Волчица и пергамент. Том 12

Сейчас во всём Убане лишь Миюри могла это сделать.

Клевенду и другим людям не было известно ни о не-людях, ни об их особой силе, поэтому было очень непросто объяснить, как были обнаружены эти подозрительные личности. В то же время малый размер Вадена и его товарищей позволял им успешно собирать тайные сведения, но ставил их в невыгодное положение в случае сражения.

А Иления с Дианой, напротив, были слишком сильны. И если их попросить принять участие в стычке, они вполне могут перевернуть дом крышей вниз или разогнать целую армию, словом, что-то грандиозное.

Как бы то ни было, но Миюри пришла сюда захватить живое доказательство, что защита Предрассветного кардинала в той суматохе, что творилась в городе, была нелёгкой задачей.

Принюхавшись снова, Миюри уловила запах горевшей свечи. Если крысы атакуют свечу и погасят её, противник в течение короткого времени не будет в темноте ничего видеть и станет очень уязвимым. А схватить противников следовало с достаточной ловкостью, чтобы они достались не только живыми, но и, по возможности, невредимыми. Её добросердечный брат ненавидел любую жестокость, поэтому она ни за что не могла вернуться к нему, пропитавшись кровью.

Если его сестра проявила бы себя достаточно взрослой, сделав что-то в этом роде, он бы разозлился бы, сдвинув свои брови.

А если его спросить, кто бы мог его защитить, Миюри думала, что её брат, скорее всего, назвал бы Бога.

Всё внимание её брата захватил Бог, Бог этой презренной, ненавистной Церкви, Бог, которого её брат не видел и не слышал.

Миюри всё стояла перед дверью, раздираемая ревностью и гневом, пока не заметила, что крысы с тревогой поглядывали на неё. Вероятно, её поведение заставило их обеспокоиться, не слишком ли силён их враг за этой дверью.

Миюри заставила свой возбуждённо распухший хвост опуститься, её голова ещё подрагивала от нахлынувших чувств. Затем она кивнула — действуем.

— Крыса?! — удивлённо воскликнул кто-то за дверью. К этому времени дверь была уже отперта изнутри, и Миюри, словно ветер, ворвалась в комнату и мгновенно оценила обстановку.

Деревянные ставни были закрыты для секретности, но в них было полно щелей, и свет звёздного неба проникал в комнату сильнее, чем ожидала Миюри. В этом свете она увидела, как её противники пытались нащупать оружие и силились что-то разглядеть, но в комнате было слишком темно для человеческих глаз.

Последнее, что они будут помнить, это пара больших светящихся красных глаз, бесшумно двигавшихся в темноте.

— Впечатляет, — оценил Ваден.

Действительно, прежде чем ещё тлевший фитиль сбитой свечи с тихим шипением полностью угас, пуская дымок под потолок, пятеро людей, получив сильные удары лапами, потеряли сознание и распластались на полу.

— Не умерли же, да?.. — спросила Миюри.

— Всё в порядке. Ты справилась.

Последнее время Миюри не покидало чувство разочарования, сейчас ей стало немного легче.

Сновавший по столу Ваден принюхался стопке шуршавших на сквозняке бумаг.

— Ну что, наверное, это их план действий. Хорошо, что мы ворвались раньше, чем это сожгли.

Миюри подошла ближе и увидела, что бумаги написаны на чужом языке, эти символы она никогда прежде не видела, но, возможно, это был какой-то код.

— Нацеливались на моего брата, так ведь?

— Насколько можно судить из услышанного моими товарищами, именно так. Чтобы узнать, откуда и от кого к ним шли приказы, нам надо либо раскрыть код этих бумаг, либо услышать об этом от них самих.

— Они бы присоединились к утренней службе, и когда мой добренький братишка заговорил бы с новыми гостями, проткнули бы его... Так, наверное.

И Миюри вздохнула, представив себе дурацкое выражение на лице её ничего не подозревавшего брата, когда он в последний миг поймёт, что происходит.

На столе было аккуратно разложено оружие, заточенное явно недавно. При всей своей любви к оружию Миюри никогда прежде не видела такого: нож, слишком маленький для настоящего сражения, имевший необычайно отполированное, обоюдоострое лезвие. Вид этого оружия, совершенно непригодного для боевого применения, сообщал, что для совершения настоящего убийства вовсе не обязательно иметь внутреннего желания убивать. Убийцы тщательно готовились, продумывали свои шаги и точно им следовали.

Миюри надеялась, что один её брат как-нибудь последует их примеру.

— Но всё к лучшему. Воспользуемся же их планом, — сказала Миюри, оглянувшись на связанного крысами убийцу.

Утро встретило людей лёгкой дымкой и свежей прохладой, Миюри зевнула, выдохнув белое облачко, поднявшееся и растворившееся в дымке. К церкви и в это утро направлялась целая толпа. Миюри шла от брата сзади и немного наискосок, она видела, что идёт неровно, то и дело запинаясь, по одному его запаху, даже не видя его лица, она могла понять, что брат, скорее всего, мало спал.

Слишком ответственный, бескомпромиссный и упрямый.

