Accel World - Ускоренный мир том 5

Харуюки в который раз восхитился тем, насколько это все невероятно. Обычно без слов подразумевалось, что в онлайновых играх только ГМы обладают правом отменять передачу денег и предметов. Благодаря этой громадной власти ГМов часто сравнивают с богами. Но поскольку в "Brain Burst" нет никаких ГМов, Тиюри, можно сказать, единственная на весь Ускоренный мир, кто получила божественную силу — пусть только малую ее часть, — если не считать создателя игры.

Эту краткую мысль Харуюки сдуло третьей вспышкой.

— !!!

Трое наблюдателей разом затаили дыхание и уставились во все глаза.

Посреди зеленого сияния они разглядели синие частички света, собирающиеся возле коленей Скай Рейкер. Частичек становилось все больше, они потянулись вниз. Соединились в нечто цилиндрическое, сужающееся книзу, стали плотнее, сформировались во что-то, напоминающее ноги —

ПШШШ...

И исчезли, растаяли на глазах, как крупицы льда.

Тут же и зеленое сияние ослабло и угасло вместе с колокольчиковым звоном.

Стоящая в центре безмолвной площадки Лайм Белл покачнулась, будто исчерпав всю энергию. Однако Блэк Лотус тут же очутилась рядом и поддержала ее.

Желто-зеленый аватар, бессильно свесив руки вдоль туловища, хрипло прошептал:

— ...Почему... почему... почему... они не вернулись?..

Ответила ей Скай Рейкер, тихо разглаживающая подол платья.

— Это не твоя вина, Белл.

Она покачала головой, утешающе улыбаясь.

— Этот результат лишь доказывает, что за исчезновение моих ног отвечает логика системы, которая по приоритету перекрывает обычную игровую. "Система контроля через воображение"... то есть — система инкарнации...

Харуюки со свистом втянул воздух. Блэк Лотус среагировала куда резче: продолжая поддерживать Лайм Белл, она отвела назад правую ногу, и V-образная маска быстро отвернулась.

Глядя на неподвижно застывших Тиюри и Черноснежку, Скай Рейкер спокойно продолжила:

— Поскольку Белл только в общих чертах слышала про систему инкарнации, ей, возможно, трудно понять, но... три года назад я пыталась через силу воображения увеличить предельную высоту своего полета. В обмен на ноги я хотела дотянуться рукой до неба, и я заключила сделку с богом... нет, с дьяволом. Мое желание исполнилось лишь отчасти. Высота полета увеличилась всего на сто метров... а ноги не возвращались, сколько бы раз я ни ныряла на дуэльные арены. Моя собственная сила воображения не дает им вернуться. Даже я сама не понимаю уже, как это можно исправить. Вот почему это не вина Белл, что я не могу вернуться к тому, что было... и уж тем более не твоя вина, Лотус.

"Если гнаться за силой инкарнации, что-то обязательно потеряешь".

Так когда-то сказала Харуюки Блад Лепард из Красного легиона. В тот момент, вполне возможно, в ее воображении был именно образ Скай Рейкер.

В ответ на ее слова Харуюки тогда сказал: "Я хочу верить. В "силу воображения". Нет... в сам "Брэйн Бёрст"".

Нельзя, чтобы эти слова стали ложью. Ни за что. В том числе и ради этого Харуюки обязан доставить Скай Рейкер на вершину "Гермес Корда".

— ...Рейкер-сан.

Он позвал тихо, но с решимостью в голосе. Глядя прямо в глаза-линзы, он твердо произнес:

— Я считаю, что сила команды... сила товарищей по команде не зависит только от того, как аватары умеют драться. Глаза, ум... нет, даже не это; главное — чувство, что мы все выкладываемся по полной программе, потому что мы вместе. Ты помогаешь нам, Рейкер-сан. Просто от того, что ты с нами, мы можем стать намного, намного сильнее. Вот почему... вот почему.

Харуюки со своими ограниченными способностями по части общения смог договорить лишь до этого места. Тем не менее ему удалось все же выплеснуть то, что было у него на сердце. Он сжал руки в кулаки — и тут большая ладонь Сиан Пайла хлопнула его по плечу.

