Школа Северного пути

— Это я и так знаю. Чего ты хочешь от меня, Ли Имэй?

— Чтобы вы не слали гонца за генералом Хоу. В этом нет никакой необходимости.

— Почему же?

— Я могу пообещать, что сама отправлюсь к нему, по доброй воле.

Глаза Имэй целенаправленно наполнились слезами, и когда она обратила взгляд на собеседника, они блестели, словно морская галька.

— Я уговорю Мастера дать мне контракт с генералом.

— Кому теперь нужен его поганый контракт?

Растерянность у девушки получилась самая натуральная.

— Но я не могу просто так уйти из Школы... — начала было Имэй, но военачальник Юэ вдруг резко наклонился, почти коснувшись её щеки носом. Обдал запахом пота — своего и конского. Ещё от него пахло сырой кожей, немного железом и рисовым вином.

— Ты должна умолять, чтобы мой господин сжалился и забрал тебя себе, — прошипел он. — В любом качестве: подстилкой ли, служанкой ли, домашним ли животным. На большее тебе, тварь безродная, надеяться не следует. Поняла? И если ты сумеешь стать не только послушной, но и полезной моему господину, он, так и быть, простит тот случай.

Девушка слушала очень внимательно, стараясь не упустить ни слова, ни интонации, чтобы потом тщательно всё обдумать. Но её сосредоточенное молчание помощник генерала истолковал по-своему.

— Не надейся на своего дружка, он тебе не поможет. И не смотри на меня так зазывно, — похабная ухмылочка сделала довольно правильные черты Юэ на редкость отвратительными. — Не тебе, костлявой уродке, платить телом. Даже не знаю, что в тебе в своё время нашёл мой господин. Пьян был, надо думать. — Он окинул Имэй быстрым раздевающим взглядом, и видимо, воображение не нарисовало ему ничего соблазнительного. — Впрочем, на благосклонность Хоу Цзина тебе тоже не следует рассчитывать. Но если хорошо попросишь, кто знает? Ты ведь умеешь просить?

Имэй осторожно взялась за полу его плаща и недвусмысленно потянула на себя. Она сумела заинтересовать военачальника и, несмотря на сказанные выше, обидные для любой женщины слова, вдохновить на большее. Юэ немедленно подхватил девчонку на руки и понёс в ближайший павильон. Что значит солдатня, никогда своего не упустит.

Под жадные поцелуи девушка подставила шею и плечо, высвободила правую руку и только, когда воин положил её на деревянное сидение, прилепила заранее приготовленный талисман точно на его левую лопатку. Все-таки падать спиной на землю с высоты собственного роста совсем не хотелось. Больно же будет!

Сбросив с себя неподвижное тело, Имэй бесцеремонно затолкала помощника Юэ под лавку, борясь при этом с искушением воткнуть длинную шпильку прямо в ухо мерзавцу. За пробирающее до костей отвращение, за лишающий воли страх, за отметины на коже, оставленные этим похотливым животным, которому все равно, где и с кем. Тьфу! Сам же сказал: уродина!

Почему-то никто из этих благородных мужей ни разу не вспомнил, что стратег Ли не просто умненькая чудачка, а ещё и маг-каллиграф? Она может создать иллюзию, что в павильоне появился лишний столик вместо человеческого тела, открыть любую дверь и замок, заставить говорить или молчать. И все это при помощи бумаги и туши. Такой вот у Ли Имэй есть дар. Но кто об этом подумал прежде, чем распускать руки?

Злость душила девушку, точно удавка. Почему ей заведомо отказано в праве быть умным и опасным противником? Вряд ли тот же генерал Хоу так легко, ни мгновения не задумываясь, сошёлся бы в единоборстве с мечником, превосходящим его в мастерстве. Помощник Юэ, назначь ему встречу мужчина, с которым он открыто враждует, пришел бы с охраной. А ведь оба учили "Законы войны"! Даже очень сильному нужно опасаться откровенно слабых, сказано там. Маленькая некрасивая девушка, говорите? Её жалкие слезы и униженные мольбы? Простая бумага и самая обычная тушь? Отчего же могучий воин повержен и проваляется под лавкой, изображая столик, до самого рассвета?

