Безумие стали

— Не может быть! — вновь воскликнула Эния.

— Как вы знаете, мы с опаской выходим под око Желтого светила и всегда стараемся не убирать оружие далеко, — продолжил Аш-Гир. — На моё счастье, я держал баллистер заряженным, но не мог поверить, что человек Драко в меня выстрелит. Видимо, в тот момент Хозяйка Гор вспомнила о своих сыновьях — конь горца взбрыкнул и он попал мне в ногу вместо головы. Второй начал разворачиваться, и тут уж я не стал мешкать. Заряд вошел ему точно в глаз, но он успел нажать на рычаг и поразил бедную лошадь. Первый поспешил скрыться. Думаю, он не сталкивался до этого дня с баллистерами и не знал, что мне так же потребуется время, чтобы взвести тетиву. Я пытался вылезти из саней, но боль заталкивала меня обратно. Сбежавший воин мог вернуться в любой момент, я не знал, что делать, и тут появились вы.

— Братья Дарины, — прошептала Эния, вспомнив, кто вызвался сопровождать цвирга. — Но почему они на вас напали?

— Это я и хочу узнать у эрла, — сказал Зон-Дар.

— Тут явно какая-то ошибка, — пробормотала девочка. — Мой отец не мог, вы слышите, не мог отдать такого приказа!

— Надеюсь на это, — сказал старейшина цвиргов. — Именно поэтому я не стал пока объявлять военное положение. Мы пошлем в замок гонца, встретимся с эрлом и поговорим, но вы пока побудете у нас в гостях.

— Я заложник, — выдохнула Эния.

— Обещаю, мы не причиним вам вреда, — сказал Аш-Гир.

— Ты забыл добавить "маленькая леди", — грустно произнесла девочка.

Эния терялась в догадках, не зная, что и думать. В том изуродованном человеке на тракте она бы ни за что не опознала одного из воинов отца. Братья Дарины появились в дружине недавно, перед зимой. Их прислал эрлу вождь одного из многочисленных кланов, населяющих Арские горы. Отец всегда звал дружинников за стол, Эния даже вроде бы припоминала близнецов — рослые парни, похожие друг на друга как две стрелы из одного колчана, одеты в такие же куртки из шкур и с одной косичкой в бороде, говорящей о том, что их мечи уже попробовали крови врага. Но зачем они хотели убить принца цвиргов?

Ульрих.

Когда затихло цоканье копыт, скрипнула опускаемая решетка. Замок Тронвольда стоял в трех переходах от границы, о безопасности тут не забывали никогда. На стенах расхаживали лучники, в левом крыле жили кирасиры, совершавшие днем разъезды до сторожевых вышек. Ночью на них дежурили по двое воинов, при опасности они зажигали котлы со смолой, и такой огонь был виден на десятки миль. Сарматы каждое лето проверяли границы на прочность. От Кабистана Джангарские степи надежно отделяла широкая Валеза, где на обоих берегах селились мирные землепашцы — кряжистые тарты, заключившие с кочевниками вечный мир, а с запада возвышались Арские горы. Сарматы доказывали свою доблесть в стычках с кирасирами королевства, но больше в многочисленных клановых распрях, поэтому полноценная война Валезии пока не грозила, как говаривал Ксант Тронвольд. Ульрих мысленно попросил отца возвращаться быстрее и вошел в замок.

Эту лестницу он всегда преодолевал как горный пик — шаг за шагом, ступенька за ступенькой. Раньше Гридо подхватывал его и мигом возносил наверх, но теперь Уль повзрослел и каждый день доказывал всем, а себе в первую очередь, что он не беспомощный калека, а будущий воин. Больная нога не позволяла двигаться быстро, поэтому виконт освоил только простейшие приемы обращения с мечом, но главной страстью для него оставался лук. Даже кирасиры признавали, что стреляет сын эрла гораздо лучше многих из них, а чем еще было занять свободное время хромому мальчику, как не ежедневными тренировками? Упражнения закалили тело и укрепили руки, сейчас Ульрих опирался левой на перила, а правой на трость, и сам взбирался по широкой лестнице. Гридо шел в двух шагах позади, готовый в любой момент подхватить молодого господина. Достигнув верхней площадки, Уль обернулся и погрозил слуге набалдашником.

