Непобедимая и легендарная (Балтийский фактор 2)

Из Валка полк Седякина направился на восток по Псково-Рижской железной дороге и восемнадцатого декабря добрался до Гатчины. На следующий день туда же приехал и я, сопроводив перед этим в Петроград второй эшелон с хлебом.

Выслушав подробный отчёт от Александра Седякина, я распорядился о доукомплектовании его полка личным составом и получении на Путиловском заводе трёх новых броневиков взамен тех, которые были утрачены им при штурме Юрьева.

Перед возвращением полка в Казань я предоставил бойцам трое суток отдыха. Вовсе не потому, что они так уж сильно в нём нуждались. Просто ехать до Москвы целесообразно было всем вместе, а мне нужно было срочно решить в Петрограде несколько неотложных вопросов. Да и переночевать несколько ночей дома я тоже посчитал совсем не лишним. Дети растут: Володе уже двенадцать стукнуло, Нине — десять, а Коленьке — пять. Привёз им к Рождеству гостинцев из Ревеля. И жене отрез ткани на платье. Это не считая продуктов.

И семью Булацеля (они сейчас в соседнем подъезде живут) тоже не забыл. Старший у него сейчас учится в Пулемётной школе Ораниенбаума. Набивался к отцу в дивизию, но тот сказал, что пушечное мясо ему не требуется. Вот когда обучится виртуозно обращаться с пулемётами, тогда и возьмёт на бронепоезд.

Ещё одну диковинку я привёз на Путиловский завод. В качестве образца. Американский трактор "Фордзон". Как он попал в Ревель, я не знал. Может, англичане привезли или какой-то из местных богачей сам из Америки выписал. Меня он в первую очередь заинтересовал в качестве тягача для шестидюймовых гаубиц. Очень уж тяжело лошадям было их тащить по нашему бездорожью. А потом подумал, что и на пашне такие пригодятся. Особенно в коллективных хозяйствах, которые мы с Владимиром Ильичом планировали вводить в деревнях.

Посмотрев на трактор, Васильев и Тугаринов заявили, что в принципе завод с таким заказом справится, но фактически эта идея пока не реализуема, потому что требует серьёзного развития производственных мощностей, для которого сейчас нет ни средств, ни профессиональных кадров. Завод в настоящее время загружен примерно на пять процентов от дореволюционного уровня, и перспективы, увы, не просматриваются. Я спросил:

— Что требуется для организации выпуска хотя бы небольшой опытной партии.

— Нужен государственный заказ, подкреплённый соответствующим финансированием. Тогда можно будет запускать цеха и нанимать рабочих. Но в этом случае имеет смысл не ограничиваться опытной партией, а сразу планировать масштабное производство.

— В Петрограде сейчас вообще аховая ситуация с промышленным производством, — поделился своими заботами Васильев. — Городским властям плевать на наши нужды, они только обещают, говорят красивые слова, но ничего по существу не делают.

— Я разберусь с этим, Антон Ефимович, — заверил я председателя заводского комитета. — Будет у вас и заказ, и финансирование.

— Если будет, то и мы вас не подведём, товарищ Свечников, — пообещал мне Тугаринов.

После визита на Путиловский завод я побывал ещё на нескольких производствах, заехал в отделы по народному хозяйству Петросовета и Петроградской коммуны. Потом, уже составив для себя определённое мнение, я пообщался с возглавляющим Петросовет, Петроградскую коммуну и Совет Северной области Григорием Евсеевичем Зиновьевым. И понял, что тут мне ловить нечего. Глава города окончательно забронзовел. Его надо менять, и чем быстрее, тем лучше. Но это уже не в моей компетенции.

Проведя ещё несколько встреч, в том числе с Алексеем Щастным и Борисом Пересветом, побывав на Пехотных курсах у Муханова и Эйно Рахья, а также решив ряд вопросов с Борисом Павловичем Позерном, я выехал в Москву. На "Заамурце". Прихватив с собой за компанию Борю Пересвета. Его присутствие на фортах больше не требовалось, так как Финский залив к этому времени замёрз окончательно. Теперь до самой весны там нас никто не побеспокоит.

