"Пропавшая "Октавия"

Алекс позвонил в собрание Маракайбо. Они сказали, что, конечно, приезжайте. Формулировки были значительно менее официальными, чем во время моей предыдущей встречи с Собранием. Несмотря на то, что я провела много времени с немыми и с некоторыми из них подружилась, они все еще приводят меня в замешательство. Особенно в той части, где они автоматически читают мои мысли.

Когда это случается, вы проводите большую часть своего времени, стараясь не думать о тех аспектах своей жизни, которые не отличаются элегантностью. Это, конечно, означает, что вы можете думать только о своих худших моментах. Вот почему на вечеринках вы редко сталкиваетесь с немыми.

Алекс и я отправились с Гейбом. Ближе к вечеру мы прибыли в Костьев-Хаус, который когда-то был посольством Деллаконды. Плоское серое строение, напоминающее заброшенное здание школы, расположено недалеко от капитолия. Мы спустились на посадочную площадку в двух кварталах, пересекли обширный зеленый парк и вошли в парадную дверь между двумя белыми колоннами. Лифт поднял нас на третий этаж, где отодвигающаяся настенная панель пропустила нас в коридор, устланном ковром. Мы проходили мимо резных дверей и фресок, изображавших немых в спокойных позах, созерцающих приближающуюся бурю, прогуливающихся мимо заставленных фруктами столов или просто стоящих в задумчивых позах. Особенно примечательным был портрет, на котором один из них смотрел на шахматную доску.

— Думаете, — спросила я, — немые играют в шахматы?

— Сомневаюсь в этом, — сказал Гейб. — Как играть в какую-либо игру, кроме, может быть, бинго, если игроки могут читать мысли друг друга?

— Это и был мой вопрос.

— Давайте постараемся не отвлекаться, — сказал Алекс.

Мы миновали несколько офисов. В одном из них была известная юридическая фирма "Троттер и Смит", другим — транспортная корпорация, занимающаяся организацией отпусков. На других были названия, ничего не говорящие мне. И вот, почти в конце коридора, мы подошли к двойным дверям с надписью "СОБРАНИЕ МАРАКАЙБО".

Алекс активировал коммуникатор, и одна из дверей открылась. Мы вошли в кабинет. В нем не было ничего необычного. Пустой письменный стол, окруженный большим диваном и парой обтянутых тканью кресел. Еще один стол, деревянный, стоял перед двумя квадратными окнами, выходящими на город. Почему-то небо казалось более серым, чем когда мы были на улице.

Мы услышали голоса из соседней комнаты. Через несколько мгновений она открылась, и молодой человек, на вид не старше двадцати лет, вошел и закрыл за собой дверь. Его взгляд остановился на мне, но обратился он к Алексу. — Рад снова видеть вас, мистер Бенедикт. Почему бы вам и вашим гостям не присесть? Рока Кайлан подойдет к вам через минуту.

Он подождал, пока мы с Гейбом займем кресла, а Алекс расслабился на диване, который почти поглотил его. — Кстати, меня зовут Джерри. Если вам что-нибудь понадобится, пока вы здесь, просто скажите ИИ. — Он улыбнулся, а затем отреагировал так, словно что-то услышал. Дверь позади нас открылась, и вошел немой.

У него была огромная переднегрудь и большие темные глаза навыкате, которые неизбежно привлекали к людям внимание. — Добро пожаловать, Алекс, — сказал он, причем голос исходил из золотого медальона, висевшего на цепочке у него на шее. — Я рад познакомиться с твоим дядей Гэбриэлом и снова увидеть Чейз.

— Привет, Рока, — с улыбкой поздоровался Алекс. Всегда было немного неловко знакомиться с кем-то, кто умеет читать твои мысли.

