Битва за небеса

А приказы более высокого начальства, как известно, практически всегда не отвечают сложившейся обстановке. Лишь в 4.59 Военный совет КБФ объявил по флоту о нападении Германии, а в 09.28 Нарком ВМФ направил военному совету КБФ директиву: "Выслать подводные лодки... Действовать неограниченно..." В 9.05 22 июня начальник штаба КБФ контр-адмирал Ю. А. Пантелеев отдавал приказание командиру Либавской ВМБ о постановке минного заграждения на подходах к порту, который, к тому времени, уже был потерян.

Десантная армада не встретила оборонительных минных заграждений, подводные лодки советов все "на базе", а их экипажи, кроме вахтенных, в казармах на берегу. Офицеры спят в квартирах, боевых торпед на борту нет. Дозор в море несут только лишь два пограничных катера типа МО. Один из них в тумане попал под таран "Ганновера", другой оказался расстрелян шнелльботами сопровождения "Церингена", но успел поднять тревогу по радио и выпустить сигнальные ракеты.

Лишь после этого комендант сообразил, что происходит, но было уже поздно.

В готовности номер 1 отряд торпедных катеров каплея Осипова из пяти единиц. Только он может немедленно дать отпор врагу. Нет, конечно, в готовности четыре охотника охраны рейда и часть катеров 4-го дивизиона морской пограничной охраны, но они не представляют серьёзной опасности для десантной армады. Осипов вывел свои катера в море навстречу противнику через южный проход. Из-за тумана он обнаружил противника на минимальных дистанциях. Возглавляющий немецкий ордер прорыватель заграждений Sperrbrecher 17 "Темплар" получил два торпедных попаданий, потерял ход и загорелся. Пожар на борту послужил хорошим ориентиром советской береговой батарее 130-мм орудий и, довольно быстро, разнесенный практически на куски "Темплар" затонул. Идущий следом "Церинген" поймал одну торпеду, но на время сохранил ход и плавучесть. Два катера, включая флагман Осипова, были потоплены огнем "Церингена" и раумботов. Ещё один попытался пройти на юг, но, под огнем шнелльботов, выбросился на берег. Два оставшихся катера начали отход на север, и вышли на охранение группы "Ганновер". Один потоплен, другой поврежден и взят на абордаж.

После того, как броненосцы арт. поддержки "Шлезиен" и "Шлезвиг-Голштейн" со свитой из миноносцев и тральщиков, выстраивают "подкову" напротив города-базы, начинается обстрел намеченных целей. Из-за тумана поначалу стреляют по карте, на основе математических расчетов, чуть позже огонь броненосцев начинают корректировать с кораблей десанта. Для этих целей специально выделены два бронекатера — разведчики.

"Церинген", прикрываемый от советской батареи туманом и дымзавесой, на полном ходу врывается в гавань. Стоящий у пирса тральщик Т-204 "Фугас" старшего лейтенанта Гилермана, которий лишь в 2 часа пришел в базу с дозора, пробовал остановить надвигающуюся громадину огнем единственного 100-мм орудия, но был расстрелян в упор из пушек, после чего смят таранным ударом. С диким скрежетом, грохотом, пальбой и воплями "Церинген" притёрся к причалу, продолжая поливать огнем территорию порта, и медленно погружаясь. Трап-мостки сброшены, с палубы "посыпались" штрафники с автоматами в руках.

Тем временем группа "Ганновер", приближаясь к северному входу в гавань, попала под огонь второй 130-мм батареи. Идущий головным Sperrbrecher 15 "Tаронга", получил несколько попаданий, загорелся и выбросился на мелководье. "Ганновер", ведя огонь по батарее из 150-мм пушек и мортир, ворвался в акваторию порта. Круша тараном "попутные" подводные лодки, катера и прочие посудины, старый броненосец устремился к творению Эйфеля — Калпакскому разводному мосту.

