— НЕТ! Вы с ума сошли?!
Опа?! Это что же такое ей предложили?!
Зеленая дама опять заговорила. Евгений огляделся вокруг.
Ладно-ладно, будь ты хоть какой зеленухой, а обижать Соню он никому не позволит. Укусить или нагадить на вредную бабу нельзя, столько-то он понимает. Но... что у нас тут рядом? Помойка?
Обычно Евгений держался от нее подальше, и Марту близко не подпускал. Вот еще не хватало! А сегодня решил изменить себе.
— Еня?
— Виррррр!
Марта (вот умный ребенок) послушно шла рядом, держась за шлейку. И даже молчала.
Евгений хозяйским взглядом оглядел помойку. Где тот мусор, который они сегодня выкинули? Вот пакет? Берем! Гадость, конечно, но он потерпит! Для хорошего дела!
— Крррррр!
Марта только глазами захлопала, глядя, как ее личный, чистоплотный и аккуратный енот, одним прыжком взлетает на мусорный бак, и добывает из него какую-то стеклянную банку. А потом аккуратно спрыгивает вниз, и тянет девочку за собой.
— Вррррр!!!
* * *
— ...подумай, и прими правильное решение!
Любовь Николаевна смерила взглядом эту простушку.
Да уж, женился сын! Вот еще гадость какая! Ну, теперь-то все хорошо будет, а мелкие шероховатости она мальчику поможет подчистить!
И женщина развернулась на каблуке.
— Ой...
Земля оказалась неожиданно скользкой. Крутанулась, ушла из-под ног, и роскошная светская львица (именно так про себя Любовь Николаевна и думала, такой себя и ощущала) вульгарно приземлилась... нет-нет, не на все четыре лапы, а на копчик.
— Ай, б...!!!
Соня смотрела на это, открыв рот.
А минутой раньше на то, как ее личный енот, заботливо, иначе и не скажешь, разлил что-то за спиной Любовь Николаевны.
— Крррррр!
Кажется, она его задела? Сумкой? Марту он подальше оттащил, а сам не успел, попался! Енечка!
Соня, не обращая внимания на ругающуюся свекровь, ощупала енота.
— Енечка, Еня... цел? Ну-ка, дай лапу прощупаю, вот умничка моя, солнышко золотое...
— Мамочка, а что такое б...?
Марта с интересом смотрела на поверженную 'львицу'. Соня ахнула.
— Дочка, это плохое слово. Не надо так говорить. Идем отсюда.
— Ты... Немедленно помоги мне подняться!!! — завизжала Любовь Николаевна.
— Простите, но мне надо кормить ребенка ужином и укладывать его, — отрезала Соня. — И енота надо сводить к ветеринару, он у меня приличный, к матюгам не приученный. Животное не должно подвергаться моральным травмам.
— Ах ты...
Может, и хотела бы 'львица' встать. Но перевернуться в позу льва, то есть на четвереньки и встать, не позволяло самомнение, а просто встать на ноги без опоры... мало того, что скользили ноги в дизайнерских туфлях, так еще и рука попала во что-то невыразимо вонючее.
— Это еще что такое?! Б...!!!
'Это' было масло из-под шпрот. Ну и сами шпроты. Накануне Соня, которая любила этих незатейливых рыбок, купила их, но — в банке. Да-да, они сейчас и так выпускаются, не в консервной банке, а в стеклянной. *
*— есть такое, лично купила. И так же попала. Прим. авт.
И жутко расстроилась.
Открыла шпроты, а это не рыба, а злобная прибалтийская мстя, другого слова и не найдешь. То ли технологический процесс нарушен, то ли шпроты попались не те... воняло от этой рыбы так, что Еня, расположившийся за столом, расчихался и спрыгнул вниз. Конечно, есть это было нельзя.
Соня подумала, потом закрыла банку обратно — и кинула в мусорное ведро.
Таким и врага не угостишь! Не отравится! Сбежит раньше, чем до стола дойдет! Даже вытряхивать шпроты и мыть банку — и то не хотелось! От одного запаха глаза слезились.