— Хару все верно сказал. Рейкер-сан, ты незаменимая боевая единица в нашем легионе.

Тиюри после слов Такуму тоже энергично кивнула.

— Верно, сестрица! Мы сильнее всех, когда все впятером, вместе!

И наконец вперед шагнула Черноснежка.

— Вот так, Рейкер. Все так и есть.

Командир "Нега Небьюлас" говорила тихо, в голосе ее слышалась спрятанная глубоко в душе боль.

— Я уже говорила тебе. Ты нужна мне. Всегда... Я скажу так, чтобы было понятнее: в завтрашней гонке, если тебя с нами не будет, мы не сможем выложиться полностью. Одного этого достаточно, чтобы ты участвовала с нами.

Хотя слова эти и звучали довольно-таки надменно, они несли в себе мощную пробивную силу.

Глаза Скай Рейкер на миг распахнулись; потом она слабо, но грустно улыбнулась — и покачала головой в белой шляпе, будто говоря: "Ну и ну".

— Лотус, твоя манера разговора с нашей первой встречи совершенно не изменилась.

Потом она опустила глаза и погладила коленку правой рукой.

— ...То, что потеряно, уже не вернется. Но есть вещи, которые блестят, даже когда испачканы... Возможно, у меня еще осталось право верить в это... нет — право желать, чтобы так было...

Ее шепот, громкий ровно настолько, чтобы он мог считаться звуком, медленно выплывал из-под полей шляпы. И Харуюки показалось, что он увидел маленькую искорку, сорвавшуюся в воздух.

Но когда Скай Рейкер подняла голову, на лице ее была лишь обычная ласковая улыбка.

— ...Спасибо вам, Лотус, Пайл, Белл... и Кроу. Я принимаю ваши чувства. ...Однако, — тут ее выражение лица стало озорным. — Раз уж я участвую, вам придется выбросить наивные мысли о том, что можно прийти к финишу вторыми или третьими. Мы или победим, или сгорим в небе.

Иииииии.

Глядя на резко выпрямившегося Харуюки, Такуму с Тиюри весело рассмеялись.

Вы двое ни черта не знаете, какой страшной она может быть!

Так крича в душе, Харуюки наконец тоже сумел изобразить улыбку — хоть и немного натянутую, но совершенно искреннюю.

К оглавлению

Глава 6

Произнеся команду "Бёрст аут" и вернувшись с арены в реальный мир, Харуюки тут же ощутил навалившуюся на него силу тяжести. Глаза он открыл не сразу.

Секунд десять он просто лежал, потом наконец поднял голову.

Было шесть вечера, и в гостиной висела такая мертвая тишина, что разговоры и смех, которыми Харуюки только что обменивался с друзьями, казались какой-то иллюзией.

Свет не горел, и в комнате было хмуро. В щель между приоткрытыми шторами виднелся кусочек свинцового вечернего неба. Единственное, что двигалось в поле зрения Харуюки, — секундная стрелка на аналоговых настенных часах, являющихся в наше время не более чем украшением.

Харуюки тихо вздохнул и откинулся на спинку дивана.

Легион старался по возможности нырять для субботних территориальных сражений, собравшись вместе в реале, но когда времени на это не было, они ныряли каждый из своей квартиры (или где кто находился в этот момент). Хотя один бой в "Brain Burst" длится всего 1.8 секунды, но сражаться приходится больше десяти раз подряд, и вместе с перерывами между боями это занимает почти десять минут. Сегодня как раз был такой день, когда все ныряли поодиночке, потому что Черноснежка не могла покинуть комнату студсовета. ...Ну, разумеется, Скай Рейкер почти всегда ныряла отдельно, потому что жила рядом с Сибуей.

Харуюки никогда не нравилось участвовать в территориальных сражениях, ныряя из дома, где больше никого не было. Причина была проста. Всякий раз, когда он, выложившись в десятке жестоких боев и разделив с друзьями радость победы или горечь поражения, возвращался в реал и пробуждался в пустой квартире, на него накатывало безумное чувство одиночества.

