— Ну да, это так неудобно! Сразу столько ограничений накладывают, — Милу в притворном испуге закатила глаза.
— Ты не боишься, что я на тебя донесу?
— Павел, милый, но ведь ты этого не сделаешь? — она с нарочитым выражением ужаса на лице скользнула к нему вплотную и положила ладонь на грудь.
— Не сделаю, — нехотя подтвердил он. — Ну ладно, хорошо. Теперь скажи, зачем ты привела меня сюда?
— А если просто так?
— Милу, я тебя знаю, ты ничего не делаешь просто так.
— Так уж и знаешь? — лукаво улыбнулась она.
— Знаю!
— Нет, не знаешь, — Милу развернулась, отошла в другой конец кухни к окну и встала там спиной к нему, обхватив свои плечи руками. — Можешь уходить, если не доверяешь мне.
Поколебавшись минуту, Павел развернулся, вышел из дома, вызвал такси, дождался его и вернулся в свою съёмную квартиру. Юноша ни разу не обернулся, чтобы проверить, не смотрит ли она ему вслед. Всё это время его не покидало чувство, что он делает ошибку — но парень сдержался и не поддался этому ощущению.
Сообщение от Жанны пришло, когда юноша только переступил порог своей квартиры. "Привет, можем встретиться?" — писала она. Через полчаса Павел уже сидел в знакомой кафешке неподалёку от своего дома — он частенько заходил сюда по вечерам, отдохнуть от выматывающей учёбы. "Сегодня день встреч", — думал он. На душе по-прежнему было тяжело от некрасивой сцены расставания с Милу. То и дело накатывало дикое желание позвонить ей, извиниться и вернуться к ней домой. Впрочем, сейчас об этом думать было уже поздно. Что он скажет Жанне? Извини, мол, что не пришёл на встречу, срочно приспичило помириться с той, кто меня чуть было не ограбила?
— Привет. Чего такой грустный?
Он поднял глаза. Жанна уже сидела за столиком. Сразу видно, она не теряла зря времени в том, что касается внешнего вида. Одета в строгий, но модный и стильный деловой костюм, элегантная причёска, безупречный макияж. В другое время Павел залюбовался бы своей старой знакомой, но сейчас у него перед глазами неотступно стоял образ одинокой фигурки Милу на фоне окна. Мысленно чертыхнувшись, парень несколько раз яростно мигнул, прогоняя наваждение, и попытался улыбнуться.
— Привет. Да так, ничего важного.
— Ничего важного? Ты же только что выиграл суд, спасся из лап мафии. Ты должен прыгать от радости, нет?
— Откуда ты это всё знаешь?
— Работа у меня такая, всё знать, — видя непонимание в глазах парня, Жанна расхохоталась. — Ты в учётку мою когда в последний раз заглядывал? С глаз долой, из сердца вон? Ты же в списке моих друзей, имеешь доступ к моим личным данным!
— Эм-мм... — протянул Павел. Признаться честно, он и не подозревал о наличии такой опции. Вызвав через нейросеть свою учётную запись, заглянул в книгу контактов, нашёл учётку Жанны, развернул и прочитал вслух: — Информационный бюллетень "Уронарские вечерние хроники", внештатный корреспондент. Так ты журналист, что ли?
— Да. А что тут удивительного? Я журфак МГУ закончила, если ты вдруг позабыл.
— Но это же было... — промямлил он.
— На Земле? А ты думаешь, есть какая-то разница?
— Ну... Э-ээ... Поздравляю тогда. И как работа, нравится?
— Ничего, живу.
— Понятно. С Сергеем видишься?
— Сергея я с того вечера не видела. Пропал он в своём университете. И тут, кстати, мы мягко подходим к сути.
— Какой сути?
— Как, какой? Моего появления здесь!
— Не понял.
— А что непонятного? Я тут по работе.
— По работе? Стой. Ты что, хочешь сказать, спустя месяц после расставания ты, наконец, выкроила вечерок повидаться со мной — и то, исключительно по работе?
