочую инфраструктуру. Появился филиал Сбербанка, словом, все как у людей в больших городах. Единственное отличие — в Светлом (название придумали первые поселенцы) не было представителей власти. Ни чиновников, ни полиции, что стоило Дубову изрядных нервов и материальных затрат.

Помимо мебельной фабрики, строительного комбината и двух кирпичных заводов, завели автомастерскую с новейшим оборудованием и станками с ЧПУ, а также стекольно-хрустальное производство.

Полгода назад Дубовы, покинув Энск, переселились поближе к природе — в двух километрах от Светлого, — оставив особняк в городе на попечение управляющего. Основной фактор смены жительства — Леня. Федор, хоть и с запозданием, сообразил, что для здоровья сына и его обучения свежий воздух и парное молоко гораздо полезнее загазованного Энска. Да и мотаться туда-сюда самому надоело. А здесь — лепота, триста метров от речки: хочешь купайся, хочешь рыбку лови. Где, собственно, в основном и пропадал Ленчик в компании с кавказцем Байкалом (здоровенной лохматой зверюгой с теленка ростом) и личным телохранителем Колей Гуровым. Да-да, тем самым прапорщиком, которого спас сопливый лекарь. После выписки он сам приехал к Дубовым с огромным тортом и бутылкой коньяка. Ленчик при виде спецназовца радостно взвизгнул и повис на его могучей шее. У сурового с виду Гурова отчего-то подозрительно заблестели глаза.

Федор определил его в гостевую комнату и после трехдневных бесед по душам предложил стать личным телохранителем сына. Прапорщик дал согласие не задумываясь — он в мальце души не чаял.

— Тебе, Коля, придется съездить в Америку, к пиндосам. Не кривись, посылаю на курсы телохранителей. Обучение полгода, заодно подтянешь свой корявый английский.

— Слушаюсь, командир! Когда вылетать?

— Думаю, дней через десять, раньше спецы липу не изготовят. Ты ведь невыездной?

— Так точно! — и прапор печально вздохнул.

— Николай, у меня к тебе просьба. Нет, не просьба, а приказ: в Штатах не нарывайся и не поддавайся на провокации, чтобы не пришлось тебя из пиндосовского зиндана вытаскивать. А это в наше время проблемно.

— Не подведу, Федор Иванович, я ради Лени общение с "дерьмократами" переживу спокойно.

— Рад за тебя. В оставшиеся дни до вылета с тобой будет заниматься спец — профи. Зовут его Макс.

— Просто Макс?

— Именно так, без всяких ФИО. Он большой дока по янкесам, языком владеет в совершенстве, да и обстановку внутри страны знает на уровне.

— Был на холоде? — Николай вопросительно взглянул на Дубова.

— Ты не спрашивал, я не слышал.

— Извините, Федор Иванович, ляпнул не подумавши.

Гуров благополучно слетал в Штаты на учебу и приступил к своим обязанностям телохранителя. Примечательно, что первый же день службы вышел комом.

Федор, сидя на открытой веранде с газетой, втихаря похохатывал, наблюдая за судорожными метаниями свежеиспеченного телохранителя. Мальчонка исчез пять минут назад, среди бела дня. Только что Ленчик с гиканьем носился по двору, среди клумб и молодых елочек, размахивая деревянным мечом, а потом раз... и его не стало. Сам Дубов немного привык к таким фокусам сына, впрочем, в первый раз его колотило не меньше прапора. Леня, после воспитательной беседы с названным отцом, которого он считал родным, редко пользовался своим природным даром — телепортацией. Дубов точно знал, что тот делал так без всякого умысла, просто чисто рефлекторно. Для него это была игра, шутка.

Бедный прапор, не жалея новенького камуфляжа, искал мальчика по всему обширному подворью загородного особняка, заглядывая в самые отдаленные уголки, но тщетно. Леня словно сквозь землю провалился.

— Коля, постой, подь сюда, — Федор помахал рукой, подзывая телохранителя.

Смущенный донельзя Гуров топтался у веранды:

— Не поверите, Федор Иванович, тенью за вашим сыночком с утра ходил. Байкал отвлек, рыкнул на кого-то, тут-то Ленчик и исчез.

— Не тушуйся, Николай, иди забери сына из собачьей будки, он наверняка там спит. Вечером покалякаем, расскажу кое-что, но имей в виду, информация сверхзакрытая.

Последние слова Федор произнес в спину метнувшегося прапора — тот несся к воротам, там в большой будке обитал глава собачьей стаи — Байкал. Сейчас он дремал у своего жилища, нежась под теплым августовским солнцем.

Федор не переставал удивляться подрастающему наследнику трона империи Аргос. Малыш необъяснимым образом находил общий язык с различными зверушками, птичками и домашними животными. Синички безбоязненно садились на его маленькую ладошку и клевали очищенные семечки; белки, цокая, сопровождали по парку во время прогулки, а одна вообще умудрилась родить бельчат в детской комнате. Свирепый Байкал безоговорочно признал в малыше хозяина и к остальным обитателям особняка (даже к Дубову) относился индифферентно. Признавал за своих, но не более.

