Шипы для железной девы

Так что, когда она свернула в коридор, ведущий в камеру пыток, она побежала. Тихонько, трусцой, стараясь держаться посередине и расставив руки пошире, постоянно рискуя налететь всем телом на стенку впереди. Не налетела. Вовремя затормозила, буквально футах в десяти от неё перейдя на шаг. Похоже, ей таки удалось слегка увеличить расстояние от своих кошмарных преследователей. Она слышала сзади многочисленное шарканье в районе развилки, и, похоже, оно было достаточно беспорядочным. Впрочем, по звуку она не могла определить точно, все ли мертвецы потеряли её след. А и одного для неё было бы более чем достаточно.

"Нужен ещё один рывок. Последний. Чтобы никто из них не добрался до коридора на склад".

Сколько уже раз до этого ей казалось, что вот на этот-то раз она собирает последние силы. Выгребает, буквально выскребает с донышка. И всякий раз, в решающий момент, находилось немного ещё. Она даже чуть-чуть пожалела, что её сейчас не видят её друзья.

"Гарри бы тобой гордился", — подумала она с невольной улыбкой. И рванула вперёд, через сломанную дверь к пролому в стене...

Трудно сказать, на сколько именно шагов она ошиблась. Возможно, всего на два или три. Когда она поняла, что нога споткнулась о что-то твёрдое, на уровне её колена, она попыталась в последний момент сохранить равновесие, взмахнув руками. Её развернуло на месте, вторая нога ткнулась в то же препятствие, что и первая, и она полетела вниз задом, опрокинулась, не успев даже подставить руки. Спустя мгновение она поняла, что её рукам невероятно повезло.

Боль была такая, что если бы сейчас в этом помещении горел яркий свет, он бы разом померк в её глазах. Ей показалось, что она сейчас же умрёт от боли, прямо здесь, на месте. И только одна вещь удержала её, какой-то совершенно инстинктивный импульс, проскользнувший буквально молнией через весь её мозг, он цепочкой пришёл ещё от её досады, что она не успела опереться при падении.

"СХВАТИСЬ РУКАМИ ЗА КРАЙ!"

Потому что даже ещё в тот момент, когда она только начала падать задницей вниз на шипы, ещё когда она летела, она уже поняла обо ЧТО она только что споткнулась. В её голове абсолютно чётко прорисовалась эта картина, как она летит на эти ржавые иглы своими ягодицами, и уже в тот момент её руки были готовы сделать своё дело. Иначе...

Иначе она бы умерла.

А так...

Так она издала вопль, который вполне мог посоперничать с тем, который вылетел из неё, когда она в первый раз увидела мертвеца в подземном склепе. И сейчас это был совершенно другой крик, не визг ужаса, а крик из серии, когда срывают начисто голосовые связки. Она каким-то чудом не откусила себе полязыка, когда сразу после вопля её зубы резко сомкнулись, и она поняла, что сейчас балансирует ровно на кончиках пальцев. Только они удерживали её от того, чтобы вес собственного тела докончил то, что начала её неудачная пробежка.

Однако этого было мало! Мало было удерживаться. Несмотря на жуткую, абсолютно непереносимую боль, боль, с которой она не могла сравнить ничего в жизни, её страх был в этот момент сильнее, он перекрывал даже её. Потому что у неё было всего несколько секунд, всего несколько чёртовых секунд, чтобы решиться причинить себе гораздо большую боль, чем она сейчас испытывала, в противном случае у неё не будет ни одного шанса на спасение. Воображение, подстёгнутое ужасом, живо нарисовало ей, как её пальцы устают её удерживать, и она начинает садиться вниз, увлекаемая собственным весом, всё более насаживаясь на шипы. Пока у неё в руках ещё оставались силы, ей нужно было снять себя, вытащить из этого кошмарного железного капкана, который выполнил свою пыточную работу даже тогда, когда, вроде бы, ему ничего больше не оставалось, кроме как гнить здесь на веки вечные, и когда-нибудь вовсе рассыпаться в прах.

