Дар Леса

— Только коснись ее и я убью тебя, — прорычал волк, которого от нового броска удерживали только руки знахарки. Слова были щедро приправлены рыком, но все равно различимы. Янтарные глаза неотрывно следили за стоящим мужчиной, — И ни один твой бог не спасет тебя, — запах крови ненавистного человека и запах страха той, что оборотень пообещал защищать, стерли страх. Даже если у Эльнармо не было бы шансов против жреца, он все равно бы попытался убить того, из-за которого по щекам женщины сейчас текли злые слезы.

Карие глаза жреца еще сильнее потемнели и он с ненавистью протянул: — Демон... Лесная тварь еще и демон. Собачка как же! Отойди от него, Заря! Я тебя очищу, — положил он руку на свой знак, — очищу от скверны.

Рука взявшаяся за символ веры осветилась холодным голубым цветом. — И не бойся меня, глупышка. Я думал ты убиваешь мою веру, даже смерти твоей желал, глупец, — немного нелогично сказал жрец видимо пытаясь ее успокоить, — но, со вчерашней ночи, я стал слышать зов богов еще сильнее. Ты видела только что Щит Великой Брен, а ведь не все старшие жрецы могут его вызывать! Боги не покинули меня в моей слабости! — счастливо говорил он, пока в его руке формировался льдисто-голубой полупрозрачный меч. — А это меч Пресветлого Кастана. Я убью проклятую тварь, а ты немедленно отойди от него.

Знахарка только отчаянно помотала головой, теперь закрывая собой волка, и распахивая руки как наседка крылья. Разъехавшееся платье опять показало все то, что так старательно обнажал Марий и тот чуть замедлился, пытаясь унять не вовремя вернувшееся возбуждение.

— Беги, Эльнармо! — повернувшись, толкнула она волка в сторону двери. — Беги, спасайся!

— Лучше быть демоном и тварью, чем таким ничтожеством как ты, — прошипел волк, отпрыгивая в сторону. Только вот прыгнул он не в сторону двери, а в сторону стола, в прыжке перекидываясь в другой вид. Но, то ли виновата была злость, то ли кровь, которой Эльнармо то сих пор был перемазан, но сейчас он больше напоминал тех оборотней, которыми селяне пугали детей, чем виденного Зарей эльфа. Часть меха осталась на месте, прикрывая наготу, на пальцах вместо привычных ногтей, остались длинные волчьи когти. Схватив лавку, Эльнармо взмахнул ею, целясь в жреца.

Мало уметь создать меч. Надо еще и уметь им владеть. Поэтому выпад жреца поразил летящую в него лавку, а не "мерзкое создание". Отлетевший кусок лавки еще и пребольно ударил его по голове, а пока ошарашенный жрец встряхивал головой, эльф ударил его остатками лавки. Потеряв сознание, Марий мешком упал на пол, раскидывая руки. Меч исчез едва только жрец закатил глаза впадая в беспамятство.

— Оружие победы, — проворчал эльф и отбросил в сторону истерзанный кусок мебели. Заметив свою руку, он едва слышно выругался на неизвестном Заре языке и закрыл глаза, вздыхая и пытаясь успокоиться. Парой секунд спустя ему это удалось и к знахарке, которая так и стояла, раскинув руки и ошарашенно наблюдая за происходящим, эльф повернулся уже в своем нормальном, хоть и все еще непривычном виде. Шерсть исчезла, пальцы снова стали выглядеть нормально, разве что лицо и грудь были все еще перемазаны чужой кровью. Янтарный взгляд пересекся с зеленым, — Amaurea, — эльф протянул руку, будто хотел коснуться женщины, но остановил ее на половине движения, — Я чуть не опоздал. Прости, — На его ладони Заря увидела несколько свежих порезов, похоже, что он сбил лапы пока бежал сюда.

— Эль... Эльнармо! — волк зря опасался своего вида, потому что женщина бросилась к нему, прижимаясь так, что он ощущал бешено колотящее сердце. — Так испугалась, — жаловалась она. — Даже огонь не могла призвать! Хотела собрать вещи, он не пускал и... я... он... спасибо.

