— Больше некому... — грустно и с болью, сильно сжимая руку ведущего его взрослого. Люди остались позади, начав шумное обсуждение. Последнее, что видел Саске, это появление носителей масок, потом они скрылись за углом и шум резко поубивился. Народу тут было заметно меньше, порядка десятка всего, вместе с продавцами. — Став сильным, я убью Итачи и мы поровну поделим его глаза, хотите? — Саске совершенно не нравилась тема, но Солеан говорил, что высмеянное легче принять.

— Мма... — ему его миссия нравилась все меньше. С детьми общаться он плохо умел, особенно с такими маленькими.

— Все-почестному, я Учиха, а не Ичирэ! Вам половинку правого и мне половинку, вам половинку левого глаза и мне половинку.

— Эм-ма, — сбившись с шага.

— Какаши-сэмпай, вы предпочитаете левые половинки или правые?

Идущий хмурным Саске, ведущий совершенно глупую беседу, понимал всю бредовость своих фраз, но вынужден был признать — еще вчера он вполне мог брякнуть и не такое.

— М...

— А может цвет вам не нравится? Многим не нравились глаза Итачи. Я убью Итачи, продам его футболку и шорты и куплю... ну там, как их, глазные линзы, во! Вам с розовыми сердечками брать, да?

— Мма-н... Саске-кун...

— Мне и клан надо восстановить, Какаши-сэмпай. Вы ведь специалист по восстановлению кланов, да? И даже с учебником никогда не расстаетесь... Покажите мне, как это делается, и я подарю вам еще по четвертинке глаз Итачи, когда убью, — походка взрослого стала совсем деревянной, а прохожие спешили отвернуться и... оставаться в радиусе слышимости. Саске был не в теме, просто поддерживал Солеана и забавлялся ситуацией. Ему внутренне действительно стало легче дышаться, но внешне он старался оставаться мрачным и насупленным. — Какаши-сэмпай, вы же сами сказали, что вы друг моего клана, — обвиняюще. — Научите меня тому, как его правильно восстанавливать. Я должен стать сильнее и убить нукенина Итачи. Ну, Какаши-сэмпай, — дергая за руку предпочитающего лишний раз рта не раскрывать. Саске снизу было не видно, но он знал, что лицо взрослого пылает румянцем, а сам он не знает, какое выражение глаза ему принять или куда спрятать. Несчастная книжица неуловимо для его глаз кочевала по карманам, предательски торча из каждого корешком в розовое сердечко. — Я умею читать, может просто одолжите мне свой учебник? Я верну, честное п..пречестное! Или вы не друг, а так, сбоку бантик?

Какаши аж крякнул.

— Мма, бантик?

— Ну, мне как-то подарили собачку с бантиком, она была такой милой, а как остались наедине, так мне чуть палец не откусила. Итачи ее походя убил. Я стану сильным и тоже походя убью Итачи. Какаши-сэмпай, если вы меня сейчас научите новому приему, то станете моим кумиром! А все сильные шиноби должны уметь так же, как вы, красноречиво молчать, да? Отец часто выразительно молчал, отец...

— Да, — поспешно. — Мма, сильные шиноби, эм, должны многое уметь. Мн, так и быть, идем, эм, покажу захват левой с броском через себя. Мма, Хокаге-сама просил подойти после обеда...

Глава 6. Встреча с Хокаге

Сарутоби Хирузен

— Это ваше последнее слово, Чинчиру-сама?

— Да, Хирузен-сама. "Ичирэ и Ко" аккумулирует все средства Учих, которыми располагает банк и его компаньоны, на счете клана с перечислением процентов на счет Учиха Саске. Полный доступ он получит в день совершеннолетия.

— На всю сумму?

— Да, Хокаге-сама. Директорат отменяет или переадресовывает последние транзакции, вся документация перед вами. Переживший все три войны шиноби банк "Ичирэ и Ко" дорожит своей репутацией и связями, нам дешевле собрать миллиард и отчислять по нему означенные проценты за вычетом заработной платы специального управляющего, назначенного директоратом вести финансовые дела клана Учиха на время недееспособности его текущего главы. Весь пакет документов, повторяю, у вас на руках. В связи с выявленной нечистоплотностью все кредитные линии для клана Сарутоби и аппарата управления Конохи свернуты. Мы дорожим честными клиентами, — предельно вежливо отвешивая словесную оплеуху.

