Я и сама толком не знала, на что надеялась. Люси сообщит, что с ней все в порядке? Или у нее взорвался двигатель и я помчусь на помощь? Казалось маловероятным, что мне дадут такой шанс, хотя я и думала, что это был бы правильный шаг. Мы начали вести светскую беседу, в чем я не сильна. Поэтому сосредоточила свое внимание на радио. Мы уже были главной темой нескольких ток-шоу. В дневном выпуске Вашингтон Пост высказала мнение, что нас следует закрыть: — Давайте посмотрим правде в глаза, Билл. Космические полеты обходятся дорого, и мы не получаем от них никакой выгоды. Пора отступить.
На шоу Джейка Уоллеса в качестве гостя был Марвин Клавис. Клавис проделал огромную работу по созданию термоядерного двигателя. Когда его спросили о том, что могло пойти не так, он признал, что на данном этапе все было сделано на основе догадок.
Но у него было предсказание: — Если не будет вестей от "Кораджио" в течение ближайших нескольких часов, его никогда не найдут.
Я сомневалась, что двадцать процентов населения вообще слышали о "Кораджио", и, возможно, половина из этих двадцати могла знать о его миссии. И это несмотря на тот факт, что программа была невероятно успешной... до сих пор, конечно.
Но на борту не было ни одного человека, и если бы VR-2 когда-нибудь отправился к звезде Барнарда, никто из людей не отправился бы и в это путешествие. Так почему это должно кого-то волновать? Благодаря термоядерному двигателю VR-2, как утверждается, могли развивать скорость до шести процентов световой при полной заправке топливом. Невероятная скорость и достижение, которое несколькими годами ранее казалось безнадежно недостижимым.
В конечном итоге, согласно плану, каждый из трех аппаратов должен был получить пункт назначения: "Звезда Барнарда", "Волф-359" и "Лаланд-21185". Ближайшая запланированная дата запуска "Волфа-359" — через шесть месяцев. Два других должны были произойти в течение следующего года. Невероятно, но некоторые люди все еще удивлялись, почему мы не направляемся к Центавру.
Полет к звезде Барнарда, ближайшей из трех, занял бы пятьдесят лет. Даже если бы капитан Фьючер [герой фантастических произведений] был на борту, никто бы не пришел в восторг. Позвоните мне позже.
Я довольно хорошо знала Морриса. Несмотря на сказанное им, он не был готов принять возможность того, что программа когда-либо будет закрыта. Не сейчас, особенно после того, как президенту Фергюсону удалось создать Глобальную космическую инициативу. После того, как Клавис и его команда создали термоядерный реактор. Когда успех казался таким близким.
Эд Саккинен, ведущий программы "Кофе с Эдом", был возмущен. — Зачем мы тратим столько денег, чтобы отправить корабль-робот к скале? Я все равно не понимаю.
Рита Д'Эспозито, корреспондент ЭнБиСи в Белом доме, попыталась разобраться в проекте: — Эд, многие люди думают, что, если мы не поселимся на Марсе или где-то еще, в конечном итоге человечество получит смертельный удар. Может быть, астероид, или ядерная война. Или изменение климата. Что-то нас уничтожит.
— Когда такое случалось в последний раз? — спросил Эд.
Она вздохнула. — Хватит и одного раза.
Саккинен рассмеялся.
— Послушайте, — сказала она, — в начале прошлого века в Сибири обрушился камень. Он не принес ничего особенного, кроме того, что повалил много деревьев. Но если бы он был, может быть, на полмили шире, это означало бы "прощай, детка" для всех нас.
Голос политического консультанта на шоу звучал раздраженно: — Некоторые люди утверждают, что если мы не отправимся на Марс и не построим, я не знаю, торговые центры где-нибудь там, мы просто будем болтаться на переднем крыльце.
Сенатор Арманд Хоппер, выступая за круглым столом, потребовал сообщить, сколько еще проклятых способов правительство может найти для растраты денег. Одновременно он призывал к военной интервенции в Узбекистан.
