Игра на выживание - 4

А гражданам на эти проблемы советской экономики было совершенно наплевать. Они видели, что советские машины реально хуже заграничных, и этим все и было сказано. То же самое с кинескопами для телевизоров, микросхемами, много с чем. Нет, разумеется, Советский Союз пытался держаться на уровне, несмотря на крайне неблагоприятное соотношение сил. Плановая экономика все же дает существенные преимущества. Еще стандартизация, станки с ЧПУ и обрабатывающие центры, крупные производства. Но, тем не менее, оказалось невозможным делать все на достойном уровне.

Инженер замолчал, переводя дух. А Сергей не преминул воспользоваться этой паузой, чтобы вмешаться. До этого он не прерывал инженера в надежде, что тот все же скажет что-то полезное.

— Товарищ Прутов, и для чего вы нам прочитали эту лекцию? Какое она имеет отношение к обсуждаемому сейчас вопросу?

— Я это к тому, — продолжил инженер, — что по сравнению с совокупной экономикой Рейха мы пока смотримся весьма бледно. Лучше конечно, чем тогда у нас в сравнении со всей экономикой запада во главе с США. Все же три отдельных соперника смотрятся куда приятнее, чем один, но объединенный. Особенно если учесть, что и оружие они будут создавать по отдельности. Но проблема малого объема нашей экономики, тем не менее, остается. Необходимо форсировать планы по экономической и политической привязки к нам Индии и Китая. А то новое правительство Индии продолжает вилять, и японцев из Китая так и не удается выжить.

— Всему свое время, товарищ Прутов, — терпеливо, но, уже внутренне закипая, сказал Сергей. — Никуда эта Индия от нас не денется. Вопрос с японцами в Китае мы тоже в недалеком будущем решим. Но теперь позвольте все же вернуться к теме сегодняшнего совещания.

Сергей повернулся к Птицыну: — Так что у нас с Рейхом? Там действительно все так прекрасно? Никаких особых сложностей?

— Сложности, разумеется, имеются, — усмехнулся майор, — как же без них. Кроме обычных межведомственных склок и личной борьбы за власть наметились серьезные трения между, условно говоря, "промышленниками" и "банкирами". Первые считают, что развивать серьезную промышленность следует только в метрополии Рейха, а все прочие территориальные владения должны быть использованы в основном для обеспечения упомянутой метрополии сырьем, продовольствием и дешевой рабочей силой. Как максимум — легкая и пищевая промышленность. Лидером этой группировки является Фриц Тодт. Вторые настаивают, что ту же Францию и некоторые другие европейские страны тоже следует серьезно развивать, в том числе и в части тяжелой промышленности, машиностроения и так далее. Выразителем интересов этой группы является Ялмар Шахт.

Дело в том, что у Рейха сложности с ресурсами. Слишком много их сейчас уходит на обустройство нефтепромыслов, рудников и прочего в захваченных колониях. А так же на обустройство транспортных путей, по которым добытые ресурсы доставляются в Европу. Строится множество железных дорог, строятся трубопроводы, строится большой торговый флот. Еще мост через Босфор строить собрались. И надо еще учитывать, что долгая война Германию изрядно истощила. Соответственно, ряд отраслей промышленности, в том числе и так называемых "наукоемких", по сути, сидит на голодном пайке.

Гитлер как-то умудрялся примирять противоборствующие группировки, но что будет после его смерти — еще вопрос.

Еще у Рейха наметился серьезный кадровый голод. Особенно в части управленцев.

— Ничуть не удивительно, — снова влез инженер Прутов, — похожая проблема была и у англичан. У тех колонии и прочее несение "бремени белого человека" тоже вытягивали из метрополии значительную часть толковых управленцев. А те же немцы, не имея колоний, сосредоточились на собственной промышленности и добились в этом больших успехов. Их промышленные товары начали серьезно теснить английские. Так что нам, если собираемся добиться научно-технического лидерства, немецкие коллизии с кадрами только на руку. Пусть лучше у них все толковые управленцы губернаторами на Ближнем востоке сидят, или латифундиями в Африке заправляют. Глядишь, на ракетные заводы их и не хватит.