Это не было сверходиночество, которое он испытывал до прошлой осени, до того, как познакомился с Черноснежкой и получил от нее "Brain Burst". По правде сказать, так было бы лучше. Тогда он каждый день сразу после уроков возвращался домой, будто сбегал, и тут же окунался с головой в мир игр, аниме и манги, заполнявших его комнату. Тогда ему было больно даже говорить с людьми в реальном мире — нет, даже находиться с ними в одном и том же месте.

Почти восемь месяцев.

Всего лишь столько времени он был Бёрст-линкером. И тем не менее сейчас Харуюки всем сердцем чувствовал, что хочет встретиться с друзьями из легиона, с которыми расстался всего несколько минут назад. Да нет, пусть не из легиона, пусть с Нико, Пард-сан, Эш Роллером, даже Фрост Хорном. Он хотел поговорить языком кулаков на дуэли, хотел пообсуждать с другими зрителями бои, хотел встретиться с другими в реальном мире, поговорить с ними о всякой ерунде.

— ...Что со мной стало? — пробормотал Харуюки и зарылся лицом в диванную подушку. Внезапно в центре его поля зрения открылось какое-то окно со звуковым эффектом домашней сети, но он тут же стукнул по кнопке "Да", не взглянув на содержимое. Скорее всего, это автоматическое сообщение от матери, что она опять будет поздно. Тут же выкинув это из головы, он мысленно продолжил думать над вопросом, который только что сам себе задал.

Я стал сильнее или слабее?

Если учесть, что его страх перед другими людьми поутих, можно сказать, что Харуюки стал сильнее. Однако в то же время он стал и больше зависеть от других.

Когда он целыми днями был один, ему было нечего терять.

Но сейчас Харуюки боялся, всем сердцем боялся, что связи, которые у него сложились за последние восемь месяцев, могут разорваться.

Особенно одна нить, которая шла наружу из самой глубины его души, сияя, как черный шелк...

Даже понимая, что думать так опасно, он не мог остановиться. Зажмурившись, он бухнулся лицом вниз на диван в полусумрачной гостиной и продолжил крутить в голове мысли, обхватив затылок руками.

На другом конце той нити была, разумеется, та, кто спасла Харуюки, его Родитель — Черноснежка.

Сейчас Черноснежка училась в третьем классе средней школы Умесато. И половина первого семестра уже прошла. Иными словами, осталось десять месяцев. Всего через триста дней Черноснежка покинет школу Умесато. Харуюки ничего не знал о том, в какую старшую школу она собиралась поступать дальше. Он слишком боялся спрашивать.

Даже сейчас Харуюки ощущал, как время утекает капля за каплей, как будто оно ускорилось в тысячу раз. Если бы только он мог, то провел бы все оставшиеся десять месяцев в Ускоренном мире вместе с Черноснежкой. На той стороне время течет почти бесконечно долго, восемь месяцев равны 820 годам, если простой подсчет не обманывает; но и этого ему казалось мало.

— ...Семпай, — прошептал он, еще крепче вцепившись в края подушки.

— Хмм, что?

Он представил себе, что слышит ее голос здесь, рядом. По-прежнему лежа лицом вниз, Харуюки повторил то же слово, чтобы снова услышать ответ воображаемой Черноснежки.

— Семпай...

— Я уже спросила, что такое, Харуюки-кун?

Голос ее звучал невероятно ласково и так реалистично. Харуюки тяжело развернулся всем телом влево, желая выяснить, насколько далеко зашли его галлюцинации.

Прямо перед его глазами, в полуметре от дивана, обнаружились две ноги в черных чулках.

Несколько раз моргнув, он сдвинул взгляд выше. Там правда оказалась шикарная юбка до колен. Потом влажно блестящая черная блузка с коротким рукавом и бордовый бант.

Тонкая шея с лаково-черным нейролинкером, длинные черные волосы, чарующе спадающие за спиной, даже склоненное чуть набок белое лицо, обладающее неземной красотой; все это заполнило поле зрения Харуюки, создавая непередаваемое ощущение реальности.

