Имя для планеты

'Надо попробовать', — подумал я, умылся ледяной водой и вернулся к астрогационному знаку.

'Откройся', — подумал я, стоя перед бакеном.

Бакен не отреагировал. Моя мысль оказалась мёртворождённой.

'Как же тебя отпереть... — думал я в отчаянии. — Каким способом?'

Пели птицы, шумели деревья, местные насекомые стрекотали в траве, под холмом журчал ручей. Обстановка была благостная, я успокоился и решил не нервничать, а подумать.

Итак, что я предпринял, для проникновения внутрь? Я ходил вокруг, орал на него, 'толкал мыслю' перед ним, но что-то я забыл...

О, вот! Я его не трогал. Сделав шаг вперёд, я положил руку на нагретый бронепластик. Поверхность полусферы вздрогнула и синтезированный голос проскрипел:

— Астрогационный знак УП-46Л17.

От неожиданности я отпрыгнул. Поверхность бакена задрожала, но тут же всё затихло. Обойдя бакен, я с другой стороны обнаружил открытый люк. Получилось! Я открыл его... Мне захотелось петь и плясать от радости, но я сдержался.

* * *

Перепрограммировать сигнальное устройства бакена оказалось несложно. Там всё было стандартнее некуда, и для меня как для нейропрограммиста, представляло сущие пустяки. Уже через час компьютер бакена объявил своим скрипучим голосом:

— Обнаружены изменения основной программы. Хотите сохранить изменения?

— Компьютер, сохранить изменения, — согласился я.

— Изменения сохранены, — сообщил бакен.

— Ну и славно... — машинально пробормотал я.

— Команда не распознана. Повторите ещё раз.

— Отмена, — сказал я. Сам виноват. Забыл, что бакен туп, как пробка.

— Команда принята, — ответил бакен.

Всё. Моё дело было сделано: вместо обычного сигнала передатчик бакена передавал теперь древнее, как мир 'три коротких, три длинных, три коротких' — сигнал SOS.

Я надеялся на фанатов гиперсвязи. Сейчас таких 'психов' развелось немало. Они обшаривают все диапазоны в ручном режиме и особенно много таких среди команд лайнеров. Мода эта появилась совсем недавно, после того, как академик Неклюдов высказал идею, что в этом диапазоне могут находиться сигналы внегалактического разума. Час за часом энтузиасты-гиперволновики слушали звуки далёких миров. Для нас было важно, чтобы почти забытый сигнал бедствия принял не тупой автомат, способный спутать его с пульсаром, а человек. Теперь оставалось только ждать, рано или поздно нас услышат.

Когда, по моим расчётам, должен был появиться Патрик, я уже закончил. Бакен был заперт, я разжёг костёр внизу, под холмом и прислушивался к звукам леса, поджидая друга. Вечерело...

'А крупных животных тут немного... — подумал я. — Та кошка, гигантопитек, да пузырник — сущая ерунда по сравнению с тем, что могло быть. Никаких паразитов, даже кровососов мало. Может, это Патрик всех отгоняет?'

Что-то он задерживается... Я знал, что сейчас способ охоты у него прост: Пат подманивал животное, пользуясь своими способностями, а потом убивал его из лука. Уж не знаю, кем он прикидывался, жертвой или самкой... Главное, что Патрик никогда не отходил далеко: добыча сама шла к нему. По всему выходило, что О'Доннел должен быть где-то рядом, а если так долго не возвращается, значит что-то случилось.

— Патрик! — крикнул я, сложив руки рупором, в ту сторону, куда он ушёл.

Мне показалось, что ветер донёс ответ.

— Па-а-ат!!! — заорал я, надсаживаясь.

И снова мне показалось, что ветер принёс чуть слышный крик. Именно с той стороны, куда я кричал. Должно быть ему нужна помощь! Я схватил тесак — единственное оружие — и сломя голову бросился вниз с холма в ту сторону, откуда донёсся крик.

Я нёсся по лесу, сквозь кусты и буераки, не разбирая дороги. Ветви хлестали по лицу, я рисковал лишиться глаз, но время было дорого. Может, этот миг будет для Патрика последним?

— Пат! — крикнул я.

— Серж! — явственно услышал я слева.