Под мостом, выскользнув из-за прикрытия броненосца, должны были пройти катера штурмовой группы Глазера и выйти в бассейн завода "Тосмаре", с целью захвата самого завода и находящихся в ремонте кораблей и подводных лодок. Отряд фон Диста захватил мост практически не встречая организованного сопротивления, после чего вслед за штрафниками стал продвигаться в застройке военно-морского городка при поддержке огня тяжелых мортир с "Ганновера". Общим ориентиром и маркером для координации действий десантных групп, нацеленных на этот район города, выбран Морской собор, резервным репером — Водонапорка.

Вслед за брандерами, бронекатерами и мотоботами в порт вошли, напоминающие в тумане доисторические чудовища, железнодорожные паромы, чтобы исторгнуть на причалы содержимое трюмов — танки и пехоту.

Глава 8

Откровенно дурацкий выбор места базы российско-советского флота, при том, что создание порта потребовало рытья судоходного канала, устройства внутренней гавани и масштабных дорогостоящих гидротехнических работ, привёл к тому, что у защитников не было ни малейших шансов. Совсем очевидно это стало, когда к 6 утра укрывавший город туман понемногу рассеялся, после чего атаки орлов Геринга стали куда более адресными и массированными. Так называемая Северная полоса, обрабатывалась исключительно малокалиберным "горохом" — одно и двухкилограммовыми гранатами-минами, а также 50-кг "спаржей Динорта". Южная полоса, расположенная параллельно морскому берегу сразу за южными фортами, приняла гораздо более тяжеловесные "гостинцы".

Лётный состав вражеских частей, подвергшихся уже третьей волне атаки, проявил упорство. Наконец получив разрешение на взлет, лётчики бросались к машинам, невзирая на разрывы бомб и пулеметный огонь развлекающихся борт-стрелков. Они вытаскивали самолеты из горящих ангаров и старомодные бипланчики начинали разбег по "оцарапанным и изрытым" полосам навстречу непроглядной стене дымовой завесы, сквозь которую периодически светились протуберанцы корабельных залпов. Многие тут же опрокидывались в воронках, кого-то ловили на взлёте и они падали грудой горящих обломков. И все-таки некоторым удавалось взлететь. С мужеством слепого отчаяния и злобы, не соблюдая уже никакого плана, вне строя, они вступали в одиночный бой. Вот только эта храбрость послужила лишь во вред собственной обороне. Их разрозненные усилия не могли быть серьезным препятствием выверенному плану штурма и по большей части лишь мешали огню собственных зениток.

За исключением горных стрелков Дитля, усиленно зарывающихся в каменистые сопки Заполярья, на всём остальном фронте, от Балтики до Чёрного моря, германские войска настраивались прорываться сквозь километровые минные поля, прикрытые артиллерийским и стрелковым огнём, встречать авианалёты и отбивать контрудары знаменитого, хоть и изрядно поблекшего после Зимней войны "парового катка".

В Либау, наряду с другими редкостными исключениями, эти ожидания оправдались практически сполна. Несмотря на "кумулятивную" мощь внезапного удара и скоординированную атаку с разных направлений, красные после первичной паники и растерянности, довольно быстро пришли в себя и стали оказывать ожесточеннейшее сопротивление. К полудню удалось лишь захватить порт, береговые батареи, завод Тосмаре, железнодорожный вокзал и часть центра города, а также создать плацдармы в развалинах старых фортов. При этом штрафники и некоторые передовые части 218-й дивизии понесли большие потери, но главное — стала сказываться нехватка боеприпасов, вследствие чего продвижение по земле застопорилось, после чего советы даже предприняли пару попыток контратак. Под прикрытием броневиков (на базе трёхосного грузовика с пушкой), и копий плавающего танка Карден-Ллойда, отряды дико орущих матросов, солдат и выдернутых из постелей непонятно кого, попытались навязать рукопашную, но, огнём в упор вплоть до картечи, были рассеяны и практически полностью уничтожены. Для отражения этих контратак Шмундт даже выдвинул легкие крейсера, которые ставили заградительный огонь из 150-мм орудий.