— Признайтесь, — пуская дымное колечко так наклоненной головы, что край головного убора скрывал от собеседника линию глаз, якобы направленных на изучение перелистываемых листов, подшитых в толстую папку, одну из принесенных банкиром. Удивительно, как многое можно провернуть за считанные часы. Удивительно, средства одного клана оказались вполне сопоставимы с годовым (в лучшие годы!) бюджетом целой деревни, и это без учета активов. — Что вас напугало в угрозах мальчика?

— Вам известно, что наше благосостояние покоится на Хранилище Крови. Клан Ичирэ недавно потерял нескольких специалистов, самоотверженно защитивших благополучие клана, — после продолжительной паузы проговорил степенный мужчина в деловом костюме. — Держите ситуацию вокруг Учиха Саске под контролем, иначе мы устраним угрозу силами собственными или с привлечением Всех заинтересованных партнеров. Всего доброго, Хирузен-сама, — откланялся важный посетитель, которому всегда предоставляли аудиенцию в удобные ему часы.

Текущий хозяин кабинета остался недвижим и беззвучен, красноватые клубы бесшумно расползались из-под широкополой шляпы.

— Докладывай, Стриж, — наконец-то обратил внимание старик на стоящего у стола АНБУ в маске.

— Варенье действительно украдено из квартала Учих. Кем и когда выясняется...

— Стриж... — гневно дыхнул дракон из-под шляпы. Упомянутый нервно сглотнул и продолжил:

— Корень во всех ближайших городах через подставных лиц сбывает ими украденное из ими разоренного квартала Учиха, начиная с первого сентября. В Конохе из продажи успели изъять большую часть еще вчера...

— И вы мне только сейчас это докладываете?! — Дым угрожающе засветился.

— Нехватка... все на миссиях по Вашему приказу, Хокаге-сама, — дрогнув. Смелый поступок по переводу на самого начальника стрелок остался безнаказанным. Народу действительно не было, чего только стоило унять утренние беспорядки в торговом квартале! — Факт грабежа вскрылся этим утром... Все кланы Конохи вскоре пришлют ноту протеста. Учиха Саске уговорил, — Хирузен отметил странную интонацию, не характерную Стрижу при исполнении, — Хатаке Какаши показать ему новые приемы, — вновь этот подозрительный тон, — тайдзюцу, сейчас они на полигоне номер тридцать один, придут к вам через час после обеда в Ичираку-рамен. Огненный барьер вокруг квартала клана Учиха под землей имеет те же характеристики, что и над ней, — зачастил боец АНБУ, елико возможно старательно выполняя роль взявшей на сентябрь отпуск секретарши. — Все коммуникации целы. Среди обывателей найдены удовлетворяющие требованиям желающие наняться на работу к Учиха-дзин на должности поварихи, прачки, дворника, каллиграфа...

— Довольно, Стриж.

— Простите, Хокаге-сама. Только что поступили сведения о том, что Хьюга Хиаши будет добиваться создания полицейского участка на базе аппарата управления деревней с процентным соотношением по кланам. Его поддержат кланы Инузука и Абураме. Так же будет поднят вопрос о начале процедуры импичмента. В течение часа клан Хьюга воспользуется правом экстренного созыва совета кланов в расширенном составе.

— Благодарю, Стриж, идите.