Я ломанулся в небольшую рощу, что росла невдалеке. Путь мне преградил склон невысокого холма, и я уже собрался лезть вверх, когда заметил тёмное пятно отверстия. Пещера?

— Патрик... — спросил я обычным голосом. — Ты здесь, в пещере?

'Да, я тут, — прозвучало у меня в голове. — Серёга... Не входи...'

— Почему? Что случилось?

'Здесь какая-то тварь, похожая на паука... — мысленно ответил О'Доннел. — Здоровенная... Поймала меня, опутала... Тяжело дышать...'

— Пат... Держись, я сейчас, — громко сказал я и заглянул в лаз.

Тишина и темнота... Я втянул воздух носом, но запаха особенного не ощутил: пахло мокрой землёй и прелой листвой. Встав на колени, я полез внутрь. Некоторое время стоял на карачках, дожидаясь, когда глаза привыкнут к полумраку. Наконец я стал различать стены, из которых торчали обнажённые корни, камни и вдруг заметил оранжевые глаза. Странно иметь глаза на планете, где все животные слепы... Глаза смотрели на меня, не мигая, с каким-то потусторонним равнодушием. Холодок пробежал у меня по спине, взгляд этой твари не сулил ничего хорошего. Я не двигался, ждал, глядя в глаза. Тварь тоже не шевелилась.

Глаза мои уже привыкли к полумраку, и вдруг я понял, что та бесформенная масса, над которой возвышалось туловище паука, не просто куча листьев, а тело Патрика. Взяв тесак в зубы и, собрав всё мужество в кулак, я двинулся к пауку.

Я не пёр на рожон, а внимательно следил за зверем. Паук тоже смотрел на меня, методично впуская и выпуская жало... Вот он начал подбирать под себя лапы... Я понял, что сейчас он прыгнет. У меня будет только один шанс и то, если он допустит ошибку...

Я взял тесак поудобнее.

'Ну, давай!' — подумал я.

Кажется, Пат услышал мои мысли и зашевелился. В тот же миг паук прыгнул. Я был готов. Когда паук взлетел, я откатился в сторону. Зверь не рассчитал, его прыжок оказался слишком мощным. Паук врезался в низкий потолок пещеры и неуклюже плюхнулся наземь — в то место, где я только что был.

Арахнид врезал острым жалом по земле, но оно застряло между камней. Монстр рванул голову, пытаясь освободиться, и злобно шипя. Вы мне не поверите, но так удивительно было услышать звук от бессловесной твари!

Тут же я ударил его и отскочил! Ещё раз! И ещё! Я подсёк ему одну из лап, паук завалился на бок, подставляя под удар незащищённый бок. Тут же я рубанул его наотмашь, бок паука развалился, как гнилой арбуз, оттуда полезли осклизлые внутренности, хлынула ярко-жёлтая кровь. В темноте она светилась, как янтарь.

Паук бился на земле в агонии. Пату явно нужна была помощь, но я опасался, что чудовище заденет меня или обрушит потолок. Его ярость и боль были столь велики, что стены пещеры вздрагивали от бросков тела, а сверху сыпалась труха.

Наконец, тварь стала затихать, её содрогания ослабели, да и янтарная кровь из бока перестала бить фонтаном, превратилась в ручеёк.

— Пат... Как дела? — задал я глупый вопрос, но Патрик не ответил.

От мерцающей крови, разлитой пауком, в пещере стало светлее. Я присмотрелся и увидел, что тело друга опутано тонкими нитями, должно быть, паутиной, а лицо его приобрело нехороший оттенок. Я двинулся к нему...

Проползая мимо паука, я для проверки пнул его ногой, потом взял тесак и на всякий случай рубанул по тонкой шее. Голова чудовища неожиданно легко отделилась и безразлично покатилась по земляному полу. Всё, теперь ему будет сложно кусаться.

Я добрался до тела друга и заглянул в лицо. Да, мне не показалось... Патрик, похоже, задыхался. Я начал резать паутину, мысленно благодаря себя за то, что взял тесак. Наконец, последняя нить была перерезана, я схватил О'Доннела за руки и потянул наружу.

