В глазах костёр

Почему-то день выбрал именно этот момент, чтобы стать если не мерзким, то уж не слишком радужным — точно. В раму окна цивилизованно постучали, и женщина, вздохнув про себя, открыла. В окно заглянула голова человека в маске пса. Над маской — серые волосы, лежащие настолько странно, что Микото даже брови приподняла в немом удивлении. "Он их что, чакрой Молнии каждое утро заряжает?" — промелькнул у неё в голове вопрос.

— Сегодня будет собрание джонинов, — монотонно доложил АНБУ. Учиха мгновенно сосредоточилась, выслушала время, место, которое ничуть не изменилось, и присела подумать. Раньше она в совет джонинов входила, но только в общий, куда, впрочем, входили все, достигшие звания джонина. Этот совет не собирался никогда — а вот самые сильные джонины, то есть ниндзя S-ранга и главы кланов, участвовали в решении важных вопросов, которых одному Хокаге со старейшинами доверить было нельзя. По-видимому, теперь её причисляли к последнему — ведь это так и было! — да только велик её клан... Ещё меньше, чем почти вымерший из-за своей наследницы клан Курама.

Микото покусала губы. Саске уже вернётся из Академии, когда она пойдёт на это собрание, так что за него волноваться не стоит. Волноваться стоит из-за того, по какой причине был собран это совет. Насколько женщина помнила, собирали джонинов не так уж и часто — последний раз был тогда, когда решали, кто же станет Хокаге после смерти Минато, и что делать с джинчурики. Вряд ли и на этот раз вопросы будут менее важными.

Саске, только услышав о том, куда его мама сегодня направится, покивал и с сочувствием пожелал удачи. Только спустя секунду до куноичи дошло, что это был такой завуалированный сарказм, но она только рукой махнула. "Набрался у меня, надо же", — вздохнула Микото.

К назначенному времени Учиха уже была "при параде": надела жилет джонина, повязала на плечо хитай-ате, натянула безразличную маску на лицо. И прыгнула Шуншином к зданию Хокаге, ленясь идти туда пешком. Что примечательно, приземлилась она, едва не натолкнувшись на Цуме, такую же женщину-главу клана. Инузука дружелюбно оскалилась, сверкнув вертикальным зрачком, и пошла рядом с Микото. Последняя не возражала: дружбы со звериным кланом она не водила, но Цуме уважала. Та была резкой, решительной, вспыльчивой, эмоциональной... но при всём при этом — хорошей главой своего клана. И преданной.

Все в Конохе знали, что за своих, пусть даже за самого слабого "щенка" из низов клана Инузука будет стоять горой. Микото помнила, как Фугаку качал на это головой, говоря, что глупо и недальновидно, что иногда нужно жертвовать фигурами на шахматной доске, чтобы поставить мат противнику. Микото кивала, но мысленно всё равно уважала такой сплочённый клан.

Если подумать... а не из-за таких вот "жертв" клан Учиха был уничтожен, а Инузука, несмотря на всё, живут припеваючи? Ведь восстание можно было бы подавить и угрозами... Вздохнув, женщина выбросила ненужные мысли из головы, понимая, что они будут только мешаться. Особенно там, где за ней будут наблюдать, и где она, по идее, должна наблюдать тоже, да вот только зачем? Клана нет, его интересы тоже пропали, так для чего ей следить за Иноичи, Хиаши, Шикаку, выискивая что-то в их лицах и мимолётных движениях? А вот за ней — за ней наблюдать будут. Наверняка многие боятся, что она начнёт наседать на Хокаге из-за гибели клана. "Жаль, что придётся их разочаровать, — подумала она. — Но как же хорошо, что Итачи мне всё рассказал!".

— Итак, — спокойно начал Хирузен, попыхивая трубкой. За его спиной стояли старейшины, и где-то, наверняка, притаился Данзо, слушающий всё и анализирующий; подумав об этом, Микото удержалась от того, чтобы сморщиться. — Нужно решить вопрос по поводу джинчурики. Как мы все знаем, Узумаки Наруто — одно из главных оружий деревни. Сейчас он учится в Академии шиноби... но с такой успеваемостью вряд ли станет даже генином. Есть у кого предложения? — цепко оглядел всех Сарутоби.