Прекрасно в боях показали себя трофейные английские танки, особенно перевооруженные французскими 75мм гаубицами А-10. В ситуации когда не надо было совершать дальних маршей во время которых британские "крейсера" как правило быстро ломались, и имея трехместные башни с хорошим обзором, они эффективно подавляли огневые точки, превращали в металлолом легкую бронетехнику советов и выкашивали "оголтело" атакующие людские волны. В такой ситуации британские А-10 с наваренными дополнительными бронеплитами — почти вундерваффе, но, всё-таки, часть танков подбиты — в основном огнем 76мм зенитных орудий, но некоторые и 45-мм пушками.

Также отлично показали себя бронекатера, особенно в городских каналах и на Лиепайском озере. Один из них даже успешно эвакуировал с берега озера пилота потерпевшего крушение от огня противника бортового хеликоптера крейсера "Кёльн". Парню до того уже повезло дважды — способность садиться на авторотации помогло не разбиться насмерть, а экспериментальная рация с "одноруким управлением" — вызвать спасателей.

К тому времени 291-я пехотная дивизия, прекратив ломится на город с юга, начала обход его с востока, перекрывая пути отступления в Ригу.

* * *

Покуда немцы меняли планы и перегруппировывались, пополняли боеприпасы, подтягивали подкрепления и сменяли "выдохшиеся" подразделения, к Лиепае долетела поднятая по тревоге морская авиация Балтийского флота. Укомплектованные дальними бомбардировщиками и торпедоносцами 1-й минно-торпедный и 57-й бомбардировочные полки 8-й бригады — 53 "ильюшиных" без истребительного прикрытия, нацелились на ордер и порт, но были перехвачены дежурной истребительной эскадрильей церштёреров из III./ZG26. Затем они встретились с зенитным огнём на порядки превышающим условия Зимней войны, а на отходе преследовались стодесятками бомбо-штурмовой эскадрильи, и парой ночников из смены барража над "Тирпицем". Небо сразу же разрисовали огненно-дымовые "кометные" хвосты от падающих самолетов, а грохот разрывов бомб заглушал артиллерийскую канонаду.

Боевые корабли ордера уклонились от сброшенных торпед, из двадцати одного "низкого" торпедоносца только одному удалось добиться успеха. Под удар попал подходящий к месту событий "медленный" конвой третьей волны. Вспышка, огненный шар и грибовидное облако в небеса — трофейный голландский пароход RO 24 "Зонневийк" с боеприпасами и частью тылов 218-й дивизии, полным составом (несколько чудом выживших) выбыл из расписания.

Высотные бомбардировщики, воспользовавшись отвлечением истребителей торпедоносцами, сбросили свой груз из более чем 200 бомб и даже две высотные торпеды на город и порт. В основном досталось городской застройке. В порту "Ганновер" сел на корму, коснувшись грунта. На железнодорожном пароме "Сторебелт" возник довольно сильный пожар. Трофейный пароходик "Виениба", команда которого запаниковала во время налета, выскочил на мель. Пошел на дно от близкого разрыва спасательный буксир "Бореас", получили различные повреждения трофейная плавучая мастерская "Хабаровск" и трофейные же пароходы "Шауляй", "Майя" и "Мееро".

Эти довольно скромные успехи были достигнуты ценой 23 сбитых самолетов и ещё два ильюшина были настолько серьезно повреждены, что разбились при посадке.

По итогам же сражения немцам в Лиепае достались просто сказочные трофеи. Только на заводе "Тосмаре" оказались захвачены находящийся в ремонте эсминец ''Ленин'', ледокол "Силач", ледокольный буксир КП-4, грузовые пароходы "Амата", "Аусеклис", "Велта", "Вента", "Кулдига", "Спидола", "Рига", "Балтедор" и 7 подводных лодок ("С-1", ''С-3'', ''С-9'', "Ронис", "Спидола", "М-71", "М-80"). Еще четыре подводные лодки (''Лембит'', ''Калев'', "Л-3" и "М-83") были повреждены и захвачены в порту, а четыре оставшиеся (''М-77'', "М-78", "М-81", "М-79") затонули в гавани в ходе штурма.

