Бьерн и столпы вечности

— Еще не поздно все исправить.

Виртан выдыхает.

— Я не уверен. Сейчас когда минуло столько лет что я могу сделать?

— Похорони их. Попытайся начать новую жизнь, стать лучше чем был.

Виртан смотрит на останки. Проводит рукой по волосам и снова тяжело вздыхает.

— Я могу это сделать. Я могу. Я верну им покой. Попробую и... и сделаю для них что смогу. Спасибо. Правда спасибо. За то что ты сделал. Ты дал мне еще один шанс. И я им обязательно воспользуюсь.

Я выхожу из храма, пусть дальше его паладины Бераса чистят. Фух наконец-то свежий воздух. Мне до сих пор мерещиться та темная комната, залитая кровью.

Глава 12.

Немного в стороне от дороги ведущей в Каэд Нуа стоит внушительная фигура — высокий, внушительного вида аумауа в поношенном доспехе. Он поглядывает на внешние стены крепости. В руке аумауа держит маленький кусок угля, которым лихорадочно записывает что-то на листке бумаги. Периодически ему приходиться придерживать свою пеструю шляпу, которая норовит упасть с головы, когда он смотрит вверх.

— Должно быть эта заплесневелая кладка очень интересная.

Мужчина смотрит на меня мигая от удивления. Его лицо раскрывается в широкой и очень зубастой улыбке. И он приветственно машет куском пергамента.

— Конечно! Ну не сама стена, наверное. У неё самая обычная конструкция. На некоторых кирпичах выцарапаны имена — вон там. Рабочие и каменщики я думаю. Вырезают немного бессмертия для себя. — Он снова с нежностью смотрит на стену. — Это хорошая крепость Каэд Нуа. Два века уже стоит... и заброшена почти столько же. Самое интересное здесь.

Он указывает куском угля на ворота.

— ... и у меня никак не получается попасть в саму крепость. Я надеялся найти хозяина этого места, мужчину по имени Мервальд, но он либо сильно дорожит своим уединением, либо его сожрали гости.

— Почему ты не зашел внутрь?

— Ну... там просто огромное количество опасных существ. Между крепостью и мной. Ну я пытался конечно! И меня отогнали темные духи.

— Я тоже пришел сюда в поисках Мервальда.

— Действительно? Может быть мы сможем помочь друг другу! Вокруг куча всяких зверей. Я никогда не видел ничего подобного. Не хотел рисковать, идя в одиночку. А ты как мне кажется сможешь с ними справиться. Уверен вместе мы бы сумели! А потом задали бы свои вопросы Мервальду. Дело в том что я ищу великое сокровище. Не золото или серебро, а "Танвии тора Тоха". Это означает "Книга добродетелей". Это священный текст для Рауатай. Но у нас есть только его фрагмент. Целый год я провел в поисках остальной части. И обнаружил доказательство, которое убедило меня, что оригинал храниться прямо здесь, под крепостью.

— Почему "Танвии тора Тоха" оказалась в Дирвуде?

— Вот именно! В этом и вопрос. — Он смеется. — Это длинная и запутанная история, как все хороши припевы. Я расскажу тебе больше, если хочешь в свое время.

— Что ж, давай направимся к Мервальду.

— Отлично! Показывай путь друг мой, а я буду следовать за тобой... Ах, я хочу тебя предупредить. Зубы Ондры почти забыл. Я иногда обнаруживаю за собой слежку. Это началось в Аэдире. А в Иксамитле они почти сразу на меня напали... Думаю они не хотят чтобы я нашел то что ищу. Я говорю что так думаю, но никто из тех, кто покушался на мою жизнь ничего не сказал... — Он фыркает. — Я о них почти не вспоминаю. Мрачные типы в мантиях. Но из-за них я взял с собой меч. И я считаю, что ты должен про это все знать.

— Буду на чеку. Продолжим наш путь.

Он смеется.

— Рад что это не отбило у тебя охоту. Идем же! Кто знает что ждет нас внутри!

Я пока мы обходим стены крепости общаюсь с Алотом.

