Вымпел мертвых. Балтийские кондотьеры

— Вот тут я возражать не буду. И потому хотелось бы сохранить эту самую голову на плечах.

— Не беспокойтесь. Мы о вас никому ничего лишнего не выболтали. Клянусь честью!

— Это радует. — забрав свои рукописи, Иван вернул их в свою комнату и обновил чашки душистым чаем. В этот момент скрипнула входная дверь и в комнату буквально влетела Мария Алексеевна.

В очередной раз поговорить мужчинам удалось только вечером. И то завершилась беседа о развитии судостроения весьма быстро, стоило Ивану передать Иенишу папку со своими записями, что он предполагал предоставить императору. Тот потратил на ознакомление с материалами и обсуждение с Иваном тех или иных фактов часа три, после чего был уведен супругой спать, что с давно пошатнувшимся здоровьем ему было крайне необходимо.

Лишь в полдень следующего дня, обдумавший полученную информацию Иениш, постучался к Ивану для продолжения прерванной беседы. В отличие от доклада для императора, в беседах Иван зачастую давал свою оценку событий и выдвигал порой невероятные предложения, абсолютно не свойственные современнику Иениша. Впрочем, многие из них откровенно ужасали отставного капитана 1-го ранга своей откровенной жестокостью и подлостью, что ли. Совсем не таким он когда-то представлял себе светлое будущее. Тем не менее, оснований не верить гостю из будущего у него не было никаких и потому, приструнив собственную совесть и офицерскую честь, Иениш старался не реагировать слишком бурно на высказываемые Иваном предложения.

Тем не менее, зрелое зерно в рассуждениях Ивана о хотя бы "относительно честных способах отъема денег у населения" имелось. И высказанная им в день первой встречи идея каперства путем многочасовых обсуждений не была окончательно похоронена как неосуществимая, а эволюционаровала в весьма жизнеспособную схему. Требовалось лишь найти подходящий корабль, набрать умеющую держать язык за зубами команду, да заручиться поддержкой императора. Все же никто не мог запретить частному лицу преподнести подарок одной из воюющих стран в виде яхты находящейся в его собственности и сразу же поступить на службу в качестве добровольца вместе со всей командой, что мгновенно превращало бы подобных солдат удачи из пиратов в официальную боевую единицу флота, для чего, правда, пришлось бы действовать именно под флагом "нанимателя". А вот поддержка со стороны императора была как раз необходима для получения со стороны поддерживаемого государства достойного вознаграждения. Естественно, не могло идти и речи о каких-либо официальных бумагах подписываемых между двумя государствами ради предоставлению какому-то отставному капитану 1-го ранга возможности нажиться на очередной войне. Но ведь этого как раз и не требовалось! В подобной щекотливой ситуации более чем достаточно было обозначить хотя бы устно свои намерения, да закрепить договоренность крепким рукопожатием, тем более если помимо повышения собственного благосостояния подобный "доброволец", несомненно, поддерживал своими действиями интересы России.

По сути, получалась та же частная военная компания, о которой тоже успел поведать Иван, но созданная с учетом реалий современного мира и общества. Все же одно дело, когда тебя считали жадным до денег наемником, согласным на любую гнусность ради лишнего рубля и совсем другое — представать в глазах обывателей в романтическом амплуа добровольца, сражающегося за свои идеалы и справедливость. И пусть все более-менее осведомленные люди располагали бы информацией о том, кто ты есть на самом деле, общество непременно смотрело бы на тебя через призму розовых очков. Особенно, если в средствах массовой информации то и дело всплывали бы статьи нужной направленности. Все же время доказало, что выигранная информационная война зачастую приносила куда больше дивидентов, нежели победа в решающем сражении.

В той же грядущей Японо-Китайской войне нанятый одной из сторон конфликта рейдер мог рассчитывать на невероятно богатый улов. В мирное же время крепкие, способные постоять за себя мужики, имея за спиной в качестве поддержки солидную военизированную пусть и неофициальную организацию, вполне могли заниматься той же золотодобычей, обживанием дальневосточных регионов России, где, по словам Ивана, находились огромные запасы морских ресурсов. На одной рыбе Камчатки и золоте Клондайка и Юкона, о которых, к удивлению Ивана, еще никто ничего не слышал, люди, не чурающиеся тяжелого физического труда, могли заработать миллионы. И уже эти миллионы можно было смело пускать в организацию производства всевозможных товаров имевших фурор в будущем. Дело оставалось за первоначальным капиталом, разрешением властей и непосредственно подборкой людей и техники.