На Роке была длинная мантия цвета ржавчины с красным поясом через левое плечо. Он был высок и двигался с непринужденной грацией. Но немым трудно улыбаться, и он не был исключением. Я почти научилась расслабляться в присутствии ашиуров, но не могла припомнить, чтобы встречала Року раньше, и чувствовала, как мой разум раскрывается, и каждая сокровенная мысль выплывает наружу. В том числе и моя неспособность узнать его. — Все в порядке, Чейз, — сказал он с почти невинной улыбкой. — Я заблокировал себя. Ничего не проходит.

Мы понимаем так, что из-за способа общения немых, базового контекста, созданного культурой, в которой господствует телепатия, никто из них не лжет. Они не могут. В этом нет смысла. Несмотря на то, что я много лет общалась с ними, мне все еще трудно понять, как они взаимодействуют друг с другом.

— Я бы хотел, чтобы мы могли проводить больше времени вместе, Рока, — сказал Алекс, когда немой сел рядом с ним.

— Мои чувства такие же, Алекс. Что могу сделать для вас?

— Вы знаете об "Октавии"?

— Затерявшаяся станция? Да, конечно. Есть новости? Что-нибудь изменилось?

— Нет. К сожалению, нет. Они не продвинулись ни на шаг.

Глаза Роки потемнели. В них появился леденящий душу взгляд. — Мы не имеем к этому никакого отношения.

— Мы должны рассмотреть все возможности. Но мы не очень-то этому верим. Я не вижу ни преимуществ, ни причин для того, чтобы ваши люди сбежали с космической станцией.

— Если бы это произошло, — сказал Рока, — на это, вероятно, повлияло бы желание выяснить, как мы можем путешествовать через червоточины.

— Не считая моей уверенности в том, что если бы мы получили такую технологию, вы бы об этом попросили.

— Алекс, я не знаю, правда это или нет.

— Мы бы не стали скрывать это от вас. Но вы ничего об этом не знаете?

— Не знаем.

В обществе, которое, насколько нам было известно, не умело хранить секреты, это, казалось, решало проблему. Если только Рока не был готов лгать людям. Эта мысль закралась мне в голову, несмотря на все попытки отогнать ее. Я посмотрела на него через всю комнату, и, хотите верьте, хотите нет, но он улыбался мне. Он не читал мои мысли, но точно знал, о чем я думаю.

— Настоящая причина, по которой мы пришли, заключалась в том, чтобы понять, провел ли ДПСАИ полное расследование.

— Если вы спрашиваете, Алекс, приходили ли они сюда, чтобы допросить нас, то ответ — да. Они пришли. Меня не было здесь в то время, как и никого из тех, кто находится здесь в настоящее время. Но я знаю одного из координаторов, который присутствовал при проведении расследования. Так что, как вы понимаете, я, по сути, тоже присутствовал при этом. И да, они хотели знать, были ли у нас в то время какие-либо транспортные средства в этом районе, возможно ли, что у нас там кто-то был и мы не знали об этом? Понимали ли мы, что не должны воспринимать их вопросы в оскорбительной манере, но были ли у нас какие-нибудь пираты? Я думаю, именно этот термин они и использовали. Конечно, для нас было бы невозможно, чтобы пираты разгуливали по округе и мы не знали об этом.

В этот момент Гейб перешел к делу: — Рока, пожалуйста, поймите, что наша способность общаться довольно неуклюжа по сравнению с вашей. У службы ДПСАИ было не так много вариантов. Либо на станцию воздействовала какая-то нечеловеческая сила, либо произошла какая-то поломка оборудования. Предполагалось, что станция должна быть герметичной. Без соответствующего предупреждения не могло произойти сбоя оборудования.

— Это то, что они утверждали, — сказал Рока. — Но даже самое высокотехнологичное оборудование не идеально. И почему пираты не могли быть людьми?

— Мы не исключили такую возможность полностью. Давайте все же оставим это в стороне. У меня к вам вопрос.

— Я к вашим услугам.

— Если бы нападение было совершено ашиуром, смог бы он или она скрыть это от всех остальных?

