Несмотря на потери, советские герои 'полковушками' и 'сорокопятками' на прямой наводке быстро разрушали ДЗОТы и блиндажи, разбивали пулемётные площадки по всей линии. Огонь старых, проверенных станковых 'Максимов' тоже давал хороший результат, принуждая к молчанию ДЗОТы и вражеские пулемёты. Снайпер-артиллерист Смык из 58-й отдельной стрелковой бригады Жильцова при форсировании Волхова с первого выстрела 45-миллиметровой пушки поразил особо мешающую атаке огневую точку в деревне Горелово. Мастер прямой наводки младший лейтенант Бондаренко из полковой батареи 502-го стрелкового полка 177-й стрелковой дивизии, воевавший на фронте с первых дней войны, изучил расположение огневых точек противника, выкатил две 76-миллиметровых 'полковушки' своего огневого взвода на передний край и, как только последовала команда, открыл уничтожающий огонь, разбив за день 11 ДЗОТов и 5 блиндажей, похоронив в них 60 гитлеровцев!
Первыми после лыжников на другой берег Волхова вышли бойцы 1100-го стрелкового полка 'воронежской' дивизии Антюфеева. Им зачастую приходилось по-кротовьи ползти к ДЗОТам в высоком снегу, после чего забрасывать амбразуры гранатами, переходить 'в штыки', в рукопашную. Настрой у бойцов и командиров высочайший. Последние дни они жили одной мыслью: 'Спасти Ленинград!' Политруки каждый раз разъясняли и суть войны: 'Капиталисты хотят сделать советских людей своими рабами. Нужно биться не щадя жизни за свою землю, за родной дом, свободу, жизнь и свободу отца, жены и ребёнка, за Советскую власть, за Родину!'
Увлекаемый своим комбатом старшим лейтенантом Баскаковым, 3-й батальон 1100-го стрелкового полка, несмотря на сильный огонь, ворвался в опорный пункт Красный Посёлок. Гитлеровцы отбивались с отчаянием смертников. Для них, переброшенных из Франции, Голландии, Польши, не имевших нормального зимнего обмундирования, покинуть на сильном морозе ДЗОТы, блиндажи и дома — верная смерть, не менее верная, чем от гранаты РГД, влетевшей в амбразуру, снаряда 'полковушки' или 'Емели'... Лыжники младшего лейтенанта Волового из 44-го отдельного лыжного батальона и 'воронежцы' в ближнем бою и рукопашной схватке убили свыше 100 фашистов, захватили 5 ручных чешских пулемётов, 80 000 патронов, вещевой и продовольственный склады, пленных. Для боевого крещения высокий показатель! Солдаты дивизии Лаукса контратаковали более часа, завалил все улицы и переулки опорного пункта своими трупами, но выбить геройских лыжников Волового и бойцов Антюфеева не смогли. Контратака провалилась.
Вот разбитые блиндажи оккупантов. Это не жильё солдата, это логовище двуногого зверя. Грязное, завшивленное тряпьё. Тут же в беспорядке награбленная одежда: женские кофточки, крестьянский полушубок, детские рейтузы, трусики. Удирая от красноармейцев, обитатели блиндажа впопыхах хватали первые попавшиеся вещи, а остальное разбросали. Рядом офицерский блиндаж. В нем та же грязь и та же вонь. Только вещей здесь больше: одеяла, подушки, матрацы, зеркала... Пьянство, картёжная игра, грабежи и насилия — вот круг профессиональных занятий офицеров и солдат капитализма. Выкуривая оккупантов из блиндажей, красноармейцы всё более убеждались, что имеют дело с выродками, двуногими зверями, морально опустошёнными тварями.
После освобождение Красного Посёлка завязался ожесточённый бой за опорный пункт в деревне Бор. Оккупанты действовали без оглядки на опасность, словно пьяные. Советские бойцы тогда думали — шнапс. Но так действовал метамфетамин 'Pervitin', прозрачные пилюли которого раздал солдатам с утра чиновник из дивизионного госпиталя. У Бора оккупанты потеряли 78 солдат убитыми и ранеными. Остальным удалось сбежать. Своих тяжелораненых перед бегством негодяи расстреляли.