За время ссоры он так и не предпринял шагов для сближения с Миюри, так что спала она в эти дни в обнимку со своим хвостом. Но это сегодня должно было закончиться.

Впереди шли выборщик Дюран и епископ, за ними следовала охрана и высокопоставленные аристократы.

Всё вокруг тщательно охранялось, в том числе Клевендом и его людьми. Когда Миюри читала о таком в рассказах, эти сцены волновали её душу, в действительности, когда это произошло с ней, она увидела, что её интерес угас всего за несколько дней.

Когда люди добрались до церкви, Миюри услышала привычное бормотание, и двери отворились. Церковь была не из маленьких, но, конечно, недостаточно большой, чтобы вместить всех, решение, кто войдёт, а кто нет, принималось и с учётом соображений безопасности.

До ссоры Миюри помогала обеспечивать безопасность, но сейчас забросила это дело.

У Клевенда эта ссора брата с сестрой уже в печёнках сидела, однако он согласился взять это на себя, возможно, из-за того, что он сам уже был в подобном положении, и Миюри была ему благодарна.

Вчера вечером Миюри попросила Клевенда кое-что сделать. В частности надо было внести некоторые изменения в список допускавшихся в церковь лиц, а также подчистить определённые последствия того, что она задумала. Клевенду не понравилось, что придётся заняться достаточно хлопотливой работой, но, почесав голову, он предложил:

— И тогда мы забудем о моём похищении твоего брата?

Миюри, скрестив руки на груди, фыркнула, как бы признавая неизбежность этого.

В результате состав людей на утренней службе оказался несколько странным. Не было обычно присутствовавших важных лиц, их заменили простые монахи, если судить по виду, причём молодые. Они говорили, что пришли в Убан как паломники, когда услышали о присутствии там Предрассветного кардинала, они заметно нервничали и словно скрывали лица, опустив головы и надвинув капюшоны до самых глаз.

За ними стояла кучка крепких кузнецов, несколько из них несли что-то вроде большого гроба. Они хотели, чтобы Предрассветный кардинал благословил плоды их труда, тем самым благословив и надёжную военную удачу тех, кто воспользуется их продукцией, а также позволив их товарам вырасти в цене.

Подобного рода просьбы поступали всегда, и раньше ими занималась Миюри, теперь она отстранилась от дел, так что у её брата забот, должно быть, прибавилось. Похоже, он уже не мог разобраться, кто пришёл вместе с ним и по какому делу. Что, конечно, было весьма кстати.

— Всё по вине моего брата, — прошептала Миюри, поигрывая ножом, отобранным минувшей ночью у убийцы.

— Ладно, вроде все внутри? Закрываем двери, — сказал Клевенд, и его спутники выполнили распоряжение, изолировав присутствующих от наружных шума и суеты.

Из нефа с противоположного конца галереи, где совершалось богослужение, доносились торжественные голоса, читавшие молитвы, в воздухе распространялся сладкий запах курившегося ладана. У Клевенда от запаха заурчало в животе, и он сердито подумал: "Позавтракаешь тут с ними..."

— Мой господин, корабль тоже здесь, — доложил один из людей Клевенда, войдя через заднюю дверь.

— Я же говорил тебе не называть меня "мой господин". Где замена?

— Святая сейчас проверяет его.

Клевенд пожал плечами и вздохнул. В его памяти всплыл вчерашний вечер, вернее, уже ночь, когда к нему заявилась Миюри с весьма странным предложением. Это был достаточно дерзкий замысел по вывозу его бескомпромиссного, упрямого брата, и она просила принца помочь ей.

В прошлый раз получилось, значит, и сейчас это будет запросто, не так ли?

После этих слов Клевенд, чьи люди не так давно по ошибке похитили Предрассветного кардинала, отказать ей уже не мог.

Его значимость как принца королевства от этого, бесспорно, страдала, но сам он от этого даже почувствовал облегчение. Эта девушка-сорванец решила сорвать с него королевскую мантию, на что сам бы он не отважился.

— Тебе известно, как отсюда вынести гроб?

— Конечно. Пять раз уже ходил этим путём туда и обратно.

Клевенд похлопал своего товарища по плечу и вдруг краем глаза заметил белого волка. Он быстро зажмурился и открыл глаза — нет, это была Солнечная святая.

— Ну, что думаешь, замена подходит?

— По-моему, он довольно похож. Нервничает так, что его чуть не рвёт.

— Благослови Господь этого бедного агнца.

В мире сейчас правило настроение сурового осуждения церквей, запятнавших себя неправедностью, но не все церкви алчно наживались нечестивыми путями. В самом Убане дела у местного монастыря тоже шли неважно, и многие священнослужители, хватаясь за соломинку, шли с просьбами к Предрассветному кардиналу. Среди них Клевенд и выбрал того, чьи черты лица напоминали Предрассветного кардинала.

— А как тот, кто должен напасть?

— Он ещё больше, — ответила, улыбнувшись, Миюри. — Чуть не рыдает.