— Расскажи мне об Аэдире.

— Я не был там уже больше года. Но я наверное всегда буду считать леса и поля Аэдира своим домом. Наша история и традиции насчитывают тысячи лет. А это дает чувство собственного достоинства и ответственности.

Он хмуриться.

— Конечно с этим приобретается и тяжелый багаж. Наше имперское прошлое все еще в умах многих. Как ты мог заметить.

— Трудно было привыкнуть к Дирвуду?

— Люди тут простые. Вспыльчивые. — Он кривит губы в насмешливой улыбке. — более рьяно относятся к обидам, чем к обязанностям. Но если не поддаваться на провакации с ними можно довольно легко уживаться.

Он складывает пальцы домиком.

— Во всяком случае, я и так привык держать свои мысли при себе.

— Как давно ты в Позолоченной долине?

Он пожимает плечами теребя кромку рукава.

— Не намного дольше тебя. Как ты видел это место едвали похоже на ту уютную гавань, как её представляют.

— Это все.

Ко мне подходит Эдер.

— Надеюсь старый Хранитель все еще здесь.

— Что ты хочешь у этого Хранителя в Каэд Нуа?

— Просто кое о чем прошлом. О войне. Я думал, что упустил свой шанс узнать то что хочу выяснить. Но этот старый Хранитель открывает кое-какие новые возможности.

— Меня заинтересовал Эотас.

— Значит, нас двое.

— Что мне нужно знать об Эотасе?

— Если хочешь найти себе религию, то тебе стоит начать с бога которого не сожгли дотла. Хотя не буду тебя останавливать. Эотас он был молодым мужчиной с серебряной короной, носил с собой свечу. — Эдер хрюкает от смеха. — Похоже, у меня плохая хвалебная речь получается. Он был... ну наверное для каждого он был чем-то разным. Перерождением, искуплением. Светом. В сельской местности его называют Гхауном, фермером, который помогает всему прийти к концу и сезонам и смертным. Он присматривает за слабыми Гхаун этот. Восстанавливает равновесие. Можно понят почему он нравился всяким забиякам без медяка за душой. Он пользовался большим успехом какое-то время тут. В наши дни мало кто поклоняется Эотасу открыто. Сложно узнать кто молиться ему скрытно, а кто уже перестал верить. Иногда кажется что я последний кто остался.

Он ухмыляется.

— Если это так, то по нему действительно нужно скорбеть.

— Ты все еще поклоняешься Эотасу? Ведь ты воевал с ним.

— По-своему. Не думаю что он рассчитывает, что я появлюсь в его храме в такое время. Уже мало что можно для него сделать. Разве что хранить его в памяти и надеяться, что он просто всех нас разыгрывал последние... пятнадцать лет. Он вроде никому больше ничего не говорил, как взорвался Молот бога.

— Зачем тогда ему поклоняться?

На его лице появляется гримаса.

— Ну если окажется что он НЕ умер. То окажется, что я предал своего бога дважды. Даже у бога искупления должны быть какие-то принципы. Наверное я бы в следующей жизни стал конем жирного аумауа. На самом деле вопрос не в этом. — Он бросает косой взгляд. — Наверное я все еще верю в то во что верил он. Надеюсь его смерть не означает что все это тоже умерло. А иногда так кажется.

— Почему ты изначально решил поклоняться Эотасу?

— Так меня воспитали. Еще мои предки были эотасианцами. Наверное сначала у меня не было особого выбора. Не знаю точно, почему моя семья начала ему поклоняться. Может потому что Гхаун приглядывал за таким простым народом как мы.

Он смотрит мне в глаза задумавшись.

— Может мой предок сделал что-то плохое, что только Эотас мог простить. Это многое бы объяснило откуда у меня появились некоторые не очень достойные черты.

— У меня есть другой вопрос про Эотаса.

— Почему ты решил, что Вайдвен не говорил от имени Эотаса?