В сторону Ямно батальон Баскакова продвигался уже с большим трудом из-за плотного пулемётного и миномётного огня. Комбата тяжело ранило. Его заменил старший лейтенант Кольчиненко. 'Воронежцы' захватили ещё четыре ДЗОТа и убили в них 30 фашистов. Кольчиненко ранило в ногу, но он остался на поле боя. И вот — смертельное ранение. Так дрались во всех батальонах! Такой порыв — освободить Ленинград, освободить население и попавших в плен, которых на оккупированной территории подлецы лишили права на жизнь!
На этой стезе мужества и самоотверженности появлялись всё новые герои. Младший политрук Бейлин, худощавый еврейский юноша, заменил раненого командира 8-й роты и трижды водил бойцов в атаку. При этом он получил три ранения, но поля боя не оставил! Ворвавшись вместе с бойцами в траншеи, Бейлин лично застрелил двух офицеров и нескольких солдат. Здесь он получил четвёртое ранение и... Снова остался в строю! Истекая кровью, командовал ротой пока бой не стих. Бейлина унесли в санчасть лишь тогда, когда окровавленный младший политрук убедился — рота выполнила задачу.
— Взяли траншею? — едва слышно спросил он санитаров-носильщиков, которые уносили его на перевязочный пункт батальона.
— Взяли, товарищ младший политрук! — ответил пожилой красноармеец, огромный как гора, ведь таскать по снегу беспомощных людей, это надо мочь. — Немчура там вся и осталась!
Другой носильщик, высокий юноша с худым, бледным лицом, молчал. Его самого ранило — пуля содрала лоскут кожи с затылка и кровь струйкой текла из-под набухшей шапки за шиворот.
— Тише, Вам нельзя говорить! — чуть не плача прикрикнула на раненого конопатая девушка-санитарка, на ходу вытирая ему ватой кровь с лица...
Санитары... Ослабевшего, потерявшего возможность передвигаться раненого бойца в зимней одежде с оружием могли вынести только двое здоровых мужчин с носилками. На передовой как санитары действовали в основном мужчины. Вынести раненого в ходе боя почти невозможно, да и опасно для самого раненого. Он лежит, слившись с местностью. Пули и осколки летят над ним. Начни двигать его под огнём, и он мишень. При этом почти гарантированно погибнут и раненый и санитары. Другое дело оказать раненому помощь на поле бой, перевязать, провести обезболивание. Здесь и маленькая девушка-санинструктор может справиться.
По объективным причинам санинструкторы-девушки вытаскивали раненых сами крайне редко. Если боец без сознания, то вытащить его с оружием в 'жёлтую зону' не получится. Женщина в большинстве случаев не может переместить 80-90-килограммового мужчину с его оружием, тащить, лёжа на земле и под обстрелом. Более нескольких метров она его сдвинуть не может. Женщины под огнём врага перевязывали раны, бывало закрывали раненых собой и погибали сами...
Женщины в Советском Союзе шли на войну добровольно, по призыву партии и комсомола, рвались на фронт не 'за булочку и билет на трамвайчик', а за право быть хозяевами в своей стране, которое давала власть Советов. Зов сердца не позволял им отсиживаться в тылу. За это их чаще отмечали. В Германии и других странах подобных героинь не имелось. Только принудительно. Кто пойдёт добровольно защищать 'за булочку и билет на трамвай' яхты, дворцы, самолёты, прибыли Круппа, Борзинга, Тиссена?
Санитар — это кроме всего прочего ещё и боец. Он ведёт бой как стрелок. Многое зависит от обстоятельств, конечно. Бои имеют разную интенсивность, характер: наступательный, оборонительный, и разные условия — открытая местность, окопы, город. В условиях обороны раненого проще эвакуировать в блиндаж, защищённое место, оказать первую помощь. Обычно вынос раненых осуществлялся после боя. Санитары-мужчины доставляли раненых на перевязочные пункты, к подводам, машинам. Большую помощь оказывали собаки-санитары и собачьи упряжки...