Её улыбка заставила Клевенда рассмеяться. Молодого монаха, которого вынудили стать заменой Предрассветному кардиналу, принцу было, конечно, жаль, но ещё большего сочувствия вызывали у него его товарищи. Им дали нож, пусть и затупленный, и велели изобразить нападение на Предрассветного кардинала, то есть на его замену.

Чтобы убрать из города Предрассветного кардинала с его неестественным чувством ответственности и упорным стремлением продолжать действовать в городе, потребовалось разыграть драматическое представление, не доставлявшее никому из вовлечённых в него ничего приятного. Однако участие монахов обернётся их выгодой в виде денежной помощи их монастырю, так что у них не было иного выбора, кроме их всемерного содействия.

— А Амаретта?

— Эта девушка спит в комнате для письменных работ.

— Угумм.

Девушку-астронома выдворили с вершины её башни для того, чтобы поддельный Предрассветный кардинал, заменив настоящего, мог провести там какое-то время за молитвами и избежать разоблачения. Можно придумать, что астроном обнаружила комету и рассказала о её значении с точки зрения веры, и тогда никто не сможет войти в башню. А настоящий кардинал тем временем покинет Убан.

Однако нарисованный хлеб нельзя съесть — кто-то должен был всё подготовить.

И на рассвете Клевенд сам отправился в башню рассказать обо всём девушке-астроному, всю ночь наблюдавшей за звёздами и воевавшей с цифрами.

Девушка к этому моменту успела немного выпить и в приподнятом настроении готовилась ко сну, так что помешавшего ей принца она встретила злым взглядом и ворохом язвительных слов.

Значимость принца, второго в очереди на престол королевства Уинфилд, не имела для неё никакого значения.

— Ладно, — сказал Клевенд Миюри, возвращаясь к делу. — Тебе стоит доверять нашим навыкам. В прошлый раз ты даже ничего не заметила.

Святая солнца одарила принца, напомнившего о похищении его брата, перепутанного с другим человеком, таким страшным взглядом, на какой не был бы способен уличный грабитель.

— Почти, как моя сестра, — ухмыльнулся Клевенд, заставив Миюри фыркнуть. — Ладно, служба для важных лиц подходит к завершению. Пришло время следующей перемены.

Когда завершалась служба аристократов, их места занимали люди более низкого положения. Так было сделано по предложению Предрассветного кардинала, верившего в справедливость, но на сей раз воспользоваться этим собирался Клевенд.

Девушка, трогательная и нежная, если просто молча улыбалась, с вызовом усмехнулась, потёрла свой изящный подбородок и произнесла:

— Мне надо засвидетельствовать почтение дурацкой мордашке моего брата.

Клевенд сам был братом и потому обратился к Господу с мольбой защитить Предрассветного кардинала.

Важные лица покинули церковь, служба возобновилась для обычных прихожан и монахов-паломников. И в этот момент произошла короткая свалка. Молодые монахи разом напали на Предрассветного кардинала, застав его врасплох.

Охранники, само собой, проверили, не спрятано ли оружие на теле монахов, но узкий, тонкий клинок, спрятанный в корешке Святого писания, они не нашли, и доверчивость Предрассветного кардинала, с которой он без опаски позволял людям приближаться к нему, привело к этому неприятному результату.

Это потрясённому и обессилено рухнувшему на пол от потрясения Предрассветному кардиналу спокойно, подробно ровным голосом объяснила Миюри. Выслушав её, Клевенд переглянулся со своими товарищами:

— Хорошо, пустите ремесленников.

Несколько ремесленников — из тех, кто зимой с копьём на плече ходил сражаться по найму, — внесли большой ящик, похожий на гроб. Внутри лежали копья, которые Предрассветный кардинал должен был сегодня благосклонно благословить. Убан славился своим кузнечным ремеслом, а в последнее время оружие этого города стало продаваться по более высокой цене, благодаря, вероятно, благословению Предрассветного кардинала.

Двери в неф открылись, ремесленники, заходя внутрь, отчётливо услышали холодные слова Миюри:

— Брат. Больше не о чем говорить.

Холод этих слов, немыслимо не подходившие её обычной невинной манере себя держать, вдруг показались Клевенду отражением её истинной природы. "Она странная девушка", — подумал он и заглянул в неф. В тот самый момент, когда не желавший лежать в гробу Предрассветный кардинал попытался подняться, но силой вернули на место, прижав крышкой.

Видя, как пристально Миюри следит за тем, как крышку прибивали гвоздями, Клевенд невольно поёжился. "Какая она страшная", — мелькнуло у него в голове. Он ощутил потребность выполнить всё предельно тщательно, чтобы не вызвать на себя гнев этой девушки.

— Что ж, ваша очередь. Я полагаюсь на вас, — произнёс он, и его товарищи, одетые в доспехи, делавших их похожими на солдат, кивнули в ответ.

Все они производили из знатных аристократических родов, однако были в них вторыми-третьими сыновьями, их содержали, но все пути для них были закрыты. Теперь же, принимая участие в заговоре в столь далёкой от их дома стране, они с увлечением принимали в нём участие, и их дыхание учащалось от возбуждения. Каждый взял по копью и вышел из церкви, стараясь держать себя так, будто охранял это место с самого утра.