Стрелок из-за кромки

Пока враги удивленно таращились на это импровизированное укрепление, внезапно появившееся перед ними на дороге. Из-за повозок выглянули наши бойцы и дали по ним залп из ружей и карабинов. А потом открыли беспорядочный огонь на поражение. Это был шок и трепет! Враги в голове колонны от такой сосредоточенной стрельбы полегли почти все. Они же там сейчас стояли очень скученно на узкой дороге между высокими холмами. На которые ты на лошади уж точно не заберешься. Слишком уж крутые склоны. Впрочем, тут везде такие склоны вдоль дороги на протяжении примерно мили. Сейчас вражеская колонна как бы находилась в трубе. Из которой можно выбраться либо вперед, либо назад.

И тут с холмов, возвышающихся вдоль дороги, начали стрелять наши бойцы. На противника обрушился самый настоящий свинцовый ливень. И промазать по такой густой толпе, в которую сбились растерявшиеся пограничные хулиганы, было довольно сложно. Я же в свою очередь со своими стрелками выводил из строя вражеские повозки и пушку. Вы не забыли, что они следовали позади вражеской армии. И теперь мы просто убили лошадей, тащивших эти повозки. И тем самым просто закупорили противникам быстрый путь к отступлению. А тех кто пытался все же на своих лошадях протиснуться вдоль повозок, стоявших на их дороге. Мы методично расстреливали из своих длинноствольных "Шарпов".

Наши враги при этом были уже с первых минут боя полностью деморализованы. И ни о каком организованном сопротивлении даже не помышляли. Люди там внизу на дороге просто метались в панике. Кое-кто даже пытался стрелять в разные стороны. Но эта стрельба была малоэффективной. А вот выстрелы всех наших стрелков были очень эффективны и наносили значительный урон пограничным хулиганам. Тут даже неопытный стрелок с нашей стороны мог попадать по такой густой толпе паникующих людей и лошадей.

Такое избиение младенцев продолжалось примерно минут двадцать пять. После чего среди уцелевших врагов поднялся белый флаг. Которым кто-то начал отчаянно размахивать. Через пять минут к нашим повозкам в голове вражеской колонны без оружия вышли два человека. Которые представились как Сэмюэль Джонс и Питер Грэй. Они оказались заместителями генерала Рида. А когда Джон Браун потребовал предоставить ему для переговоров генерала Рида. То ему ответили, что Рид был тяжело ранен. И сейчас находится без сознания. Кстати, рядом с ним ехал в голове колонны и преподобный Мартин Уайт, которому пуля попала в голову. От чего тот и умер на месте. В общем, сейчас из главарей этой банды дееспособными остались только Джонс и Грэй. Хотя Грэй тоже был ранен в правую руку, но переговоры все же вести мог. Потому и пришел договариваться о капитуляции. Я тоже к этому моменту подошел к месту переговоров. Немного послушал, а потом мне стало неинтересно. Переговоры — это стихия Джона Брауна. Вот пускай и общается с нашими противниками, которые сейчас пытаются выпросить для себя и своих людей более мягкие условия сдачи в плен. Внезапно со стороны хвоста вражеской колонны прогремел раскатистый выстрел из винтовки "Шарп". Первый. Потом еще один. Вражеские переговорщики испуганно встрепенулись. А Джон Браун недоуменно нахмурился.

— Что это было ради всего святого? — прокричал Сэмюэль Джонс.

— Ничего страшного не случилось! — спокойно ответил я, демонстрируя полнейшее равнодушие и прикуривая сигару. — Это кто-то из ваших людей пытался сейчас незаметно сбежать с поля боя, пока мы тут ведем с вами переговоры! Вот мои стрелки их и пристрелили! Чтобы, значит, никто слишком хитрый не смел нарушать наше перемирие. Ведь если вы пришли с нами договариваться о вашей капитуляции. То ваши люди по идее должны сейчас оставаться на своих местах и ждать конца переговоров. А тот кто попытался удрать под шумок, подставил тем самым ваши шеи под топор. И если вы сдаетесь. То сдаетесь все. Или все умираете. Тут все очень просто. Никто отсюда просто так не сбежит. Мы всю дорогу простреливаем насквозь. И можем вас всех перебить очень легко и быстро.