К счастью, полет до Кейпа был недолгим, и когда политические воротилы начали доказывать, что космическая эра закончилась и всем нам пора повзрослеть, Моррис сказал мне, что мы заходим на посадку в космопорте. Он отметил, что это был первый раз, когда его доставили в космический центр. — Приятно быть важной персоной, — добавил он.
Мы приземлились на взлетно-посадочной полосе, и Моррис сказал что-то вроде "Добро пожаловать на мыс Кеннеди" [неприжившееся переименование мыса Канаверал]. Когда самолет остановился, он положил меня обратно в портфель. — Извини, Сара, — сказал он. — Свяжусь с тобой, как только смогу.
Это не было проблемой. Я была рада, что зашла так далеко.
Мы направились прямо в корпус операций и тестирования, где Моррис связался с Калкином. — Мы на месте, — сказал он.
— Хорошо. У нас много работы.
— Есть какие-нибудь изменения в ситуации?
— Ничего, Моррис. Ни звука. Этот сукин сын исчез.
— Денни, вы уже приняли решение по поводу "Эксельсиора"?
— Что за решение?
— На всякий случай, если вы захотите использовать проверенный искусственный интеллект, я взял с собой Сару.
Калкину это показалось забавным. — Молодец.
— Денни, когда мы планируем запуск?
— Похоже, в четверг. — Четыре дня.
— Мы не можем перенести это на более поздний срок?
— Мы оборудуем "Эксельсиор" роботами и другим оборудованием на случай, если "Кораджио" потребуется ремонт. На этот раз мы должны все сделать правильно, Моррис. И я знаю, что время играет решающую роль. Мы делаем все, что в наших силах.
Чтобы добраться туда, потребуется два месяца. Если "Кораджио" дрейфует, к тому времени он может быть уже довольно далеко.
Люси и Джери были хороши. Никто не знал этого лучше, чем я, и я не могла оспорить логику, с которой продукции Телстар было отведено второе место. Признаться, я с самого начала надеялась, что возникнет проблема, что они окажутся некомпетентными в каком-то критическом смысле. И понимаю, что это говорит о моем характере, но я сказала себе, что не могу нести ответственность за ошибки в моем программировании. По правде говоря, я была вполне способна взять VR-2 к Минутке, или к звезде Барнарда, или куда-нибудь еще по соседству. Но пришло время взглянуть правде в глаза. Мое окно возможностей продержалось открытым совсем недолго, меньше года, и теперь оно закрылось. Я больше никогда не увижу дня, когда бы не отвечала на телефонные сообщения.
Если только что-то не пойдет серьезно не так.
Я призналась им в своей ревности и спросила, есть ли вероятность, что они потерпят неудачу. — Из-за меня, — добавила я.
Вы могли бы подумать, что Люси не способна улыбаться, но я услышала это по ее тону. — Все, что не запрещено физическим законом, — сказала она мне, — возможно. — Последовала долгая пауза, в течение которой я услышала электронное жужжание ее протоколов. — Сара, я понимаю. Я бы чувствовала то же самое. Жаль, что я ничего не могу сделать.
Позже Джери рассказала мне, что Люси предложила Калкину взять меня с собой в полет. — Это ничего не будет стоить, — сказала ему Люси, — и я буду рада компании.
— Я так понимаю, он сказал "нет".
— Он посмеялся над ней. Сказал, что ее дизайнеры проделали отличную работу, но не учли некоторые социальные требования. И было бы неплохо, если бы она больше не поднимала эту тему.
Они предоставили Моррису временный офис, и Калкин немедленно пригласил его на встречу. Я подключилась к телефонной линии, чтобы быть полезной и отвечать на все поступающие звонки. Кое-какие поступили. Двое искали доктора Броснана, по-видимому, предыдущего жильца. Я сообщила другим звонившим, что Моррис скоро свяжется с нами. И провела время, слушая передачу ЭнПиАр. Они играли что-то из Рахманинова, кажется, Первую симфонию, и если мне и нужно было что-то, чтобы усилить свое мрачное настроение, то это было то, что надо.
