Тихий шорох чуть не довел меня до инфаркта. Одна из панелей немного отошла, и хрипловатый голос еле слышно прошептал:
— Тихо, тихо. Алис, это я, Ниро.
— Ниро, мать твою, меня чуть родимчик не хватил! — Сердце билось где-то в горле, норовя выскочить. Нервно оглянувшись на дверь, я прошипел. — Значит, тебя не поймали! Ха! Придурки отчитывались по списку.
— Алис, я механик или где? — Самодовольно хихикнул Уго.
— Уго, и ты здесь?! — Меня захлестнула эйфория, друзья на свободе! Я уже не один! — Ребята, вы в курсе вообще, что происходит?
— Алис, мы...
С грохотом распахнувшаяся дверь прервала разговор. Я все также стоял на пороге ванной у зеркала. Мой конвой замер на пороге. Не дав им опомниться, я спокойно сказал:
— Мне нужно еще немного времени. Вы позволите?
Мужики все так же стояли, не сводя с меня глаз. Я добавил во взгляд недоумения и чуть вздернул левую бровь. Мужики дружно сглотнули, синхронно развернулись и шагнули за порог, аккуратно прикрыв за собой разломанную дверь.
— Силен. — Чуть слышно хихикнул Уго. — Алис, мы знаем, что капитан у них, и тебя сейчас поведут туда же. Мы здесь с Ниро красавцев упакуем, нам хватит полчаса. Но нужно отвлечь народ на 'Зулиссе', поэтому устрой там концерт. Они наверняка столпятся в рубке и будут подглядывать за вами, а мы будем следить за ними. Как только выдастся момент, хватай капитана и дуй к шлюзам, мы с парнями вас прикроем. Все понял? Тогда мы поползли.
Я только кивал и лихорадочно соображал, что надо устроить такого, чтоб команда приросла к мониторам? На трезвую голову мне это не осилить. Решительно подойдя к столу, я забрался в нижний ящик и достал экспериментальный образец. Гару дождалась-таки своего звездного часа. Быстро ощипал веточку, одной я думаю хватит, последний взгляд в зеркало.
Ну что, красавец, хочешь культурную программу? Ты ее получишь. Мой приватный танец вы до конца жизни помнить будете.
Глубокий вдох. Волосы сзади перехвачены лентой у самых кончиков, одно нужное движение и рассыплются душистой волной. Плащ оставляем в каюте. Из одежды на мне шелковые штанишки, парчовые тапочки и килограмм бус. Идеально.
Через шлюзы меня несли на руках.
Я плавно скользил по коридору, деликатно покачивая бедрами, волосы огненной волной спускались до самых бедер, в уголках губ таилась улыбка, а трепещущие ресницы прикрывали нежный взор полный злобного ехидства.
Мои громилы хранили напряженное молчание, встречные мужики сворачивали шеи, провожая меня взглядом. Каждый норовил уточнить, кто я, чей и куда ведут. Думаю, мое выступление будут смотреть сегодня все.
Белоснежка, к бою!
Глава 21. К бою!
Заведя меня в спальню капитана Исмаэля, бугаи получили разрешающий кивок и быстро удалились. Торопливый грохот их сапог ненавязчиво намекал на некое неотложное дело, и что-то мне подсказывало, этим делом занята сейчас вся команда.
Быстрый взгляд из-под ресниц, оценить обстановку. Кровать, тьфу-тьфу. Крюк, вбитый в стену, на нем за руки подвешен Салеб. Лицо бледное до зелени, губы закушены, испарина на лбу. Ну, ничего, ничего, потерпи, братик. Большое удобное кресло, в нем наш красавец сидит с комфортом, у ног низкий столик, на нем бутылка вина и один бокал. В центре ковер и места свободного метра два, вот это хорошо, мне как раз хватит.
Два шага от порога, чтобы встать на ковер, изящно опуститься на колени, замерев в глубоком поклоне. Чуть двинуть головой, заставив огненной рекой стечь волосы на правое плечо, оголяя спину и поясницу. Пояс шальвар сидит низко, но надежно, намекнуть намекнёт и даже поддразнит, но пока не надо — не свалится. Ну же, тварь, смотри, как я хорош, внимательно смотри, когда еще такая халява привалит.
