Повелители Улья

Она оторвала голову от моей груди и вскинула распахнутые глаза к моему лицу:

— Правда? Ты вправду будешь плакать?

— Думаю да Маша, я не смогу перенести твое во мне разочарование.

— Ты не похож на человека, который может плакать... Ты давно...

— Давно ли мои щеки чувствовали слезы? Ты это хотела спросить?

Она кивнула.

— Несколько лет назад, когда впервые убил человека...

Она опустила голову:

— Пойдем домой милый, не будем портить этот прекрасный вечер, но обещай, что расскажешь мне об этом.

— Обещаю.

Она улыбнулась, грусть в глазах уступила место счастью:

— Пойдем, мама наверно уже заждалась.

Пока вела меня к своему подъезду, я думал о том, что впервые солгал своей половине. "Я такой же человек как и ты" — сказал я, но разве это так? Человек ли я вообще? Им я себя не чувствовал уже несколько дней. Солгал ли я Маше? Лгал ли я себе? Повелитель. Тот ученый из Омеги был уверен, что подобные мне — нелюди.

Повелитель — бессмертное существо, несущее человечеству рабство для тел и душ. Его так учили. Вдалбливали это учителя в спецшколе Омеги, вдалбливали до тех пор, пока у него эти слова в сознании перестали подвергаться сомнениям. Повелитель — враг, нелюдь которую нужно уничтожить во благо человечества.

Он был под моим контролем минут пять, то время — пока вместе с Грушницким уезжал из разрушенного филиала в грузовике. И если бы не тот вертолет, кто знает что бы еще о себе удалось бы узнать. Может быть, я как человек укушенный летучей мышью, преображаюсь сейчас во что-то другое, в то что будет спать днем, а ночью пить у людей кровь.

— Милый, ну ты будешь есть? Борщ сейчас остынет!

— Прости Маша, я зачарован твоей красотой.

— Перестань и давай ешь... — сказала она сурово, но видно, что старательно прячет рвущуюся наружу широкую улыбку.

— Ммм, как вкусно. Если бы ты знала, как давно я не ел домашнего борща.

Зазвонивший в кармане мобильный телефон заглушил слова Маши. Круг людей с которыми поддерживаю общение у меня довольно ограничен, ношу его с собой в основном вместо часов, а увидев на дисплее сообщение о подавление номера, крайне удивился:

— Слушаю.

— Александр Ворон? — спросили там женским голосом.

— Да, это я.

— Вас ждут завтра в восемь утра в управлении ФСБ по адресу Кронверный проспект сто девятнадцать.

— Но...

— Капитан, управление сейчас находится там. Вы будите?

— Да я буду.

— Спасибо, конец связи.

Усилием воли заставил мозг работать. Если это агенты Омеги — я труп. Если вправду ФСБ — еще побарахтаюсь... Но тоже недолго.

— Проклятье.

— Милый, — раздалось над ухом, — что случилось?

— Вызывают на работу.

— А где вы работаете молодой человек? — спросила сидевшая за столом старушка.

— В спецслужбе... — начал я и осекся. Если она сопоставит меня с недавно ворвавшимся в дом Грушницким... Ничего серьезного, но, тем не менее, будет неприятно. — Вы же знаете какой вчера был теракт... Вот и собирают всех.

— Ой, Александр, — произнесла она, покачивая головой. — Действительно ужасно. Хорошо, что вас там не было...

— Угу... Маша, я наверно поеду к себе, завтра вставать в шесть.

— Мне тоже милый. Я с завтрашнего дня выхожу на работу.... Пожалуйста, переночуй у нас. Правда, мама?

Женщина в инвалидной коляске на мгновенье отвернулась:

— Ты же знаешь, дочь, что я не одобряю отношения до свадьбы...

Маша сникла, а я, стремясь утешить, машинально положил ей на талию руку.

— Но, — продолжила старушка, — нравы сейчас другие, а ты вполне взрослая. Я вам не буду мешать. Спокойной ночи молодые.

— И вам...