Ехали мы не одни, а во главе большой воинской колонны, составленной из поездов полка Седякина и бригады Тяжёлой морской артиллерии, которую я тоже решил перегнать поближе к южному фронту. В Москве я распрощался с Сашей Седякиным. Он повёл колонну в Казань, где теперь базировался штаб Первого механизированного корпуса, а я на несколько дней задержался для встреч со своим руководством.

Поставив "Заамурец" в депо, мы с Пересветом направились в Оперативный отдел Народного комиссариата по военным и морским делам, расположенный в доме 37 по улице Пречистенка. Там я плотно пообщался с Борисом Шапошниковым. Рассказал о том, чего мы с Корком и Ремезовым добились в Эстляндской губернии, а также всё известное мне на тот момент о действиях Яна Францевича Фабрициуса, освободившего почти всю Лифляндскую губернию и большую часть Курляндской (за исключением небольшого участка Балтийского побережья в районе Либавы и Палангена, где базировалась эскадра контр-адмирала Уолтера Ковена, защищаемого частями ландесвера, которыми руководил полковник Оскар Калпакс).

Борис, обладающий более свежей информацией из Лифляндской губернии, дополнил, что на данный момент она освобождена уже вся. И теперь береговая линия Финского и Рижского заливов Балтийского моря полностью находится в наших руках. А если точнее, то в руках четырёх советских республик: Российской, Финляндской, Эстонской и Латвийской. И теперь нам нужно подумать о том, как именно её в дальнейшем защищать.

Мы с Пересветом уже успели не только подумать об этом, но и всё между собой обсудить, поэтому сходу доложили Шапошникову наши соображения по этому поводу. Причём сразу по трём этапам: прямо сейчас, весной и в дальней перспективе. С тем, что надо осуществить сейчас, Борис полностью согласился, а насчёт остального пообещал в ближайшее время переговорить с Бонч-Бруевичем.

Потом он рассказал нам, как обстоят дела в Белоруссии и на Украине. Западная армия, возглавляемая Андреем Евгеньевичем Снесаревым, заняла Витебскую, Минскую, Гродненскую, Виленскую и половину Ковенской губернии. После чего остановилась, напоровшись на севере Ковенской и в Сувалкской губернии на ожесточённое сопротивление Войска Польского.

Красная Украинская армия Антонова-Овсеенко, действуя совместно с Повстанческой Украинской армией Нестора Махно, заняла Киев, освободила Могилёвскую, Черниговскую, Харьковскую, Брянскую, Курскую, Харьковскую и Полтавскую губернии. Сейчас они ведут наступление сразу в нескольких направлениях: на юг — в Подольской губернии с целью выхода на Бессарабию и Херсонскую губернию, а также на восток, чтобы освободить Воронежскую губернию и выйти на Область Войска Донского. И если на южном направлении наступление пока развивается вполне успешно, то на востоке, в связи с упорным сопротивлением Донской армии Африкана Богаевского (сменившего на посту Главного атамана Петра Николаевича Краснова) срочно требуются подкрепления.

Об этом Шапошников предложил мне переговорить с Михаилом Дмитриевичем Бонч-Бруевичем, который в это время находился в Кремле. Я ответил, что именно туда сейчас и собирался направиться.

Выйдя на улицу, мы с Пересветом попрощались. Он поехал к себе в Главное военно-инженерное управление, а я в Кремль, где планировал плотно пообщаться с Лениным и Бонч-Бруевичем.

Через полтора часа мы втроём собрались в кабинете Михаила Дмитриевича. В Кремле было холодно, поэтому верхнюю одежду никто не снимал. Сталин в этот раз на встрече не присутствовал, так как снова уехал в Царицын, где опять обострилась обстановка. Добровольческая армия, которой теперь руководил Пётр Николаевич Врангель, не оставляла попыток овладеть этим ключевым городом.

Бонч-Бруевич напоил нас с Владимиром Ильичом горячим чаем, вскипятив котелок с водой на буржуйке, лишь незначительно обогревавшей воздух в просторном помещении.