Всё это время наземные войска поддерживала авиация Волховского фронта. Она прикрывала истребителями основную группировку и одновременно штурмовала позиции в районах Борисово, Коляжка, Мясной Бор. Лётчики за несколько часов уничтожили склад боеприпасов, 5 орудий, батарею зениток, 5 грузовиков с боеприпасами на дороге, идущей к Волхову от Спасской Полисти, разбомбили эшелоны у Спасской Полисти, уничтожили более 100 солдат. В воздушном бою истребили 2-го гвардейского авиаполка сбили 2 бомбардировщика Ju 88 и 2 тяжёлых истребителя Bf 110. Также советские авиаторы прикрывали с воздуха участок железной дороги Будогощь — Хвойная, по которой продолжали подходить войска для участия в наступлении, вели воздушную разведку и наблюдение за передвижением по железным дорогам, за аэродромами.
К 14:00 оборона на участке Бор — Красный посёлок прорвана. Открылся правый фланг 435-го пехотного полка дивизии Книза. Артиллерия его 215-го артполка и две тяжёлые батареи своим огнём пытались остановить продвижение 'воронежцев' у Арефино. Для компенсации потерь и затыкания здесь бреши Книз бросил сюда 450 солдат 215-го самокатного эскадрона. Лёгкие и подвижные велосипедисты-самокатчики и мотоциклисты могли быстро передвигаться. Несмотря на это к вечеру герои Антюфеева захватили опорные пункты в дереве Бор, Костылево, Арефино, Красный посёлок. Вдоль щитов снегозадержания цепочкой в разных позах лежали убитые и замёрзшие гитлеровцы. Если бы им вовремя оказали помощь свои, многие остались бы живы. А лучше — не шли бы войной на Советский Союз!
'Воронежцы' потерял в атаке вдвое меньше бойцов, чем похоронили в уничтоженных ДЗОТах, ДОТах, блиндажах и траншеях оккупантов, ведь за ними стояла большая часть армейской артиллерии Клыкова. Погибло 230 героев, ранено около 1000 человек. Тяжёлая утрата — гибель в атаке комполка-1098 полковника Комарова. Его убил подлец-снайпер, различив среди атакующих по белому добротному полушубку, портупее, шапке-ушанке из жёлтой цигейки. Антюфеев приказал командному составу заменить шапки на обычные и спрятать портупеи. После первого боя 327-я стрелковая дивизия стала именной — 'антюфеевской', так же как под Москвой называли по имени командира 'панфиловской' 316-ю стрелковую дивизию.
Войска на западный берег всё прибывали. Навстречу группками и поодиночке шли пленные: грязные, оборванные, практически без конвоя. Вид аховый. Они от изнеможения временами садились прямо в снег или ложились у дороги. Эти пленные, как и вылезающие из блиндажей и ДЗОТов для бегства настоящие немцы-'волховцы', которые некоторое время уже сражались на этом участке фронта, походили на пугало: русские валенки, длинные брюки навыпуск, чтобы снег не попадал за голенища, шинель без погон с поднятым воротником и не подпоясанная ремнём, карманы шинели набиты всякой всячиной. Поверх шинели русский ватник. На голове подшлемник, всклокоченная окладистая борода. Нос заклеен лейкопластырем, чтобы защитить его от обморожения, стальная каска-кастрюля с маскировочным покрытием и поверх всего — если, конечно, есть в наличии — белый маскировочный халат из постельного белья местных жителей, даже скатертей и ажурных салфеток. Это ещё ничего. В другом случае на 'арийцах' бабьи платки и салопы, куски ковров и штор, на ногах — пучки соломы... Не озаботились генералы обмундировать солдат в соответствии с условиями театра военных действий. Примерный прусский бюргер, увидев такое, всплеснул бы руками:
— Майн готт! Куда же Wehrmacht дел парадную форму фабриканта Хьюго Босс?!
Босс вступил в NSDAP за пару лет до того, как эта партия захватила власть. Имел совместное фото с Гитлером, которым очень дорожил. Так Босс получить заказ на производство униформы штурмовиков SA, SS и 'Hitlerjugend'. Он шил по дизайну художников и дизайнеров Дибича и Хека практически только униформу, используя восточных рабов. У Босса работали на Wehrmacht, Luftwaffe, SS, SA, 'Hitlerjugend', украинки, полячки, француженки...