На порог павильона Имэй тоже приклеила талисман, не позволявший зайти внутрь никому из дворцовых слуг. С первым лучом солнца бумага развеется дымом, но им с Юанем ночи должно хватить. Пока же, в ожидании наступления темноты, девушка просто спряталась в кустах. Она все же не Бродяга, чтобы на самом деле превратиться в любого из слуг и беспрепятственно пройти в погребальный зал к гробу гуйфэй Дин.

Имэй только один раз видела, как ученик Бай Фэн менял обличье. По-пьяни, разумеется. Выдалась в тот год какая-то особо лютая зима, снег пролежал с первых дней месяца {Дасюэ} (25) до середины {Дахань} (26), а ученики вернулись в Школу чуть ли не все сразу. Долгие вечера — самое время для баек и похвальбы, а для Бай Фэна и Лю Ханя — еще и для совместной выпивки. Собирались у Бродяги в комнате, стащив со всех флигелей одеяла, покрывала и любое тряпье, в которое можно закутаться. Старшие ученики располагались вокруг стола с простым угощением и кувшинами вина, младшие — позади, в поисках захватывающих историй и тепла. Иногда пели песни, иногда играли в карты — на раздевание, а чаще всего болтали обо всем подряд, перескакивая с темы на тему. Бай Фэн преспокойно устроил голову на коленях у Имэй, давая ей возможность привести в порядок волосы — распутать колтуны, расчесать и уложить в прическу. Он потягивал винцо и лениво трепался с Лю Ханем. И по мере того, как и тот и другой напивались, беседа переросла в ожесточенный спор. Суть его от Имэй, целиком поглощенной своим делом, благополучно ускользнула. Парням лишь бы петушиться!

— Погодь, Стратежка, — неожиданно вскинулся братец Фэн. — Сейчас я этому тупому болвану покажу!

И показал.

Под пальцами Имэй, которые только что касались шеи Бродяги, точно живые змеи поползли — гладкие, блестящие и сухие. Словно брат Бай в один миг распался на тысячу тонких подвижных нитей, каждая из живой плоти. Раз — и нити эти сплелись по-новому, в новый узор. Был молодой мужчина — широкие плечи, сильные мускулистые руки, длинные ноги, а стала девушка со всем нужными выпуклостями и изгибами. Новоявленная красотка ловко вскочила на ноги, повернулась вокруг своей оси, давая полюбоваться собой. Сверкнули в распахнутом {пао} нагие груди, упруго качнулись бедра, выгнулась в призывной позе узкая спина. И если бы не знакомые синие узоры, стекающие с плеч по рукам до запястий и по ключицам в подмышки и на ребра, то ни за что не признать в нетрезвой чаровнице — старшего ученика Бай Фэна. Второго такого рисунка на коже просто нет — два чудовища, покрытые одновременно чешуей, перьями и шерстью, застыли перед решающей схваткой друг напротив друга. Одно на правой стороне тела, другое — на левой. Не разобрать, где там глаза, зубы или когти, но отчего-то сразу ясно становится — драке рано или поздно быть.

В женском искушающем обличье Бай Фэн высосал еще кувшин, назло Лю Ханю, и снова залег на колени к Имэй. А пока ложился, превратился обратно.

— Понравилось? — спросил, повернув к девушке такое до боли родное и знакомое лицо. — Не испугалась? Ну и славно! Ты всех остерегайся, Стратежка, поняла? Только меня не бойся.

— Лучше бы ты гнева Мастера страшился, — буркнула она, пряча смущение за плавными движениями расчески.

И права оказалась. На следующий день Мастер Дон Син лично выбивал из старшего ученика Бай Фэна дурь — любимой бамбуковой палкой. За плохой пример, подаваемый младшим, и за непристойное поведение в их же присутствии.