Учиха скрестила руки на груди и ненадолго прикрыла глаза. Она, конечно же, будет против, и вряд ли кто-то будет обвинять её в этом — по крайней мере открыто. Зато у всех наверняка найдутся другие обвинения. Просто не может быть, чтобы не нашлось: по старой памяти на неё, как на Учиху, всегда будут складывать все и всё. Удобно ведь. Учихи — деревенский козёл отпущения, парам-пам.

— Я считаю, что джинчурики надо изолировать, — несколько резко высказался Хиаши. Он выглядел не злым, его вообще нечасто можно было увидеть на эмоциях, но что-то неуловимо-яростное в нём было. — Буквально несколько дней назад один из членов моего клана обнаружил его рядом с моей дочерью. Он опасен.

— Разве есть что-то предосудительное в том, чтобы ребёнку общаться с другим ребёнком? — рявкнула Цуме, усмехаясь и насмешливо смотря на главу клана Хьюга. Тот чуть прищурился. — Я выступаю за то, чтобы дать щенку в будущем статус генина. Я не верю, что печать Четвёртого, за которую он отдал свою душу, даст сбой резко и внезапно. А если и даст... джонины у нас хорошие, — она коротко хохотнула.

Бросив мимолётный взгляд на Шикаку, Микото заметила, что тот сложил пальцы в замысловатую фигуру и внимательно наблюдает за всё новыми вступающими в спор людьми. Хирузен тоже не вмешивался, смотрел вроде бы добродушно, но на деле — остро и внимательно.

Мнения разделились — впрочем, ничего удивительного в этом не было, странным было обратное. Одни были за политику Сарутоби — дать джинчурики сравнительно нормальную жизнь, но не выпускать за пределы деревни. "Значит, хотят повлиять", — машинально переводила Микото. Другие придерживались мнения, высказанного Хиаши, хотя таких и не было много. Женщина слабо понимала, что в них говорило, когда они требовали запереть ребёнка как особо опасную зверушку... может, опасение, что биджу, наплевав на печать, проберётся к Наруто в голову?

Сама Учиха пока удерживалась от высказывания своего мнения. Она ждала того момента, когда жаркий спор, а на деле приторно-вежливое общение шиноби, иногда перебиваемое теми ниндзя, что не хотели или не могли сидеть спокойно (типа скандальной, но умной Цуме, которая перебивала всегда только конец фразы, давая высказаться) утихнет.

— Я согласна с Цуме-сан, — мягко вступила в разговор Микото. — Мальчику нужна цель, то, что будет держать его на плаву. Думаю, все мы помним Кушину и её несгибаемую волю, а ведь у Наруто та же фамилия. — Учиха почувствовала, как на неё посмотрели все. Особенно остро верхушка деревни. "Они за кого меня принимают, за смертницу? — мысленно возмутилась Микото. — Будто я сейчас возьму и скажу, что Наруто — сын Четвёртого Хокаге. Ага-ага, конечно. Впрочем, тот же Шикаку, а с ним и Яманака с Акимичи, наверняка уже всё знают...". — И печать лучше. Так что, думаю, опасаться нам нечего.

— Забавно, что именно шаринган видели в глазах биджу, когда тот напал на Коноху, — медленно проговорил Хиаши. Микото одарила его вежливой улыбкой, не несущей никакой теплоты.

— Забавно, что окраины деревни, то есть наш клан, пострадал больше всего, тогда как семья Хьюга вышла почти сухой из воды.

Хиаши посмотрел безразлично, но Микото понимала, что этот раунд она выиграла. Да, все видели в глазах Кьюби шаринган, но картину путало то, что клан на тот момент был всем доволен и открыто поддерживал Четвёртого Хокаге, а сама Микото хорошо общалась с Кушиной. Волей-неволей это отношение перенимали многие из Учиха. Да и разрушения, что оставил Девятихвостый... их было слишком много.