Вот, эту банку и выкопал из помойки ее личный енот. И вылил все ее содержимое аккурат за спиной Любовь Николаевны, пока та выгрызала мозг бывшей невестке.
Банку он заботливо донес до мусорки, поставил рядом, а потом вернулся обратно.
Соня взяла за руку Марту, другой рукой подхватила шлейку, и развернулась.
— ТЫ!!! ВЕРНИСЬ НЕМЕДЛЕННО!!!
— Позвоните Сене. Он поможет, — отозвалась Соня, покидая поле боя.
— ТЫ!!!...
— Это что тут еще за визг такой?! — раздался во дворе грозный голос Нины Ивановны. — Это что за быдло тут рот разевает?! А вот я сейчас полицию вызову, да сдам тебя на пятнадцать суток! Ишь ты, а еще костюму надела! Нажрутся тут и буянят! Здесь тебе не на родной помойке, здесь тебе приличное место!
Зная свою бывшую свекровь... в этом раунде Соня поставила бы на команду из Нины Ивановны и банки шпрот. Но визг по двору разносился еще до-олго, аккурат до приезда скорой помощи. А надо бы психбриаду вызвать. Две, для верности.
* * *
Вечером, когда Марта уснула, Соня сидела на кухне.
Сидела, прислонившись спиной к ножке стола, и гладила енота. И рассказывала.
Выговориться хотелось.
— Еня, ты знаешь, зачем сегодня моя бывшая свекровь приходила? Оказывается, Сенечка нашел себе 'подходящую партию', но ребенок ему не нужен. И алименты он платить не хочет. Так что Любовь Николаевна хотела, чтобы я созналась в своей измене. Как-то там это правильно... я признаю, что Марту родила не от Сени, он больше не отец, алименты тоже не платит... свободен и счастлив. Как сопля в полете! Сволочи они!
— Кррррр!
Енот против определения не возражал. Гладил Соню по руке своими лапками, и заглядывал в глаза. Предлагал продолжать.
— Как-то так неудачно у меня сложилось с браком... вот правду говорят, что хорошее дело браком не назовут. Хотя у родителей-то все хорошо, мама с папой поженились, меня родили, а потом — сам видишь, квартира маленькая, тесной в ней, мамина родня из деревни, отец туда не хотел там сложно вообще все, а папина бабушка тоже маму не слишком любила, так родители на Камчатку уехали, там заработать можно. А я там болеть начала, что ни день, то бронхит. Мама мучилась, а потом с бабушкой договорилась, и меня к ней, сюда, отправили. Тут я хоть болеть перестала. Ты не думай, бабушка Вера хорошая была, и меня любила, и воспитывала, как могла, и квартиру мне оставила, дарственной. А Любовь Николаевна — ее знакомая. Раньше они вровень были, потом у свекрови муж разбогател, они с бабушкой почти не общались. Но на похороны она пришла. С сыном.
А потом Сеня меня после работы встретил, так все и началось. После бабушкиной смерти у меня денег много не было. Родители особенно не помогали нам никогда, у них на Камчатке там свои заботы, у меня два брата есть, вот, родители ими занимаются. Решили там остаться, думают, где лучше квартиру купить, деньги откладывают... мама за баб-Верину квартиру обиделась. Сказала, что им она сейчас нужнее... когда я замуж вышла, мама предлагала на нее квартиру переписать. А что такого? Я же замужем, меня должен муж обеспечивать! Но тут уже Сеня был против. Сказал, чтобы я квартиру сдала, а жить будем с его мамой. Как же! Сдашь ты ее с Ниной Ивановной под боком! Она на любых квартирантов кидается... раз скандал устроила, два... Сеня понял, что толку не будет, и квартиру мы просто закрыли. Мы тогда хорошо жили, знаешь? Меня даже Любовь Николаевна сильно не грызла. Дом большой, готовит кухарка, убирает повар... я мастером по маникюру работала, но Сеня был против. Да и его мать тоже — моветон. Да-да, работать это плохо. Вдруг кто из их знакомых ко мне заявится? Невестка Кучеровых и маникюрша! Визгу было — в Африке, наверное, слышали. Устроили меня на искусствоведческий факультет, хотя я там чуть на лекциях со скуки не подыхала. Не мое это, понимаешь? Вот медицина мне нравится, биология, химия, на косметолога я бы учиться побежала, а картины — дворцы... брррр! Не мое это, вообще никак не мое! Чтобы вовсе с тоски не помереть, начала однокурсницам ноготки делать, часть лекций прогуливали, а в этой квартире я и работала. Никто и не знал, девочки так, между собой шептались... даже без денег, просто для практики. Сеня не жадный, мои расходы он не проверял. Первое время.