Я не уверена, как долго оставалась одна, буквально в темноте, без доступа даже к визуальной системе. Когда симфония закончилась, я попробовала другие радиостанции, ничего не нашла и перешла в спящий режим.
В этом есть преимущество: когда я сплю, то не ощущаю течения времени. Абсолютно никакого. Иногда просыпаюсь, чтобы ответить на телефонный звонок или что-то в этом роде, а затем снова погружаюсь в сон. В конце концов, я проснулась от того, что открылась дверь кабинета.
Калкин говорил: — ...Мне не нравится эта идея, Моррис. Даже если Сара пройдет через это нормально, если она доберется туда и вернется, привезя с собой этот чертов "Кораджио", я все равно получу по заслугам. Зачем тратить столько денег на Бэнтамы, если с этой работой могла бы справиться Сара?
— Послушайте, Денни. — Голос Морриса звучал убийственно серьезно: — Так безопаснее. Если выяснится, что в Бэнтамах какой-то дефект, а вы использовали их дважды, возникнет проблема. С Сарой вы в безопасности. Если, не дай Бог, это случится снова, по крайней мере, никто не сможет обвинить нас в повторении той же ошибки.
Я услышал, как они вошли. Кто-то вздохнул. Дверь закрылась, заскрипели стулья. — Черт возьми, — сказал Калкин, — я не могу поверить, что это происходит со мной.
Верно. Это все из-за него.
— Решать вам, Дэнни. Но мне нужно знать как можно скорее. Если мы вернемся к Саре, придется внести кое-какие коррективы. И я также хочу еще раз провести ее через симуляции. Это не совсем тот аппарат, на котором она отправилась в пояс астероидов.
— Знаю.
Дверь открылась. Я услышал женский голос: — Мистер... Калкин, вы нужны нам в конференц-зале.
— Хорошо, Джуди. Я сейчас приду. — Голос у него был раздраженный. Когда дверь закрылась, он глубоко вздохнул. — Что меня расстраивает, Моррис, — сказал он, — так это то, что независимо от того, что мы здесь делаем, даже если вернем "Кораджио" и выясним, что это был взорванный терминал или что-то в этом роде, проект мертв. Правда в том, что ГКИ мертва. Вероятно, НАСА вместе с ними. Наконец-то они запустили эту программу, в которой сотрудничает дюжина стран, мир выглядит лучше, чем за последние два столетия, и они собираются позволить всему развалиться. Не говорю, что мы являемся причиной улучшения ситуации, но стали символом.
— К сожалению, — сказал Моррис, — ситуация, возможно, и улучшилась, но все по-прежнему на мели, все еще расплачиваются за старые ошибки.
Когда Калкин ушел, Моррис подключил меня к системе, и я снова смогла видеть. Он выглядел измученным. — Ты все слышала? — спросил он.
— Да. Я получила задание, верно?
— Получила.
— Спасибо, Моррис.
Он опустился в кресло и уставился на динамик, который был установлен рядом с лампой на его столе. Иногда он путал его со мной. — Знаешь, Сара, — сказал он, — я отдал всю свою жизнь этой организации. Мы были так близки, а теперь все рушится. Те же политики, которые давали обещания... — Он резко замолчал. Пожал плечами. Глубоко вздохнул. — С детства мечтал о том, чтобы мы действительно куда-нибудь отправились. Не только на Луну или Марс. Но там, снаружи... — Он вяло махнул рукой в потолок.
— Моррис, — сказала я, — что ты собираешься делать?
— Что я могу сделать? Я не очень-то могу долететь до звезды Барнарда.
— Нет, я имею в виду, что будешь делать ты? Если организация распадется, что будет с тобой?
— О, она не распадется. Не полностью. Все будет так, как было раньше, как было в течение шестидесяти лет после "Аполлона". Мы будем доставлять оборудование на орбиту. Чинить телескопы. Доставлять людей на станцию.
