Он ожидал увидеть не менее дюжины крыс, когда открывал дверь в свою квартиру. Они все кружили вокруг его ног, когда он вошел в комнату, но он отогнал их взмахом руки и понес странный сверток в спальню.
Он осторожно опустил ее на грязный матрас и развернул чистую больничную простыню. Он выглядела молодой, не больше пятнадцати лет или около того, с короткими темными волосами и большими зелеными глазами. Глаза расширились, когда она огляделась вокруг, она скрутилась в комочек. Девушка плакала, и Малакх испугался, что она начнет кричать.
"Тс-с-с... не теперь", — произнес он, погладив ее по щеке. Когда он коснулся ее плоти, он расслабил тело, изгоняя волны эндорфинов из ее крови. Он посмотрел на нее, и, удовлетворенно улыбнувшись, направился к нише, которая служила кухней. Чуть позднее он вернулся с двумя дымящимися чашками.
"Возьми", — он протянул одну чашку девушке. — "Не бойся. Это чай с мятой и медом. Я не знаю, понравится ли это тебе, но это вкусно". — Он убрал волосы с ее лица. — "Я знаю, случившееся сегодня вечером было потрясением для тебя. Я знаю, что ты в замешательстве и, вероятно, очень испугана, но тебе не стоит бояться. Ты здесь в безопасности. Можно считать, что ты и я — одна семья". — Пожиратель наклонился к ней. — "Я знаю, что ты мало что помнишь из своей прошлой жизни. Это тело было в коме многие месяцы, после чего доктора сообщили, что мозг безнадежно поврежден", — он встал, взял в руки зеркало и подал ей. — "Это лицо Элизабет Мэсон. Она впала в кому из-за передозировки наркотиков шесть месяцев назад. Но ты — Хадриэль, Огненная Рука, носительница Сабли Судьбы и герой Железного Легиона. Ты — одна из падших, моя сестра по оружию". — Он надеялся увидеть искру узнавания в ее глазах, но этого не произошло. Малакх опустил зеркало и сражался с приливом отчаяния. — "Хадриэль, ты должна вспомнить. Мне нужна ты, и мне нужно знать, что ты помнишь". — Он потер свое лицо рукой, покрытой шрамами. — "Эта смертная оболочка не может удержать всего. Как бы я ни пытался, я могу вспомнить только отрывки, и недостающие части пропадают прежде, чем успею припомнить хоть что-то. Мне нужно знать, чем все закончилось, Хадриэль. Ты была там, с ним, до самого конца. Мне нужно знать, что ты видела. Мне нужно, чтобы ты вспомнила и сказала мне, стоит ли нам оставить всякую надежду теперь, когда мы свободны снова".
Он замолчал, ожидая ответа. Они сидели до тех пор, пока не рассвело, но в глазах ее была пустота. Малакх торжественно кивнул.
"Хорошо", — сказал он. — "Я расскажу тебе все, что помню, и мы увидим, что получится. Это столь же хорошее место, как и любое другое, чтобы начать".
Глава вторая: Лучшее управление в Аду.
Когда Грех, хлопая своими широкими крыльями над местом битвы, вливается в ликующее наводнение Смерти; когда души низвергаются в вечный огонь, и изверги Ада радуются смертям, о, кто может остановить это? Кто вызвал это?
-William Blake, Enoch: The First City of Angels.
Когда мы забываем
Память, которой я могу довериться, начинается с того момента, как я узнал о Творении. Солнце и Луна уже существовали, так что сменялись сезоны и дули ветры, которые они приносили. Могучие горы поднимались высоко над землей, и обширные леса тянулись до самого моря, был прибой, отливы и приливы, формирующие землю. Это было славной Первой Землей. Хотя я понимал много аспектов этого существования — атомы, возможности, — я видел то, для чего все это делалось. Возвышение и падение солнца было циклом для диких зверей, давали тепло щедрым летом, холодную резкость зимой.