— Не смей ходить за мной, как собачонка.

— Слушаюсь, сэр, — сказал Гридо, застыв у стены.

Ульрих постучал в дверь и толкнул дубовую створку. Мать сидела у зеркала, прикасаясь к лицу пуховкой. Она уже не плакала, но глаза оставались красными. Увидев отражение сына, Кларисса встала и подошла к открытому, вопреки её словам, окну. В комнате пахло благовониями, но никак не навозом, отметил Ульрих. Со стены смотрел его воинственный дед — Гром Тронвольд. Опустившись в кресло под портретом, Уль произнес:

— Мама, отец не виноват. Я сам направил Звездочку на изгородь.

— Вижу, ты уже подобрал имя для этой лошади, — с горечью сказала Кларисса. — Ты, видимо, забыл, как корчился в муках, как кричал от боли после падения?! Только благодаря трою Олгену, а никак не Ксанту, нам удалось вытащить тебя с того света, но ты опять туда рвёшься.

— Я же перепрыгнул забор! — возразил Ульрих.

— И что? Ты совершил великий подвиг?

— Для себя — да.

— А я постарела на десять лет, когда увидела, как ты летишь вниз.

— Мама, ну хватит, я же не упал. И ты прекрасно выглядишь, старухой тебя никак не назовешь.

Кларисса подошла и обняла сына.

— Обещай, что больше никогда не будешь так делать. Еще одного раза я просто не переживу.

— Обещаю, — пробормотал Ульрих. — Да, отец сказал, что скоро состоится королевский турнир.

— Святая Ламина, отличная новость! Я устала уже прозябать в этом замке и соскучилась по сестре. Вот уж кто удачно вышел замуж!

— Мама!

— А ты повидаешь своего двоюродного брата и сестру, — закончила Кларисса. — Завтра же мы выезжаем в столицу. Я прикажу проверить нашу карету.

— Можно я поеду на Звездочке? — спросил Ульрих, затаив дыхание.

— Ты будешь путешествовать со мной в карете, как и подобает сыну эрла.

— Но мама!

— Хорошо-хорошо. Раз уж ты дал слово, что больше не собираешься прыгать через заборы словно какой-нибудь степняк, то, так уж быть, эту лошадь мы возьмём с собой.

Леди погладила сына по щеке и пошла отдавать необходимые распоряжения. Ульрих облегченно выдохнул. Двоюродный брат — принц Альберт Лангобард — был младше его на два года, а в прошлый приезд Тронвольдов уже гарцевал на островном пони, точно заправский наездник. Он не сказал Улю тогда ни единого дурного слова, но тот видел, какое превосходство сквозит в его глазах. А еще жалость к хромому братцу — вот этого Ульрих терпеть не мог. Если бы отец так вовремя не подарил коня, он бы сам попросил эрла об этом. В столице буду передвигаться исключительно верхом, решил Уль и подумал о Звездочке. Надо как следует привыкнуть к ней, чтобы не ударить в грязь лицом перед королевскими родичами.

Он спустился по лестнице, Гридо маячил как всегда где-то рядом. Мать во дворе осматривала вместе с плотником карету, украшенную гербом Тронвольдов. Мужчина открывал и закрывал дверцы, проверял рессоры, а леди Кларисса ходила за ним по пятам, что-то спрашивая. Нет, так не пойдет, подумал Ульрих. Если он сейчас выведет Звездочку из конюшни, то на этом его поездка и закончится. Что же делать? Вот если бы пробраться с лошадью за крепостную стену, там бы он развернулся! Юноша поманил пальцем слугу. Гридо подошел, опасливо косясь на трость, и остановился поодаль.

— Мне требуется твоя помощь, — сказал Ульрих. — Выведи моего коня к боковой калитке, я буду ждать тебя там.

— Ваша мать не одобрит этого, — отозвался Гридо.

— Не переживай, я дал ей слово, что впредь буду ездить очень медленно.

— Всё равно, это опасно, сэр.