Она наклонилась вперёд, так далеко, насколько могла, резко выдохнула и напрягла мышцы рук. Зубы тотчас сомкнулись вновь, и она начала выть, просто выть, потому что сквозь зубы можно было делать только так, а разжать их было невозможно. Глаза начали потихоньку вылезать из орбит, когда она стала тянуть себя вверх и вперёд, и по мере её усилий, боль всё увеличивалась и увеличивалась, так что мышцы просто начали отказываться напрягаться дальше. Но теперь уже отступать было некуда. Она тянула, чувствуя, как глаза заволакивает какая-то муть, наполненная синими и красными кругами, а на лбу выступила холодная испарина. Она сама не понимала, как она выдержала это.

Последние миллиметры она дёрнула себя просто рывком вперёд, и свалилась на колени, чувствуя, как сзади по ногам буквально понеслись ручейки крови. А из её глаз в тот же самый момент брызнули слёзы и потоком потекли по щекам. Зубы разомкнулись, и она стала плакать во весь голос, не только от боли, но понимая, что это конец. Она была всего в паре шагов от спасения, всего в паре шагов! Ей надо было просто залезть в пролом и добежать до склада. А там закрыть дверь на засов и завалить её мебелью. Скорее всего, она спокойно дождалась бы утра. А теперь она просто истечёт кровью. Самым банальным образом. Она даже не могла встать на ноги от боли, и ей нечем было остановить чёртову кровь. Она была в одной юбке и тонком свитере, а мантии она лишилась ещё в катакомбах. И у неё уже совершенно не было сил бороться за жизнь. Она проиграла, проиграла... но...

Похоже, судьба приготовила ей ещё одно испытание. Они всё ещё шли за ней. Она слишком долго тут задержалась, они нашли её, добрались до двери в комнату пыток.

"Нет! Нет, нет, нет!"

За что?! Ну за что ей это?! Печальная участь умереть от потери крови сейчас разом показалась настоящим подарком судьбы. Это же так просто — лечь, и чувствовать, как из тебя потихоньку уходит жизнь, вытекает, и вместе с ней исчезают боль и волнение. А они собирались лишить её даже этого! Ей нужно... нужно попытаться... нужно попробовать залезть в пролом. Хоть как-то, превозмогая боль, из последних сил... залезть... вдруг они не смогут последовать за ней... не отдавать себя на растерзание...

Она же насмотрелась на них. Она видела их медленные, угловатые движения. Она знала, что так же медленно они будут рвать её на части, отхватывать куски... Нет!

Она на коленях поползла к стене, роняя льющиеся слезы, туда, где, по её расчёту, должен был находиться пролом. Она даже нашла его руками, нащупала, когда первый из мертвецов коснулся её подошв. Она коротко взвизгнула, закричала "нет!", но было поздно. Они настигли её.

Кто-то резко дёрнул её за ноги, и она тут же оказалась на полу, а заветный пролом ускользнул от неё, ускользнул навсегда. Её потащили куда-то к двери, и она сразу ощутила ещё несколько прикосновений к своему телу. Вот теперь это точно был конец! Она поняла, что сейчас будет медленно умирать. Возможно, быстро, если какой-нибудь удар придётся в сердце или она потеряет сознание от боли. Неважно. Смерть встала перед нею, и она увидела её лицо, буквально нос к носу. И почувствовала, что она не хочет туда. Буквально всем своим естеством. Ни за что на свете. Ей ещё рано! Пожалуйста! Кто-нибудь...

Сознание начало уходить от неё, и она закричала, уже ни на что не надеясь и совершенно не осознавая себя:

— Гарри! Пожалуйста! Спаси меня, Гарри! ГА-А-А-РИ!!!!

Часть 2. Дева.

Ход был узкий, длинный и плавно понижался. Пока он бежал по нему трусцой, старясь не задевать локтями стены, он думал только об одном:

"Ну куда её понесло?!"