Пока Пятый Дом занимался морями, а Третий Дом создавал горы, мы правили Первыми Землями, и нашей обязанностью было следить за дикими животными, в то время как вы и другие Дома занимались творением.
Первые Дни
Чтобы вспомнить Первые Дни, посмотри на Небо. Даже теперь, в нем, разбитом и отверженном, как в эти Последние Дни, все еще можно увидеть его прежнюю славу. Эхо тех дней еще осталось в некоторых тайных местах Земли. Горы тогда поднимались в небо так высоко, что касались звезд. Реки сверкали ясной синевой, могущественные и быстрые потоки устремлялись к своей цели. Где не было лесов, земля возвышалась холмами, украшенными великолепнейшими цветами всех возможных оттенков. Это — Эдем, о котором забыли люди. Они помнят пасторальные картины, но земля была дикой в те дни, сырым материалом с неограниченным потенциалом. Хоть она и была красива и захватывающа, она была дикой и неукротимой.
Могучие звери появлялись на земле, пока Творение было юно и еще не знало ограничений. Многие виды пришли и исчезли навсегда, не потому, что Творение было закончено, но из-за своего неограниченного потенциала. Благодаря Шестому Дому естественный порядок был установлен. Хищники убивали старых и слабых, позволяя вырастать наиболее сильным. Вместе с Седьмым Домом мы работали над достижением баланса — вечная и неблагодарная задача.
Это — тот рай, который я помню, и когда я работал с хищниками, я видел Его лицо, нашего Отца, во всей Его славе.
Адам и Ева
На берегу озера я впервые увидел их, Адама и Еву, Отца Всех и Мать Всех. Они отличались от любого из других зверей в саду, в них уже тогда отражались индивидуальность и проявление бесконечного. Я наблюдал за ними издалека, увлеченный их видом и очертаниями. Чтобы рассмотреть их, нужно было посмотреть на потенциал, таящийся в них. В отличие от животных, которыми я правил, Прамать и Праотец имели возможность понимать. Они могли пристально посмотреть на звезды и луну и увидеть их четко и по раздельности. Что более важно, они изменяли. Они не пребывали в тишине, но выражали свои мысли словами, пусть даже примитивными и основными.
Я сопровождал их некоторое время в восхищении. Ева, изящно двигаясь, подходила и прикасалась ко всему, что она видела. Адам был более прочен и ступал тверже, его тело было гибким и пропорциональным. Они были чудесными творениями, созданиями невинного мира, который мы создали, и были наделены великими дарами, которые мы преподнесли им. Они знали лишь Создателя. Он приходил к ним после каждой ночи, и они склонялись перед Ним. Казалось, это было их единственным предназначением. Но вместо ободрения, вместо того, чтобы показать им, насколько они уникальны, Он принимал их поклонение в тишине.
Почему отвергалась их великолепие, которое было их истинным наследием Эдема? Я слышал, что другие начали шептаться. Адам и Ева жили в незнании, не имея понятия о своих возможностях. Почему Он создал эти существа лишь для того, чтобы ограничить их? Их боль становилась нашей болью, ведь мы любили их так же сильно, как любили Его.
Многие из моего Дома чувствовали, что Адам и Ева не должны быть вне пределов обычного порядка вещей — что благодаря им баланс Творения может нарушиться. Все же мы должны были защищать и укрывать их, чем мы и занимались. В конце концов, они поняли, что их всего двое, а прочих существ — множество множеств. Что казалось нам чудесным и величественным, им виделось как непостижимая угроза. Они больше всего боялись остаться одни, и они огорчались, но мы не могли сказать им, что Господь всегда был с ними. Каждое утро они просили, чтобы Бог остался, но он оставлял их всякий раз, и нам было запрещено встречаться с ними.
Начало Шторма
"Шторм надвигается", — сказал мне Аримал. Я пришел к нему, когда солнце спускалось над Эдемом, пристально посмотрел в первые проблески сумерек. Потом посмотрел глазами своих стад, забираясь так далеко, как только осмеливался, но я ничего не увидел.
