Кювет оказался мельче, чем казалось, но его края были ледяными, и ей пришлось выбираться на четвереньках. Когда она, наконец, оказалась на дороге, то достала фонарик и включила его. Мир вокруг нее казался пустынным.
Ветер пронизывал ее насквозь и проникал до костей. У нее буквально перехватило дыхание. На ней были парусиновые туфли, и ноги замерзли, не успела она сделать и десятка шагов.
Луч фонарика выхватывал из темноты канавы и снежный покров.
Она прижала руки к груди и попыталась отогнать от себя мысли о холоде. Двигайся, скаут, сказала она себе. Где-то там есть укрытие.
У нее онемели пальцы на ногах. Порыв ветра сбил ее с ног. Когда она встала, фонарика у нее больше не было. Она не знала, куда он делся. Она несла его в правой руке, но рука ничего не чувствовала.
Впервые в жизни она почувствовала настоящий страх.
Это было самое темное место, которое она когда-либо видела. Нигде не было ни проблеска света. Края дороги больше не было видно. Мир исчез, превратившись в место без границ, без каких-либо отличительных признаков, кроме снежинок, которые продолжали падать на нее.
Она подумала о том, чтобы позвонить Кваме. Но не смогла этого сделать. Что бы он подумал? Бедная женщина не может добраться от джипа до хижины, не попав в беду.
Ей было трудно дышать. Легкие болели, а на щеках замерзали слезы.
Она засунула руки в карманы свитера и снова двинулась в путь. Черт с ним. В любом случае, свет был не нужен.
По-прежнему ничего не было видно. Ни хижины. Ни указателя.
Ужасающая правда заключалась в том, что она могла пройти мимо указателя и так его и не увидеть.
Теперь она считала свои шаги. Примерно тысяча триста шагов на километр. Верно? Она сделала уже около пятисот. Или, может быть, сто. Где-то внизу она услышала шум самолета.
Она попыталась ускорить шаг. Продолжай двигаться. Продолжай смотреть. И думай о чем-нибудь другом. Думай о папином срывающемся фальцете. Если бы ей повезло, указатель и хижина оказались бы совсем рядом. Папочка, они бы соприкоснулись!
Через некоторое время она пришла к выводу, что, должно быть, пропустила ее. Она подумала, не вернуться ли к джипу, и беспомощно огляделась по сторонам. Не могло быть так далеко. Она проехала всего три минуты после него, прежде чем остановилась и съехала в кювет. Она шла минут пятнадцать, максимум двадцать. Как далеко это было?
Она не могла этого понять. Ей начало казаться, что она забилась в пещеру и смотрит на мир своими глазами из безопасного места где-то на затылке.
Это забавно, Лэнг. Смеяться.
Ха.
Продолжая тащиться вперед, она открыла сотовый телефон. Пришло время признаться. Сказать Кваме, что она попала в беду.
Слева от нее в снежной пелене появилось мягкое оранжевое свечение.
Ничто в этом классе коричневых карликов не имело смысла. В их составе было чуть менее пятидесяти процентов дейтерия. В пятьдесят тысяч раз больше, чем должно быть. Достаточно безумно. Оставшаяся половина состояла в основном из водорода, обычной однонуклонной разновидности. С ним проблем не было, за исключением того, что оставалось мало места для гелия, которого в большинстве химер было менее одного процента. Именно более высокая, чем обычно, концентрация изотопов водорода сильно ограничивала содержание гелия. Даже Тим, самый блестящий молодой теоретик из всех, кого она знала, вынужден был признать это. Все остальные космические объекты рождаются с запасом гелия, полученным в результате Большого взрыва, — с двадцатью семью процентами. Так куда же делся остальной гелий?
Спрятать гелий во все еще теплом коричневом карлике было невозможно, и все химеры были теплыми галактическими младенцами. Дейтериевые резервуары Кристи словно издевались над ней, потому что их просто не могло существовать.