Все же я не боялся. Вероятность, что это агенты Омеги, близка к нулю. Действительно, им проще пленить или убить меня сейчас в квартире, чем ждать, когда, и если, я приеду по адресу. Значит, сделал правильный вывод: ФСБ проводит разбор полетов, подсчет и перегруппировку оставшихся сил. Значит, как я надеялся, авиабомба не захоронила сведения обо мне... Ой, как плохо.

Я должен поехать завтра утром по этому адресу даже не смотря на то, что меня могут расколоть в два счета. Намного больше рискую, если останусь в тени, в то время как управление нуждается во всех сотрудниках. У них наверняка сейчас там хаос и паника, так что, возможно, все обойдется. Но если меня ищет Омега... То что русскоязычный филиал разорен — значит мало. Такая мощная организация наверняка быстро его восстановит, а для поисков обидчика задействует дополнительные силы.

А еще есть эта девушка, сидящая напротив и молча смотрящая мне в глаза. Её фамилию и имя в разговоре с центром Омеги "засветил" Скляревский. Именно за ней в этот город прилетали два агента, и именно с неё ищейки Омеги начнут рыть в первую очередь. Должен быть способ вывести ее из игры, при этом не убивая... Думай Ворон, думай!

Кажется, я загнан в угол, нет даже времени на продумывание плана и поиска удачного хода... Выигранное у противников время потерял на воркование с любимой, и чует сердце, за это скоро поплачусь.

— Милый, не знаю о чем ты думаешь, но на Руси есть поговорка, что утро мудренее вечера. Пойдем спать?

Яркая жизнь состоит из черных и белых полос. Жизнь скучная и монотонная — из них же, но размытых так, что становится похожей на сплошное грязно-серое пятно. Я должен ценить, то что дал мне Бог и дьявол. Я не упущу ни мгновенья жизни и любви, а с помощью отпущенной мне силы, даже близко не подпущу никого, кто захочет это у меня отнять.

— Только спать? — спросил я игриво.

Она сложила губки трубочкой, подперла пальчиком висок, произнесла с серьезным видом:

— Ну, посмотрим как ты будешь себя вести...

— Рррр, — зарычал я. — Я буду диким котиком!

Она засмеялась звонко и заливисто, но, мгновенно вспомнив о легшей спать матери, зажала рот ладонью:

— Ну пойдем, несносный котяра.

Я шел в чреве Улья долго... очень долго. Мне нужно на самый верх, но в Улье нет лестниц, есть лишь бесконечный, полутемный коридор сделанный под высоким углом и идущий подобно винту. Свет узкими столпами разрезал темень, в том месте, где были крохотные окошки в метровых стенах из нерушимой глины. Часто коридор пересекался с входами в другие тоннели, там бродили солдаты и рабы, но я не обращал на них внимания.

Меня звал Улей... Вверх, на самый верх.

Вставать в шесть утра непривычно, омерзительно и противоестественно... а еще очень, очень лениво. Маша снова успела встать. И когда зазвонил будильник, у кровати уже стояла она, с чашкой кофе на подносе. Сказав, что ужасно стыдно когда девушка приносит кофе мужчине, обмолвился на всякий случай, что все же это невыразимо приятно. Ни в коем случае нельзя обижать такое существо... нельзя даже нечаянно.

— Милый, возьмешь машину? — спросил она, одевая платье.

— Нет, Маша. Машина слишком дорогая для капитана ФСБ.

— Но я ее тоже не возьму, официантки на таких не ездят.

— Возьми милая, все твои коллеги будут в шоке.

— Но это ведь невозможно чтобы официантка...

— Маша, знаешь как интересно когда характер человека не соответствует внешности, а внешность поведению? В твоем случае так же. Сногсшибательная красотка — то есть ты, должна быть стервой от природы. Но ты мягкая и добрая, совсем как те серые мышки каких обходит стороной "нормальный" мужчина. Ты конечно и без того прекрасна, но это делает тебя намного интересней. Но если ты, официантка, будешь приезжать на работу на ламбарджини... Готовься к тому, что каждый раз администратор, прежде чем дать тебе какое-то указание, будет долго тупить и хлопать глазами.