И даже высокомерный Хьюга, который явно хотел осадить Учиху, которая раньше была частью великого клана, а сейчас осталась у разбитого корыта, это понимал. Куноичи поймала одобрительный взгляд Цуме и слегка изогнула губы. Хорошие отношения хотя бы на почве общих интересов ей с этой женщиной не помешают. А вот внимательный взгляд Иноичи заставил напрячься, особенно потому, что мужчина отворачиваться не спешил — в какой-то момент его просто отвлёк Акимичи.

"Странно, — невольно подумала Учиха, стараясь ничем не показывать своего настроения. Просто так настолько пристально не смотрят. — А ведь он поддерживает идею дать Наруто когда-нибудь потом повязку генина. Может, внешней схожести отдал дань?" — усмехнувшись из-за абсурдности идеи, Микото больше не встревала в разговор, лишь наблюдая.

Закончилось всё банальным голосованием, так как Хиаши стоял на своём. Смотрели не только на количество поднятых рук, но и на вес каждого клана, за который выступали главы. Впрочем, хоть и были у всех шиноби высокого ранга, они во всём поддерживали собственного главу, да оно и неудивительно. Бесклановых и потомственных шиноби было от силы штук десять вместе взятых, и женщина мимолётно увидела среди них Какаши. Усталый, болезненно-бледный, с надвинутым на глаз хитай-ате... и голосующий за свободу джинчурики. Микото мимолётно пожалела парня: наверняка ведь хочется как-нибудь помочь сыну учителя, да вот только шаринган в его глазу наверняка не давал этого сделать.

Куноичи покачала головой, думая, что когда-нибудь старейшины и Хокаге дойдут до абсурда, стараясь держать всё в своих руках. Неожиданно голову будто что-то пощекотало, и женщина скривилась, дотрагиваясь до затылка, но не стала заострять на неприятном ощущении внимания. Куда интереснее была только что выдвинутая Хирузеном мягкая просьба не влиять на джинчурики. Совсем. Никак. Он ведь оружие деревни, а не кланов.

Лично Микото даже дар речи от наглости потеряла. Никак не влиять — это каким образом? Обходить по широкой дуге, что ли? Нет, это, конечно, легко будет сделать, Хокаге хорошо постарался с пропагандой среди мирного населения, где Наруто считают чуть ли не воплощением демона, так что его всегда окружала напряжённая аура. Как Узумаки при всём при этом мог оставаться таким, каким он был в глазах Саске — Микото не понимала. Но заявить о ужасном обращении значило обвинить во всём этом Хирузена. Оснований же для обвинений не было, только стойкая догадка.

— М-м-м, то есть моему сыну теперь нельзя ходить в Академию. Как жаль, — удивительно, что Микото очнулась первой и даже успела вставить своё первое слово до того, как говорить начнут остальные.

— Почему это? Ничего ведь не говорилось о детях, — повернулся к ней Иноичи. Учиха заметила его прищуренный взгляд и поняла, что он просто просит объяснить её точку зрения. Вряд ли Яманака действительно был таким недогадливым, но вот точно понять мысль не смог — потому и спросил. "Наверное, — задумчиво дополнила женщина. — Признаться, разбираться в этих взглядах я почти и не умею, но если подумать логически...".

— Мы влияем на собственных детей, а дети в Академии разговаривают. Спорят. Помогают и мешают друг другу. В общем — взаимодействуют, обмениваются мнениями насчёт какого-то вопроса, отстаивают свои ценности. Джинчурики всё равно попадает под влияние, общаясь с клановыми детьми.

Что удивительно, кивнули и начали перешептываться почти все — даже Хиаши посмотрел как-то задумчиво-одобрительно. "А вот ему стоит подумать о влиянии ещё и в обратную сторону", — хмыкнула Учиха, вспоминая, что, по рассказам Саске, Хината всегда неудержимо краснеет рядом с Узумаки. Лицо у него при этом было такое, что Микото даже забеспокоилась — только не хватало её сыну такой ранней влюблённости в химе Хьюга!