При свете угасающего дня всё выглядело гораздо хуже. Лицо Патрика приобрело ярко-жёлтый оттенок, веки набрякли — вид был угрожающий. Надо было срочно промыть место укуса водой. У меня не было ни медикаментов, ни знаний, промыть рану — единственное, что я мог сделать. Ручей поблизости от бакена, надо спешить.

Я крякнул и взвалил Пата на спину. Двигаться было тяжело, торопясь сюда, я не запоминал путь, несколько раз сбивался и возвращался назад. К ручью я подошёл уже в сумерках.

Костёр, оставленный мной, почти погас, угли загадочно светились во тьме, как глаза многоокого чудовища. Я опустился у очага. Ноги у меня гудели, надо было передохнуть...

Отдыхал я недолго, хриплое дыхание друга не давало времени на перекуры. Уже скоро я стоял на коленях на берегу ручья и мочил там свою майку. Потом я поспешил к Патрику, с трудом разжал его зубы и выдавил всю воду, которой была пропитана майка, ему в рот. Конечно, коктейль не из приятных, но вода поможет вывести яд из организма. Так, по крайней мере, в теории...

Никакого другого лечения я предложить не мог. Хотя... Я взял майку, протёр рану, оставленную паучьим жалом и пространство вокруг неё. Потом снова намочил майку и выжал на рану остатки воды.

Ночь прошла в хлопотах. Пат весь горел, я бессчётное число раз бегал на берег ручья, чтобы смочить майку, давал Пату пить и промывал рану. Пришлось много раз полоскать майку, чтобы яд не попал в желудок. Во время этих хлопот я протоптал тропинку, хорошо видимую даже во тьме. Костёр горел всю ночь, я несколько раз выходил в лес, чтобы набрать сучьев. В колеблющемся свете огня было видно, как заострились черты лица О'Доннела. Под утро дыхание Патрика выровнялось, жар, кажется, спал, и я смог задремать. Проснулся я оттого, что Пат звал меня.

— Серж... Серёга...

— А... — очнулся я. — Пат! Как ты себя чувствуешь?

— Бывало и лучше, — тихо ответил он. — Где мы?

— У бакена... Я перепрограммировал его, теперь он передаёт сигнал SOS. Нас спасут...

— Молодец... Я был уверен, ты справишься, — прошептал Пат.

— Подумаешь... Мы на Фароне с ребятами и не такие дела мутили. А перепрограммировать бакен — плёвое дело.

— А паук? — вспомнил О'Доннел.

— Убил я его, он там, в пещере остался, — заверил я. — Не думай о нём.

Пат не ответил, я решил, что он снова отключился, но тут он внезапно спросил:

— Как зовут твою жену?

— Жену? — удивился я. — Галка. Вернее Гала. Гала Градова, в девичестве — Бойдд.

— Гала... — хрипло повторил Патрик. — Хорошее имя... Назови планету Гала.

С рассветом стало ясно, что улучшение оказалось временным. Патрику не стало легче, с первыми лучами светила он опять впал в беспамятство. Снова страшное хрипение сотрясало его грудь, веки набрякли, а жёлтый цвет растёкся по лицу. Я потрогал его лоб и отдёрнул руку. Лоб был неожиданно холодным... Видимо, болезнь Патрика вступала в новую стадию.

Я не знал что делать, лишь бегал к ручью и мочил там майку, которая от такого использования превратилась в тряпку. Я льстил себя мыслью, будто помогаю Патрику, но вполне могло статься, что убиваю его. Я боялся думать об этом, но опять и опять эта ужасная мысль приходила мне в голову. Бросить всё и пустить лечение на самотёк я не мог, но и чем помочь реально, тоже не знал. Оставалось, надеяться, что моё промывание хотя бы не навредит.

День выдался особенно жарким, местное солнце нещадно палило с небес. Когда мы шли к бакену, жара не так чувствовалась, сейчас же она стала просто нестерпима. Я стал опасаться, что это может 'добить' моего друга. В который раз пригодился тесак Патрика. С его помощью я соорудил шалаш. Убежище получилось неказистым, но просторным, там хватило места и мне. Ветер свободно гулял внутри, но от палящего зноя шалаш спасал неплохо.