— Я сын эрла и ты обязан мне подчиняться! — взорвался Ульрих. — Если ты сейчас же не исполнишь мой приказ, я так отхожу тебя тростью, что будем хромать вместе!

Гридо помялся и подошел ближе.

— Бейте, сэр.

— Вот дубина! — воскликнул юноша и ударил тростью в пол. — Хорошо, выводи Звездочку, а я скажу Долту, чтобы выделил кирасир нам в сопровождение. Так тебя устроит?

— Я сейчас же приведу вашу лошадь.

— То-то же, и не смей мне больше перечить.

Ульрих смотрел вслед Гридо, сверля взглядом его широкую спину, пока тот не скрылся на конюшне. Мать была поглощена разговором с плотником. Пробормотав хвалу Троице, виконт заковылял в левое крыло замка. Здесь располагались комнаты, где жили воины, а также оружейная и склад. Сэр Долт Таль беседовал в своей комнате с троем Иштваном, сменившем Олгена, когда тот стал настоятелем Королевской курии. Ульрих остановился в дверях и поздоровался.

— Привет, Уль, — сказал Долт. — Гуляешь по замку?

— Чего я тут не видел? — буркнул юноша. — Отец подарил мне коня, а я даже не могу на нем прокатиться.

— Почему? — спросил трой.

— Мать боится, что опять упаду, будто я несмышленыш какой-то. Долт, можешь выделить мне кирасиров? Мы выедем из замка через боковую калитку, леди ничего не узнает. Гридо уже отвел туда Звездочку.

— Зачем такие сложности? — спросил старшина, изогнув бровь. — Недавно из Салтока прибыл посыльный, там кузнец повредил руку. Иштван собирается ехать туда, я дам ему в охранение воинов, с ними и поезжай. Если леди Кларисса тебя хватится, я что-нибудь придумаю.

— Спасибо, Долт.

— Пустяки. Не сочти за грубость, Уль, но пора тебе жить своим умом, а не оглядываться на мать.

— Я так и делаю, просто не хочу её расстраивать.

— Это говорит только в твою пользу, — сказал трой. — Идем?

Всё прошло как нельзя лучше. Пока Кларисса вместе со служанками меняла в карете подушки, Ульрих и Гридо достигли ворот, где уже ждали кирасиры с Иштваном. Решетка поднялась, они выехали за стену. Получилось!

Звездочка спокойно бежала по дороге, Уль мерно покачивался в седле, уже не чувствуя никакого страха, и думал над словами Долта. Конечно, он прав, отец, например, всегда поступал так, как считал нужным и прислушивался только к мнению своих приближенных. Но попробуй, возрази матери, когда она плачет! В такие минуты Уль чувствовал себя виноватым и старался не огорчать её более. Возможно, в будущем всё переменится, но пока он не мог и не хотел забывать о желаниях той женщины, которая дала ему жизнь. Леди Клариссе вполне хватает равнодушия Ксанта Тронвольда.

Поместье Салток находилось в двадцати милях к северу от замка. Снег с дороги сошел, но на полях еще лежали грязно-белые сугробы. Ульрих скакал рядом с троем, Гридо держался позади. Юноша уже чувствовал себя настолько уверенно, что почти отпустил поводья — умная Звездочка сама выбирала темп и бежала вслед кирасирам. Удобное и мягкое сиденье поддерживало спину, Уль наслаждался ездой и, отбросив капюшон куртки, позволил золотистым волосам развеваться на ветру. Отряд миновал рощу, дорога вскарабкалась на холм, впереди показались домики, тянущиеся к небу серыми струйками труб.

В поместье жил вассал эрла — барон Марк Краги. Его каменный особняк высился на краю небольшой площади, окруженной хозяйскими постройками. Возле кузни собралась толпа крестьян, перед всадниками они расступились. Барон — грузный человек лет пятидесяти — стоял над раненым кузнецом и наблюдал за действиями монаха в черном плаще. Увидев прибывших, Марк взмахнул рукой.

— Приветствую вас, господа. О, виконт Ульрих! Как поживает отец?

— Пока находится в седле — замечательно.

— Рад это слышать!

— Что у вас произошло? — спросил трой, спрыгнув с коня.