Дряной мальчишка! Ну что он учудил?! Хирузен рвал и метал... клубы дыма, давно научившись сдержанно принимать любые новости. Стриж прав, намекая на пренебрежение агентурной сетью в среде обывателей деревни, обслуживающих шиноби. В основном это семьи из Страны Огня с детьми, проявившими способности к манипулированию чакрой и ставшие в последствие внеклановыми шиноби Конохи. Часть этих детей вполне подходила для принятия в АНБУ по уровню силы и мастерства — на них не было рычагов давления, кроме родной семьи, из-за которой их лояльность крайне низка. Здесь мешают устаревшие традиции и прочие факторы упущенного воспитания. За неделю до первого октября, когда распахиваются двери Академии Шиноби Конохи, всех пришедших семи-десятилетних, желающих поступить, проверяют на способности, а потом они вынуждены терпеть клановых снобов или задавак. Какая тут может вырасти лояльность к деревне? За уникумами, конечно, есть пригляд, часть АНБУ растят в приюте сызмальства, но очень часто у семей просто нет денег, чтобы добраться до Конохи вовремя, а после полового созревания поздно мекать, выдающегося силой шиноби не вырастить.

Хирузен забил в трубку табак из веселенького оранжевого мешочка. Раскурив и убедившись, что парочка все еще на полигоне номер тридцать один, сложил печати, стремительно переместившись к ним в облаке чакры и вихре листвы.

— Больше усердия, Саске-кун, и быть тебе великим шиноби Конохи! — По-доброму морща глаза и снисходительно улыбаясь, как старший подающему надежды младшему, пока еще несмышленому.

— Здравствуйте, Хогасе-сама, — одновременно поздоровались оба. Один прервал технику, растекшуюся грязной лужей, и обернулся, второй вскочив вопреки боли в ноге и руке с песка, на котором его валял клон-двойник. У Саске пылало ухо, набухали синяки на ногах и руках.

— Здравствуйте, здравствуйте. Вижу, вы отлично проводите время, с пользой. Готовишься к вступительным экзаменам в нашу Академию Шиноби, Саске-кун? Помнится, ты хотел в этом году поступить...

Мальчик стремительно помрачнел. Хирузен подобной реакции ожидал в последнюю очередь.

— Учиха-доно был против, Сарутоби-доно. Я как наследник и почтенный сын должен следовать воле отца, несмотря на острую необходимость стать сильнее, убийство нукенина Итачи и восстановление клана Учиха, — блюдя этикет, что в исполнении чумазенького и грязненького мальчика смотрелось... — А еще у меня много работы в квартале.

— Достойно, Учиха Саске, в тебе сильна воля огня. От имени всей деревни позволь выразить соболезнования горю. В счет Конохи я распорядился о поиске новых работников в квартал Учиха, они помогут тебе приготовить его к церемонии погребения и будут помогать в дальнейшем. Извини за боль, Саске-кун, но завтра идеальный день для церемонии, дольше тянуть нельзя... — ласково и ободряюще трепя по голове.

— Простите, Хокаге-сама, — выворачиваясь из-под руки, — но каким же я стану сильным шиноби, если не смогу или не буду обслуживать сам себя? Мне ненужно никаких работников, и церемонии не надо... Огонь явил волю и уже обо всем позаботился, не стоит... более тревожить мертвых, пожалуйста... — мрачно глядя себе под ноги. От его вида с бросаемыми челкой на опущенное лицо тенями у Хирузена по спине пробежали предательские мурашки.

— Хорошо, — выдавил из себя Хокаге. — Если есть проблемы, обращайся, я помогу всем, чем смогу. Прямо сейчас есть что-нибудь, что я или деревня можем сделать для тебя или клана, Учиха Саске? — Пыхая трубкой колечко.

— Я должен стать сильным и сам убить Итачи. Оставьте его мне.

— Ты знаешь, где он?

— Я пока слишком слаб... мне надо стать сильным, и тогда я смогу сразиться с Итачи и победить!

— Саске-кун, по малым летам тебе положен взрослый опекун. Есть тот, кого бы ты хотел видеть в этом качестве? — Пристально глядя на мальчика и не обращая внимания на в ужасе округлившийся глаз сына Белого Клыка Конохи.

— Хокаге-сама, но я уже сейчас достаточно взрослый для самостоятельной жизни, сам стираюсь и кушаю, и всего через год поступлю в АШ, зачем мне опекун всего на год? — Поднимая удивленно-сумрачные черные глаза, провалы в бездну тьмы. Хирузен затянулся дымом.

