Труффальдино Её Высочества

По правде говоря, она оценивала свои шансы не слишком высоко. Ломиться в центр демонического вторжения само по себе не способствует долгой жизни, да и обвинения эти... Эвелин вполне себе представляла, что если она и доживёт до суда, тот всё равно превратится в судилище, несмотря на любые усилия Кассандры. Нет, в то, что женщина сделает вс" от неё зависящее, чтобы процесс следовал букве и духу, она верила. Темперамент леди Пентагаст, похоже, соответствует е" репутации. Вот политической силы маловато. Перед отправкой на Конклав Эвелин потратила немало времени, чтобы подробнее изучить важных людей, и история о эльфийской девочке, которую усмирили, несмотря на ярое заступничество искательницы, только-только получившей признание за свой героизм, была весьма поучительна. Конечно, там всё было весьма мутно, но сам факт, что прославляемой героине на пике известности не удалось обеспечить защиту одной девочке, не располагал к вере в хороший исход. Хотя это было ещё при предыдущей Верховной, кто его знает, как дела обстоят сейчас.

"В любом случае, что будет, то будет", — тихо вздохнула она.

Нельзя сказать, что Эвелин не боялась. Боялась, и очень сильно. Просто девушка была слишком разумна для своего же блага и просто не верила, что от конца света можно сбежать.

Нет, против падающего неба нужно сражаться, и волею случая или самого Создателя, сила, которая действительно способна на это, оказалась именно в её руках. Буквально в руке, как бы безумно это ни звучало. Оставалось только радоваться, что для того, чтобы найти решение, не понадобилось столетие ужаса, как во времена Первого Мора, и надеяться, что у неё хватит сил пройти выпавший путь до конца.

Вынырнув из тяжких дум, Эвелин посмотрела на эльфа-отступника.

На самом деле это название по нынешним временам было уж больно обобщающим. Как Солас же недавно указал Кассандре, сейчас все маги отступники, почти. Это запутывало. Слово теряло смысл, ведь отступник в первую очередь — это тот, кто не обучался в круге, не знает общепринятых школ магии или, в лучшем случае, превращает их в нечто неузнаваемое. Не малификары, к которым, как правило, с лёгкой административной руки раньше причисляли любых беглецов, неважно, владеют ли они магией крови или нет, а люди и эльфы вне андрастианских земель, самоучки, так или иначе не обнаруженные поисковыми отрядами, и прочие подобные.

Лично у неё такого опыта не было, но чисто теоретически при разговоре между традиционным магом и настоящим отступником может возникнуть целая куча сложностей просто в силу различий в понимании или непонимании тех или иных концепций. Тень изменчива, а магия разнообразнее, чем многим хотелось бы.

— Солас, — начала она, наконец сформулировав вопрос, — если ты смог не дать нам умереть, тебе же удалось что-то разузнать о работе Метки, не так ли? В конце концов, чтобы противостоять чему-то, для начала это нужно понять.

Это было справедливо для большинства проклятий или ритуалов, но даже защита от стихий требовала недюжей смекалки. Конечно, подход простой каменной стены работает, но утончённость — мать эффективности. Часто куда экономичнее перехватить атаку противоположной стихией или иначе отклонить, рассеять, перенаправить, а не встречать удары лбом.

Солас взглянул на неё с неподдельным интересом. Наверное, впервые с момента встречи. Этот эльф вообще был весьма странным типом. Жители эльфинажей, как правило, были либо резкими до грубости, либо постоянно ходили с опущенной головой, долийцы отличались демонстративным гордым презрением к шемленам, и даже её собратья по Кругу, переборовшие привычки старого дома, нет-нет да выказывали потребность что-то доказать всем окружающим. На фоне всех них этот отступник держался... с неким внутренним достоинством, что ли? Почти как Первый Чародей, который занял место по праву, а не как компромиссная фигура между разными фракциями.