После своей речи я выпустил вверх облако дыма от своей сигары и пошел прочь. А переговоры как-то очень быстро завершились безоговорочной капитуляцией наших врагов. Всего в этот раз к нам в плен сдались сразу сто двадцать девять человек. По итогу этой битвы было убито или потом умерло от ран восемьдесят девять пограничных хулиганов из Миссури. И это было шоком для местных. Обычно то в подобных сражениях Дикого Запада где сражаются сразу несколько сотен человек. Умирают от пяти до десяти человек. И то не всегда. Часто противники просто выпускают друг по другу кучу боеприпасов без особого толка. После чего расходятся в разные стороны. Но сегодня мы устроили настоящую массовую бойню по местным меркам. Не готово пока еще было американское общество к таким огромным потерям в ходе скоротечного боя. Нет, через несколько лет закипит уже гражданская, война между северными и южными штатами этой большой страны. Вот тогда там потери будут очень большими. Однако, сейчас смерть сразу восьмидесяти девяти человек с одной стороны — это было чем-то невероятным.

Кстати, мы в этом бою потеряли всего лишь троих человек убитыми случайными пулями. И еще четверо наших бойцов были ранены. По нынешним меркам эта победа была грандиозной. И имя Джона Брауна стало общеизвестным всем американцам. Его теперь стали ассоциировать с этой битвой. Между прочим это эпохальное для Дикого Запада сражение, случившееся 28 августа 1856 года, журналисты обозвали битвой за Кровосток. А назвали ее так, потому что в этом месте между холмами после сражения вся земля покраснела от большого количества пролитой крови. В общем, Джон Браун после этого получил большую известность в американском обществе. На него свалились все лавры этой победы. А про меня с Белым Копьем как-то мало кто знал. И какую роль мы сыграли во всем этом событии. И мне на это было пофиг. Я к подобной известности точно не стремлюсь.

Зато я получил деньги. После продажи трофеев мне досталось ровно две тысячи долларов. Я тут прикинул и понял, что будет гораздо прибыльнее и безопаснее угонять лошадей. А не участвовать в крупном сражении. Деньги те же самые получаешь, а риска гораздо меньше при краже лошадок будет. Гораздо меньше шансов словить пулю!

Вождь Белое Копье тоже отнесся к этому равнодушно. Его известность среди белых людей мало интересовала. Главное — что его воины узнали, как нереально крут их вождь. И еще индейцы все же получили свою долю трофейного оружия, которое досталось нам по результатам этого сражения. И наши индейские союзники были этим очень довольны. Я и Джон Браун их не обманули.

Глава 13.

Перемирие.

Следующие три месяца после битвы за Кровосток слились для меня в череду рейдов и мелких стычек со сторонниками рабства. Весь Канзас был охвачен боями. В которых принимали участие не только я и люди Джона Брауна. Многие аболиционисты вдохновились нашей кровавой победой над армией Джона Рида. И начали активно участвовать в столкновениях с пограничными хулиганами. Мне под это дело аболиционистское правительство в Топеке официально даже присвоило воинское звание капитана ополчения джейхокеров штата Канзас. И у меня даже появился свой отряд из тридцати человек, которые вместе со мной участвовали в боях. В связи с этим я также не забыл себе оформить американское гражданство по всем правилам и юридическим нормам. И теперь я считался полноправным гражданином Северо-Американских Соединенных Штатов. И никто уже не мог назвать меня незаконным мигрантом.