Исмаэль молчит, я практически лежу в поклоне. Мне по роли подниматься без разрешения не положено, а он-то чего молчит? Лежу, мне удобно, ковер мягкий, нигде не дует.
Тут Исмаэль прокашлялся и слегка хрипловато сказал:
— Салеб, у тебя прекрасный вкус. Какая дивная игрушка. Спасибо, друг, за дорогой подарок.
Я лишь хмыкнул про себя, ну-ну.
— Исмаэль, отпусти мальчика. Это наши с тобой разборки. Он ни при чём. — Брат напряжен, но держит себя в руках.
Мимо меня прошли замечательные сапоги капитана Тонга.
— Поднимись.
Так. А вот это уже мне. Слитным, текучим движением встаю, все также не поднимая глаз. Монисто мелодично позвякивает. Исмаэль за волосы запрокидывает мне голову, поворачивая к Салебу. Задолбал уже дёргать, сволочь!
— Посмотри, он вовсе не против быть здесь. Он всем доволен. Что нужно сказать, детка?
— Конечно, господин. — Чуть приподняв ресницы, встречаюсь взглядом с братом.
Все будет хорошо, верь мне.
В крови плещется азарт.
Оставив меня, Исмаэль вернулся в кресло. Налил себе в бокал, щелкнул пультом и приглашающе повёл рукой, ехидно улыбаясь.
— Приступай, детка.
С первых нот узнаЮ мелодию, под нее я часто танцевал на корабле, интересно, что у меня за импресарио объявился, что и запись танца Исмаэлю скинул и музыку? Надо будет обязательно выяснить и надавать по рогам. Мелодия была подходящая, длинная, с задорным, игривым началом и медленным чувственным концом. То, что надо.
Приступим. Я ему эту 'детку' в глотку вобью. Нежная, предвкушающая улыбка не сходила с моих губ.
Тягучие звуки флейты вызывают озноб по коже, и я словно вижу себя со стороны. Нежные руки плетут в воздухе сеть для глупых мальков, бёдра, завораживающе вздрагивая, заставляют петь монисто, в разрезах шальвар мелькают обнаженные ноги...
Музыка ускоряется, колокольчики на браслетах вторят барабанам, склонившаяся к плечу голова открывает беззащитную шею, губы призывно улыбаются, смотри...
Стон флейты, бубен... шаг, ещё... летящие волосы, шаг, ещё... вздох, ещё... в груди жжёт пожар...
Живот мелко вздрагивает, смотри... да, малыш, так, смотри... ближе, ещё, ещё, ускользаю от твоих рук... пару шагов назад, бедра выделывают что-то совсем невообразимое, изгибаюсь, словно языки пламени на ветру, волосы всплеском дополняют картину. Вновь скольжу к тебе ближе, ты ещё держишь лицо, но на висках у тебя пот и губы пересохли... Мелкий шаг в сторону, ещё... теперь чуть ближе, дразню тебя, я почти в твоих в руках, монисто звенят, так, да, малыш, смотри... Куда руки тянешь! Ещё рано! Вновь ускользаю...
Музыка замедляется... поехали, плавный изгиб... выдох, разворот... прогиб в спине...Замереть, отойти...
Смотри... летящие волосы отражают блеск светильников, мелкая дрожь бёдер перерастает в томные волны...
Чуть прикусываю губы, звон цимбал... смотри на меня... так, молодец, твой взгляд уже горит, тебе уже все равно, что вся команда пялится на нас, а я кожей чувствую их взгляды, они отдают холодом по позвоночнику...
Руками, пальцами, я маню тебя... ты уже мой... Мой, никуда теперь не денешься, смотри...
Гибкие руки словно обнимают невидимого любовника, прогибаюсь в спине, доставая волосами до пола, сквозь ресницы не свожу с тебя взгляда, ловя малейший оттенок прорывающихся чувств. А они прорываются, ты уже не можешь их сдерживать, твои глаза отливают бешеным огнём, нет места на моем теле, которое бы они не обласкали взором...
Мягкой карамелью расстилаюсь по полу, ситар поёт, лукавая улыбка на губах, прогибаясь в пояснице, откидываюсь назад, практически ложась лопатками на пол, поднимаюсь, взмах головы, волосы накрывают меня сверкающим водопадом, гнусь лозой, руки тянутся к тебе, ты мой...