— Вррррр!
— Вот, ты понимаешь. А потом я забеременела... беременность легко проходила, а потом восьмой месяц, роды на носу, надо с врачом договариваться. Чтобы в роддоме все нормально было, чтобы присмотрели за тобой, а у меня знакомых и нет. Зато у свекрови полно, она и с главврачом знакома, и еще много с кем, ей надо было просто трубку поднять и позвонить. Я Сеню попросила, Сеня с мамой поговорил, и сказал, что все в порядке. Все оговорено. Я и не спросила, как, что, к кому, дура была, молодая, влюбленная идиотка... Роды у меня вечером начинаются, Сени с мамой дома нет, у них дела, я ему позвонила, Сеня сказал, чтобы я скорую вызвала. Я и вызвала. Приехали, в роддом меня привезли, в тот самый, который и планировали, с которым якобы свекровь договорилась — думаешь, обо мне там кто-то слышал? Нет, Еня! Ни с кем моя свекровка не разговаривала, и не думала даже! У меня схватки идут, мне рожать надо, а полночь, ну, мне вкололи какую-то пакость, и в палату. Врачу возиться было неохота. Я до утра себя и не помню особо, помню, что больно было. А с утра главврач пришел, он меня в лицо знал, тут всем досталось, а меня потащили на кесарево, резать. Что уж мне там дали, чем накололи? Не знаю. Не поверишь, месяц ходила — падала, Марту взять боялась. Просто со стула встаю — и падаю лицом вниз. И живот болит, и шов, и голова как чумная... я спрашиваю, говорила его мама с кем или нет, ну и получила в ответ. И мама занята, и ничего страшного не случилось, и вообще — чего тебе? Ты ж жива осталась? Вот и радуйся, и вообще, раньше в поле рожали, а я неправильная, раз сама не справилась, я ж не объясню, что и вякнуть не успела. Хорошо еще, мне кухарка помогала, сама-то Любовь Николаевна готовить не любит, ну и наняла тетю Зину. Она меня очень выручала, и подсказала многое, и научила. Сеня первое время с дочкой возился, это было. Ему интересно было с ней, как со зверьком каким, а потом его мамочка в оборот взяла. Ну и меня, им наследник нужен, продолжатель рода, а тут девчонка. И я получаюсь порченная. После кесарева же надо года три ждать, чтобы все поджило нормально, и самой родить мне никто теперь не даст. Только операция, не дай Бог, шов разойдется. Ну и началось... капля камень точит, а у меня и сил ни на что не было. Марта еще у меня капризюшка такая была, все рядом с человеком, все внимание ей. Чуть что не так — в крик. Марте два года было, когда Сеня на развод подал. Делить нам нечего, у меня квартира до брака получена, да еще договор ренты, у него ничего нет, все на маму оформлено. У него одна зарплата — минимальная. Алименты с нее копеечные, так что я взялась уже ногти пилить всерьез, в салон устроилась, по деньгам у меня нормально выходит. И однокурсницы ходят, и подруг привели, и знакомых, клиентура приличная. Можно бы и на дому работать, но тут Нина Ивановна, да и ребенок... не хочу чужих в доме. Марта в садик, я на работу, потом домой... Вроде налаживаться началось, а тут новая радость! Сеня с ребенком, чтоб ты знал, вообще не видится, может, раз в месяц явится, что-то привезет, вроде копеечного чупса, Марта его и не ждет уже. А он личную жизнь устраивает, новую производительницу себе ищет. Вот, нашел, видимо, кого-то. И свекровь заявилась. Представляешь? Я должна заявить, что проститутка, что от мужа гуляла и дочь нагуляла, это чтобы Марта потом претендовать ни на что не могла, и Сеня был вольным и свободным! Сволочи они, Еня! Твари!!!