Оранжевое свечение на мгновение повисло в темноте. Затем оно погасло.
Где-то вдалеке она услышала рычание. Леопарды не забираются так высоко, не так ли?
Она направилась к тому месту, где видела свет. Он зажегся снова. И погас.
Это, должно быть, хижина.
Она подошла ближе. Справа от себя увидела отметку в 5000 метров. Металлический знак, белый с черными цифрами.
Свет снова вспыхнул. На этот раз более отчетливо. Это был полицейский маячок. На крыше.
Слава Богу.
Деревянные ступеньки вели на крыльцо. Она увидела три темных окна и дверь. На крыльце стояли плетеные стулья и стол. Она поднялась по ступенькам, почувствовала, что ветер стих, когда она оказалась под защитой хижины, и подергала дверную ручку.
Дверь была заперта.
К раме была прикручена цифровая клавиатура. Комбинация. Что это была за комбинация?
Кваме сказал, запомни букву "е". Двадцать семь восемнадцать.
Маячок продолжал мигать. Каждые несколько секунд. Он отражался от снежного покрова, давая ей достаточно света для работы.
В первый раз она ошиблась, и на мгновение у нее замерло сердце, когда она испугалась, что замок заклинило. Или она ошиблась. Но вторая попытка увенчалась успехом, и дверь щелкнула. Она распахнула ее, откинула ногой снег с порога и чуть не упала на каменный пол.
Внутри было холодно.
Она закрыла дверь и огляделась. Здесь было еще несколько плетеных стульев и еще один стол. Длинный ряд солнечных батарей питал маяк. У одной стены стояла кровать. А посреди комнаты стояла пузатая печь. Она огляделась в поисках терморегулятора. Ничего не увидела.
Кто-то оставил коробок спичек и пожелтевший номер "USA Today".
Кристи уставилась на плиту. Мое королевство за несколько поленьев. Она могла бы выйти на улицу и поискать что-нибудь в непогоду. Может, повезет. Но мебель была более удобной. Она подняла один из стульев и с силой опустила его на пол.
Он держался целым.
Она попробовала еще раз.
Стул оказался на удивление упругим. Она побродила по хижине в поисках топора, сдалась и снова принялась колотить стулом. Отчаяние придало ей сил, и в конце концов стул развалился. По крайней мере, настолько, что она смогла засунуть его в печку.
Десять минут спустя она сидела перед огнем, который, хоть и не горел вовсю, тем не менее помогал прогнать холод из комнаты. Она позвонила Кваме. — Я в хижине.
— Хорошо, — сказал он. — Я уже начал беспокоиться. Не выходите оттуда, пока буря не прекратится.
— Не бойтесь. Есть одна проблема...
— Да?
— Я оставила свой транспорт в кювете.
— Надеюсь, вы не пострадали?
— Нет, я в порядке.
— Ладно. Я пришлю грузовик, как только дорога освободится.
— Кваме?
— Да?
— И сэндвичи тоже пришлите.
Пальцы на ногах начали понемногу отходить. Она нашла в шкафу одеяло. От него пахло сигаретами, но ей было все равно. Она согрела его на плите, завернулась в него и закрыла глаза.
Она чувствовала себя совершенно бодрой. Ей бы хотелось почитать. Но даже если бы освещение было достаточным, она оставила свой портфель в машине. В нем были экземпляры журналов "Физикс тудэй" и "Пипл", которые она взяла с собой в поездку к небу. И отредактированный вариант ее диссертации. В "Кларке" у нее не будет свободного времени. Она рассчитывала провести шесть дней, ничего не делая, только наблюдая, обрабатывая данные и отсыпаясь.
Ветер сотрясал хижину. И вдруг ее веки отяжелели, голова запрокинулась, и звуки огня, ощущение бури снаружи исчезли.
Пару раз она просыпалась и запихивала в печь все больше мебели. А однажды, ближе к концу, увидела в окнах серый свет.