Кошкой ползу к тебе, это ты думаешь, что ты хозяин... Милый, какой же ты наивный... Змеей вползаю между твоих колен, оглаживая их, чуть надавливая ногтями, ловя твою ответную дрожь. Обвиваюсь вокруг тебя... Резкий выдох в шею, чуть прикусить, совсем не больно... Окутать волосами, отгородить от всего мира...
Твои руки судорожно сжимают меня, не вырваться, да я и не хочу... Твой рот добирается до моего лица, нет милый, целоваться мы с тобой не будем...
Стягиваю с тебя рубашку... Ощущение чужих взглядов пропадает, словно отрезало. Значит, пора сворачивать концертную программу, интересно кто такой совестливый, что отключил камеры? Памятник ему, посмертный.
Обнимаю твои бёдра ногами, плотно прижимаюсь, ощущая твое напряжение, изгибаясь, отклоняюсь назад, открывая свой беззащитный живот... Чем ты и пользуешься, прижимаясь губами... Да, милый, так, тони, тони во мне...
Нащупываю твою недопитую бутылку и с размаху опускаю её тебе на голову. Всё.
Музыка еще играет, ты лежишь, не шевелясь, твои губы все так же касаются моей обнажённой кожи. Давлю всхлип в зародыше. Твоя голова в крови. Плакать буду дома.
Я с трудом выползаю из-под Исмаэля. Расслабляться рано.
— Алис? Алис, ты в порядке? — Голос брата прорывает пелену, окутавшую мой разум.
В последний раз окидываю взглядом Исмаэля и бегу к Салебу.
— Алис, скорей, у нас мало времени.
— Да... Да. Как расстегивается эта штука?
Крюк высоко, мне пришлось подтащить пуфик, чтобы достать до него.
— Алис, там должен быть рычажок, это стандартный зажим. Скорее!
— Да, да, сейчас. — То ли я такой слабый, то ли эту хрень заело. — Да Боже ты мой, открывайся, сволочь!
Щелчок, секундой брат снимает с крюка руки. Бля, он еще и в наручниках!
— С ними-то что делать?!
— Спокойней. Нужно оружие. Сейчас.
Салеб кидается к неподвижно лежащему Исмаэлю.
— Есть.
Я срываю с себя бусы, попутно рассказывая план Уго, браслеты и пояс тоже вон, штаны не потеряю, а быть ходячей сигнализацией, нет уж, увольте. Стягиваю волосы какой-то тряпкой, не хватало еще запутаться. Слышу сухой щелчок и, подняв глаза, вижу как брат со свободными уже руками замер у двери, аккуратно выглядывая в щёлку.
— Все чисто, Алис, за мной.
Выскальзываю за ним, мазнув взглядом по Исмаэлю. Разумеется, только чтобы убедиться, что он все так же неподвижен.
Мы крадемся по коридору. Как-то незаметно я оказываюсь впереди, указывая путь. Меня словно ведет какое-то наитие. Я просто нюхом чую куда надо свернуть, а когда затаиться, пережидая опасность. И, кажется, я знаю кому сказать спасибо за этот нюх. С нежностью вспоминаю мышонка, и в ответ приходит теплая волна, словно он ластится, мягкой шёрсткой щекоча ладонь. Мы выдвигаемся на финишную прямую и переходим на бег.
Мы почти успели, когда сзади послышался дикий крик.
— Не стрелять! Брать живыми!!!
Мы бежим сломя голову.
Грохот сапог за спиной всё ближе.
Шлюзовая дверь открылась, мы не успели даже притормозить, впечатываясь в стену. Спасибо, Уго.
Корабли все еще были соединены 'рукавом'. Влетев в него, Салеб принялся закрывать резервный механический замок, похожий на штурвал парохода. А я стоял у шлюзового окна и смотрел. Подбежавшие парни пытались что-то сделать с той стороны, но брат уже запер замок и заблокировал его лазерным ружьем, что он прихватил в каюте Исмаэля.
А я смотрел на подходящего капитана Тонга. Какой-то мужик суетился возле него, пытаясь оттереть кровь, но Исмаэль лишь отмахивался от него как от надоевшей мухи. И смотрел на меня. И взгляд его был страшен.
— Алис, уходим. Заканчивай смотрины.