Еще надо учитывать, что национальная система подготовки качественной элиты у немцев имеет явный милитаристский уклон. То есть вояк она готовит прекрасных, а вот с гражданскими менеджерами дело обстоит не так здорово. С самими-то немцами их управленцы справляются хорошо, ибо соотечественники уже прекрасно выдрессированы в части дисциплины. А вне Германии это срабатывает не очень. Думается, ихние солдафоны наломают в колониях немало дров и серьезно озлобят против себя местное население. До английского высшего пилотажа в колониальных играх им еще как до Луны.

— Уже, — кивнул Птицын, — уже озлобили. Слишком грубо они действуют. Я как раз об этом и собирался сказать, когда вы меня перебили. Если в большей части оккупированной Европе относительный порядок фашистам еще удается поддерживать, то в прочих колониях кровь уже сейчас льется рекой. Волнения, в том числе и вооруженные, стали обыденностью, особенно в азиатской части их владений. Войск для контроля территорий, охраны конкретных объектов и карательных акций требуется все больше и больше. Поэтому фашисты начали вербовать из европейских добровольцев специальные части по подобию французского иностранного легиона. Действуют они очень жестоко. Еще германцы пытаются использовать "трофейные" колониальные администрации, где таковые сохранились: французские, бельгийские, португальские и прочие. Это помогает, но не слишком, все-таки этих бывших колониальных чиновников фашисты держат на вторых или даже третьих ролях. С соответствующим результатом.

— Следовало ожидать, — заметил инженер Прутов, — у нас они на оккупированных территориях тоже людей до того довели, что народ толпами пошел в партизаны записываться. Усугубленное расовой теорией тупое чванство никогда до добра не доводило. Судя по всему, там еще оказывают влияние козни бывшей английской агентуры, ныне по наследству доставшейся американцам. Нам она в Иране, как я понимаю, тоже немало неприятностей доставляет.

— Разумеется, — подтвердил Птицын, — и эти тоже. Но наши товарищи, как мне кажется, работают там гораздо эффективнее.

— В такой ситуации, — заметил майор Корнев, — правильнее было бы предоставить колониям, особенно европейским, хотя бы формальную независимость. При сохранении общего контроля, разумеется. И осуществить их финансовое закабаление. Как это было проделано капиталистами в истории наших "гостей". — Майор кивнул в сторону инженера.

— Как раз нечто подобное и предлагают германские банкиры, стоящие за спиной Шахта, — заметил Птицын. — Они считают, что прямой контроль колоний при помощи военной силы слишком затратен и малоэффективен.

— И какая из этих двух клик одержит в Рейхе верх после смерти Адольфа Гитлера? — спросил Сергей.

— Трудно сказать, — пожал плечами майор Птицын, — много будет зависеть от позиции Геринга. А он последние годы хоть и занимал достаточно яркие и заметные посты, но как политик реально находился в тени фюрера. Своей же позиции по означенному вопросу, насколько я в курсе, он публично не заявлял.

— Геринг пользуется в Рейхе огромной популярностью, — опять влез инженер Прутов, — его барские замашки многим импонируют. Особенно сейчас, когда покойный Адольф раздал своим колбасникам столько поместий. Многие там сейчас с упоением играют в феодалов и немало этим наслаждаются. Дорвались, называется. Ведь немцы давно завидовали странам, качавшим ресурсы из колоний, и тоже хотели их заиметь. Упорно трудились, затягивали пояса, готовили армию, отчаянно сражались. А теперь их мечта, наконец, сбылась. И они собираются насладиться завоеванным своим потом и кровью новым порядком в полной мере. Именно эти интересы и выражает Геринг. Думаю, что он поддержит Тодта.