Также в порту были захвачены танкеры ''Железнодорожник'' и "Горняк", новенькие паровые шаланды немецкой постройки "Амга" и "Тунгуска", старые паровые шаланды "Кронштадт", "Ораниенбаум" и "И-9" (такие шаланды в советском флоте любили переоборудовать в канонерские лодки со 100-130-мм орудиями), грузовые пароходы "Огре", "Кайя", "Кандава", "Рауна", "Дарбас", датский пароход "Доротея", десяток разных сторожевых катеров, часть из которых бывшие латвийские и литовские, несколько десятков рыбацких мотоботов, землечерпалка, разные баржи и буксиры. На складах базы находилось около 2,5 тыс. мин и минных защитников, 146 торпед, 41 трал, до 3 тыс. глубинных бомб, 585 тонн бензина, 10 505 тонн угля, 13,5 тыс. тонн мазута, 200 (по другим данным, 1911) тонн соляра. Это не считая складов сухопутных войск.

Помимо перечисленного, немцам достались десятка два устаревших самолетов, полевые, береговые и железнодорожные орудия, бронеавтомобили и танки — только на ремонтной базе отправленной в Литву 23-й танковой дивизии взяли более 30 танков, в основном Т-26 и бывших латышских Виккерсов, много стрелкового оружия, включая новенькие самозарядные снайперские винтовки в смазке, железнодорожный подвижный состав, боеприпасы и продовольствие.

Особенно важными тут были именно захваченные запасы топлива, которые позволяли Лиепае играть важную роль в деле снабжения дальнейшего наступления германских войск. Как известно, самые вкусные пирожки это пирожки отжатые у врага. Но какой же смысл захватить такие богатства ценой жизней нескольких тысяч прекрасных солдат и моряков если потом позволить сталинским соколам все это разбомбить?! Потому первым делом предстояло решать вопрос организации ПВО.

По шаблону англичан ожидалось, что уцелевшие бомбардировщики отныне прилетят только после заката, и вряд ли для ночных истребителей найдётся более подходящая цель. В разгромном, по общему счёту дневном налёте, морские лётчики советов проявили отвагу и мастерство на уровне лучших эскадрилий англичан, поэтому на следующий день, когда закончилась зачистка очагов сопротивления и в Либау открылась линия снабжения, на Батский аэродром перебазировалась первая группа третьей эскадры ночных истребителей, пребывающая еще "в зародыше" и потому состоящая лишь из одной эскадрильи (1./NJG 3).

Каммхуббер вовсе не собирался за просто так дать себя переиграть и, на пару со Шпеером, задумали комбинацию, выставляющую Геринга руководителем, не владеющим информацией в собственном ведомстве. Гейзе категорически отказался отдавать кого-либо, кроме Беккера и новичка, четыре экипажа пополнения выбрали из наиболее подготовленных курсантов, и теперь Шпеер ждал момента, когда на очередной возмущённый вопль Геринга про игнорирование распоряжений фюрера, он, в присутствии вождя, разыграет подготовленную пантомиму с заготовкой обличительной речи.

* * *

Обличительную речь явно заготовил и Беккер, однако, при виде церемониально марширующего, прямого как столб Краузе и покачивающегося за ним оператора-стрелка, махнул рукой и повернулся к окружившим его полукругом подчинённым. Подчинённые нагло ржут и давятся смехом — непорядок! Разворот обратно в сторону "близняшек", стоят по стойке смирно, разведка изобразил скульптуру чинопочитания и преданно выпучился, оператор переминается за его спиной, то ли сбежать пытается, то ли на горшок... опять же, сбежать.

— Что это было?

Чинопочитание на лице сменяется калейдоскопом гримас, а четырёхрукая скульптура в шлеме-сеточке, ларинг болтается... исполняет вариации на Шиву, рука, протянутая в мольбе, покаянно ладонь на лоб и снова вытянулись во фрунт. За спиной откровенно гогочут.