Эти большие темные глаза уставились на Гейба. — Да, — сказал он. — При условии, что этот ашиур никогда не вернется и не будет жить с нами.

— А что, если бы он был неуравновешенным? Тогда это было бы возможно?

— Чтобы он мог скрыть то, что сделал? Нет. Во-первых, у нас очень мало людей, которые становятся невменяемыми. Одна из причин этого заключается в том, что все окружающие очень рано узнают о том, что происходит, и, следовательно, мы можем вмешаться.

— Подозреваю, что это одна из тех вещей, которые следователи хотели знать.

— Уверен, что это правильно. Что еще более важно, мы не можем скрывать, кто мы такие. Мы буквально живем в сознании друг друга.

— Рока, — сказал Алекс, — наиболее вероятной возможностью, по-видимому, являются инопланетяне. Мы и вы совершаем межзвездные перелеты на протяжении тысячелетий. Единственными высокотехнологичными инопланетянами, с которыми мы сталкивались, были мы с вами. Я прав?

— Это верно, Алекс.

— Тем не менее, существуют миллионы миров, на которых никто из нас не бывал.

Рока кивнул. — Это, безусловно, так.

— У вас есть какие-нибудь теории, — спросил Гейб, — почему разумная жизнь так редка?

Он немного поразмыслил над этим вопросом. — Это кажется достаточно очевидным. Дайте существу разум, и оно начнет приобретать знания. Знания приводят к развитию передовых технологий и, вероятно, к тенденции использовать свои разработки таким образом, чтобы истощить их планету. Это почти случилось с нами, и мы знаем, что вы тоже были близки к этому. За прошедшие годы мы видели значительное количество погибших цивилизаций. Как правило, они не обладают достаточной жизнеспособностью. Основным фактором их окончательного краха стало развитие печатного станка. Знания распространяются слишком быстро среди видов, которые еще не приспособлены к этому. Как только это произойдет, мы не увидим никого, кто прожил бы больше нескольких столетий. Кроме вас самих.

— У вас, похоже, тоже такого не было, — сказал Гейб. — У ашиуров были самолеты и электричество еще до того, как мы задумались о строительстве пирамид. Вы медленно добирались до звезд, но нет никаких свидетельств того, что ваш народ угрожал своему собственному миру.

— Думаю, нам повезло.

— Что вы имеете в виду? — спросила я.

— Мы общаемся посредством прямого ментального контакта. Это, вероятно, приводит к более высокому уровню эмпатии, чем у большинства других разумных форм жизни. Например, редко встречается жажда власти. Возможно, ее вообще нет. Потому что ее невозможно скрыть. И мы все понимаем, что это связано с глупостью. Это только навлекло бы на нас презрение коллег. Следовательно, мы не собираемся нападать друг на друга.

— По той же причине не может быть скрыта халатность, которая приводит к разрушению планеты из-за безудержного роста населения или истощения природных ресурсов. Мы гораздо медленнее, чем другие виды, развивали передовые технологии, потому что не участвовали в войнах и, следовательно, меньше использовали эти технологии. К тому времени, когда мы научились управлять атомной энергией, мы были уже далеко за пределами того уровня, когда кому-либо могло прийти в голову превратить ее в оружие. И, пожалуйста, не обижайтесь.

— Это заставляет меня задуматься, — сказал Гейб, — как нам удалось выжить.

— Это было близко, — сказал Алекс. — От ядерной войны нас спас Василий Архипов.

— О да. — Гейб улыбнулся. — Архипов был одним из первых межзвездников.

— Что он сделал? — спросил Рока.

— Не космический корабль, — уточнил Гейб. — Человек.

Рока кивнул, приглашая его объяснить.