— Знаешь, милый, ты умеешь уговаривать.

— Это моя вторая професс...

Поцеловав ее взасос, проводил к машине и отправился к метро. Кажется, к этому сооружению я чувствую нездоровую тягу. Может, мне нравятся подземелья?

Идущий впереди меня прилично одетый парень, в дорогих ботинках, вдруг остановился перед урной, покопавшись там, извлек на свет пустую бутылку из-под пива. Повертев в руках, допил содержимое и, бросив бутыль назад в урну, открыл дверь на станцию метрополитена.

Опохмелился, но даже не подумал сдать бутылку. Он еще при деньгах, но уже конченый.

Первое что теряет человек, подсевший на иглу или алкоголь — уважение к себе, а вовсе не деньги. Если бы в моем сердце не звучал бы голос Маши, просившей не убивать, скинул бы его под поезд. Все лучше, чем гробить жизнь себе и ломать судьбы близким. Я бы сделал доброе дело, правда, противоречащее божьим законам. Да фиг с "ни убий" и "не суди", просто основная моя вина была бы в том, что решил судьбу человека. Бог дал свободу воли людям и ангелам, и даже предавшим его. Он не карает ни тех, ни других. Ждет и надеется, что глупые его дети, сами, по собственной воли, изберут путь ведущий к нему... И убивать, и судить конченого человека мне нельзя именно по этой причине. Ведь теоретически он может понять, раскаяться, исправиться...

Ну да, исправится он как же.

Пустой вагон состава, и стук стальных колес по рельсам, нагоняют раздумья. За ночь не смог придумать как уберечь Машу от ока Омеги и не нашел способа защитится самому.

Наверно можно подделать документы, поменять фамилии, уехать в другую страну. Но во-первых, это будет все равно как бросить позиции и бежать. Все возможности для атаки я потеряю, а взамен приобрету страх затаившейся жертвы. Во-вторых, такая организация как Омега, когда-нибудь найдет нас даже на необитаемом острове.

Еще вчера, хотел выйти из игры. Забыть о ФСБ, Омеге, о дьяволе и повелителе, мирно жить с любимой женщиной получать удовольствие и испытывать счастье... Но мне не дадут.

Раз сделавший ход, не остановится, пока не завершит партию или не сдастся. Чтобы сохранить себе жизнь, и иметь при этом покой и свободу действий, мне нужно выиграть партию. Только уничтожив всех врагов, смогу жить, не боясь за жизнь Маши. А о другой цели можно и вовсе забыть.

Не стану больше искать ответ на детский, по сути, вопрос. Мне нет сейчас никакого дела до человечества. Мне нужно защитить себя и Машу, а как известно лучшая защита — нападение. Уже скоро я решу является ли ФСБ моим врагом или союзником, а потом... Потом я атакую. Я возьму беззащитное сейчас правительство и президента под контроль, и прикажу им уничтожать филиалы Омеги по всему миру.

Ударить первым — вот мой единственный шанс.

Глава 6 Призрачный город

Не сказал бы, что в штабе управления ФСБ, созданном из-за чрезвычайного положения, царил бардак и хаос.

Безлюдно. На входе в здание сразу трое федералов "косящих" под секьюрити попросили документы. Может предосторожность из-за терактов, а может, выгляжу не как должно.

Ксива подействовала, они не отдали честь, но кивнули как равному... Черт, какое у них звание?

В просторном холле, между разделяющейся надвое широкой лестницей, сидел секретарь. Молодой мужчина в очках и сером костюме, даже не поднял на меня головы:

— Александр Ворон?

— Откуда...

— С поста доложили. Так вы Ворон?

— Да это я.

— Вам надлежит подняться на второй этаж, кабинет двести семь.

— Понял, — бросил я, украдкой оглядываясь назад. Когда же эти трое успели доложить?