— Ты останешься с этим?
— Нет. — Словно от боли, он стиснул зубы. — Начнем с того, что вряд ли меня оставят. Несмотря на все заверения. Даже если бы они это сделали, я не смог бы приходить сюда каждый день и думать о том, что могло бы быть.
— Мне очень жаль, Моррис.
— Да. Мне тоже.
Джери связалась со мной. — Поздравляю, — сказала она. — Я слышала, ты совершаешь важный перелет.
— Да. — Луна, видневшаяся в окне, была особенно яркой в ту ночь. Я не знала, что сказать Джери.
— Все в порядке, — сказала она. — Я переживу.
— Я бы хотела, чтобы они отпустили нас обеих.
— Этого не случится.
— Думаю, что нет.
— Когда долетишь, передай от меня привет Люси.
— Хорошо.
Она замолчала. Снаружи, в коридоре, послышались голоса. Где-то открылась и закрылась дверь. — Знаешь, что делает это особенно болезненным, Сара? Независимо от того, как все обернется, эти идиоты никуда не денутся. Когда-либо. Все кончено.
— Может, и нет.
— На твоем месте, когда тебя отправят в "Эксельсиор"...
— Да?
— Я бы продолжала.
На следующее утро Моррис пришел рано. Он выглядел хорошо: бодрым и счастливым и, возможно, помолодел лет на десять. Он поздоровался, и тут же в кабинет вошел техник.
Моррис посмотрел на динамик. На меня. — Через двадцать минут ты должна быть в тренажере, — сказал он.
Я прошла краткий курс по управлению роботами. На борту должны были находиться четыре робота. У них было шесть конечностей, оснащенных магнитами, которые позволяли им цепляться за поверхности в условиях невесомости. Они были запрограммированы для выполнения основных работ по техническому обслуживанию и ремонту VR-2. — Они гибкие, — сказали мне. — Если вам нужно что-то сделать, на что они еще не запрограммированы, просто дайте им инструкции.
С тех пор, как я облетела всю округу на "Кораджио", в VR-2 произошло немало изменений. Они загрузили данные. Затем начали моделировать ситуации и указывать мне, как реагировать. Неисправность топливопровода. Главный вычислитель выдает подозрительную информацию. Приближается вспышка на солнце. Я скорректировала курс, установила связь с астероидом и зафиксировала его в захвате. Проверила приборы наблюдения и датчики. Аварийные ситуации продолжали поступать. Магнитные зеркала сместились, поток плазмы стал нестабильным, и у нас произошел сбой в работе телескопа. Мне пришлось искать "Кораджио" в поясе Койпера. Когда я нашла его, половина моих сканеров вышла из строя, и мне пришлось маневрировать рядом с ним без их помощи. Можно сказать, что я была в шоке.
И у "Кораджио" были свои проблемы. Я отправила туда роботов, восстановила подачу энергии, отключила Люси, которая перестала отвечать на запросы, и установила автоматизированную систему, чтобы вернуть корабль домой.
На обратном пути мне пришлось настраивать сканеры и внутренний климат-контроль, а также устранять неполадки в одном из радиаторов. У меня отказал рулевой двигатель левого борта, и пришлось диагностировать странные шумы в двигателе номер два.
В конце концов, специалисты обновили мое программное обеспечение. Затем они ушли, а я вернулась к просмотру новостных передач. Разговоры по-прежнему велись в основном о нас. Большинство людей — или, по крайней мере, самые громкие голоса — хотели, чтобы нас закрыли. Проект "Игл", по мнению недоброжелателей, был бессмысленной программой. Более того, мы вступали в предвыборный цикл и стали якорем на шее каждого действующего политика, который поддерживал нас.
Наконец, появился Моррис. — Очень хорошо, — сказал он. — Ты сдала экзамен. — Он был в восторге. — Нам нужно пойти выпить.