— Из-за его действий. Не тогда когда он начал свое восстание. И даже не тогда, когда он захватил Редсерас. А тогда, когда отправил свои войска на Дирвуд. До того момента он всегда заступался за своих. Такой вот Эотас, по крайней мере та его часть которая Гхаун. Те фермеры умирали от голода, а их власти и пальцем не пошевелили. Я так подумал, что если это был не сам Эотас, то идея у него была правильная. Но потом он отправил войска через границу. Даже сам её перешел потом. Говорили, что он гнался за беженцами, которые бежали из-за восстания. Хотел наказать их и наказать нас за то что мы их приняли. Вот тут... тут было что-то не то. Это поступки бога мести Скейна, или... или даже Воедики. Или простого смертного который сошел с ума. Мне все еще сложно в это поверить. Но спросить об этом уже некого.

— расскажи мне о чистках.

Эдер смотрит на меня, будто смотрит на яркое солнце.

— Точно не хочешь поговорить о чем-нибудь приятней, вроде Войны черных деревьев, наследии или чего-то такого. Поразительно насколько мы становимся беззащитными без поддержки бога. Война Святого была тяжелым временем для дирвудцев. Они думали, что наступил конец света. Говорили много о том, как мы победим бога, но я не думаю, что отсюда до Белого перехода можно было найти кого-то, кто не думал что ему конец. Что-то в тебе меняется когда ждешь смерти от руки другого. Появляется ярость, негодование. Представь что этим наполнена вся страна. Может это началось с Холодного утра. Приграничный городок, они пропустили армию Эотаса без сопротивления. Весь остальной Дирвуд проклинал их до конца войны. Кто-то говорит, что местные эотасианцы убедили горожан не выступать против армии. А другие говорят, что это просто из-за трусости.

— Это было как Наследие, никто не знал настоящей причины. Поэтому они просто выбрали ту которая им больше подходила. В любом случае этот городок сгорел еще до того, как первый пепел Эотаса упал на землю. И местным это понравилось. Получить над чем-то власть после такой беспомощности. Поэтому огни распространились. Многие из нас эотасианцы отправились за своим богом. Церковь Магран заявляла, что это она на самом деле проводила чистки. Мне сложно в это поверить. Мне просто кажется, что все делали что хотели, и прикрывались богом как плащом. Правда я и Вайдвене такое думал.

— Хочу узнать что-то о тебе.

— Ну, если хочешь.

— Чем ты занимался до этого?

— Ох, кроме как войны, я ни разу не заходил в глубь от того места, где мы встретились. В основном работал на земле. Меня никогда не тянуло в города. И я не выучил ни одного ремесла. В молодые годы я думал, что буду нести другим слово Эотаса. В нашем местном храме. Родители поощряли мое желание. Они столько со мной намучались пока я рос, что говорили что лучше бы мне быть на хорошем счету у бога искупления. Когнечно когда мы его взорвали вряд ли это пошло мне в плюс. Но если и будет тот кто сможет простить того кто его взорвал то это Эотас.

— Жители Позолоченной долины действительно хотели тебя убить?

— Они, хм, да пытались. Странное для этого выбрали время. Мы только что выиграли войну. Они праздновали мое возвращение домой. Была музыка и танцы. Трамбель половину зерна потратил на большой медовый пирог. Этот пирог мне до сих пор сниться. Это как быть с лучшей любовницей в жизни но только на одну ночь. И они все сочувствовали мне, узнав о моем брате. Не мало времени прошло как до нас дошел слух о чистках. О том что эотосианцев убивают прямо на улицах. Холодное утро и все такое. Подобное бы никогда не допустили в Позолоченной долине. Так все говорили. Но шли недели. Чистки распространялись. Скоро они уже не были так уверены, что мой брат сражался за Дирвуд. А потом уже не были уверены во мне. Застали меня врасплох после всех празднований.

Он смеется.

— Нужно было это предвидеть после того, как портной пригласил меня на примерку, а оказалось что ему нужен был только обхват моей шеи.

— Серьезно?

Эдер пожимает плечами.

— Не последнюю часть я приврал. Но ты в этом засомневался. Многое говорит о том месте, где я прожил все эти годы.