Ну вот куда?! Без палочки, одну, среди ночи, в незнакомый подземный ход, который ни на одной карте не обозначен. Куда девается вся её разумность и рассудительность, когда она решает совершить какой-нибудь очередной отчаянный поступок? И ведь так было с самого первого курса. Как в ней это уживалось? Он не понимал. Ты уж либо всё тщательно просчитываешь, либо кидаешься вперёд, очертя голову. Она умудрялась делать и то и другое со свойственной ей изобретательностью. Неужели она думала, что от её строгого голоска развеиваются все злые чары и разбегаются в страхе все жуткие враги? Нет, давно уже подобные заблуждения не должны были ею владеть. Ещё с происшествия с троллем в туалете. Тогда с какой радости она продолжала рисковать? Ладно бы ещё она бросилась кого-то спасать в этот незнакомый проход. Так ведь нет же, наверняка обычное любопытство — обнаружила тайну и полезла выяснять, что к чему.

Он добрался до второй двери и приостановился, с удивлением разглядывая валяющиеся на полу ножки от стула. И в этот момент услышал её жуткий крик совсем недалеко: "Гарри! Пожалуйста! Спаси меня, Гарри!" На этот раз сомнений быть не могло, кричала именно она и кричала так, что сразу было понятно — это вопль отчаяния, вопль человека, которому помощь нужна сейчас, вот прямо сейчас, который погибает, и этот крик — его последняя надежда.

Его прямо всего передёрнуло от этого крика, и он бросился вперёд сломя голову. И попал ногой между прутьев валяющейся поперёк прохода большой решётки. На мгновение его мозг зафиксировал эту картину, как будто он завис, остановившись в своём падении, всем телом на металлические пруты. И за это мгновение он успел сообразить, что надо выпустить из рук палочку и выставить вперёд ладони. Он буквально ухватился за один из поперечных прутьев, словно за турник, остановив своё тело буквально в нескольких сантиметрах от того, чтобы грохнуться об решётку со всего размаху и отшибить себе всё, что только возможно. Оставалось лишь поблагодарить судьбу за тренировки на метле, от чего его ладони приобрели нужную силу и цепкость. В противном случае, помогать бы пришлось ему самому. Зацепившаяся ступня запросто могла и сломаться, защемленная между прутом и полом.

Он хорошенько приложил того, кто бросил здесь, прямо поперёк дороги, эту ржавую хреновину, подобрал палочку, которая конечно же умудрилась сразу укатиться в сторону, и побежал дальше. Всё это время крики Гермионы "Гарри, Гарри" не оставляли его ни на секунду.

По счастью, тут бежать было всего пару секунд. Коридор закончился проломом в стене, и он выскочил через него, судорожно оглядываясь по сторонам. В большой продолговатой комнате, заполненной странными, полуразвалившимися приспособлениями, не было ничего примечательного. События разворачивались прямо на её пороге. Его подруга лежала на полу, лицом вниз и изо всех сил извивалась, вопя во всё горло, а вокруг неё сгрудилось несколько уродливых силуэтов, взглянув на которые, он не смог определить, что они собой представляют. Всё, что о них можно было сказать: они внушали подсознательный страх своим человекоподобием и, одновременно, ужасающей безобразностью. Эта отвратительность их вида словно бы с размаху хлестнула его по лицу в первый момент. Как будто... как будто они были какие-то... мёртвые...

Двое сзади тянули Гермиону за ноги, каждый за свою, в разные стороны, один держал её за волосы, ещё один ухватил за свитер на спине, сжав в кулак и растянув до того состояния, когда тот уже был готов порваться. Ещё один силуэт маячил прямо в дверях, готовясь присоединиться к остальным. И она уже была ранена. На ней была кровь, тянувшаяся в её сторону по полу свежей, ярко-алой смазанной полосой прямо из-под его ног.

У него в голове мигом понеслись все эти заклинания, которые они вместе изучали в Отряде, казалось, их названия наклеены на какой-то барабан, который быстро вращался сейчас перед его мысленным взором, и ему надо было успеть прочитать и выхватить из списка нужное слово. У него было стойкое ощущение, что на них не подействует что-то вроде ступефай или петрификус, просто потому, что на живых они не были похожи совсем. От них сильно пахло землёй, и у него промелькнула мысль, что они, может быть, какие-нибудь големы или что-то вроде того. Конфринго или экспульсо могло повредить самой Гермионе.