— Это чистая формальность, Саске-сан, — польстил Хирузен, видя, как малыш сразу приосанился, — если не хочешь, он не станет тебя допекать, — краем глаза следя, как копирующий шиноби копирует безмятежно растущее неподалеку деревце, незаметное-незаметное, он пейзаж, замазанный мазок на фоне картины "Диалог Хокаге и малыша Учиха".

— А мой опекун станет всем известен, да? — Шевеля клочком волос на макушке, словно бы самонаводящейся антенной.

— В чем ты видишь здесь проблему? — Пыхтя вроде как в сторону от мальчика. При детях он старался не курить вообще, но тут особый случай. Особый.

— Ну, я хотел бы пригласить Хатаке Какаши, но, понимаете, как я понял, он сам только начинает учиться восстанавливать свой клан. И если все будут знать, что он мой опекун, то весь год пойдет ему насмарку, ведь все будут задаваться вопросом, а какой же клан он так усердно восстанавливает? Свои или мой? К какому клану будут принадлежать результаты его годовалых трудов? А я хочу самолично заниматься восстановлением! Вот и надо сохранить тайну, тогда Какаши-сэмпай спокойно научится, поднатореет, и, когда я возмужаю, все мне подробно покажет и расскажет, передаст другу весь свой накопленный опыт. Ведь, правда, Какаши-сэмпай? О, вы согласны! — Мельком поглядев на как никогда широко распахнутый правый глаз. Правда, Хирузен мог поклясться на что угодно, тот сейчас смотрит на не шибко прячущегося Стрижа, навострившего уши неподалеку. Речи мальца и его пасмурный вид ставили Хокаге в тупик — неужели так проявляется сбой в ментальных закладках? — У меня учитель математики тоже ставил кружочки рядом с правильными ответами и крестики у ошибок. А как глазом выразить крестик, Какаши-сэнсэй? Просто моргнуть и все? — Хирузен сделал себе мысленную отметку разобраться с переменами в поведении.

— Саске-сан, шиноби-болтун — находка для шпиона, — спасая и себя, и подчиненного от пристыженного паренька, ярко заалевшего от ворота до макушки с обвисшим клочком волос. Теперь Хирузен после оплошности с Данзо стал чаще держаться за трубку, стараясь не допустить ее позорного падения или разгрызания. Он стар лицом, но руки по-прежнему тверды, как сталь, и умение выжигать слова чакрой на прежнем уровне. — Не будем откладывать формальности. В свитке учтены ваши пожелания, осталось приложить большой палец и скрепить печати кровью.

"Вот вам и тепличный мальчик" — думал Хокаге, возвратившись в кабинет. Фугаку все вложил в первенца, растя второго для души и особо не напрягая. "Надо же, как завернул — восстанавливает клан, только начинает, поднатореет!" — настроение Хирузена после полигона тридцать один неожиданно для него самого инвертировалось. Негаданный позитив примирил с неизбежностью, а опекунство да с учетом желания всех сторон хранить личность опекуна в тайне и особо эту личность не напрягать упрочнит его позиции. И объяснение по поводу похорон великолепное! Так что, пора, пора выставлять пугало Акацки на всеобщее обозрение, раскрыв связи Итачи с этой организацией нукенинов, а через него очернить и клан Фугаку с желанием пе..подчинить себе джинчурики. У Данзо тоже нет выхода, кроме как раскрыть карты с рыбами, пойманными в му... с птицами, словленными в бушующем небе. Нет, поэтом рано становиться, пока стихи его неказисты — он сам для себя был наистрожайшим цензором, любя порой сочинять. В общем, все готово для перекраски страшной трагедии в великое благо деревни, ведь и самому клану Учиха она пошла на пользу, как ни крути, об остальном обязана позаботиться деревня. На этом фоне еще надо как-то незаметно провести назначение клана Сарутоби временными управляющими активов клана Учиха — Чинчиру-сама подал превосходную идею, надо лишь успеть подготовить все документы по образцу.