По поводу исчезновений Лени, Федор поначалу провел целое расследование с привлечением именитого физика из столицы, перелопатил массу литературы и, потратив на изыскания полгода, пришел к выводу: сынишка владел телепортацией на небольшие расстояния. Малыш, в силу своего возраста, не мог внятно объяснить, как у него получаются перемещения в пространстве. Захотел быстро очутиться вон на той полянке, где так много вкусной земляники, и очутился. Или в той же будке Байкала. Папаше оставалось только разводить руками и просить сына не выскакивать за пределы охраняемого периметра.

Паранойя о безопасности ребенка умножилась многократно с появлением Гурова — тот с ходу потребовал от Дубова увеличение штата телохранителей до шести человек. "Командир, подходящих людей найду и обучу сам. Пятой точкой чую, и этого будет мало, да и охрану предлагаю увеличить втрое".

Федор, не задумываясь, согласился — к своей и чужой интуиции всегда прислушивался и относился уважительно. Плюнув на бизнес и прочие дела, вплотную занялся безопасностью. С кадрами особых проблем не было, некоторую трудность представляла легализация оружия. Выход из положения подсказал Николай: "Создать охранное агентство, и все дела".

Федор проработал вопрос основательно с личным юристом, создал частную компанию по охране объектов, грузов и частных лиц, став ее генеральным директором. Больше всего мороки доставила бумажная рутина — согласования и подписание нужных документов. Но, как истинный начальник, он перевалил всю тягомотину на юриста — Бориса Абрамовича Иванова, того еще жучару.

К созданию охранной фирмы подтолкнула не только забота о сыне, но и другой фактор. Как ни банально звучит, это бандиты, местные ОПГ. Доморощенные мафиозники пару месяцев назад наехали на его предприятия, надеясь по-легкому совершить рейдерский захват. И, естественно, получили по соплям. Энский пахан, по кличке Ювелир, доверившись своему заместителю Серому, оказался в весьма неприятном положении. Вместо халявы получился громкий облом и подрыв авторитета организации, которую он возглавлял. Ювелир, настоящее имя которого Геннадий Алексеевич Чижиков, лично занялся проблемой и с неприятным удивлением узнал, что наехал на вояк, бывших спецназовцев. Пахан — умный и хитрый уголовник, иначе он не поднялся бы до вора в законе — быстро смикитил: силой вопрос не решить (наши не пляшут). Придется подключать прикормленных чиновников, а то и кого повыше.

* * *

Под колесами бронированного "Тигра" — штабной машины, доставшейся по случаю, с шуршанием мелькал асфальт. Дубов, расположившийся рядом с водителем, бездумно смотрел на уплывающий назад осенний пейзаж.

Завтра первое сентября, Ленчик отправляется в школу, в первый класс, хотя по развитию и знаниям ему нужно в третий минимум. Читать и писать сынишка научился в четыре года, что, в общем, неудивительно — шибко одаренный ребенок. Странно, но Федор никогда не чувствовал себя ущербным или в чем-то обделенным природой рядом с наследником, несмотря на все его сверхспособности. Дубов вкладывал в Ленчика всю душу, сын отвечал тем же. Отцовская любовь переполняла бывшего капитана, хотя внешне он старался ее особо не проявлять и с мальцом всегда разговаривал как со взрослым. Но детскую душу не обманешь, они инстинктивно чувствуют любую фальшь, и Ленчик не обращал внимания на напускную суровость отца, когда тот пытался объявить ему выговор за очередную проказу. Он молча забирался к Федору на колени и обнимал его за шею. Дубов замолкал, не в силах проглотить тугой ком в горле. Потихоньку подрастая, Ленчик задавал все больше вопросов, на которые он честно отвечал и лишь на один напускал туману.

— А где наша мама?

— Очень далеко, сынок, придет время, и ты ее увидишь.

Примерно такие диалоги частенько происходили между ними.

Между тем у Федора образовалась весьма болезненная душевная боль.

Дело в том, что на шее маленького Леона на тонкой платиновой цепочке висел медальон из того же металла. Дабы не привлекать чужого нездорового любопытства, Дубов снял с малыша медальон и спрятал в укромное место. Позже методом тыка открыл и, пораженный, уставился на миниатюрный эмалевый портрет матери Ленчика. Рассматривая под большой лупой произведение искусства, он мысленно аплодировал неизвестному художнику. Тому удалось передать характер молодой женщины — твердый и решительный. Вместе с тем тщательно выписанный образ представлял собой сногсшибательную красоту — пепельноволосую фею с огромными, в пол-лица, синими глазами. Точеные черты лица, чуть припухлые губки, изящный носик — по отдельности вроде ничего особого, но вместе — убойная красота.