— Эверте статум! — отшвыривающее заклинание бросило одну из тварей, державших Гермиону за ногу, прямо в дверной проём, он врезался в лезущего оттуда, и они вдвоём улетели куда-то в темноту со страшным грохотом.

— Эверте статум! — второго, держащего ногу, отбросило недалеко, к ближайшей стене, он отлетел от неё, отскочил, попал в двух других, сбил их, как кегли, и все они едва не сшибли самого Гарри, который едва успел отпрыгнуть в сторону.

Обычно от такого удара человек долго не мог очухаться. Эти стали вставать сразу, в тот же момент, как только упали.

— Инкарцеро!

Он не хотел рисковать. Ну их, все эти опасные и малознакомые заклинания. Лучше проще и надёжней. Верёвки по очереди спутали всех троих монстров, и он бросился к Гермионе.

Она подняла на него лицо, и в первый момент он не увидел в ней свою подругу. Она продолжала твердить "Гарригарри", но она его не узнавала и находилась в полной прострации.

— Эй, это я! — воскликнул он. — Гермиона! Очнись! Я здесь!

Только через пару секунд в её глазах загорелось узнавание, её брови резко поползли вверх, как будто она меньше всего на свете ожидала его здесь увидеть, а затем она просто потянулась и мгновенно обняла его за шею мёртвой хваткой. Обеими руками.

— Ты пришёл, — вот и всё, что она сказала.

— Да, чёрт возьми, я пришёл, и нам надо поскорее убираться отсюда. Во что ещё ты умудрилась влипнуть?

Она не отвечала.

— Вставай. Ну же. Нам надо уходить. Не думаю, что мои верёвки удержат их надолго.

Он скосил глаза, наблюдая как ближайший из монстров медленно, неуклюже, но старательно рвёт спеленавшую его сеть, словно это была какая-то паутина.

— Я... не могу... идти... — прошептала она ему на ухо.

— О, хорошо! Я сейчас.

Он подхватил её пониже спины и закинул на плечо, и она немедленно закричала во весь голос.

"Чёрт, чёрт, чёрт!" Надо было как-то по-другому. Но он не знал как, он не знал, как теперь вообще правильно поступить, не знал, что ожидать от этих тварей, и он, кажется, только сейчас заметил, что она ранена серьёзно, учитывая сколько крови было на её ногах, юбке и вокруг того места, где она лежала.

— Сейчас, сейчас... — бормотал он, выглядывая за порог комнаты.

И обомлел. Их там был полный коридор! И они шли прямо на него. Ближайшие двое, те, которых он выкинул заклинанием, были уже совсем близко.

— Конфринго! — бросил он с отчаянием.

Заряд попал куда-то между ними, разбросав их к противоположным стенам, и сразу же отвратительно запахло палёными тряпками.

— Конфринго! — швырнул он в толпу.

Несколько повалилось на пол и заворочалось там, пытаясь подняться. Остальные задевали за них, падали, и тоже немедленно начинали подниматься.

"Их же ничего не берёт!" — подумал он с ужасом. По крайней мере, ничего, ему известное. Тут нужно было что-то массового поражения и, желательно, не от такого неумехи как он.

— Гарри... прекрати это... беги, — снова прошептала Гермиона, — расстояние... они потеряют тебя.

— Да! — кивнул он машинально.

Двое из тех, кого он связал, уже распутались и шли на него, загораживая ему выход к пролому. У них были абсолютно нечеловеческие лица, просто какие-то маски из дырявой, порвавшейся кожи, за которой проглядывало что-то серое, непохожее на плоть. И, вместе с тем, в них было слишком много человеческого — одежда, волосы, торчащие кости — и это больше всего ужасало. Он просто отошёл на два шага, а потом ринулся вокруг них, по дуге, наблюдательность ловца давно подсказала ему, что он имеет дело с неуклюжим противником. Он заскочил в пролом с ходу, прыжком, придерживая Гермиону одной рукой, а другой ухватившись за его край. Она снова вскрикнула. И с этого момента не переставала подвывать, сбиваясь на плач.