...Уааа, как же здорово я навострился обманывать самого себя. Подумать только — такая четкая иллюзия. Или это появилось из памяти моего нейролинкера, пока я был в отключке? Но у меня что, правда есть ее фотка в таком высоком разрешении?..

Одновременно с этими размышлениями Харуюки вытянул руку, схватил край плиссированной юбки и дернул.

Даже реалистичная текстура ткани, даже вес и упругость тела под ней передались его пальцам; едва он успел подумать "так, посмотрим..." —

— Няааааа?!

Раздался вопль, и его правую руку что-то отбросило. И дальше.

— Что... что ты делаешь, ГЛУПЫЙ!!!

Упрек с грохотом обрушился на Харуюки, и одновременно к нему потянулись две тонкие руки, схватились тремя пальцами каждая за его щеки и безжалостно потащили вверх.

— Иии... Хафуэ?!

Испустив этот потрясенный вопль, Харуюки наконец осознал.

Она настоящая. Не иллюзия, не фотка, не образ ДР. Самая настоящая Черноснежка внезапно возникла в гостиной Харуюки и теперь сердито поднимает брови. Но почему, но как? Телепорт, что ли? Или даже квантовая когерентность?

Секунд тридцать Черноснежка тянула его за щеки, потом плюхнулась на диван лицом к Харуюки и начала читать нотацию.

— Эй, слушай, я, знаешь ли, позвонила в дверь, как положено! И раз ты отпер дверь, даже не поздоровавшись, мне осталось лишь просто войти. Я даже поздоровалась с тобой нормально, голосом, когда стояла в дверях!

— ...Хааа?

Ну да, когда он зарылся головой в подушку, закрыл уши руками и думал о том о сем, какое-то окошко там открылось. Он решил, что это мэйл от матери, и нажал кнопку подтверждения, даже не взглянув, что в окне было на самом деле; но, судя по всему, это было извещение от интеркома.

Сделав мысленный вывод, что ставить один и тот же звук по умолчанию на все сообщения было ошибкой и что в будущем следует звуки сменить, Харуюки затем выпрямился и снова раскрыл рот.

— Ээээ... Добро пожаловать, семпай.

— Пфф. Прошу прощения за вторжение, — все еще дуясь и поправляя юбку, ответила Черноснежка. Хорошо, что Харуюки ее потянул вниз, а не вверх — иначе тасканием за щеки он бы точно не отделался.

Пока Харуюки так размышлял, он вдруг осознал, что его думательные шестеренки по-прежнему крутятся как-то странно. Проблема вовсе не в этом; а также не в том, как Черноснежка оказалась у него дома. В первую очередь следовало выяснить вот что.

— ...Т-так, это... почему ты вдруг пришла?.. — робко спросил он.

Судя по школьной форме, а также по лежащей на полу школьной сумке, Черноснежка пришла сюда прямо из школы Умесато. Если бы ей надо было что-то сообщить, она бы это сделала раньше, когда весь легион собрался вместе после территориальных сражений; либо она могла послать ему мэйл, либо позвонить. Значит, это какой-то вопрос, который она не могла обсуждать ни одним из тех способов.

— ...Надо... о чем-то поговорить с очень высоким уровнем безопасности? — предположил он. Однако Черноснежка качнула головой и пожала плечами.

— Ничего такого важного... А что, я не могу просто зайти поиграть время от времени? Хотя Такуму-кун и Тиюри-кун, по-моему, к тебе заходят часто?

Щеки Харуюки вновь затеплели, и он отчаянно замотал головой.

— Н-нененене, совсем нет, совсем нет! Я, я, я, я жутко рад. Можешь заходить каждый день, если хочешь, можешь даже вообще п-п-п-переехать сюда, стоп что я несу а ну да прости я сбегаю принесу чай! Я прямо сейчас сделаю ты пока присядь стоптыжеужесидишьойпрости!

Поскольку Харуюки начал говорить о вещах, которые сами не произойдут, если он так и продолжит говорить, он вскочил — точнее, скатился — с дивана и сбежал в кухню. За спиной раздалось "ничего, ничего" и неловкий смешок; и лишь когда он это услышал, напряжение потихоньку стало его покидать.