— Да, кузнец мой себе по руке молотом саданул. Говорит, тот испортился, вот я и вызвал экзора, — сказал Краги, указав на монаха.

Трой кивнул и наклонился к раненому. Когда он начала разворачивать окровавленную повязку, кузнец громко застонал, но Иштван прикоснулся к его лбу, и человек затих. Изуродованная кисть выглядела ужасно: почерневшие ногти сползли с расплющенных пальцев, торчали осколки костей, кожа посинела. Желеобразные сгустки крови висели на повязке как насосавшиеся пиявки. Трой быстро ощупал руку раненого и произнес:

— Похоже, барон, вам придется искать нового кузнеца. Вряд ли этот сможет держать в будущем что-либо тяжелее ложки.

Крестьяне дружно вздохнули. Где-то заголосила женщина, Марк прикрикнул на неё:

— Не хорони мужа раньше времени! У него осталась ещё одна рука. Иштван, я наслышан о черном юморе троев, но прошу вас, не пугайте мне народ.

— Хорошо, но лучше сразу представить худшее, чем уповать на чудо.

— Так сотворите его! Чиргун — отличный кузнец, другого такого еще поискать надо. Что вам потребуется?

— Горячая вода и чистые тряпицы, остальное я захватил с собой.

Слуги бросились в дом. Иштван снял с коня сумку и разложил на принесенной ткани блестящие инструменты, кривые иголки и пузырьки. Барон замахал руками, крестьяне подались назад, не спуская глаз с троя и забыв про экзора. Ульрих много раз видел, как врачевали раненых воинов, поэтому, наоборот, больше смотрел на монаха в черном плаще. Тот сидел у злополучного молота, с запястья экзора спускалась цепочка с крестом, заключенным в колесо. Пока монах водил рукой над ратовищем, амулет не двигался, но когда цепочка нависла над обухом — быстро завращался и, как показалось Ульриху, даже загудел. Экзор удовлетворенно кивнул и застыл у наковальни, спрятав цепочку обратно в рукав. Юноша подошел ближе.

— Это значит, что молот зачарован?

— Вы проницательны, виконт, — раздался из-под капюшона глухой голос.

— Теперь вы будете очищать его?

— Если только этого захочет барон, — проговорил экзор и добавил после паузы: — Ему принадлежит молот, а значит и сущность несчастного, заключенная внутри.

— Ага, то есть если вы очищаете какую-нибудь вещь, то вызволенная душа уже переходит к вам?

— Ульрих, что ты там делаешь?! — крикнул трой, вытирая руки полотенцем.

— Разговариваю с экзором, — недоуменно отозвался юноша.

— Поехали в замок, я уже закончил. Да и леди Кларисса может тебя хватиться.

Ульрих забрался в седло и пожал плечами. Что нашло на Иштвана? В замке Тронвольда экзоры не появлялись ни разу, юноша видел их издалека в Таггарде, но никогда даже не заговаривал ни с одним. И вот, когда выдался удобный случай познакомиться с таинственным монахом, трой набросился на него, словно он решил пообщаться с каким-то преступником! Ульрих насупился и пришпорил Звездочку. Гридо бросился догонять молодого господина. Дорога исчезала под копытами, мелькали зеленые пятна деревьев и черные прогалины на снегу. В некоторых уже начала пробиваться молодая трава. Когда впереди показались башни замка, Иштван поравнялся с виконтом.

— Извини меня за резкость.

— Я просто хотел поговорить с экзором, а ты меня оборвал.

— И что же ты хотел у него узнать?

— Что они делают с заблудшей душой, когда извлекают её.

— Это и так известно.

— Серьезно?

— Экзоры всегда отвечают, что отпускают душу в свободное плавание, чтобы она смогла обрести новое воплощение.

— Похоже, ты этому не веришь.

— Именно. Экзоры никогда не требуют платы за свою работу, напрашивается вопрос: чем они живут? У них нет владений, способных прокормить, но, тем не менее, любой расплачивается в таверне полновесными форинами, не говорю уж про медяки. Откуда такие богатства?

— Может, они зарабатывают на жизнь как-то по-другому? — предположил юноша.