Ладно, признаемся, мне было плохо, но это не повод портить всем настроение и страдать прилюдно. Пострадаем мы как-нибудь потом, в одиночестве, если конечно не забудем. А пока... я стерла дорожки слез на щеках — Здравствуй новый день!

— Ирина, Вы случайно не знаете, почему некоторые студенты пришли сегодня в несколько помятом виде? — зорко смотря на меня, поинтересовался Толок.

— Нет, — как можно честнее ответила я.

— Ладно, — кивнул декан. — А почему Вы ушли раньше? Я же предупреждал, что Вы должны остаться...

Дальше я не слушала. Я и так могла дословно пересказать все, что сейчас в течение десяти минут будет вещать мне Толок. Все это я слышала уже несколько сотен раз: безответственная, разгильдяйка, никакой дисциплины, ленивая и так далее по полному списку моих достоинств.

— Райвайн!

— А? — выпала я из своих мыслей по поводу несовершенства своей натуры.

Толок хотел что-то сказать, но затем просто махнул рукой.

— ... Чеки, надеюсь, Вы сохранили? — подозрительно спросил он.

— Да, — кивнула я.

— Отлично, тогда отвезите их сегодня в бухгалтерию...

— Это же далеко... — жалобно протянула я.

— Ничего, я предупрежу преподавателей, что Вас не будет по уважительной причине.

Вот же невезуха...

Тащиться на другой конец города в студенческий городок совсем не хотелось.

— Юрий Анатольевич...

— Нет. Машину не дам, а деньги... наверняка вы на праздник потратили не всю сумму, так что вперед.

Я поднялась, грустно посмотрев на своего декана.

— Ирина, хватит кидать на меня взгляды с вселенской печалью в глазах. Я Вас не пешком отправляю. Все, идите!

Дорога до студенческого городка заняла около полутора часов.

На огромной территории, огороженной красивым кованым забором, располагались многочисленные комплексы и здания Университета международных отношений. Вдалеке высились девятиэтажные общежития, чуть в стороне от центральных ворот стояли красивые современные "дома" факультетов. От входа расходилось пять аллей, вдоль которых были расположены кафетерии. Конечно, официально пить пиво на территории университета было нельзя, но кого это когда волновало? Сами продавцы потихоньку приторговывали спиртным. Руководство университета грозило выгнать любого, кто будет замечен в неподобающем виде, но пока так никого и не выгнало. Вообще в этом вопросе ректорат мне всегда напоминал старую беззубую перечницу, которая угрожает, помахивая клюкой, но сделать особо ничего не может.

Да и что тут сделаешь? Всех же не выгонишь...

Зайдя в холл административного здания, и пообщавшись с наглой и неприветливой бухгалтершей, меня отправили к начальнику отдела за печатью. Получив пару нелестных комментариев и не понятно на кого направленную ругань, вернулась обратно к вредной тетке. Выслушала очередную порцию недовольства, как я подразумевала вызванного не столько моим приходом, а жизнью вообще, я наконец-то покинула бухгалтерский отдел.

Ужас! И где только они берут этих злобных теток? Специально что ли отбирают? Ведь ни одной нормальной нет! Куда ни зайди, хоть в бухгалтерский отдел, хоть в отдел кадров, везде на тебя сначала наорут, потом скажут подождать минут пятнадцать, которые почему-то всегда превращаются минимум в час, и только после этого выслушают и опять наорут.

Я бодреньким шагом двигалась на выход из студ.городка, решая — сегодня отвезти бумаги Толоку или можно будет завтра отдать, а сейчас с чистой совестью поехать домой. Погода была чудесная, и я уже начала задумываться, а не погулять ли мне по территории университета, когда меня схватили за локоть.

— Привет, Ирина.

Игорь! Вот те раз!

— Здравствуй, — вежливо поздоровалась я, с удовольствием отметив разбитую губу и синяк под глазом у старосты второго факультета.

— Иринка, мы же вроде всегда хорошо ладили, ну к чему были разборки? — оттесняя меня в тень деревьев, вкрадчиво вещал парень.