И вот теперь, сидя в кустах, Имэй прикидывала, что такого мог искать в императорском дворце Бродяга, если и в самом деле решился сначала превратиться в девушку-служанку, а затем ненадолго подменил гуйфэй после её смерти. И значит, прав братец Юань, считая наложницу Дин очень важной, если не ключевой фигурой в таинственной многослойной интриге.

Вечерело, от реки на Цзянькан и дворец императора медленно и неумолимо наползал туман. Он не только глушил звук шагов, но и растворял тушь на талисманах. А выбирать не приходилось, Чжу Юань должен перебраться через стену незаметно, обманув стражу, и не попасться на глаза случайному прохожему. Туман для этого идеальный вариант.

Дворец огромен, это город в городе, в нем десятки палат, отделенных друг от друга стенами, переходами и каналами, павильоны и беседки, и еще обширнейший хозяйственный двор. Тысячи людей обитают в нем и у каждого свое собственное место в строжайшей иерархии. Тут никто не слоняется без дела, даже принцы. Без карты Имэй не рискнула бы сунуться в этот человечий муравейник. Но и с картой — не все так просто. И если уж говорит откровенно, то ученице Ли просто-напросто повезло. Везение, за которое Мастер отчитал бы, напомнив, что стратегу надеяться на благосклонность богов — глупо и стыдно. Стратег сам создает своё везение. Иначе он считается обычным болтуном.

Когда Имэй, почти невидимая в тумане под прикрытием талисмана, добралась до погребального зала, на землю уже опустилась ночь, а дворец окончательно затих. Уговор с Юанем был на конец часа Свиньи, так что ждать шамана пришлось недолго.

— Как тебе мой туман? — не удержался тот от похвальбы, едва поднявшись вместе с девушкой на крышу.

Что и говорить, туман вышел отличный, но бумага размокала прямо на глазах, а подошвы сапожек опасно скользили по мокрой черепице. Однако недовольное ворчание Имэй соратник пропустил мимо ушей.

— Не трясись, не свалишься, я тебя удержу, — щедро пообещал Юань. Его рука была горячей, как в лихорадке, глаза возбужденно блестели.

Вот, кто чувствовал себя на любой крыше лучше и легче, чем бродячий кот. Имэй с завистью посмотрела на ловкого шамана, который грациозно балансировал на коньке. Пробежался взад-вперед бесшумно и легко, словно прирожденный канатоходец, ни разу не потеряв равновесия.

— Я что-то вижу, — шепнул он и показал Имэй на южный скат крыши. — Это ведь иллюзия?

И точно, в большую дыру, прикрытую иллюзией сине-зеленых черепиц, мог бы пролезть взрослый мужчина. Вот только зачем кому-то лазать в залу, где покоится гроб? Неужели воры позарились на драгоценности гуйфэй?

— Прекрасно, — обрадовалась Имэй. — Не нужно самим крышу разбирать.

Но Юань радости её не разделял. Шаман сунул голову в дыру, тщательно понюхал тяжелую смесь запахов: благовоний, бальзамирующей смеси смол, горящих свечей, расплавленного воска, увядших цветов и подгнивших фруктов, и тихо выругался.

— Что там?

Вместо ответа Чжу Юань злобно дернул себя за волосы, как всегда делал, когда сталкивался с чем-то мерзопакостным.

— Как я и боялся.

Имэй тоже принюхалась, пытаясь догадаться, что так встревожило напарника. На благовония Император не поскупился, это точно. Драгоценную Наложницу Дин он любил и очень горевал, когда та преставилась. Свечей тоже хватало.

— Ну? Чего ты {не чуешь}?

И тут девушка все поняла. В жутковатом букете ароматов не было только сладковатого, всепроникающего запаха тлена.

— Дзянши, — сказали они с Юанем одновременно, практически хором.

— И это, — шаман очертил рукой границы дыры, — вовсе не лаз, это — окно.

Дзянши могут стать не только самоубийцы, утопленники или жертвы преступников, их можно создать, если при помощи ритуала задержать в мертвом теле душу-по, подставить гроб солнечному или лунном свету и нарушить сроки похорон. Для сильного колдуна не так уж и сложно, на самом-то деле, гораздо труднее управлять мертвецом-кровососом, подчинять его своей воле.