— Хм, в обычной ситуации это, безусловно, было бы верно, но боюсь, что Метка слишком чужда любой современной школе. По крайней мере, за все мои путешествия я подобного ещё не встречал, — ответил Солас почти воодушевлённо. — Магия, задействованная в ней, невероятно сложна и могущественна. По сути, вас убивал не какой-то хитрый эффект или проклятие, а чистое давление силы этого явления. В моменты активности Бреши Метка выплёскивала вокруг огромное количество неструктурированной энергии Тени, и ваши тела буквально разрывало этим потоком. Если бы даже десятая часть этой силы превратилась во что-то напрямую вредоносное, вы бы оба мгновенно обратились в пепел. — Он вздохнул, задумчиво повертев в руках посох, после чего продолжил: — По правде говоря, вся моя работа сводилась к тому, чтобы ставить барьеры на пути вспышек, пытаться сбить пики собственной силой, направленной в противофазе к воздействию, и помогать вашим телам держаться. Были признаки того, что вы оба в некотором роде приспосабливаетесь, но целебные зелья просто не могли угнаться за повреждениями. Итак, по возможности ослабляя воздействие, я просто ждал и надеялся. Даже предположение о том, что вы сможете закрыть разломы, было просто хорошей догадкой. Обоснованной, конечно, но всё же догадкой.

Прислушивавшийся к разговору Варрик изогнул бровь, пряча ухмылку.

— Это не то, что ты говорил Кассандре, Гоготун.

В ответ эльф только пожал плечами.

— У леди Искательницы много достоинств, но терпение не одно из них, особенно в столь критической ситуации. Так что простите этого скромного отступника за невольный плагиат, мастер Тетрас. В любом случае ничего другого нам не оставалось. Всё возможное к тому моменту я и остальные сделали.

— Хех, а ты коварный тип, — гном уважительно кивнул. — Что ж, плагиат прощаю, но будешь должен, — он погрозил эльфу пальцем.

— Как скажете, мастер Тетрас, как скажете, — эльф усмехнулся краешком губ.

— Э... — растерянный взгляд Тревельян метнулся от одного к другому, после чего та с опаской огляделась и зашептала: — Может не стоит так прямо об этом говорить?

— Что ж, может я слегка и ввёл в заблуждение леди Пентагаст, но практика доказала мою правоту, а победителей не судят. Если же наше грядущее дело возымеет успех, меня тем более никто не осудит, — со спокойной ленцой ответил маг.

— А если пойдёт смутный слух о не столь точных прогнозах некоего отступника, Кассандра успеет успокоиться, присмиреть, прежде чем прийти к тебе с претензиями, — дополнил Тетрас.

— И это тоже, — согласился Солас.

Только через несколько мгновений Эвелин поняла, что просто пялится на них. Поймав себя на этом, она смиренно вздохнула. Может так оно и правильно? Подобные подтрунивания действительно мешали оцепенеть от ужаса, просто сбивая настрой. И, право слово, это было даже забавно. Но ребята они, конечно, рисковые, и один другого стоит.

— Похоже, вы двое очень любите дёргать дракона за хвост, — пробормотала она. — Чувствую, коли выживем, Искательница ещё устроит вам обоим весёлую жизнь.

— Это она умеет, — согласился Варрик, обиженно насупившись. — Представляешь, при встрече она попортила мой экземпляр "Сказания о Защитнике"! Первый в тираже, должен заметить! Проткнула насквозь своим дурацким ножиком!

— Что за варварство! — невольно воскликнула девушка. Она пару раз видела книги первого издания, и если текст был просто хорош, то сами книги представляли собой настоящее произведение искусства. Такое обращение с такими книгами — это настоящее свинство. — Я была лучшего мнения о воспитании рода Пентагаст!