Пройдя вверх по мраморной лестнице, немного удивился: здание больше походило на какой-то музей или дом аристократа, а не на штаб-квартиру по расследованию теракта. Два агента в коридоре второго этажа, курят у окна сделанным в стиле барокко, бросили не меня косые взгляды и продолжили тихий разговор.

Я толкнул вычурную, позолоченную ручку на тяжелой двери с табличкой двести семь, взгляду предстал просторный кабинет и сидящий за письменным столом человек:

— Разрешите войти, — громко сказал я, скрывая полную растерянность.

— Входите капитан. Присаживайтесь.

Я сел на указанный стул за столом перпендикулярным "хозяйскому". Рассматривал, пытаясь это делать незаметно, человека который что-то ожесточенно записывал в журнал. Лицо довольно молодое, дал бы лет двадцать пять, если бы не седина с правой стороны головы. Это меня встревожило: молодой, с сильной проседью в волосах, большой начальник... Кажется чую запах Омеги.

Он закрыл и отстранил журнал, глянул на меня глазами салатного оттенка:

— Капитан, я догадываюсь о чем вы думаете. Не смущайтесь мне пятьдесят семь, просто аномально молодо выгляжу. Но вы ведь тоже человек не простой: двадцать пять лет, а уже капитан ФСБ...

Я подавил разрастающуюся слабость и тревогу в груди:

— Я не считаю себя особенным. В конце концов, многие люди, даже не достигнув моего возраста, командовали полками, армиями, завоевывали половину мира...

Он рассмеялся, как показалось искренне:

— Да это действительно так.

Прошло мгновенье, и искорки в глазах погасли, живая улыбка на губах застыла, став более подходить к лицу покойника. Он выпрямил осанку, посмотрел на меня совсем другим взглядом:

— Капитан, или если позволите, Ворон, у нас не так уж и много времени, так что сразу к делу. Взрыв, снесший наше управление, похоронил большинство архивов и секретных документов. В том числе и большую часть вашего дела. Я понимаю, что вы можете владеть какой-то секретной информацией, однако смею предположить что вы должны понимать, что теперешняя ситуация не терпит проволочек. У нас осталось не так много людей и еще меньше времени, чтобы разбираться в пустяках. Отвечайте на мои вопросы четко и ясно. Понятно?

— Да.

— Сколько человек было в вашем отделе?

— Насколько мне известно, двое.

— Назовите их звания и фамилии.

— Капитан Ворон, капитан Грушницкий.

Не представившийся "начальник" снова открыл журнал, что-то записал. Пользуясь возникшей паузой, обдумал и пришел к заключению, что брать его под контроль нельзя. Есть очень большая вероятность, что все это подстроено — ловушка созданная Омегой. Может они не могут с уверенностью предположить, что я повелитель, вот и приходится выдумывать подобное.

— Что вы знаете о местонахождении Грушницкого?

— Не выходил с ним на связь последние два дня.

— Ваш отдел напрямую подчинялся Скляревскому?

— Да.

— Вы ведь снайпер?

— Вы намекаете что я...

— У вас есть собственное мнение, — продолжил он, проигнорировав мое возмущение, — кому понадобилась смерть Скляревского?

— Нет.

— Чем занимался ваш отдел, какие преследовал цели?

Я сделал театральную паузу:

— Выполнение поручений Омеги.

Он дернулся, зрачки заметно расширились. Через мгновенье взял себя в руки:

— За тридцать пять лет в органах безопасности, я несколько раз слышал об этой организации, но считал все это глупыми выдумками... Сегодня ты второй человек, сказавший что имеет отношение к Омеге...

— А кто первый? — спросил я насторожившись.

Задумавшись, он сложил губы в улыбку:

— Пока это секретная информация, но я уверен, что номер первый захочет работать именно с вами. В общем, работу на ближайшие дни мы вам нашли. Пока все будут заниматься терактом, вы станете ублажать агента Омеги. Сегодня думаю, вы свободны, а завтра с утра, приходите в этот кабинет, я сведу вас с ним.