В ее кабинете громоздились горы ядер. Тысячи дейтронов. В ящиках стола. На клавиатуре. Разбросанные по ее столу. Зеленый нейтрон и голубой протон каждого дейтрона превращались друг в друга, являя собой красочную демонстрацию мощного ядерного взаимодействия в действии.
Принеси пылесос. Где был пылесос?
Она все еще видела их, когда чья-то рука коснулась ее плеча. — Привет, Кристи. Как дела?
Кваме.
Огонь в печи погас, но от плиты еще шло тепло. — Я в порядке, — сказала она.
— Хорошо. Дорога свободна. Если вы готовы, мы можем отправляться.
Кваме был африканцем средних лет, не таким высоким, как она. Его волосы поседели, а черты лица свидетельствовали о том, что он пережил трудные времена. Он был закутан в плотную парку с опущенным капюшоном. Его темные глаза блестели, и он говорил с британским акцентом.
Она плотнее закуталась в одеяло и сунула ноги обратно в туфли. — Я готова, — сказала она.
— Вы не хотите сначала принять душ? — Он кивнул в сторону туалета, но сохранил невозмутимое выражение лица.
Снаружи ждала снегоуборочная машина. Солнце спряталось за белыми облаками. Было относительно тепло, и на крыше домика таяли сосульки.
Она забралась на пассажирское сиденье и оглянулась на мигающий сигнал. — Если бы не мигалка, — сказала она, — я бы никогда не нашла это место.
Он кивнул. — Вот почему она здесь, Кристи.
Она подумала, не предложить ли ему добавить топор к прочим удобствам. И, может быть, немного консервов. Но, поразмыслив, решила, что, может быть, в другой раз.
Он передал ей пончик с желе.
Кристи уже четыре раза бывала на вершине Килиманджаро, но вид башен-оснований и уходящей в бесконечность ленты нанопроволок, как никогда, взволновал ее. — Он еще не улетел? — спросила она его.
— Нет. Они ждали вас.
Было не так уж важно, чтобы она была на месте во время сбора данных. Но Грег разработал Мегаспек, а Кристи написала большую часть программного обеспечения для подтверждения кандидатов в коричневые карлики, поэтому поездка для перекалибровки спектрографа под миллион объектов была оправдана. И она никогда бы не упустила возможность подняться на станцию, увидеть родной мир с расстояния в 36 000 километров. Где-то внутри нее все еще жил маленький ребенок. Как-то раз она высказалась в том же духе в разговоре с Грегом, и он сказал, что это относится ко всем в науке, кто чего-то стоит.
Кваме извинился, что у нее не было времени принять душ и переодеться. Придется делать это в условиях невесомости.
— Я постараюсь держаться подальше от других пассажиров, — сказала она.
— Ах. Это их потеря.
Они подъехали к главному входу в терминал, и она поблагодарила его, наверное, в пятый раз. Затем она поспешила через приемную, и кто-то подошел к ней, чтобы помочь донести сумку и портфель. Через несколько минут она миновала въездной трап, и люки закрылись.
Там было около дюжины других пассажиров. Около половины из них были туристами, в том числе двое детей. Они с любопытством смотрели на нее, когда углеродные нанопроволоки натянулись и лифт поднялся над Килиманджаро. Через несколько минут она увидела озеро Виктория. Они поднялись над облаками, и открылся вид на Атлантический океан. И в конце концов она увидела внизу весь континент, от мыса Доброй Надежды до дельты Нила.
Через два часа полета, на высоте 8000 километров, она купила сэндвич и кофе в автоматическом киоске и устроилась за одним из столиков у иллюминатора, чтобы насладиться полетом. "Ближе к химерам", — подумала она. Ну, не совсем, но иллюзия действовала, когда она взлетала все выше.