Она отлипла от него, как то резко почувствовав свою и чужую наготу. Чуть покраснев и прикрывшись рукой, осмотрела пол у сундука усыпанный вещами. Грудь прикрыла рубашка, а уже чуть более уверенная в себе женщина покосилась на лежащую причину своего страха.

— Он скоро придет в себя. Твердолобый как все жрецы. Я даже не знала, что он так может с волшебным мечом. Я... уже не могу тут остаться.

Она начала опять складывать вещи, но взгляд наталкивался на лежащего Мария и все сыпалось из рук.

Пока Заря отходила переодеваться, эльф быстро порвал валяющуюся на полу сутану Мария и намотал ее себе на бедра, чтобы не смущать знахарку еще больше чем она уже была смущена. Он тоже косился на лежащего мужчину, но с совершенно другими мыслями. Убить его все еще хотелось, но Эльнармо не умел убивать вот таких противников. Качнув головой и проследив за укатившейся куда-то под стол баночкой, которая выпала из руки Зари, он вздохнул и решительно направился к бессознательному телу.

— Я запру его в бане, — проговорил Эльнармо довольно легко поднимая Мария, который был выше его на полторы головы, с пола и закидывая на плечо, — Хотя для верности я бы его еще и связал, — запах спекшейся крови, которая почти перестала течь из раны на плече монаха, снова ударил в нос и заставил оборотня скрипнуть зубами.

— Вылей ему на плечо это, — попросила Заря тоже глядя на плечо жреца и поднимая упавшую склянку. — А в рот вот это. Пусть спит.

Пара шагов и умелые руки зажимают уже вяло шевелящемуся жрецу нос и впихивают в рот подозрительного цвета шарик, заставляя проглотить.

Эльнармо только кивнул, забирая банку и выходя на улицу. Воровато оглянувшись, и не увидев никого лишнего, эльф быстро перебежал к бане и чуть скрипнув дверью исчез внутри. Скинув Мария на пол и не отказав себе в удовольствии сделать это как можно более неаккуратно, Эльнармо вылил на укус пряно пахнущую жидкость. Постояв немного, он фыркнул и стянул со жреца одежду. Подперев дверь снаружи бревном, не слишком ровно, но так, чтобы пару ударов она выдержала, эльф вернулся в дом и аккуратно прикрыл за собой почти снятую с петель дверь. Потерев лицо руками, оборотень вздохнул, надо было думать, что делать дальше. Оставаться здесь было нельзя. Марий, когда придет в себя, опять попытается убить его и наверняка что-то сделать с Зарей. Эльнармо догадывался как и что будет делать жрец. Для начала он обвинит во всем знахарку, наверняка назовет ведьмой, тем более теперь, когда он видел оборотня. Эльф чуть не застонал от бессилия, насколько проще было бы убить его и избежать многих проблем. Ушел человек в лес и не вернулся, что может быть проще, и не придется тогда Заре бежать из деревни, по крайней мере сейчас. Он снова вздохнул и посмотрел на Зарю, будто спрашивая у нее совета.

Когда оборотень вошел в домик, знахарка собирала вещи. Видимо пережитое уняло душившую ее жабу и теперь в сторону летели ненужные особо в лесу зелья, а аккуратно складывались в стопку берестяные книги с записями ее предшественников, сменная одежда не более чем на пару-тройку дней, отрез ткани, набор для шитья, походный их с Лисом котелок и еще несколько совершенно необходимых вещей и мазей. Она поймала взгляд оборотня, но поняла по своему.

— Я часть вещей и книги спрячу тут рядом в захоронке. Там летом отстаиваю те зелья, которым холод нужен. Может и не найдут. Так что я к камням пойду налегке и пересижу там с недельку пока Марий не перебесится.

Она усмехнулась. — Я даже не представляла что он может быть таким страшным. Хоть и говорил о любви.