Процесс солидаризации фронта книголюбов прервало какое-то волнение вокруг. С той стороны, куда ушла Пентагаст, и прежде раздавались какие-то приглушенные возгласы, но теперь это переросло в настоящий рык. Мимо пронёсся мужчина в одеянии церковного клирика. На ходу окинув их компанию бешеным взглядом, разразился потоком ругательств и призывом небесных кар на их головы, но шагу не сбавил и вскоре исчез за воротами.

Проводив его несколько растерянным взглядом, Эвелин вздрогнула от внезапного оклика. Обернувшись, она увидела, как Кассандра требовательно машет им рукой.

— Ну вот и кончился наш перерыв, — сказал Варрик, спрыгивая с чурбака, который использовал в качестве стула.

Вместе с Кассандрой под тентом их ждала Лелиана, перед которой, растянутая между козлами и парой ящиков, находилась карта ближайших гор с отметками в виде различных фигурок и флажков. Среди стандартных обозначений расположений сил и меток особенностей рельефа выделялись зел"ные флажки, видимо, обозначающие расположение известных прорех в Завесе. Несложная мысль, учитывая целую россыпь таких на рисунке храма Священного праха.

— Уже выдвигаемся? — спросила Тревельян у Искательницы, пока придержав бурлившее возмущение, но клятвенно пообещав себе высказать вандалке вс" при первой возможности.

— Почти, — откликнулась женщина, раздражённо д"рнув щекой. — Канцлер Родерик устроил задержку на ровном месте, позабыв о границах своих полномочий. С этим скоро разберутся, но помимо этого у нас с Лелианой возникло разногласие, решение которого мы решили передать в твои руки.

— До места назначения можно добраться двумя путями, — взяла слово Лелиана. — Один: напрямик через долину, где наши силы сдерживают демонов, идущих из храма и нескольких меньших разрывов ближе к нашим позициям. Другой: в обход по узкой тропе и через старую штольню, что пробивает гору насквозь. Второй путь длиннее и безопаснее.

— В ч"м есть сомнения, поскольку от поста там давно нет вестей, а нам нужно спешить, — резко вмешалась Пентагаст. — Родерик более чем достаточно сбил наш темп.

— И в этом суть нашего разногласия, — произнесла Легиона, с укором глядя на соратницу. — Поскольку мы не можем прийти к единому мнению, решать тебе.

Чем дальше они вещали, тем больше у Тревельян пухла голова, словно бы её приласкали растянутым во времени заклятием Взрыв Разума. Это как вообще? Сперва пленение, допросы, а теперь вот это вот? А через день что, всё снова с ног на голову перевернётся?! У девушки начинало складываться впечатление, что с ней решили сыграть в дурацкую игру в стиле орлейского двора, отчего в груди разгоралось какое-то бесшабашное бешенство.

— Что? — Эвелин недоверчиво уставилась на церковниц. — Вы меня спрашиваете? Меня?

— Метка на твоей руке, — влез с никому ненужным напоминанием лысый эльф.

От избытка чувств, нахлынувших из-за этого будто бы (нет!) всё объясняющего заявления, у чародейки почти задёргался глаз.

— Вы... вы все сумасшедшие, — чуть ли не возопила Тревельян, схватившись за голову. — Что дальше, спросите меня, кого следующим делать императором Орлея?

— И тем не менее, мы не можем прийти к согласию, а выжить на избранном пути должна ты и твой молчаливый друг, — произнесла Лелиана, склонив голову. Несмотря на мягкость голоса, тон женщины не терпел возражений.

— Ладно... отлично, я сделаю это, — прошипела недавняя пленница, чувствуя нарастающее клокотание в груди от праведного возмущения. — Если война с храмовниками меня чему-то и научила, так это тому, что следует избегать атаки в лоб, если есть другие варианты. Мы идём в горы.

Она решительно сжала древко оружия и тут же выронила его, с злобным шипением отряхивая с руки изморозь.