Нет, на Диком Западе к этому проще относились. Здесь всем было пофиг, гражданином какой страны вы являетесь и откуда сюда приехали. Тут людей оценивали по поступкам, а не по наличию паспорта. Но вот в более цивилизованных местах у меня могли возникнуть проблемы с оформлением различных документов, с собственностью на недвижимость и землю, а также с размещением моих денег в крупном банке. Там обязательно нужно было подтвердить свою личность и гражданство. Зачем мне эта возня с гражданством САСШ нужна была? Сейчас я вам все популярно объясню. Я ведь уже устал от всех этих постоянных рейдов и перестрелок. Людям свойственно уставать от войны. Да, мне нравился адреналин и драйв, которые я получал во время сражений. Но я не адреналиновый наркоман, как многие из вас могли подумать. Я нормальный. Да, люблю пострелять. Но не все же время это делать? Мне не нравится постоянно грабить людей и убивать их. Я не кровавый маньяк.

Поэтому за эти месяцы мне все чаще и чаще в голову стали приходить мысли о моей дальнейшей жизни. Что мне делать? Оставаться в Канзасе и до последнего патрона отстаивать права негров. У меня не было ни малейшего желания. И хотя в народе у меня за это время уже успела сложиться репутация непреклонного борца против рабства. И многие меня даже причисляли к ярым помощникам Джона Брауна. Который успел за эти месяцы стать настоящей иконой и священной фигурой для всех аболиционистов. Но я то прекрасно знал, что ввязался в эту бестолковую гражданскую войну на стороне борцов с рабством только лишь ради денег.

В общем, чем дальше, тем больше Джон Браун терял связь с реальностью. Он явно зазвездился и начал ощущать себя неприкасаемым суперменом. И как-то в приступе откровения Джон Браун даже сознался, что он хочет перенести войну на территорию рабовладельческих штатов Юга. Хочет захватить там какой-нибудь военный арсенал. Для того чтобы потом поднять там массовое восстание черных рабов, раздав им захваченное у военных оружие.

Я тогда не выдержал и начал критиковать его бредовый план. Указывая на то, что сами негры в силу своей трусливой натуры не поддержат этот светлый порыв Джона Брауна. Не станут они восставать и браться за оружие. Эти трусливые и хитропопые кадры предпочитают другие методы сопротивления. Например — бегство от своих хозяев на Север в свободные штаты. Но никак не вооруженную борьбу. Ведь за всю историю американского рабовладения вооруженные восстания среди черных рабов были очень редкими и незначительными. Не было среди трусливых и ленивых негров своих Спартаков. Поэтому и этот план Джона Брауна с массовым восстанием негров — это просто нереальный бред какой-то.

И в заключении своей речи я сказал, чтобы Браун не маялся дурью и отказался от этой авантюры, обреченной на провал. Он же там только бесполезно погибнет и ничего не добьется. А вообще, почему он только за права негров борется? И совсем не замечает геноцида индейцев, который планомерно ведут белые поселенцы на Диком Западе. Чем негры лучше индейцев? Последних хотя бы можно уважать за то, что их белые люди так и не смогли обратить в рабов. А ведь вначале пытались. Но из индейцев получались плохие рабы. Слишком строптивые и непокорные. Не то что негры, которые сами не хотят бороться за свою свободу. А покорно ждут, когда им ее кто-нибудь принесет на блюде.

В итоге — мы с Джоном Брауном сильно тогда повздорили. И потом наши отряды действовали уже отдельно друг от друга. Кстати, я эту идею борьбы за права индейцев потом еще и в массы запустил. И знаете что? Мои слова о правах индейцев и той несправедливости, что творят белые люди в их сторону местных аболиционистов заставили серьезно задуматься. Эти споры постепенно охватили не только весь штат Канзас. Но и позже даже до Вашингтона добрались. Если уже там на заседании Конгресса стали обсуждать на официальном уровне тот беспредел, что сейчас творится в отношении индейцев. Конечно, я не думал, что так вот все будет. Когда запускал в народ свою идею борьбы за права индейцев. И естественно, что геноцид коренных американцев это не остановит. Но хоть немного ослабит.