Ну, по поводу "ладили" это он, конечно, загнул. Отношения у нас со старостой второго факультета были мягко сказать напряженные. Признаюсь — я тут не причем. Просто я ему категорически не нравилась. И даже не знаю из-за чего: то ли потому что на первом курсе не побоялась открыто с ним ругаться, то ли потому что однажды это хамло пыталось меня оскорбить, за что и получил чаем в лицо.

— Разборки? — переспросила я. — Игорь, вы, по-моему, первые начали. Никто тебя не заставлял к нам приезжать без спроса, это раз, и два — оскорблять тоже никто не просил.

— Приезжать без спроса? — уточнил он. — А с чего ты взяла, что мне нужно разрешение?

— Игорь, но ведь ты не дурак. Сам же должен был понять, что праздник, все навеселе...

— Так, а теперь слушай сюда, — Игорь наконец-то выпустил мою руку. Оказались мы в каком-то закутке, за одной из кафешек, стоявшей в стороне от основной аллеи. — Никто, ни ты, ни твои амбалы из столицы не будут мне говорить, что мне делать и как с кем разговаривать. Ты поняла?!

— Игорь, а я тут причем...

Я медленно пятилась назад: мало ли какие мысли бродят в голове разобиженного старосты...

— А притом! И передай своему защитнику, что мы не закончили разговор...

— Артемьев, тебе что, вчера все мозги отбили, и они через уши вытекли? — в конец удивилась я. — Ты пошевели своими извилинами. Ты знаешь, кто у него отец? Да он тебя с говном смешает...

Ой, похоже, я что-то не то несу.

Парень глухо зарычал и кинулся на меня. Я попыталась вывернуться, но как-то неудачно. Игорь, схватив меня за плечо, оттолкнул к стене.

— Тебе, подстилка, слово не давали! — рявкнул он.

Да он что, совсем ополоумел?!

Страшно не было... было забавно. Честно. Ну вот только я могу два дня в подряд попадать в такие ситуации.

— Отпусти ее, — спокойный голос, раздавшийся за спиной Игоря, заставил его удивленно обернуться.

Буквально в двух шагах от нас стоял Зоран.

Парни смотрели с такой ненавистью, что мне показалось, они сейчас кинутся друг на друга. Игру в "гляделки" проиграл Игорь, резко отступив от меня.

— Развлекайся, — насмешливо бросил он, и, обогнув Зорана, ушел.

— Ты в порядке? — тревожно спросил парень.

— Да... да, все нормально.

— Вот почему ты всегда влипаешь в неприятности? — устало спросил он, поднимая мою сумку и отряхивая ее от грязи.

— Почему сразу я? — возмутилась я. — Я вообще мимо шла, когда этого психа встретила.

Зоран усмехнулся, но промолчал.

— А ты что тут делаешь? — поинтересовалась я.

— Да вот надо было в отдел кадров заглянуть, — улыбнулся он, не уточняя. — Кстати, хочешь кофе? Я как раз собирался, когда вас заметил.

— Не откажусь, — согласилась я.

Мы сидели на высоком каменном бордюре, попивая из одноразовых стаканчиков чай. От кофе я отказалась, а Зоран — в знак солидарности со мной.

Прохладный легкий ветерок играл с опавшими золотыми листьями, солнце приятно припекало спину. Было уютно и очень красиво.

— Ирин, ты не в обиде на меня? — поинтересовался Зоран.

— Нет, — помотала я головой, застегивая куртку.

Тем более что сейчас это уже не имеет значения.

Зоран с минуту молчал, словно ожидая, что я продолжу. Но мне, если честно, стало как-то все равно, что там случилось два дня назад и почему. Главное было то, что не случилось.

— Друзья?

Дежа вю.

— Друзья, — по-доброму усмехнулась я.

— Я что-то не то сказал? — поинтересовался он.

— Нет, прости, просто я уже второй раз за два дня слышу эту фразу. Это, наверное, у меня такая карма: как только целуют, сразу предлагают свою дружбу.