— Ну почему исключительно? — девушка пожала плечами. — Как только я увидела в списке заданий твоё имя, я сразу схватилась за это поручение. Так что можешь считать, что я, кроме того, ещё и просто хотела тебя повидать. А ты-то, можно подумать, всё это время страстно желал со мной встретиться?
— Понятно. И что же во мне заинтересовало тебя, как журналиста? Дай угадаю. Сегодняшний суд? Или тот выигрыш в казино?
— И то, и другое сразу, — серьёзно кивнула Жанна. — И как можно более подробно. И учти, с настоящего момента наша беседа записывается.
— С чего начинать? С выигрыша?
— Нет. Лучше начни с момента, когда к тебе подошла одна загадочная особа в чёрном вечернем платье.
Павел рассказал почти всё. Умолчал только несколько моментов. Во-первых, он не стал рассказывать, что они с Милу сначала поцеловались на глазах у всех, а потом занимались сексом в гостиничном номере. Почему-то он не мог признаться в этом, по крайней мере, Жанне. В его версии это выглядело так, как будто мошенница заманила его к себе в номер и, пользуясь временным помутнением сознания юноши, вырвала у него слова о согласии передачи денег. Потом, он ни слова не сказал о том, что Милу эмпат. Наконец, юноша обошёл молчанием происшествие после суда и тот факт, что Милу возила его к себе домой.
Жанна внимательно его выслушала... а потом насела. Оказывается, ей прекрасно было известно и про поцелуй, и про половой акт в номере. У неё были на руках копии всех судебных материалов, хотя вообще-то считалось, что это приватная информация, и она не должна выдаваться журналистам.
— Павел, вот уж от кого не ожидала! — с укоризной воскликнула девушка. — Для меня так важна эта работа, это задание, я должна выполнить его, как можно лучше, чтобы меня приняли в штат. Мне нужно рассказать читателям всё, что может быть им интересно, чтобы они продолжали подписываться на наш бюллетень. А ты хочешь скрыть от меня важную информацию!
— Между прочим, есть вещи, о которых я не хотел бы прочитать о себе в газете, — огрызнулся парень. — Даже если эти вещи будут правдой от первого до последнего слова. И ты могла бы видеть во мне человека, не чужого человека, кстати, а не просто объект для своего журналистского расследования!
Зря он это сказал. В ответ девушка разразилась в его адрес целой речью на повышенных тонах, минут на пять, не меньше, о том, насколько ей осточертели, ещё на Земле, ложь, двуличие, лицемерие и ханжество людей, и что, мол, именно из-за этого она решила стать журналистом. Павел с громадным трудом удержался от того, чтобы встать из-за столика и уйти, не попрощавшись.
Потом Жанна начала расспрашивать его о стычке у здания суда. Долго выпытывала, не имеет ли Павел специальную подготовку в области боевых искусств. Парень, разумеется, ответил, что занимался карате в университете, и ещё в детстве его отец, бывший десантник, показывал ему приёмы боевого самбо. Этот ответ начинающую журналистку не удовлетворил. По её словам, любой из здешних секьюрити, за счёт боевых имплантатов, модификации организма и усвоения техники рукопашного боя путём закачки прямо в мозжечок, скушает пять каратистов и двадцать самбистов только на завтрак.
Из этого автоматически следовало, что один каратист по крутости равняется четырём самбистам, на что Павел, как патриот отечественной системы единоборств, немедленно возмутился. Жанна же посоветовала ему не разводить холивор на тему "Что круче, наше самбо или ихнее карате?", находясь Бог знает в скольких световых годах от Земли, а лучше отвечать прямо и без увёрток, как ему удалось победить профессионального бойца, причём вариант "Просто повезло" не принимается. В общем, чуть не поругались, но про свой особый дар Павел не заикнулся и словом, продолжая настаивать, что именно "повезло".