Соваться к дзянши не хотелось совершенно, даже в компании с опытным шаманом. Какой бы хрупкой и нежной ни была при жизни несчастная гуйфэй, но, став нечистью, она запросто разорвет живого человека на куски.

— Ты сможешь её упокоить? — спросила Имэй.

— Нет. Если она уже полностью обратилась, то поможет только огонь. Сжечь палаты вместе со всем, что там есть, потом засыпать все солью и зарыть в землю пять железных ножей.

Девушка закусила губу. За умышленный поджог полагалась казнь, а за поджог в пределах Запретного города казни предадут всех учеников Школы, включая Мастера.

— Кто-то решил сотворить из наложницы чудовище, это ясно. Вот только зачем?

Самый простой вопрос, и на него Имэй знала ответ очень похожий на правду. Те, кто хотел низложения Наследного принца Сяо Туна, решили не ограничиваться обвинением в злонамеренном колдовстве из-за восковых уток. Мало ли, вдруг принц сумеет убедить Императора в своей невиновности? А вот если из гроба восстанет его мать, то это будет совсем другой разговор. И приговор тоже. Пожизненная ссылка в отдаленный монастырь покажется Его высочеству благословением Небес.

— Давай убираться отсюда... — начала говорить Имэй, но соратник вдруг залепил ей рот ладонью.

— Т-с-с, не шевелись, — шепнул он и резко выхватил из рукава свой синий веер.

Оборачиваться девушке не пришлось. Если она видела за спиной у Юаня призрачных бестий, значит, та же самая картина была и позади неё. Вблизи они походили на пятна абсолютной черноты, словно из осенней ночи кто-то вырезал по-живому разного размера куски. Но у тьмы этой имелись ярко-желтые глаза без зрачков и, как очень быстро выяснилось, пламенно-алые зубы и острейшие когти.

Бестии крались по крыше, сужая круг, чтобы напасть всем скопом. Отточенным годами практики движением девушка выхватила из потайного кармана шеньи листочек-талисман, подкинула его и с резким хлопком поймала в воздухе ладонями. Иероглифы, начертанные на тонкой бумаге, вспыхнули между её пальцами ослепительным серебром и брызнули во все стороны. Много-много крошечных, как светлячки, сверкающих капелек полетели в нечисть, заставляя чудовищ замереть на месте. Ровно на тридцать три удара сердца. Именно так называлось это заклинание. Вполне достаточно, чтобы броситься наутек и получить небольшую фору. Главное сейчас было, как можно скорее покинуть императорский дворец.

Имэй бежала первая, Юань — следом, а когда она достигла края крыши, шаман схватил девушку за талию и взмыл вместе с нею воздух. Прыжок! Они перемахнули на соседнюю крышу. И не останавливаясь ни на миг, снова побежали, уводя за собой стаю бестий. Имэй впереди, Юань в авангарде. Драться они будут уже за стеной, и только там. Синий веер слишком приметен, чтобы пускать его в дело в пределах Запретного города. За это можно опять-таки поплатиться головой.

— Сколько у тебя осталось талисманов?! — просипел Юань, подхватывая напарницу прямо на носу дракона, украшающего конек крыши.

— Шесть! — крикнула Имэй на лету ему прямо в ухо.

— Плохо.

Не то слово! С такой форой они далеко не убегут.

— Давай, давай, шевели ногами!

Когда бежишь в темноте по черепице, а за тобой гонятся черные клыкасто-когтистые твари, главное — ни о чем не думать. Вообще ни о чем. Держать в мыслях только цель — наружную стену дворца. Только вперед!

— Осторожнее! — крикнул Юань, напрягая каждую мышцу своего жилистого тела для очередного прыжка.

Ух! Имэй снова поразилась духовной и телесной силе Чжу Юаня. Чтобы суметь поднять в воздух не только себя, но и в довесок кого-то еще, надо не просто уметь концентрировать энергию, но и сначала накопить её приличное количество. Шаман, должно быть, все свободное время проводил в медитациях.