Я осеклась, глянув на парня. Круто это я брякнула...

Но Зоран то ли действительно не понял, то ли решил сделать вид, что его это не касается.

— Это еще ничего, вот ты у меня вообще первый друг-женщина, — заговорщицки поделился он и тут же подмигнул.

— Почему это?

— Ну, Иринка, с девушками дружить сложно, они после первой же гулянки оказываются утром в твоей постели. Статус-кво теряется.

— А ты не пробовал...

— Пробовал, не получается, — очаровательно улыбнулся он.

Я смотрела на Зорана и думала: вот буквально два месяца назад я чуть голову не потеряла, когда его в первый раз увидела, а сейчас... симпатичный парень, по-своему добрый, ну ловелас, с кем не бывает, но полюбить... нет!

— Ну что, тебя подвезти? — помогая спрыгнуть мне с бордюра, спросил он.

— Было бы здорово, — улыбнулась я.

Мне очень хотелось домой, но раз уж есть возможность доехать до института с комфортом, то почему бы и не прокатиться. Тем более тут был еще одни плюс — не придется завтра выслушивать очередной выговор от Толока.

Юрий Анатольевич, похоже, уже не ждал меня сегодня, о чем открыто и сказал. Я попробовала состроить обиженную личность. Но Толока мои взгляды совершенно не тронули.

Не больно то и хотелось...

В коридорах института было очень тихо, лекция должна была закончиться только через полчаса. Поэтому я решила пока есть время сходить пообедать.

Готовят, конечно, в нашем общепите вкусно, а вот чай оставлял желать лучшего. Это даже не пыль с индийских дорог, это "сено N36" с наших отечественных складов.

Я устало обвела взглядом почти пустой зал. В дальнем углу сидел Лешка и тайком пил пиво, предварительно засунув бутылку в бумажный пакет — ага, это чтобы никто не догадался. За колонной сидели две первокурсницы, опасливо озирались по сторонам и беспрерывно шушукались. Ясно. Прогуливают и боятся, что их кто-нибудь из преподавателей засечет. Вот наивные. Преподаватели в общепит не заглядывали, им нас и на лекциях хватало с головой, чтобы мы им своими лицами аппетит во время обеда портили.

А вот через три столика от меня у окна сидела парочка, которая меня очень заинтересовала. А заинтересовала тем, что они целовались. Кто именно сидит из-за контраста мне не было видно, только силуэты, но, смотря на то как парень нежно обнимает свою пассию, мне стало очень тоскливо.

Ника я сегодня не видела. Не знаю, как бы я вела себя с ним... Наверняка разнервничалась бы и начала нести всякую муть. Вообще думать о нем было очень больно. Если еще до вчерашнего памятного разговора я и сомневалась, люблю я его или нет, то после того как мне четко сказали, что между нами ничего не может быть, я твердо поняла, что люблю. Вот так всегда, имеем — не ценим, а потеряв — плачем.

Я положила голову на сложенные на столе руки и старалась не заплакать, но предательские слезы все равно побежали по моим щекам.

Докатилась — реву в столовой!

Резко поднявшись, я смахнула слезы, подняла повыше голову и...

— Ирина!

Я удивленно обернулась.

Ничего себе! Хорошо, что еще на стуле сидела, а то так бы точно грохнулась на кафельный пол.

Оказывается парочка, сидевшая возле окна, это Ярослав и Ульяна.

Девушка улыбалась и махала мне рукой. Я, подхватив сумку и недопитый чай, подсела к ним.

— Привет, — осторожно поздоровалась я, переводя взгляд с одного на другого.

— Здравствуй, — кивнул Ярослав.

— Ты чего там одна сидишь? — спросила Ульяна, внимательно смотря на меня.

— Эм...

— Я вас покину, — мягко проговорил Ярослав, вставая. — До вечера, — попрощался он с Ульяной, поцеловав ее в щечку.

От умиления я чуть снова не зарыдала...

Проводив парня взглядом, я уже было открыла рот, как Ульяна засмеялась.