Наконец девушка начала выпытывать, куда же его увезла под конец Милу на своём флаере. Вот тут Павел не выдержал. Встал, расплатился по счёту и буквально вылетел из ресторанчика, не обращая внимания на призывы вернуться и успокоиться. Быстро, почти бегом, прошагав с полкилометра по тротуару, юноша, наконец, остыл и замедлил шаг.
— Прав был Сергей, — сказал парень в пространство, ни к кому конкретно не обращаясь. — Мне действительно не везёт в любви.
На следующий день он специально оформил одноразовую подписку на "Уронарские вечерние хроники" и прочитал статью Жанны. Статья была выдержана в остросатирическом ключе, причём объектом насмешек являлся в основном он сам, содержала в себе все мыслимые подробности и заканчивалась так: "Впрочем, наш герой недолго злился на коварную соблазнительницу. После отважной победы над грозным боевиком, они вдвоём уселись в флаер и умчались в её роскошное поместье, где, надо полагать, решили предаться любви, на этот раз из бескорыстных мотивов". И большое фото их с Милу поцелуя под заголовком, очевидно кадр из записи камер наблюдения в казино.
Подпись под статьёй гласила: "Жанна, штатный корреспондент 'Хроник'". Обратив внимание на эту подпись, Павел зашёл на учётку Жанны и убедился в её карьерном росте. За один вечер его знакомая действительно превратилась из внештатного корреспондента в штатного. Мысленно плюнув, парень удалил девушку из списка друзей и строго-настрого повелел себе позабыть обо всём поскорее.
Одно радовало. То, что Милу — эмпат, а Павел — вообще провидец, журналистка разузнать так и не смогла.
Глава 5
Маша снова зашлась в рыданиях. Её сгорбленные плечи тряслись в такт сдавленным всхлипам. Павел обнимал девушку и гладил по голове, тщетно пытаясь утешить. А как всё здорово у них с Мишей начиналось...
Спустя десять дней после памятного судебного заседания, Михаил со своей подругой внезапно огорошили Павла, прислав ему приглашение на свою свадьбу. Купив по случаю новый костюм, парень отправился в здание православной часовни. Была, оказывается, в Уронаре и такая. И там даже служил настоящий русский батюшка. Настоящий в том смысле, что рукоположенный, ещё на Земле. Попал сюда совсем молодым, сорок пять лет тому назад, был рабом, бежал, осел на Марне и начал нести местным обитателям слово Христово. Даже несколько десятков аборигенов в новую веру обратил.
Кроме Павла, были ещё приглашены Сергей с Жанной, пара приятелей Михаила с его работы, и подружка Маши, с которой она тоже сошлась где-то там в своей корпорации. Свадебное торжество совместили с новосельем — Миша с Машей сняли по такому случаю новую, более просторную квартиру. На протяжении всего действа Павел упорно игнорировал присутствие Жанны, она платила ему той же монетой. Впрочем, новоявленная акула пера отлично проводила время на пару с Сергеем. Подружка Маши быстро нашла общий язык с приятелями Миши, а сам жених уединился с Павлом на кухне, пока Маша хлопотала по хозяйству.
За последнее время Михаил сильно изменился внешне. И раньше далеко не выглядевший хиляком, он здорово раздался в плечах и бицепсах, а мускулатура его стала поистине стальной. "В зеркала не смотрюсь", — смеялся он, — "самому страшно!" По его словам, охранная корпорация, куда он устроился, на деле представляла собой натуральную частную армию. От военных, как он говорил: "Отличаемся только тем, что строем не ходим и честь не отдаём".
Спустя пару недель после свадьбы Михаила сдёрнули с места и отправили в командировку на какую-то Богом забытую планету на самой границе освоенного людской расой космоса, потому что некая корпорация заключила с его хозяевами контракт, целью которого было силовое решение некоторых спорных вопросов с конкурентами. Конкуренты не поскупились заплатить другой частной армии, и на планете соратников Михаила уже ждали. Более того, сумели пронюхать про место и время высадки, в результате чего при десантировании две трети капсул было сбито огнём ПВО. В их число вошла та, на которой летел Михаил.