— Через несколько лет после того, как мы изобрели атомное оружие, между двумя крупными державами возникло противостояние. Они ссорились из-за острова. Одна из них поставляла на остров оружие, в то время как другая направила флот военных кораблей для установления эмбарго. Прибывающие грузовые суда сопровождались тремя подводными лодками с ядерными ракетами. Если я правильно помню, на каждой из трех подводных лодок было по капитану и старшему офицеру, осуществлявшими общее командование. Чтобы использовать ядерное оружие, должны были согласиться все шестеро. Архипов был тем парнем, который сказал "нет".

— К счастью, — сказал Рока, — один из них оказался разумным. Я не слышал этой истории раньше. Вам повезло.

— Это заставляет меня задуматься, — сказала я, — как мы умудрились ввязаться в перестрелку с вашим народом?

Немой сделал паузу. — Я думаю, проблема была в том, что обе стороны совершали межзвездные полеты, ничего не зная друг о друге. Возможно, если бы мы были достаточно близко, чтобы сработала телепатия, то поняли бы, что вы действовали только из страха, что ни одна из сторон не представляла сознательной угрозы для другой. Этого больше не повторится.

— Нет никаких сомнений в том, что вы правы, — сказал Алекс. — Скорее всего, все это было просто из-за сбоя в коммуникации.

• • •

Несколькими неделями ранее мы узнали, что скончался Кормин Бродер, который был одним из наших клиентов в течение почти десяти лет. Кормин был коллекционером антиквариата и имел связи с известными писателями. У него также были три классические книги в твердом переплете, подписанные авторами: история ашиурской войны Гаспера Мендеса "Конфликт воскрес", "Ночные размышления" Тимоти Джин-По и сборник стихов Уолли Кэндлса "Поднимающаяся вода".

Семья Кормина попросила нас обменять антиквариат на наличные. Алекс выставил все на аукцион. Лучшие предложения о покупке книг поступали из одного источника — библиотеки коллекционеров, которая находилась в Салазаре, на реке Мелони в сорока минутах езды. Я присутствовала, но меня не было видно, когда Алекс заключал сделку с владельцем библиотеки Чадом Баркером. После того, как связь разъединилась, он попросил меня позаботиться об отправке. — Лучше всего, — сказал он, — передать их ему лично. Мы не хотим рисковать, чтобы какая-нибудь из этих книг потерялась. — Однажды такое уже случалось.

Мне это понравилось. Я никогда не была знакома с Баркером, но дважды видела его во время переговоров. Это было странно; каким-то образом он стал одним из моих любимых парней. Он казался умным, дружелюбным, светловолосым, симпатичным. Если есть еще какие-то важные качества, то они у него тоже были.

Полчаса спустя я была уже в пути. Я сориентировалась по Мелони и поехала прямо в Салазар, где спустилась на парковку, которая обслуживала библиотеку и несколько других небольших предприятий в северной части города.

Над крышей парил экран с силовым полем, на котором отображались здание и доступные в настоящее время книги, в том числе романы Эллен Тир и Бомонта Сэвиджа, а также сборник пьес Хикари Ханью. Центральное место было отведено "Великой экспансии". На видном месте был представлен классический роман Риса Кливера "Дорога в никуда". Как и "Возвращение в рай", в котором рассказывалось об эволюции человеческой морали. Я не была знакома с автором, хотя книга впервые появилась две тысячи лет назад. Еще одно название, датируемое третьим тысячелетием, — знаменитая книга Тэда Дейли "Апокалипсис никогда", которая считается одним из главных событий в деле денуклеаризации Земли. Гейб утверждает, что, если бы нам в конце концов не удалось избавиться от ядерного оружия, никого из нас сегодня здесь не было бы.

Я достала книги из багажника и отнесла их внутрь. Весь ассортимент магазина был доступен для ознакомления. Посетитель мог выводить на экран все, что ему заблагорассудится, эффектно переворачивать страницы и рассматривать обложки. Но сами книги хранились в отдельном хранилище. Их можно было вынести и показать покупателю физически, но к ним нельзя было прикасаться до тех пор, пока не будет передано право собственности.