— А почему именно этого, а не того? — спросил Птицын.

— Потому что хитроумные банкирские штучки электорат Геринга не прельщают, поскольку они вступают в противоречие с популярными ныне неофеодальными игрищами. Банкиров вообще в Германии народ не слишком любит, основательно обрыдли еще во времена Веймарской республики.

Ведь ясно, что немец — хозяин, а прочие или рабы или батраки. Давать рабам независимость или развивать у них электронную промышленность — глупо. А ну как эти независимые правительства начнут мешать жить немецким колонистам и запретят использовать в их поместьях право первой ночи. Научно-техническое творчество — это прерогатива истинных арийцев. А прочие должны горбатиться на черной работе. А если будут плохо работать, так плеткой их поперек хребта. Все лучшее и современное должно быть только в Германии, а не у каких-то там недочеловеков, вроде лягушатников. Вот так примерно немцы сейчас и рассуждают.

В общем, если Герману сейчас под шумок не устроят авиакатастрофу, то дело у Шахта не выгорит.

— Так это нам, по вашему мнению, в плюс или в минус? — решил уточнить Сергей.

— Вот так сразу не скажешь, — пожал плечами инженер. — Тут хорошо подумать следует. В первом приближении... в среднесрочной перспективе нам это скорее в минус, ибо финансирование хай-тека в Германии увеличится. А в долгосрочной перспективе скорее в плюс, ибо с колониями немцы от души нахлебаются. Причем отнюдь не амброзии.

Глава 10

Николай Иванович стоял на трибуне Мавзолея и смотрел на военный парад. Несмотря на начало ноября, погода в Москве стояла солнечная. По Красной площади проходили новые танки. Машины смотрелись весьма внушительно и вызывали у Николая Ивановича немалую гордость. Все же и он приложил руку к их созданию. Следующие за танками бронетранспортеры тоже выглядели неплохо, хотя до БМП им пока было далеко. Зато хорошо смотрелись РСЗО, смонтированные на шасси новых уральских грузовиков. Диктор, комментирующий парад, разливался соловьем. Его радостный голос, усиленный мощными динамиками, гулко разносился по площади, перекрывая бодрые марши.

Артиллерия особого впечатления не произвела, зато порадовали зенитные ракеты. Баллистических ракет не провозили, видимо из соображений секретности.

Прохождение боевой техники закончилось и на площадь, как не преминул сообщить диктор, вступили праздничные колонны трудящихся. Трудящиеся несли знамена, транспаранты, портреты руководства и прочую праздничную мишуру.

Николай Иванович бросил взгляд на лозунги и портреты, потом быстро достал из кармана очки и пригляделся уже внимательнее. — Что за ерунда?

— Трудящиеся Москвы, — с энтузиазмом провозгласил диктор, — радостно приветствуют Великого Вождя и Учителя Советского народа товарища Мао Цзэдуна!

Николай Иванович резко повернулся и посмотрел на ту часть трибуны, где должно было находиться высшее руководство страны. Так и есть! В самом центре композиции стоял Великий Кормчий и с отеческой улыбкой приветствовал демонстрантов посредством поднятия правой руки. Стоящие рядом с ним товарищи повернули головы в сторону Николая Ивановича. От обилия раскосых глаз и отеческих улыбок поплыло зрение.

— Что за хрень! — Усилием воли вынырнув из сна, Николай Иванович сел на кровати. Сердце бешено колотилось, причем с перебоями.

— Уф! — он вытер со лба холодный пот. — Присниться же такое! Не стоило вчера водку жрать, пусть даже и в небольшом количестве. Отметили, называется, тридцать шестую годовщину Великой Октябрьской! И вот результат!