Капиталисты Великогерманского рейха относились как мусору не только к русским, но и к простым немцам тоже. Это классовое. Вместо защиты своих войск от холода, они выпустили кучу приказов о том, что тёплую одежду и обувь надо отбирать у советских пленных и гражданского населения. Из рейха поступала гражданская одежда, собранная немками, австрийками, чешками в рамках компании Геббельса 'Зимняя помощь'. Напялив на себя цветные бабьи вещи, Wehrmacht по европейской традиции стал похож на отступающих мародёров Наполеона. Сами подлецы шутили про такой вид:
— Цыганский цирк!
У советских военных фотокорреспондентов в связи с этим даже возникали проблемы — редакции наотрез отказывались принимать такие кадры с а-ля 'цыганским табором', ведь после их просмотра складывалось впечатление, что Красная Армия разбила под Москвой и Тихвином не самую сильную армию мира Wehrmacht, а банду каких-то албанских шаромыжников! Зарубежные обозреватели и триколорные журналисты в подобных случаях применительно к Красной Армии писали 'катастрофа', но когда в критической ситуации оказывался Wehrmacht, писали, мол, 'стойкая оборона', 'выравнивание линии фронта'!
Оставшиеся в шинельках с 'подкладкой из ветра со снегом', горе-завоеватели искренне завидовали тем, кому доставались русские полушубки и ватники, и ждали пока тех убьют, чтобы взять себе эти вещи. Советских пленных подлецы почти всегда раздевали и разували прямо на поле боя, отбирали рукавицы, ватные штаны, телогрейки, часто и русские длиннополые, более тёплые шинели. Если конвоир вдруг заметит на ком из пленных валенки и рукавицы, тут же обязательно заставит сесть прямо на дорогу и снимет с несчастного и валенки и рукавицы. Дальше пленный пойдёт в одних портянках. Часто целые подразделения подлецов из-за этого издалека ничем не отличались советских частей, вызывая на себя 'дружественный огонь'.
Одним из немногих штатных элементов зимнего обмундирования Wehrmacht имел немецкие караульные боты на толстой деревянной подошве по одной паре на взвод. Эти огромные деревянные боты, которые надевались прямо поверх сапог, а также огромные соломенные лапти заставляли советских бойцов хохотать до слёз. История с обмундированием, которую демонстрировал Wehrmacht, как и со своей отсталой полковой артиллерией, личным стрелковым оружием пехоты, массой отсталой трофейной техники, собранной со всей Европы — прекрасный урок тем, кто обожал превозносить 'цивилизованных' и 'высокоорганизованных' арийцев, которым на самом деле вместо блестящей победы над 'сиволапыми красноармейцами', руководимыми 'безграмотными маршалами', пришлось завалить их своими 'арийскими' трупами и грудами своей подбитой техники в 'мясных штурмах'.
В изумляющей любого военного специалиста истории с зимним обмундированием поразительно то, что немцы ведь сами не только воевали, но и квартировали на европейской территории России в годы Первой Мировой и интервенции в 1914-1918 годах. Wehrmacht имел на самых высоких командных должностях множество подлецов из тех, кто сполна познал 'прелести русской зимы'. Но они обеспечили зимним обмундированием только 1/5 участвующих в проведении операции 'Barbarossa' войск — 1,5 из 8 миллионов! Но каким!
Счастливчиков планировалось 'одарить' двумя комплектами суконного обмундирования: шапкой, наушниками, тёплыми перчатками, шарфом, меховым жилетом, шерстяными носками и тремя шерстяными одеялами в придачу. Этого хватило бы максимум до мороза в 15 градусов. Не ниже! Шапки-ушанки немецкого производства имелись, но достались только SS и Luftwaffe. А другим что, сдохнуть? Ничего, фрау ещё нарожают!? Поэтому свои тонкие и короткие шинели-пальто солдаты при первой же возможности меняли на советские шинели или телогрейки, пилотки меняли на советские ушанки, сапоги меняли на валенки, снимая их с убитых и военнопленных. В результате Wehrmacht имел подразделения, да ещё на санях, которые один в один походили на подразделения Красной Армии, раз за разом попадая из-за этого под 'дружественный огонь' своей авиации, артиллерии, миномётов.