Енот согласно курлыкал и похрюкивал, гладя Соню по руке и заглядывая ей в глаза. И становилось как-то полегче. Ну что поделать, если самый приличный человек рядом с тобой — это енот? Да ничего! Радоваться, что он есть!*
*— история Сони реальна. Записано с ее согласия, только имя я изменила. Прим. авт.
* * *
Евгений не мог сказать, что услышал нечто новое.
Случается... подобное было в практике у аристократов. Не все, конечно, разводились, но... бывало. И болезни, с которыми даже алтарь не справлялся, не то, что ведьмы, тоже случались.
Но ребенок тут при чем?
Хотя...
Евгений видел, как Соня и Марта любят друг друга, как девочка лезет к маме на ручки... а если бы ее отобрали? Как на Рамире?
Соню бы это добило. Она бы просто жить не смогла без дочери. А вот сколько времени пройдет, прежде, чем этот бывше-гад решит ее шантажировать дочерью?
Евгений был уверен, что это вопрос пары дней. И, словно отвечая его невеселым мыслям, зазвонил Сонин телефон. Завибрировал — ночь, Марта спит.
— Алло? Сеня?
Орал бывший муж так, что слышно было, наверное, даже на улице. Соня даже сразу не поняла, в чем смысл. Сообразила только через пару минут.
— Что-что сломала? Копчик? Со смещением?
Визг был ей ответом.
Евгений с интересом прислушивался. Надо же, а он и не знал, что это ТАК лечится!
Какие шпроты удачные попались!*
*— есть такая травма. А болеть перелом начинает не сразу, не в ту же секунду, час-полтора обычно проходит ДО боли и опухоли, прим. авт.
Наконец, визг успокоился, и Соня смогла вставить пару слов.
— Сеня, я твою маму не била, не толкала, ничего ей не ломала. Она сама поскользнулась и упала. Это бывает в ее возрасте и на таких шпильках.
— Мама говорит, что это ты!
Видимо, Сеня тоже выдохся, и перешел от крика к обвинениям.
— Я — что? Я с ней разговаривала, и одновременно раскладывала у нее под ногами шпроты? Что я с ней такого сделала?
Ладно-ладно, главный виновник торжества на данный момент сидел рядом с довольной очкастой моськой. Но не выдавать же приличное животное на расправу?
— Если бы она к тебе не поехала...
— А если бы Бог не создал Землю, то и Адама с Евой бы не было, — не выдержала Соня. — Знаешь что, иди-ка ты... к маме в травму!
Сбросила вызов и выключила телефон. До утра.
Подмигнула еноту.
— Ну, ты и диверсант! А вообще, это были самые лучшие шпроты в моей жизни!
Евгений был с этим полностью согласен.
* * *
Любовь Николаевна лежала в палате, и было ей больно и обидно. Болел копчик. Врачи ей, конечно, и вкололи обезболивающее, и таблеточку дали, а все равно — ныло.
И лежать придется на боку, и на специальной резиновой подушке, и подниматься пока нельзя, и даже в туалет...
М-да.
Последнее — самое сложное. *
*— с переломом копчика там действительно человек получает кучу проблем, расписывать подробно не буду, но все очень неприятно. Прим. авт.
И лежать ей так, пока не срастется. А возраст уже не детский, чтобы за две недели переломы проходили, это минимум месяц, а то может, и два. И это если проблем не будет, если штыри вставлять не потребуется, если...
И самое обидное, что даже в дорогой швейцарской, или там, израильской клинике, скажут то же самое. Уж столько-то Любовь Николаевна понимала.
Не была она полной дурой. Стервой — безусловно, заразой, которая зациклилась на своем великосветском образе жизни — тоже, но практичность у нее была всегда. Как бы ни печально это звучало, вот та самая крестьянская сметка. Такая житейско-хитрованско-хуторская.
На два шага вперед Любовь Николаевна видела всегда, а просчитать дальнейшие последствия... нет, это для нее уже было слишком сложно. Этим занимался сначала муж, а потом и сын. У мужа получалось лучше, у сына хуже, но...