"Ты уверен?" — спросил я.
"Я могу видеть будущее", — он посмотрел на меня, и я увидел Шторм в его глазах. Неопределенность и сомнения, словно облака, вились в его глазах.
Большой Спор был первым предвестником Шторма. Аримал позвал нас в Залы Луны и говорил о страшном предзнаменовании, которое он узрел.
Многие призывали к действиям, и Люцифер помог нам решиться.
Бесконечная ночь
На следующую ночь Люцифер и те, кто решил следовать с ним, спустились в Эдем. Мы наблюдали издалека, как Люцифер открыл глаза людей, и я впервые заметил ревность. Ева приняла предложение Люцифера, но Адам колебался. Ему казалось, что Светоносный займет его место, но Ева уговорила его, и вместе они приняли наш дар.
Адам и Ева отбросили много отражений той ночью, и вскоре их стало много в Эдеме. Казалось, что когда их глаза открылись, Адам и Ева расщеплялись на множество возможностей — и у каждой был свой путь. За эту бесконечную ночь мы шли рука к руке следом за Адамом и Евой. Великолепные города поднимались из мрака, и творения Адама и Евы достигали совершенства.
Это было единственным временем, которое мы можем помнить, когда мы любили и получили в ответ любовь. Но это не означает, что это был последний раз.
Решающий рассвет
Рассвет пришел следующим утром, но яростное возмущение Михаила затмило солнце. Он пришел передать решение Небес насчет своих своенравных братьев.
Михаил сказал, что мы должны вернуться на Небо, чтобы быть наказанными, но Люцифер проигнорировал его. Светоносный поднялся, дабы встретить Михаила над Эдемом и там они сражались. Смелость Люцифера столкнулась с неопытностью Михаила, и вскоре стало ясно, что посланник Неба не может причинить вред своему бывшему лорду. Сражение закончилось вспышкой, и Люцифер одержал победу.
Михаил уговаривал Утреннюю Звезду вернуться на Небо, дабы получить расплату, но тот отказался.
"На Небе", — сказал Светоносный. — "Он — Всесильный Создатель. Но здесь, на земле, которой мы помогли приобрести форму и где мы проявили свою волю, у нас есть преимущество. Мы пренебрегли Небом из-за любви к Адаму и Еве, и ради них мы останемся здесь".
То, что случилось далее, было началом наших мучений, концом Первых Дней и рассветом Эпохи Ярости.
Без направления
Во время Эпохи Ярости мы видели разрушение созданного нами рая. Никогда еще земли не видели таких чудес, такого упадка и такой тирании, как в те дни.
Когда Михаил и его Господь отступили, многие из нашего легиона и четверть потомков Адама и Евы сопровождали лояльных. Первый бой закончился в нашу пользу, но никто не знал, какую цену нам предстоит заплатить. Что сделал Люцифер? Имело ли место предательство, чтобы избежать наказания Неба? Многие опрометчиво думали, что победа за нами.
Решение
Так как первый день был победным, многие почувствовали иное. Наши разведчики, сопровождавшие лояльных, отметили, что Владыка Небес что-то готовит, но многие из нас видели это лишь как доказательство того, что победа за нами. Как же неправы мы были...
Все началось с легкого бриза, набирающего силу и мощь, пока рев его не стал оглушающим. На своем пути он вздымал песок, срывая поверхность с земли за секунды, срывая плоть с костей. Высоко над нами сгустились черные тучи — чернее, чем когда-либо были, сверкающие молниями — окружившие небо до самого горизонта так, что казалось, что даже земля просела под их весом.
Из туч смотрел Его пагубный взор, превращая бесконечное в конечное одной силой Своего гнева. Независимо от того, сколько существовало равновесие, оно разорвалось на части, и Он позволял Своей ярости пролиться на землю. Он, бывший нашим Отцом, стал нашим врагом. Ярость Бога была безгранична. Ничто из созданного нами не осталось нетронутым.