И конечно, я не планировал становиться новым мессией и вождем борьбы за права индейцев типа Джона Брауна. Я только эти идеи озвучил. А уж борются там пускай другие дураки. А я в стороне постою и посмотрю, что из этого выйдет. Тут я прямо как Карл Маркс себя веду. Который создал свой Капитал и теорию коммунизма. А потом спокойно наблюдал, какой беспредел устроили различные революционеры, опиравшиеся на его идеи о всеобщем равенстве. И ведь Маркс ни к чему такому народ не призывал. Это уже другие народные вожди все за него придумали. Вот и я посеял семена сомнения в умах американцев. А потом просто отошел в сторону. Люди же сейчас почему-то в САСШ очень любят бороться за чьи-то права. Так почему бы им не побороться за права индейцев? Может быть из этого что и выйдет путное? И конечно, распространению моих идей о несчастных индейцах способствовала слава Джона Брауна. Люди узнали о нашем с ним споре. И поэтому заговорили о правах индейцев, которые здесь в САСШ постоянно нарушались.

Благодаря моей информационной бомбе, которую я запустил в массы. Конфликт между сторонниками рабства и борцами против рабства постепенно начал стихать. И уже 3 декабря 1856 года было объявлено об официальном перемирии между аболиционистами и пограничными хулиганами из Миссури. Боевые действия прекратились, а в столице САСШ в Парламенте начались дебаты по штату Канзас. Из-за этого я понял, что мне пора было сваливать из Канзаса. Устал я там воевать. И не видел никакого смысла продолжать эту глупую борьбу. Тем более, что я к этому моменту уже накопил приличную сумму в двенадцать тысяч долларов. Этот бизнес-проект под названием "Гражданская война в Канзасе" подошел к своему логическому завершению. И мне там ловить уже было нечего. Поэтому я распустил свой отряд, собрал вещички у просто уехал на север.

А дальнейший мой путь теперь лежал в город Вашингтон, бывший столицей этой молодой страны. Вашингтон по местным меркам считался крупным мегаполисом. И на момент моего приезда туда в городе проживало около ста тысяч человек. И это было очень много. Да, уж! Города-миллионники в этом мире еще не скоро появятся. Небоскребов тут тоже пока еще не было. Самые высокие дома города Вашингтона были шестиэтажными. Но чаще всего встречались здания от двух до четырех этажей. Причем не деревянные как на Диком Западе, а каменные и бетонные. С вполне европейской архитектурой в стиле барокко с кучей колонн, статуй и фонтанов. Первое, что я сделал по приезду в американскую столицу, так это посетил довольно знаменитого адвоката Билла Филипса. Этот солидный человек разделял идеалы борцов против рабства и с большой охотой согласился мне помочь с оформлением нескольких патентов на мое имя. Тут мне сильно помогла моя известность. Ведь даже в Вашингтоне теперь знали мое имя. И что я вместе со знаменитым аболиционистом Джоном Брауном тоже активно боролся против рабства в Канзасе. Поэтому я не зря обратился именно к этому адвокату. Он симпатизировал нашей с Джоном Брауном борьбе и охотно взялся мне помогать. И еще при этом денег с меня взял не очень много за свои услуги.

В скором времени у меня на руках уже имелись бумаги — зарегистрированные на мое имя патенты на следующие изобретения. Рычажная, магазинная, многозарядная винтовка. Револьвер под унитарный патрон центрального боя. Унитарный патрон центрального боя. Признаюсь честно! Здесь я занялся чистым плагиатом, попросту украв идеи американских оружейников из недалекого будущего. За прообраз своей винтовки я взял точную копию магазинной винтовки системы "Винчестер" модель 1873 года. Эта винтовка по уверениям историков будущего покорила Дикий Запад. Пока еще здесь она не появилась. Поэтому я решил опередить фирму "Винчестер" и выдать их будущее изобретение за свое. Уж что-что, а все компоненты этой американской винтовки я знал на отлично. Я же раньше ее часто разбирал и собирал. Когда еще жил в двадцать первом веке в Техасе. Память у меня хорошая. Поэтому я легко смог воспроизвести сейчас в чертежах эту легендарную винтовку Дикого Запада.