Причем, выслушав все приведенные собеседником доводы, Иениш склонен был согласится, что подобная "организация" не только в короткие сроки могла окупить свое создание и позволить ее учредителям заиметь интересы во многих уголках мира, но и неизменно помочь укреплению обороноспособности Российской Империи — хотя бы в плане предоставления родине своих сил и вооружения в случае возникновения подобной необходимости. А то, что необходимость возникнет, он уже точно знал. Как осознавал и тот простой факт, что никто, ни в адмиралтействе, ни в армии, не начнет чесаться, пока не получит увесистый пинок под зад от государя императора. А ведь чесаться надо было начинать! И срочно! Одни данные о полнейшей нулевой ценности таранных форштевней в будущих сражениях и огромной уязвимости расчетов не прикрытых броней артиллерийских орудий требовали немедленного пересмотра всех проектов готовящихся к закладке кораблей. А ведь по данным Ивана еще имелись немалые проблемы со снарядами, минами, системами управления огнем и конечно же качеством постройки кораблей на отечественных верфях, не говоря уже о компетентности большей части адмиралов. И если с техническими проблемами еще можно было бы хоть что-нибудь предпринять в плане их исправления или совершенствования агрегатов и боеприпасов, то хоть как-то повлиять на разумы адмиралов нечего было и мечтать. Внутренне Иениш даже признавался самому себе, что император и тот не сможет навести порядок в командовании флота — не дадут. И это пугало по-настоящему.

Весь ноябрь Иван так и прожил в съемном доме под присмотром четы Иениш, которые с энтузиазмом взялась за облагораживание своего гостя и придания ему подобающего интеллигентному человеку облика, поскольку для широкой публики была придумана легенда о вернувшемся из Африки соотечественнике, прожившим на черном континенте десятки лет. Под эту легенду вполне успешно ложился непривычный язык, изобилующий множеством непонятных фраз, незнание норм приличий принятых в обществе и жизни в России в целом. Вечерами же Иван тренировался, развлекая своих строгих и упертых педагогов россказнями о жизни в Африке, главным образом составленных на воспоминаниях о приключениях Алекса Квотермейна. Все равно проверить всю ту ахинею, что он нес с умным видом, не представлялось возможным.

После таких вечеров Мария Алексеевна на полном серьезе даже предлагала ему попробовать себя на литературном поприще, настаивая на том, что, имея столь богатую фантазию, Иван смело мог рассчитывать на несомненный успех.

Немало бесед Иениш с Иваном имели по поводу информации, которой в конечном итоге предстояло попасть на стол российского самодержца. Порой, оба увлеченно принимались за раскрытие аспектов того или иного исторического факта или события и просто-напросто теряли ход времени, прерывая свои посиделки далеко за полночь. А бывало и так, что мнения собеседников становились диаметрально противоположными. В такие дни оба к вечеру хрипели сорванными голосами, как старый граммофон и пару раз Марии Алексеевне даже приходилось выступать в роли миротворца, вновь сводя вместе, двух упертых и не желающих более общаться друг с другом мужчин.

Также Виктор Христофорович за этот месяц дважды наведывался в столицу, выступая в качестве сопровождающего ценного груза, что был с немалым трудом поднят со дна Балтики. Благодаря огромному количеству соломы и ветоши, которыми прокладывали приборы, до конечного пункта назначения удалось довезти абсолютно все, не смотря на попытки грузчиков уронить или с кхеканием закинуть в вагон или телегу очередной ящик с драгоценным, но хрупким содержимым. Золотые же изделия были вывезены в конце месяца, когда Иенишы в сопровождении слуги покинули Гельсингфорс.

И уже в начале декабря 1893 года столицу Российской Империи взбудоражила очередная новость. В салонах ведущих антикваров и ювелиров Санкт-Петербурга появились считавшиеся давно утерянными предметы мейсенского фарфора и табакерки работы известных французских мастеров Пьера Жаррена и Франсуа Марто. Первая же партия, состоящая из половины всех находок, была выкуплена столичными антикварами в общей сложности за немыслимые сто тысяч рублей, так что вложившиеся в дело Иениш и Протопопов в одно мгновение превратились в весьма состоятельных людей. Не забыли офицеры и водолазов, на которых у них имелись вполне определенные планы на будущий год. Обоим вдобавок к предыдущей премии презентовали по пятьсот рублей, отчего матросы прежде никогда не державшие в руках таких деньжищ поначалу немного растерялись. Хорошо хоть Иениш подсказал им как с умом потратить свалившееся на голову богатство, а не кидаться во все тяжкие.

В связи с наступающим рождеством столь редкие подарки, неожиданно появившиеся в продаже, мгновенно нашли новых владельцев. Всего за три недели столичные антиквары распродали сданные Иенишем сокровища с немалой выгодой и с нетерпением ожидали его появления в их конторах после окончания празднеств, поскольку работать в праздники людям их уровня и достатка считалось моветоном.