— Нет, с субботы. Да, счастлива. Нет, не люблю. Да, очень нравится.

— Кхм... Я рада за тебя, — улыбнулась я.

— Спасибо. А теперь твоя очередь вещать, чего с тобой опять приключилось?

— Все нормально, — быстро проговорила я.

— И ты просто так сидела в столовке и слезы роняла? — скептически поинтересовалась она.

— Я не ревела...

— Ну-ну, — хмыкнула она.

Из сумочки раздался характерный звук аськи. Пока Ульяна читала сообщение, я старалась придумать тему, которая поможет отвлечь подругу.

— Ульян, скажи, зачем ты столько времени просиживаешь в интернете? Чего там интересного-то?

— Информация, общение, — отрешенно ответила подруга, внимательно смотря на экран телефона.

— Информация — ладно, но общение... Тебе что, его в жизни не хватает? — удивилась я.

Девушка, тяжело вздохнув, закрыла телефон, положила его в сумку, и только после этого посмотрела на меня. Серьезно так посмотрела....

— Как ты думаешь, что такое интернет и почему туда ходят люди? — спросила она меня.

— Ну, это такая информационная яма. А чего там просиживают... ну не знаю. Наверное, потому что в жизни сплошные неудачи. Вот и прячутся там, стараясь забыть о серых буднях.

— Вот про информационную яму ты права. А остальное — это лишь следствие. Интернет — это свобода. Безграничная, полная, ненаказуемая, не влекущая за собой последствия.

— Свобода? — удивленно спросила я. — Никогда не рассматривала с этой точки зрения...

— Свобода — но только для тех, кто в своих грезах. А точнее для тех неудачников, о которых ты говорила. На самом деле это очень лживая свобода. Это исковерканное отражение нашей жизни, которое выпячивает вперед все наши недостатки. Которое помогает прикрыть все наши комплексы и неудовольствие. Это всеобщая панацея — только не с положительным эффектом, а как дурман, наркотик. Ты принимаешь, и тебе становится хорошо, ты принимаешь еще и забываешь реальную жизнь, потому что она начинает казаться тебе несовершенной и глупой. Ты всматриваешься в свое инет-отражение, и оно тебе начинает нравиться. Ты начинаешь дружить, забывая, что такое дружба. Ты любишь, не испытывая никаких чувств. Ты достигаешь высокого уровня и всеобщей популярности, забывая, что это лишь текст на экране и обычные желтые рожицы, ты легко плетешь интриги и подставляешь друзей-знакомых, потому что ты не видишь их, ты видишь только такие же глупые, карикатурные искажения. Создаешь другое, более желанное Я и становишься в этих отражениях великой, смелой, сильной, умной, дерзкой. Ты такая, какой хотела бы быть. Интернет начинает отбирать у тебя жизнь, заменяя ее ложью. Твое Я перестает быть просто авкой или смайликом, весь поток информации вдруг приобретает свою собственную жизнь, за которую никто и ломаного гроша не даст.

— Ну не все же так к этому относятся... — осторожно заметила я.

Мне стало страшно, реально страшно после ее слов.

— Не все, — согласно кивнула Ульяна. — Для некоторых это еще и свобода реализации. Воплотить свои желания и применить таланты. В писательстве, искусстве, рисовании... Одни приходят туда за признанием, которого нет в их реальной жизни. Другие просто занимаются тем, что им нравится, и хотят поделиться этим с другими. Найти понимание. Ведь так легко поверить человеку, когда ты не знаешь, что он действительно думает.. Так легко обмануть, когда ты не видишь его глаз.

— А ты?

— Что я? — устало спросила подруга.

— Для чего ты там просиживаешь?

— Я тоже ищу свободу, — улыбнулась она. — Свою свободу понимания и тоже поначалу жила собственным отражением.

— И как вырвалась? — спросила я.

— Никак, — пожала она плечами. — Просто однажды поняла и разбила все зеркала. Теперь я там такая же, как и в жизни. Реальнее дальше просто некуда. Я перестала делить два мира. Было легко обмануться, сложнее было понять, что это все ложь.