Ей хотелось, чтобы там были космические корабли. Она была бы рада возможности выйти и посмотреть вблизи на что-нибудь такое. Она, конечно, знала, как это будет выглядеть. Дома у нее были виртуальные коричневые карлики. Это были сферы размером с Юпитер, красно-коричневые, с плавающими в атмосфере пятнистыми облаками. Облака состояли из гидрида железа, и, конечно, карлик должен был светиться, как уголь, только что вынутый из огня.
Она представила себе это и каким-то образом поймала себя на том, что думает о полицейских огнях Кваме.
Кто-то подошел и спросил, можно ли ему сесть за столик. Конечно. Он был молодым человеком, и она сразу поняла, что он на мели.
— ...Пока я здесь, у меня будет очень много работы, — сказала она.
Он был каким-то техником. Скучным на вид. Был хорошего мнения о себе. — Конечно, — сказал он. — Но вся работа...
Она выслушала его и улыбнулась, когда это было уместно. — Они платят за то, чтобы отправить меня сюда, — сказала она так, словно приносила большую жертву. — ...Не хочу сидеть сложа руки.
Полицейские огни. Она смотрела сквозь молодого человека в глубокую ночь на высоте 5000 метров, видела мягкое оранжевое свечение, которое то вспыхивало, то гасло.
И внезапно она поняла.
— Я на это не куплюсь, Кристи, — сказал Грег. Она видела его на видеотрансляции из его офиса. — Должен работать какой-то естественный механизм. Может быть, химия под высоким давлением. Может быть, магнитные поля. Может быть, радиационная левитация. Геохимические процессы могут привести к концентрации минералов на Земле на порядки, так почему бы дейтерию не быть на поверхности коричневых карликов в гораздо более экзотических условиях? — В его голосе звучала неподдельная озабоченность. Именно поэтому он ей так нравился. Он беспокоился о том, что случится с ее карьерой, если она попытается обнародовать свою идею. Она представила, как ему трудно удержаться, чтобы не сказать: "Вы балансируете на грани академической катастрофы. Погубите свою репутацию сейчас и навсегда останетесь на обочине".
— Признаю, — сказал он, — что пятьдесят процентов дейтерия — это слишком далеко. Но то, что сделало это, могло также похоронить гелий. Мы просто недостаточно знаем.
— Я думаю, это правда, — сказала она.
— Это может быть. Все возможно, Кристи. Но подумайте о том, какова будет профессиональная цена, если вы начнете действовать необдуманно, а потом кто-нибудь найдет настоящее объяснение. — Затем, более мягко: — Я зайду так далеко: приведу еще два независимых доказательства. Если ваша идея подтвердится, Галилею придется подвинуться.
Пока Земля уходила из-под ног, она работала за компьютером. Час спустя, все еще находясь в лифте, она торжествующе подняла кулак. Это привлекло внимание нескольких ее попутчиков. Ей было все равно. У нее было совпадение. Фактически, химеры, почти вся выборка из двух тысяч, за исключением двух, обнаружились в тех же местах, которые указаны в каталогах рентгеновских источников всего неба как черные дыры. Это дало ей ошеломляющую корреляцию в 99,9%. Сколько еще доказательств вам нужно, Грег?
В течение следующих пяти часов она безуспешно искала другие закономерности. Она все еще была погружена в свой анализ и изо всех сил старалась держать под контролем свое радостное возбуждение, когда кабина начала приближаться к станции.
Стюардесса попросила ее вернуться на свое место и пристегнуться. В тот момент она чувствовала себя неуязвимой, но с радостью подчинилась. Галилей был слишком осторожным.
На соединительном узле мигал оранжевый огонек. Это напомнило ей о маяке Кваме, и она улыбнулась. По корпусу прокатилась серия глухих ударов, когда кабина пристыковалась и шлюзы соединились. Открылись люки, и пассажиры выплыли в соединительный туннель. Туристы направились в отель. Остальные разбрелись в разные стороны.
Ее ждал Джефф Филдс, который руководил программами обсерватории. — Джефф, — сказала она, — я хочу, чтобы вы кое-что для меня сделали.