— Любовь, — эльф оперся о стол и сжал пальцами толстое дерево, которое заскрипело от такого издевательства над собой, — Нет, Заря, это не любовь, — он огляделся, будто пытался найти что-нибудь, за что можно зацепиться взглядом, лишь бы не смотреть на знахарку, чтобы она не смогла увидеть в его глазах злость и жажду крови, — Люди часто держат певчих птиц в клетках не думая о том, что птица хочет чего-то другого. Им обрезают крылья, чтобы они не смогли улететь, если кто-то забудет закрыть дверцу. Люди думают, что они поступают правильно, но никто и никогда не задавал этот вопрос птице, — Эльнармо вздохнул и все таки повернул голову снова встречаясь с Зарей взглядом, — Марию не нужна ты, Заря. Ему нужна кукла, которая выглядит как ты, двигается как ты, говорит твоим голосом. Покорная кукла, сидящая в клетке и радующая взгляд и, — он как-то кривовато усмехнулся, — тело, — покачав головой Эльнармо снова сжал пальцами край стола, стараясь говорить спокойно, хотя в душе бушевал пожар из ненависти, — Я бы убил его, если бы ты позволила мне это сделать.

Заря молчала, аккуратно складывая юбку и не смотря на оборотня.

— Он меня спас от костра однажды... — будто нехотя сказала она. — Когда его учитель был жив еще. И Лиса он принимал. Не могу я... не могу я его похотью столько лет доброй вражды перечеркнуть. Я уйду... все равно хотела. Хозяин поможет перезимовать, а там Лис ли доучится, я ли новое место найду, на все воля неба.

— Я подожду разрешения, — Эльнармо вздохнул и стянул с себя обрывки сутаны, которые временно служили ему одеждой. Закинув их и стянутые со жреца штаны в печь, он несколько раз дунул на угли, смотря как занимается огнем черная ткань и чихнул, он попавшего в нос пепла, — Пора. Марий скоро очнется, — он перетек в волчью форму и, подойдя к Заре, подхватил в пасть вещи, стянутые в узел. Приоткрыв дверь, Эльнармо прислушался. На улице было тихо, похоже, что жрец все еще был без сознания, то ли спал, накормленный каким-то зельем, то ли тот удачный удар об дощатый пол бани помог, это было уже неважно, надо было уходить, да так, чтобы никто их не увидел. Дождавшись знахарку, волк неспешно, чуть заметно прихрамывая, свернул с дороги в высокую траву и одним ему известным путем повел Зарю в лес. До темноты им нужно было попасть к нему в пещеру, а потом уже решать, что делать дальше.

К пещере знахарка пришла уже совсем разбитая и готовая оплакивать прошлую жизнь оставленную в домике с сорванным засовом на двери. Козочки, надоеды-куры, яйца которых так любил Лис, его первые поделки ей в подарок, бродящие в подполе чаны с травами, начинающие спустя пару недель немилосердно пахнуть... привычная, спокойная, пусть и нелюбимая жизнь.

И пусть часть вещей бросили по дороге в захоронке, но все равно знахарка шла за спешащим волком понимая, что завтра она проснется и не будет знать, что принесет ей новый день. Страшно... но не так страшно как лежать беспомощной под телом человека, которого ты раньше хоть и не любила, но уважала.

В пещеру к оборотню она еле вползла и это несмотря на то, что часть дороги он ее вез на спине, когда она совсем отставала.

Волк выплюнул узел с ее вещами и устало вытянулся у очага.

— Я тебе даже спасибо не сказала, — опустилась на землю с другой стороны Заря. — Я... так благодарна. И за то что успел как то, когда Марий хотел..., — она дернула уголком рта. — И за побег. И за ночлег. Проводишь меня завтра к Хозяину? Я спрошу разрешения пожить у камней.

— Не завтра, — волк потянулся, вытягивая лапы к остывшему очагу. Подушечки чуть кровили, но сил и желания заниматься ими и огнем у него уже не осталось. Потом, все потом. Недосып, безумный бег через лес, тревога и, наконец-то, облегчение навалились на него ватным одеялом, и Эльнармо сейчас хотел только одного, немного поспать и ни о чем не волноваться, — Завтра он будет занят. Завтра первый день настоящего ученичества Лиса, сегодня просто знакомство. Так что пару дней придется побыть здесь. Я займусь кроватью, но не сейчас ладно? — похоже он хотел еще что-то сказать, но не смог. Большой пыльный и очень усталый волк уснул на полуслове.