— И дайте мне другой посох! — потребовала она, с недобрым прищуром уставившись на церковниц. — Если уж так быстро начали перекладывать на меня ответственность, извольте хотя бы обеспечить нормальным оружием.

Глава 5: Волк в шкуре эльфа

Мир бился в агонии, и это была его вина.

Незримый и неосязаемый, он метнул своё тело через Завесу и, проскользив по грани разделённого бытия, возник в другой точке затвердевшей реальности. Его посох со свистом раздвинул воздух, а воля, вложенная в это движение, разделила псевдоплоть искажённого духа, отправляя его обратно в мир по ту сторону.

В его нутре вновь всё всколыхнулось от сожаления, но он привычно проигнорировал свои печали. Сейчас он мог только принести этим несчастным быстрое милосердие и надеяться, что хотя бы некоторые из них со временем смогут восстановить свою суть.

Пусть шансы и ничтожны.

Солас грохнул пятой посоха оземь, повелевая небесному огню снизойти, и спустившиеся молнии одним ударом пригвоздили тр"х демонов голода к тверди. К сожалению, его нынешняя слабость снова напомнила о себе — существа остались целы, просто оглушены. Решив поберечь свои скудные силы, он отступил, позволяя бойцам церкви сделать своё дело. В конце концов, не зря же они носят оружие? Хотя в навыках воителей современный мир многое потерял. Впрочем, как и во всём остальном.

О, сколько же всего было потеряно.

Не передать словами, какой ужас он испытал, узрев последствия своего триумфального отмщения. Магия, что столько раз позволяла ему выходить победителем из противостояния с эванурисами, что дала угнетённым защиту, а его крепости — имя и славу, раскинувшись над всем миром, стала удавкой на шее эльвен хлеще даже, чем кровавые письмена, лишив их силы, гордости и языка. Его народ, ради которого он шёл на всё, стал даже не тенью — прахом себя прежнего, потеряв память о былом величии, в невежестве своём почитая собственных угнетателей. И будто этого мало, даже после всех потерь эльвен не обрели желанной свободы, ведь вместо самозванных богов кнут подобрали странные примитивные создания, заполонившие мир в его отсутствие.

Люди. Че-ло-ве-чес-тво.

Мутные абрисы, подражающие истинной жизни и словно существующие только для того, чтобы мучить его народ. Эти создания походили на извращённую помесь эльвен и детей камня, лишённые грации первых и непоколебимости вторых. Отдал"нные от бесконечных грёз, но не совсем, приникшие к зову тверди, но не полностью. Что-то среднее и оттого безмерно отвратительное.

Не знай он, что подобные помеси невозможны, он мог бы принять их за результат порочных игрищ некоторых приближенных эванурисов с особо неприятными вкусами. Таково горе побеждённых, и скатывающиеся в декаданс избранники владык не забывали напоминать об этом сломленному народу тверди. К счастью, подобное никогда не давало неуместных всходов, будь иначе, и нравы развращённых могли бы стать ещё более дикими.

Взгляд мага уцепился за широкую фигуру человека, назвавшегося Ярославом. Ни имя, ни язык, на котором он говорил, не соответствовали ничему, что знал Солас, а ведь перед своим пробуждением он постарался вобрать все наречия Тедаса. Не то чтобы это было сложно, корни элвенан и старого языка гномов присутствуют во всех диалектах мира.

По-видимому, кроме этого языка, отблеск которого не встречался ему ни в одном сне. Хотя если все его сородичи столь же далеки от океана грёз, как он... Та же Тревельян была вполне обычной человечкой и магом, последнее делало её существование почти терпимым. Если она, как и все прочие представители её расы, отбрасывала тень своей недожизни на океан грёз, то присутствие Ярослава во снах можно было определить только по волнам от осколка Якоря. Даже усмирённые оставляют больший след, несмотря на своё состояние жалких мясных кукол без воли и стремлений. Этот же... ничего, абсолютно ничего.