Первым делом я рассказал обоим о наших действиях, обстановке и настроениях людей в Эстонской советской республике. Бонч-Бруевич поинтересовался, какие силы, по моему мнению, теперь, после выполнения поставленной перед армиями задачи, можно снять с западного фронта для переброски на Украину. Я предпочёл ответить развёрнуто:

— Михаил Дмитриевич, я думаю, что в самое ближайшее время можно будет высвободить с западного направления обе дивизии, которые мы включили в состав седьмой армии, оставив в Эстонской советской республике только Эстонские коммунистические полки. На их основе, с учетом многочисленных добровольцев, Корк в самое ближайшее время сформирует одну, а возможно и две полноценных дивизии. Оружия, которого англичане туда завезли в огромном количестве, в его распоряжении вполне достаточно. Но для этого желательно Августа Ивановича пока никуда не дёргать. Там он на своём месте, и никто лучше него не справится с задачей формирования Эстонской Красной армии. Яна Францевича Фабрициуса я тоже предлагаю не трогать, оставив во главе Красной Латвийской армии. Забирать у него какие-либо войска до тех пор, пока он не разберётся с ландесвером, по моему мнению, нежелательно. Причём я бы не спешил с этим до весны, когда лёд растает и мы сможем подтянуть туда силы Балтийского флота. У Андрея Евгеньевича Снесарева из состава Западной армии я тоже пока не рекомендовал бы ничего выдёргивать. Как бы не пришлось наоборот наращивать его группировку. Кроме этого, предлагаю подумать, имеет ли нам смысл вообще сейчас двигаться дальше на запад. Может быть, имеет смысл остановиться на рубеже Тирасполь — Кишинёв — Проскуров — Луцк? Не те у нас сейчас силы, чтобы всерьёз бодаться с Польшей. Что касается Украины, то у меня тоже есть некоторые соображения. Высказывать?

— Продолжайте, Михаил Степанович, — предложил Бонч-Бруевич. — Все предыдущие ваши рекомендации вполне логичны, и в целом совпадают с нашими с Владимиром Ильичом соображениями. Посмотрим, будет ли это распространяться на Украину, где сложилась более сложная обстановка.

— Согласен с вами, Михаил Дмитриевич, насчёт сложности ситуации, которая складывается на Украине, — ответил я Бонч-Бруевичу. — Я отлично понимаю, что идти дальше на юг, чтобы выйти к Чёрному морю, освободить Бессарабию и Крым, нужно обязательно. Но, по моему мнению, эта задача на данном этапе не является первоочередной. Сейчас для нас более важным окажется восточное направление. Именно туда, я считаю, мы должны сейчас направить все высвобождающиеся дивизии. Чтобы поскорее освободить Воронежскую губернию и оттянуть от Царицына часть сил Добровольческой армии Врангеля. А наступление в южном направлении пусть продолжают Украинские Красная и Повстанческая армии. Потом, когда разделаемся с Богаевским, Врангелем и Деникиным — поможем им. А сейчас нам в первую очередь нужно решать свои задачи.

— Браво, товарищ Свечников! — отреагировал на мои слова Ленин. — Именно так мы с Михаилом Дмитриевичем и планировали. Удержать Царицын для нас сейчас архиважно. Я уже говорил Иосифу Виссарионовичу — оборона и только оборона. А потом, когда подготовимся к наступлению — мощнейший удар по всему фронту между Азовским и Каспийским морями. Именно для этого удара нам будут нужны ваш механизированный корпус и формируемый в настоящее время конный корпус Будённого. Есть ли у вас какие-нибудь новые предложения в этом плане?

— Есть, Владимир Ильич. Можно я начну издалека?

— Разумеется, товарищ Свечников. Докладывайте так, как вам удобно. Мы с Михаилом Дмитриевичем вас не торопим.

— Я привёз из Ревеля на Путиловский завод новый американский трактор. Конструкция ничуть не сложнее автомобиля. Топливо можно использовать любое: бензин, керосин, спирт. Ездит и таскает грузы по бездорожью. Мощность — двадцать лошадиных сил. У меня шестидюймовую гаубицу возят четверо запряженных цугом лошадей. И каждый передок с боеприпасами, ещё две. По дороге. А если орудие завязло, так ещё и десяток красноармейцев впрягается, чтобы его вытащить. А этот трактор один со всем этим справится. По бездорожью.

— И что путиловцы? — заинтересовался Ленин. — Готовы такие изготовить?