Когда тучи рассеялись, Первой Земли больше не было. Ничего не было слева от Эдема, кроме руин наших врат, и из обломков можно было узнать лишь некоторые. Все вокруг превратилось в заброшенную пустыню, прежде зеленеющие места покрылись песком. Высоко над ними разверзались горы, наполняя мир облаками темного ядовитого газа, вырывающимися вместе с ревом и расплавленной магмой. Моря, прежде спокойные, ревели и бились о землю, и их глубины были чужды даже мятежникам Пятого Дома, сама земля разверзалась, поглощая равнины, и камнепад сыпался на землю. Страшный шторм с горьким дождем и ревущим ветром разрушил земли.
Для нас, Отвергших Небо, этот мир стал нашим домом.
Новый приказ
Когда ветры утихли, Люцифер вывел нас в наш разрушенный мир. Если кто-то из нас и сомневался в правильности восстания, увидев гибель нашего Творения, мы преисполнились стальной решимости бороться дальше. Наш повелитель выглядел изможденным, вкус победы сменился онемением и отчаянием. Когда мы вышли в свет второго утра, мы поняли, что этот дом станет нашей тюрьмой.
Но мы не забывали о наших обязанностях перед людьми, и мы вывели их из пещер в свет дня. Их вытянувшиеся, исхудавшие лица показывали полностью весь объем опустошения. Они казались слабыми отражениями великолепия Адама и Евы.
Пурпурный Легион
Но еще был Люцифер, который видел не разрушенный потенциал в пейзаже опустошения.
"Не отчаивайтесь" — Светоносный плакал. — "Это только начало. Мы познали Его гнев, но Он не знает нашей решимости. Мы встретили Его ярость и выжили. Не смотрите на покрытую шрамами прежнюю землю, иначе можно потерять надежду. Пойдемте — многие удивлялись нашим трудам. То, что существует теперь — бледное отражение, но мы создадим новые чудеса. Мы научим наших подопечных, сыновей и дочерей Адама и Евы, как раскрыть их истинный потенциал — и это сделаем мы, не Он. Это будет величайшим нашим достижением. Как мы создавали Творение для него, так мы создадим землю согласно нашим желаниям.
Земли могут казаться разрушенными, брошенными, но не для нас. Мы сотворили их из ничего — представьте, что мы можем сделать теперь! Мы не будем слушать Его и Посланцев. Мы будем бороться за Адама и Еву, будем защищать и лелеять их. Мы отказались от Него, и теперь наша любовь принадлежит Адаму и Еве. Всегда помните об этом".
Многие согласились. Мы смотрели на Люцифера и его вестников. В то время мы назывались Огненным Легионом на языке смертных. Мы поверили люциферу и его словам. Мы видели, что Творец был неправ, что мы должны научить Адама и Еву всему и привести их в новый рай. Мы стали самым большим легионом в тот первый период, Люцифер был нашим лидером, наставником и генералом. Ряды Огненного Легиона наполнялись Дьяволами из Первого Дома и Малефакторами из Третьего Дома, а так же несколькими Искусителями и падшими из других Домов.
Предводителем нашим был Белиал, первый лейтенант Люцифера.
Эбеновый Легион
Но не все согласились. Аббадон вышел вперед, его лицо сверкало яростью — самой сущностью Пожирателя.
"Я достаточно видел. Его наказание превышает все возможное. Я присягаю до конца дней — я буду маршалом братьев моих против Него, против Творца. Я отказываюсь от мира, я отвергаю любовь. Я чувствую только ненависть, и мы должны спасти наших из этого огня. Мой Легион сталкивается с Творцом на каждом шагу, многие из нашего числа могут погибнуть, но мы никогда не отдадим даже четверти. Здесь начинается война. Никто не может сказать, когда она закончится, но наши сердца готовы".
"И тебе, брат мой", — ответил Люцифер. — "Отдается под командования пятая часть наших сил, самая сильная. Вы будете нашим авангардом".