Сквозь сон он чувствовал как уставшая как и он знахарка куда то выходила, а потом измученных лап коснулось теплое прикосновение смоченного в горячей воде материала. А когда его сменила прохлада горьковато-остро пахнущей мази стало совсем хорошо.

Эльнармо проснулся через несколько часов, когда солнце коснулось верхушек деревьев, собираясь уйти до следующего утра. Не сказать, что он чувствовал себя посвежевшим и отдохнувшим, все таки последняя пара дней была не самой спокойной, но сейчас он мог хотя бы думать о чем-то помимо сна. Поднявшись и потянувшись, волк с удовольствием отметил, что у него почти ничего не болит. Только сейчас у него появилась возможность оглядеться. Беспорядок, который меньше чем за пару часов появился в пещере можно было бы даже назвать домашним, вещи знахарки жили какой-то своей жизнью и успели расползтись по полу в разные стороны. Особенно преуспел платок, который валялся у входа. Фыркнув, Эльнармо забрал его и заглянул в дальнюю комнатку, откуда слышалось ровное дыхание спящей женщины. Заря спала свернувшись в клубочек на старой кровати. Растрепанная, с травинками, застрявшими в волосах, она выглядела как-то по особенному беззащитно. Волк чуть слышно фыркнул и, положив платок на пол, ушел. Надо было поискать что-нибудь на ужин.

Проснулась знахарка от непривычной тишины. Никто не стучал в дверь, не блеяли за стенкой козы, не квохтали наглые куры забредающие иногда даже в дом, пользуясь слабостью женщины боящейся их резать. Открыв глаза она села на жестком неудобном ложе. Пещера ее волка. Она внезапно вспомнила как спокойно стало в его объятиях, и как щекочуще-стыдно когда она поняла что они оба касаются друг друга обнаженной кожей.

— Эльнармо? — выглянула она в большую часть пещеры. Волка не было, но был бардак. Ее вещи они бросили как попало, повалившись спать, а до того она дрожащими руками развязывала узлы и ворошила вещи в поисках нужной мази от ран и ушибов.

Когда волк появился на пороге своего дома, вещи уже были собраны, на очаге стоял котелок с заваренными травами, а знахарка мела свежесорванными ветками пол, что-то напевая себе под нос.

— Эльнармо! — светло улыбнулась ему она, поднимая голову. — Как ты себя чувствуешь? — обеспокоено спросила она.

Волк молча, потому что в пасти уже привычно висела здоровая рыбина, огляделся и прошел внутрь. Положив добычу на камень возле очага и усевшись рядом с огнем, он наконец-то соизволил ответить.

— Спасибо за мазь, — Эльнармо шевельнул лапами и встряхнул головой, рассыпая вокруг капли воды с мокрой шерсти. Он снова зевнул, показав крупные клыки и посмотрел на Зарю. Во взгляде читалась озабоченность, беспокойство и еще какое-то пока непонятное знахарке чувство, похожее на то, как взрослый зверь смотрит на своих щенков, — Вижу ты уже немного обжилась тут, — прокомментировал он с тихой усмешкой веник в руках женщины.

— Посвоевольничала немного, — продолжила свое дело женщина.— Ты столько для меня сделал, подумала, дай хоть уберусь.

Выметя сухую хвою, листья и недовольного паука, она взяла рыбу у волка.

— Тебе сырой или приготовить? — спросила она спокойно будто уточняла у другого человека варенное или жаренное он хочет.

— Я поел, это тебе, — отозвался волк, укладываясь на пол и придвигаясь к очагу. Шерсть после рыбалки и попыток отмыть морду от крови была немного влажной, но зато почти чистой, — Я прошелся по округе, — проговорил он, немного помолчав, — искать тебя пока никто не кинулся, но, думаю, Марий просто так тебя не отпустит. Надо будет уходить дальше в лес.

— Я все равно не верю, что он мог такое сделать, — зябко передергивая плечами от воспоминаний сказала Заря. — Это у него наваждение какое то, помутнение. Может если я с ним поговорю потом, то он одумается. Столько лет... шесть лет он молчал и только смотрел, а тут как зверь необузданный.