Вместо того, чтобы поторопиться, я подошел ближе к окну. Положив вздрагивающие пальцы на стекло и, не разрывая зрительного контакта с Исмаэлем, я прикрыл глаза. Одевая маску любимого наложника, я чуть облизнул губы, с удовольствием отмечая, как напряжённо он следит за каждым моим действием. Немного помедлив, наслаждаясь своей игрой и его реакцией, я резко открываю глаза, отстраняясь и позволив скользнуть на лицо насмешливой улыбке. Левая бровь ехидно приподнялась, губы растянулись в хищном оскале и пальцы сами собой сложились в замечательную комбинацию. И пусть он не поймет земного посыла, думаю, общий смысл оскорбления до него дошёл. Так как лицо у Исмаэля стало... стало... в общем, с таким лицом убивают.
Мы с братом бежали по 'рукаву', впереди я уже видел наших парней, открывших шлюзовую дверь, а я смеялся. Я хохотал, откинув голову и захлебываясь смехом. Перед глазами все еще стояло удивленно-оскорбленное лицо Исмаэля.
Подавись 'деткой', малыш!
Глава 22. Слава героям!
После бурной встречи у шлюзов, Салеб ломанулся в рубку, а я, как привязанный, потащился за ним. Хотя почему как — привязанный и есть, ведь брат так и не выпустил моей ладони. Как бежали по 'рукаву' вместе, так и держит до сих пор, то ли забыл, то ли еще чего, да я и не против. Меня ощутимо вело. Сил еще хватило добраться до рубки и пообниматься с друзьями, но доклад Уго я уже слушал, забившись в какое-то кресло, куда меня усадил капитан. Сам он, рухнув на место первого пилота, принялся щелкать клавишами, что-то проверяя и регулируя.
Корабли были все еще связаны 'рукавом', я отчетливо видел его в иллюминатор. Внезапный громкий писк связи заставил всех на секунду замереть. Салеб, нет, уже капитан одернул свой потрепанный китель и включил монитор.
— Тихого дня, капитан Ино.
— Тихого дня, капитан Тонг.
Если честно, мне вот совсем не хотелось еще раз увидеть Исмаэля, даже голос его продирал до костей, а учитывая, как мы расстались... В общем, сидим тихо, починяем примус, благо он меня в принципе увидеть не сможет, кресло далеко в углу.
— Я бы хотел обсудить условия передачи моих людей на 'Зулиссу'. Предлагаю стандартные условия выкупа.
— Капитан Тонг, я сейчас нЕсколько не расположен к благотворительности. Я считаю, утроение стандарта будет более приемлемым условием.
Голос Салеба столь же холоден, но как мне нравятся эти его ехидные нотки, прелесть просто! Исмаэль помолчал, потом, все так же спокойно сказал:
— Согласен. По-прежнему Императорский Банк Гархара?
— Да, капитан Тонг, все верно.
— Я пришлю подтверждение через час. Тихого дня.
— Тихого дня.
После того, как Исмаэль отключился, все резко загомонили, а я пытался поудобнее устроиться, старательно прогоняя воспоминания о глазах Исмаэля. Какими ехидными и пренебрежительными они были в начале, какими жаркими во время танца и какими пронзительно-обжигающими у шлюза.
Схлынувшая эйфория оставила после себя дрожащие ноги и чугунную голову, поэтому подробности героической операции по освобождению нашего корабля в исполнении Уго я благополучно пропустил. Единственное, что понял, наши парни не пострадали, а вражеские элементы теперь сидят в камере. Сквозь подбирающуюся дремоту я с улыбкой слушал про то, как Ниро кому-то навешал люлей, спасая зазевавшегося Уго. Какие они всё-таки молодцы, так здорово прикрыли нас.
— А кстати, парни, кому спасибо-то сказать, что так вовремя шлюзовую дверь открыли? Еще чуть и пришел бы нам с капитаном трындец. — Глаза уже плевать на все хотели и принципиально не открывались.
— О, это такая история! Санес, первый пилот, был убит при захвате, жаль, хороший был мужик, второй оказался тяжело ранен, а Марка вообще не сразу нашли. — Уго был в своей стихии, наслаждаясь ролью рассказчика.
— Меня допрашивали и заперли отдельно. Так что герой в этот раз не я. — Добродушно хмыкнул здоровяк Марк.