Потом, правда, Саске объяснил, что Хината — почти единственная, кто на него не вешается. Но подозрение осталось, особенно учитывая то, что мальчик довольно хорошо общается с химе. Как, впрочем, и с Наруто. И с другими наследниками кланов, постепенно, тоже.

После собрания, на котором последнее, очень наглое предложение, пошатнувшее положение Третьего, было отвергнуто, Микото несколько церемонно распрощалась с Цуме, под конец всё же пожелав ей, чтобы с Кибой всё было хорошо, и получила такое же пожелание насчёт Саске в ответ, понимая, что попала если не в яблочко, то близко. Несмотря на то, что Инузука называла детей "щенками" и никак иначе, она их, похоже, очень любила. И Учиха не могла её в этом упрекать.

Столкнувшись почти на выходе ещё и с Иноичи, Микото насторожилась, вспомнив тот внимательный взгляд. Неужели клану Яманака от неё что-то нужно? Или он каким-то образом догадался о том, что она — это не совсем та Микото? Женщина вежливо улыбнулась, стараясь ничем не выдать своих мыслей.

— Рад, что вы пребываете в добром здравии и даже правильно оцениваете некоторые... чужие поступки и сложившиеся ситуации, — сделал небольшую паузу светловолосый мужчина, галантно приоткрывая дверь и давая Микото пройти. Она была благодарна — примерно в тот же момент навалилась такая усталость, что женщина еле удержала зевок. Неужели она была так напряжена?

— Я тоже очень довольна, что мы с вами сошлись во мнениях, Иноичи-сан, — дежурно улыбнулась Учиха, поправляя хитай-ате, который несколько неудобно прокрутился на плече. Яманака усмехнулся, кивнул, тоже, кажется, довольный.

— Иначе и быть не могло, — улыбнулся он, и они распрощались окончательно. Микото развернулась и почти сразу применила Шуншин, желая только спать, хотя час был совсем не поздний — около половины девятого или того меньше.

Дома её встретил обеспокоенный и внимательный Саске, который, только заметив усталость на материнском лице, с самым равнодушным видом поставил перед ней разогретую тарелку с едой. И пусть еда была приготовлена ей же, забота умилила, так что принялась за ужин куноичи только тогда, когда переборола жгучее желание потискать сына за щёчки.

В последнее время её встречи со старшим сыном, и так не очень частые, стали ещё более редкими, а сам Итачи в эти встречи — более усталым, даже каким-то больным. Микото заметила кашель, но ничего не могла сделать. Только предложила проверить его медицинской техникой, на что парень согласился, но женщина ничего так и не обнаружила. И это её беспокоило — мало ей волнения за Саске, который со дня на день выпустится, что ли?

Кстати о выпуске. Стоя сейчас перед Хокаге, Микото могла только гадать, для чего её вызвали. Из больших событий вскоре намечался лишь выпуск генинов, да и то им ещё предстояло пройти экзамены. Судя по тому, как Саске лениво листал конспекты пару раз, он не видел для себя трудностей. Микото была горда собственным сыном: тот вполне мог выпуститься ещё в прошлом году, но то ли из принципа, то ли ради друзей, то ли по ещё какой-то причине решил выпуститься, как и все — в двенадцать.

— Да, Хокаге-сама? — поклонилась она. Хирузен затянулся и выпустил струйку дыма, и Микото на мгновение захотелось засунуть эту курильную трубку в какое-нибудь интересное место на теле старика. У неё-то аллергии на дым не было, но шиноби бывают разными, а вот от такой вещи, как непереносимость чего-либо, никто не застрахован. И всё равно, что таким образом клан Сарутоби, похоже, рекламирует свой табак. И, возможно, не только табак...

Немного отвлёкшись, Микото не сразу уловила, что Хирузен начал говорить, а когда уловила — внимательно прислушалась, иногда чуть кивая. Да, знает о том, что генины скоро выпустятся. Да, понимает, что именно в этом выпуске чрезвычайно много детей из клановых семей. Да, думала уже о том, что команды формируют раньше того, как дети сдадут экзамен, и уже потом всё корректируют. Конечно, догадывается, что Хиаши... "Что Хиаши что?" — ошарашенно подумала Учиха.