Николай Иванович включил ночник и бросил взгляд на часы. Ложиться смысла не имелось. Все равно через полчаса вставать. Подумалось, что слишком часто в последнее время ему стали сниться яркие и запоминающиеся сны. Вероятно потому, что сны обычно запоминаются после резкого пробуждения. А он слишком часто теперь просыпается по ночам. Старость — не радость. Отсюда и весь этот ночной бред. Небывалые комбинации былых впечатлений, млин! Совместился в мозгах недавний визит в Советский Союз Председателя КНР товарища Мао и годовщина революции — вот и кошмар.

Никакого парада, а тем более демонстрации трудящихся на Красной площади, разумеется, не было, и быть не могло. Какие еще там парады? Только недавно развалины в зоне поражения ядерного взрыва закончили расчищать. В основном трудами коллаборационистов с Западной Украины, Прибалтики и Кавказа. Теперь завозят землю, чтобы разбить большой мемориальный парк. Дома на этом месте строить не будут. Кремль все еще реставрируют, хотя не так уж сильно он и пострадал. Там планируется устроить музей. Мавзолей Ленина взрывом практически не затронуло. Хотя тело вождя и было эвакуировано из Мавзолея на следующий день после взрыва. Эвакуаторы эти, говорят, померли впоследствии от лучевой болезни полным составом, зато получили звание героя. Вот вернут Ильича обратно в Мавзолей, как собираются, тогда, глядишь, до парадов и демонстраций трудящихся на Красной площади дело дойдет. Хотя демонстрации эти ныне не так многолюдны, как в былые времена. Новое руководство страны обернуло дело так, что участие в праздничных демонстрациях вовсе не обязаловка, а привилегия, доступная только отличившимся на ниве труда, учебы, спорта и прочего подобного коллективам.

Красочность этих шествий, может, и недотягивала в больших городах до карнавалов в Рио, но была вполне на уровне. В малых городах конечно поплоше, зато задорнее. А у участников на память оставались детали праздничной амуниции, вроде курток, комбинезонов и головных уборов с яркими нашивками и эмблемами. Впрочем, вполне функциональные и применимые в обычной жизни. Народу, в особенности молодежи всегда любящей покрасоваться, такой подход к делу нравился. Не попавшим в число счастливчиков, оставалось смотреть на шествие со стороны и утешать себя участием в прочих многочисленных праздничных мероприятиях и народных гуляниях.

Николай Иванович, кряхтя, встал с кровати, оделся, совершил положенные утренние процедуры и уселся за рабочий стол. На завтрак идти было еще рано, зато можно было просмотреть прессу, до которой у него не дошли руки вечером из-за праздничной вечеринки.

В первую очередь взял со стола еженедельник "За рубежом", перепечатывающий материалы иностранной прессы, на добрую половину так или иначе касающиеся СССР и возглавляемого им Евразийского Союза. Со стороны геополитических соперников, ясное дело, статьи попадались большей частью ругательные. Меньшая же часть была относительно объективной, но с подковыркой. Пресса союзников вроде Китая и Индии, напротив, публиковала большей частью благожелательные к Советскому Союзу статьи, хотя подковырок хватало и там.

Данное издание было любимым детищем Николая Ивановича. По крайней мере, именно он разработал для еженедельника основную концепцию, а в дальнейшем пролоббировал через руководство страны его создание. Доказал, что лучшей контрпропаганды чем злобные пасквили врага, предназначенные им для внутреннего употребления, трудно себе даже представить. Тем более что Советский Союз давно заявил, что наличия "свободной журналистики" ни в САСШ, ни в третьем Рейхе, ни тем более в Японской Империи никоим образом не признает. Поэтому все злопыхания по поводу СССР целиком и полностью лежат на совести не мифической "свободной прессы", а вполне конкретных правящих классов. Впрочем, советская пресса и радиокомментаторы тоже не особо стеснялись, не упуская практически ни одного подходящего информационного повода проехаться по тамошним проблемам, неурядицам или преступлениям.