— Они, может быть, и получше смогли бы сделать, да только нет сейчас в Петрограде условий для этого. А ведь такими тракторами можно не только пушки таскать, но и поля обрабатывать. Большие поля. Они очень пригодились бы для сельских коммун.

— А что не так в Петрограде? — спросил Ленин, который, похоже, уже начал понимать, куда я веду.

— Всё не так, Владимир Ильич. Петросовет и Петроградская коммуна погрязли в бюрократии и зачастую дублируют друг друга. Заводы заработали, но всего лишь на ничтожную долю своей мощности. И не все. Металлический, например, вообще стоит. В городе засилье бандитов и спекулянтов. И над всем этим почивает на лаврах полностью забронзовевший Зиновьев, почувствовавший себя местным царьком.

— Считаете, что нужно его менять? — прямо спросил Ленин.

— Да, пора. И не только я так считаю, но и профсоюзы. А Петросовет и Петроградскую коммуну нужно слить в единый орган. И поставить руководить им крепкого хозяйственника.

— Это сложное решение, — задумчиво проронил Ленин. — Григорий Евсеевич старый партиец. Мы с ним рука об руку работали с 1903 года, вместе вернулись в Россию в апреле 1917 года, потом скрывались в Разливе. Заслуг перед партией у него много, но и положиться в серьёзных вопросах на него тоже нельзя. В прошлом году в октябре они с Каменевым нас крепко подвели, чудом не сорвав восстание. А из Петрограда его убирать надо. Вы уже далеко не первый, кто об этом говорит. И мы с товарищем Сталиным даже подготовили ему замену. Про Сергея Мироновича Кирова вам слышать не приходилось?

— Нет, Владимир Ильич, не слышал про такого.

— Ничего, познакомитесь. Он не только журналист, как Зиновьев, но и техническое образование имеет. А ещё большой опыт подпольной работы и руководства боевыми дружинами. Я с ним на съезде познакомился, а Иосиф Виссарионович его давно знает. Думаю, что и вы с ним сработаетесь. В том числе и на выпуске тракторов Путиловским заводом. Что ещё для этого надо?

— Государственный заказ нужен, Владимир Ильич. Чтобы не опытное производство, а сразу большая серия. Нам ведь уже этой весной надо коммуны на селе создавать и чем-то обеспечивать. Как их обозвать лучше, чтобы поблагозвучнее? "Комбед" какие-то плохие ассоциации вызывает. С бедностью и бедой.

— Пусть будет "Колхоз", — предложил Бонч-Бруевич. — Коллективное хозяйство.

— Хорошее обозначение, — согласился Ленин. — Не аббревиатура. Должно прижиться. Но это всё на селе. А подсобные хозяйства при заводах по аналогии можно будет окрестить "Совхозами" — Советскими хозяйствами.

— Владимир Ильич, но тогда и Цюрупу надо менять, — ковал я железо, пока оно ещё не остыло. — С его отношением к крестьянам мы хорошую идею можем на корню загубить.

— Да, мы уже думали над этим. То, на что мы были вынуждены пойти в этом году, в следующем будет уже неприемлемым. И теперь будем переходить от продразвёрстки к продналогу. Но это предмет совсем другого разговора. А сейчас давайте вернёмся к техническому оснащению вашего корпуса. Может быть, проще закупить некоторое количество тракторов в Америке?

— Проще, конечно. И через правительство Финляндской советской народной республики такую операцию можно было бы осуществить. Я уже думал над этим. Трактора мы получим. И где потом брать запасные части, чтобы их ремонтировать? Заказывать в Америке? Я считаю, что если мы вкладываем во что-нибудь деньги, то они должны в дальнейшем работать на нашу страну, а не поддерживать чужую. Покупать в Америке надо не трактора, а тракторные заводы. А ещё лучше станкостроительные, чтобы мы сами могли потом создавать тракторные, самолётостроительные, оружейные. Я был на Ковровском оружейном заводе у Владимира Григорьевича Фёдорова. Он делает так нужные Красной Армии ружья-пулемёты полукустарным методом, поэтому объёмы производимых изделий измеряются в штуках! Нашей промышленности жизненно необходимы современные станки.