Маша узнала об этом только на третий день. Как гласили сухие строки официальной повестки, "капсула вошла в соприкосновение с поверхностью со скоростью, исключающей выживание личного состава". Её супруг был признан мёртвым, и в связи с этим уволен. Без пенсии и выходного пособия, поскольку не успел отработать средства, потраченные на его обучение и подготовку. У Маши случилась истерика, Павлу пришлось срочно приезжать и утешать её.
Беда не приходит одна — спустя ещё две недели начальство Маши узнало, что девушка беременна (под венец она шла, уже неся в себе новую жизнь), и потребовало сделать аборт, поскольку по контракту сотрудницам "Звёзды-Транс" было запрещено рожать, пока они не расплатятся по своим долгам перед корпорацией. Маша делать аборт отказалась, и её уволили в тот же день. Тоже без выходного пособия, да ещё и долг за обучение по-прежнему висел на ней. К счастью, кредит, выданный Службой миграции, она успела погасить, и насильственное рекрутирование "на работу по специальности" Маше не грозило. По слухам, наиболее близкой по духу работе стюардессой Служба считала деятельность девушек из публичных домов.
Но и без того всё было невесело. Деньги начали стремительно заканчиваться. Никто не хотел брать на работу беременную, а этот факт был отражён в её личной карточке, и скрыть его не удавалось. В конце концов, получилось устроиться на место с вдесятеро меньшей зарплатой, и то временно, вместо другой сотрудницы, оказавшейся в аналогичном положении. Та женщина ушла в неоплачиваемый отпуск за два месяца до срока родов, и предполагалось, что через пять месяцев после ухода она вернётся обратно на своё рабочее место. Однако получаемая Машей на новой работе сумма не покрывала и половины квартплаты, не говоря уж о прочих тратах.
Какое-то время девушка проедала сделанные ранее немногочисленные накопления, но в один отнюдь не прекрасный момент хозяин снимаемой ею квартиры узнал о постигших его квартирантку проблемах и удвоил квартплату, мотивируя это тем, что девушка всё равно скоро съедет, и ему придётся тратить время и деньги (в виде упущенной прибыли) на поиск новых жильцов. Причём плата повышалась задним числом, за уже почти окончившийся месяц. Павел с Адраном изучили договор найма жилья под лупой и вынуждены были признать, что хозяин имел право так поступить.
Неожиданно помог тот самый поп, который незадолго до этого венчал молодых. Он кинул клич среди православной общины Уронара, и недостающая сумма для оплаты одного месяца была собрана. Тогда хозяин квартиры потребовал внести плату за следующий месяц вперёд. На это он тоже имел право.
Маша собрала вещи и приехала в единственное место, где она могла надеяться получить помощь, — к Павлу домой. К несчастью, как раз в это время парень сдавал заключительный экзамен по практической навигации и узнал о случившемся только через два часа. Всё это время и ещё три минуты, потраченные юношей на такси, девушке пришлось провести под запертой подъездной дверью. И вот теперь она сидела с ним вдвоём на кухне, пытаясь сквозь слёзы рассказать все подробности своей истории.
— А Жанну ты спрашивала? — спросил Павел.
— Да я с этой сволочью даже срать рядом не сяду! — с неожиданной злобой закричала девушка.
О причинах подобной ненависти парень спрашивать не стал, тем более что в оценке Жанны был полностью солидарен с Машей, но, тем не менее, втихую отправил журналистке через нейросеть сообщение, в котором вкратце описывал ситуацию. "Ничем не могу помочь", — пришёл мгновенный ответ. Сергей, также ознакомленный с сутью дела, и был бы рад помочь, но он сам ютился в комнате общаги, деля её с ещё одним студентом, а его стипендии с трудом хватало на прожитьё.