Птицы орали в лесу, желтоватые облака парили в зените, я сидел рядом с хрипящим Патриком и думал, увидит ли он следующий рассвет?

У меня не было друзей. Приятелей всегда хватало, а вот друзей — не было. Я не очень-то переживал по этому поводу. От забот меня спасало высокое положение отца, а для совместных развлечений приятели вполне подходили. Я встретил друга, когда не ожидал и когда он был мне нужен более всего. Сильнее всего меня угнетало собственное бессилие. Будь жив Зяблик, я вызвал бы его, даже со сломанными движками живчик постарался бы добраться на мой зов. Живой корабль по-другому не может... Там внутри имелся кибердок с набором лечебных программ. На худой конец, можно погрузить больного в стазис, а самому терпеливо дожидаться службы 'Коспас'. Но Зяблик умер, а помощь может и не придти...

В таких мрачных размышлениях прошёл остаток дня. К вечеру стало ясно, что Патрик умирает — дыхание его стало тяжелее, судороги начали выгибать тело жёсткими изломами, снова появился жар. Я возобновил челночные рейсы к ручью, но в рот О'Доннелу воды больше не лил, просто смачивал тряпку на лбу и старался унять судороги.

Когда изумрудный закат сменился малахитовыми сумерками, я впал в отчаяние. Я ничем больше не мог помочь другу, просто слушал его прерывистое дыхание, странно похожее на звук сломанного пневматического привода. Мне хотелось плакать, но я сдерживался, и лишь шептал. Не знаю, можно ли это назвать молитвой, но желание моё было понятно — я не хотел, чтобы Пат умер.

На небо выкатилась местная розовая луна. Вокруг её диска звёзды выглядели тусклыми, а дальше складывались в незнакомые созвездия. Лес издавал таинственные звуки, но я так внимательно прислушивался к хриплому дыханию Пата, что пропустил новую ноту в ночной симфонии. Звук, раздавшийся над лесом, я знал. Это был рокот планетарных двигателей... Сюда садился корабль.

Часть 2

Планета строгого режима

Корабль, спасший нас, оказался шикарным круизным лайнером 'Артемида'. Конкретного пункта назначения он не имел, и едва капитан сообщил пассажирам о том, что принят сигнал бедствия, те пришли в восторг и потребовали изменить курс. Ещё бы, далеко не каждому удастся заполучить такие воспоминания, а тут бесплатно приключения в духе старинных авантюрных романов. Затерянные в космосе и т.д...

Пата поместили в стазис и пробыл он там несколько дней. За это время судовой врач выяснил причины болезни и подобрал способ лечения. Выяснилось, что моё решение лить воду в рот О'Доннелу было верным. Врач сказал, что на первых порах лучше ничего нельзя и придумать. Окончательная очистка организма заняла ещё несколько дней и лишь через неделю меня пустили к нему.

Всё это время я постарался обдумать свои действия дальше. Ясно, что Зяблика сбили и Галку украли не просто так. Кто это сделал и зачем? Где она? Знают ли Бойдды, что с ней? Как действовать дальше? Заявить о нападении в полицию? Или искать самому?

Вопросы... Вопросы... Вопросы...

Ужасно хотелось действовать, но я решил не торопиться и посоветоваться с Патом. Он старше меня, лучше знает жизнь, быть может, посоветует, как поступить.

Когда я вошёл в палату друга, Пат перелистывал какой-то журнал, но увидев меня, улыбнулся и отшвырнул его в сторону.

'Привет! — прозвучало у меня в голове. — Наконец-то! А я всё жду тебя, жду'.

— Привет, — улыбнулся я. — Не мог раньше к тебе, доктора не пускали. Как самочувствие?

— Лучше, чем было, когда мы с тобой толковали на Гале, — засмеялся он. — Тогда я думал, что вот-вот отброшу коньки...

— Сказать по правде, я сам этого боялся, — признался я. — Но, слава Богу, это позади.

— Доктор говорит, что ты меня спас. Мало того, что вовремя запустил передатчик, так ещё и воду мне в рот лил. Он утверждает, что именно это меня уберегло. И паука ты грохнул... Иначе, он не отдал бы меня. Кругом ты молодец! — улыбнулся О'Доннел.