— Почему ты оставался так долго там, где тебя ненавидели?

— Уверен, родители до сих пор не могут этого понять. Чистки эотосианцев были похожи на безумие. Охватившие наш поселок, как заразная болезнь. Наверное, когда видишь что-то такое, то инстинктивно будешь ждать пока это пройдет, даже если знаешь, что это вряд ли случиться.

Эдер замолкает на какое-то время погрузившись в размышления.

— Семья на чьей ферме я когда-то работал. У них есть маленькая девочка. Пусторожденая. Узнав что у анимансеров есть этот способ исцеления — "спасение", как его называли. Они сразу к ни побежали. Это Спасение позволяло вселять души животных в людей. Так у детей появлялась какая-то личность. Чтобы они могли о себе заботиться. Можешь представить что из этого получилось. Через какое-то время у детей просиходил срыв и они становились дикими. Чудовищами. Короче эти фермеры вселили душу собаки в маленькую дочку. Сначала девочка смотрела разумным взглядом, ела сама, хотя немного неаккуратно. Но однажды она обезумела. Они застали её обгладывающей кости своего брата. Пришлось посадить её на цепь в коровнике. Мать, она после этого не хотела иметь с девочкой ничего общего. Но отец посещал её каждый день. Кормил её циплятами. Иногда обливал водой, чтобы смыть грязь. Почти вся деревня шепталась о нем. Бедняга говорили они. Тронулся с горя.

Он качает головой, сужает глаза задумавшись.

— Он просто ждал, чтобы однажды дочь посмотрела на него и узнала своего папу. Он ждал, когда ей станет лучше. Я этого не понимал, конечно. Но сейчас я часто о нем вспоминаю.

— У тебя есть семья?

— Остались только родители. Когда начались чистки они направились на корабле обратно в Аэдир. Хотели чтобы я уплыл с ними но у меня было свое мнение. Давненько их уже не видел. Мне стоило бы к ним наведаться, но почему-то не хотелось покидать свой дом. Хорошо меня выгнали оттуда, а то бы я там и остался.

Клубы призрачного дыма окутывают меня. Он застилает глаза, но я постепенно различаю очертания согбенной фигуры эльфа. Его лицо и костлявые руки вымазаны краской.

— Не смей этого делать! — выкрикивая эти слова, призрак трясет головой. — Это наша деревня. Наш дом! Дом для пятидесяти поколений девяти когтей. — Сквозь дым я не могу разглядеть с каким выражением лица он произносит эти слова. — мы поселились здесь задолго до того как ваш род пришел сюда с войной. — Призрак заходиться в кашле. — Ты не можешь тут все сжечь!

Через некоторое время от отступает и в ужасе смотрит на меня. Славно в ответ на невысказанные мной слова. Иллюзорные языки пламени начинают застилать мой взгляд.

— Смилуйся над нами солдат. Наших воинов здесь больше нет... — Эльф закашливается. — Мы не должны страдать из-за них.

Он протягивает руку и пытается что-то сказать, но кашель не дает ему этого сделать. Он опускается на колени задыхаясь от сгущающегося дыма. Я отступаю назад и пламя охватывает видение целиком.

Я захожу внутрь крепости.

Глава 13.

Достигнув конца большого зала, я начинаю ощущать чарующее тепло. Исходящее из большого трона, высеченного из мрамора. Изящество с которым он выполнен разительно выделяется на фоне мрачных и холодных стен замка. Женское лицо вырезанное над спинкой трона словно бы озирает пространство вокруг своими пустыми глазницами.

При моем приближении волна тепла усиливается, словно оживает... Из фигуры доноситься голос, пронизывающий камни и воздух.

— Еще один Хранитель в Каэд Нуа. Какой блеск в глазах. Какая счастливая случайность.

— Кто это говорит?

— Простите, что напугала вас. Боюсь, я успела растерять свои манеры. Давненько мне не приходилось никому представляться. Как бы там ни было я полагаю вы ищете Мервальда.