Царь-дедушка

Железная Рука помялся.

— Говори уже. — вздохнул я.

— Такие поселения, повелитель, будут сами себе князья. — сказал Латмур, пристально глядя на меня.

— Ты это так сказал, будто в том есть что-то дурное. Будут себе выбирать старейшину, да и жить себе, как живут податные крестьяне. Только содержать будут не насельного витязя или князя, а сами себя. Ну и мыт платить, куда же без этого?

— Но такие... вольные хлебопашцы... Их существование может сильно расстроить владетельных, ваше величество. Да и простых князей тоже. — ага-ага, помню что ты к ним тоже относишься, как же. — Ведь их люди тоже будут желать платить лишь царский оброк, а воинское тягло — нет.

— Захотят! — энергично подтвердил я и стукнул обоими ладонями по столу. — Непременно захотят, как иначе-то? Так нет препятствий патриотам! Добро пожаловать в армию! А иначе — извините, за что ж вам такое огромное счастье, дорогие селяне? Кровь за страну не проливали, на маршах под дождем и снегом не мерзли, тяготы и лишения службы не несли — сидели в своих уютных и мирных деревнях, за чужими спинами... За что с них подати снимать, с оглоедов?

— Трудно будет такое втолковать селянам. — вздохнул капитан.

— А вот — как ты сказал? Вольные хлебопашцы? Вот они и объяснят, если кто бузить начнет. Сам понимаешь, если кто будет требовать для себя тех же привилегий, что и у воинов — выстраданных и заслуженных, — достаточно подвести к этим людям небольшой отряд и сказать "фас". — я пару секунд помолчал. — Разумеется, отказываться от сословия витязей нам неможно, поскольку казна сильную кавалерию попросту не потянет. Тяжелую пехоту, вернее ее костяк, тоже придется формировать из зажиточных горожан, с правами и привилегиями витязей... Кстати, верно неправильно это будет, пешую роту гвардии Блистательными именовать? Обидятся на такую уравниловку всадники-то, чай?

— Скорее всего. — согласился Латмур Железная рука. — Да и командира бы им надо своего, из пешцев.

— Вот теплое с мягким путать не надо. — я погрозил главногвардейцу пальцем. — У Блистательных свой командир будет, у... Ну, назовем их, для примера, Сиятельными, тоже свой. А над ними обоими — ты. С соответствующим повышением в звании, до гвардии-воеводы, и жалования, разумеется. Сами вступившие в ряды Сиятельных... Название как, подходит? Или Лучезарные лучше будет?

— Светлейшие, государь. — высказался покуда еще капитан. — Вроде бы как и статусно, и по экспрессии Блистательным уступает.

— Ну нехай будут Светлейшие. — не стал спорить я. — Так вот, на время службы и после отставки по выслуге они будут иметь статус витязей. Но! Это-то гвардия, иных тяжелых пехотинцев с ними равнять неуместно. Верно я говорю?

— Абсолютно верно, государь. — согласился командир Блистательных.

— Рад, что ты со мною согласен. Так вот, такие же зажиточные, но простые линейные фалангиты тоже получат достоинство витязей, но лишь после окончания службы. Сроком в... определимся по срокам. Справедливо?

— Несомненно. — вновь кивнул Ржавый. — А во время службы?..

— Дадим им статус кандидатов в витязи, то есть вроде как и витязи, но не совсем. Назовем это... Да хотя бы и царскими щитоносцами, что такого? По прическам и усам всяческим согласуем позже. Но, как понимаешь, массовой такая пехота быть не может. Нету у нас столько богатеев. А пехота нужна, причем разная. И вот тут я в затруднении, князь.

— Возможно, мой совет вам чем-то поможет, государь? — на комплимент напрашивается, подлец.

Ну и пусть, мне для хорошего человека не жалко. Карман, поди, не опустеет.

— Несомненно, как знатока воинских чаяний и традиций. Вот смотри: фалангиты, для противостояния цивилизованным армиям нам нужны? Нужны. Пусть у них и будет слабенький доспех, не как у щитоносцев, но казенный. А также короткий меч, ростовой щит, шлем надежный — это непременно, ну и копье, разумеется. Но ведь и более легкие пехотинцы нам потребны, и лучники с пращниками, и всех их будет одевать, кормить и вооружать казна. По факту, рода войск разные, а по сути — одно сословие быть должно. Или не должно? Как считаешь?

— Сло-о-ожный вопрос, государь. — призадумался Железная рука. — Очень непростой. И, ваше величество в своих рассуждениях упустили еще и лучников, которые приходят со своим луком, при оружии и доспехе, как это принято по сей день.

— А это будут царские лучники. — нашелся я. — По ним тоже порешаем отдельно, в рабочем порядке.

— Как прикажете, повелитель. Что же касается будущего разделения пехотинцев... хм...

Князь совершенно неблагородно и некуртуазно потер лоб сжатым кулаком.

— Ладно, покуда можешь не отвечать. Дело это не скорое, решить успеем. Покуда займись более неотложными делами, а остальное... Обсудим еще. Не горит.

— Как скажете, повелитель. — Латмур понял, что аудиенция закончена и поднялся из кресла.

— Ну, иди с Солнцем, голубчик. — я тоже встал. — У нас тут беседа вышла подолее чем с Главным министром, придворные уже поди шушукаются, не к массовым ли это арестам среди неугодных.

— Если ваше величество интересует мое мнение, то взять под стражу тех, кто желал лишить вас власти вовсе бы не помешало. — высказался главногвардеец. — Да и иных, ненадежных, тоже.

— Спешить в таком деле не надо. Для освоения степей потребуется финансовая помощь всех владетельных, не будем с ними ссориться... пока. Вот если кто не восхочет действовать на пользу Ашшории, с теми будем разбираться. А ненадежных командиров в армии вы с Осе и Яркуном ведь так и так поменяете, верно?

— Вне всякого сомнения. — командир Блистательных чуть улыбнулся и отвесил легкий поклон в мою сторону.

— Ну все, все, ступай уже. — замахал я на него руками. — Не давай повода для беспокойства всяким там разным — сбегут еще, лови их потом по всей стране.

Едва князь вышел из кабинета, как в помещении нарисовался Тумил. Выглядел мальчик уже слегка утомленным и морально взъерошенным.

— Что у нас там? — спросил я, наливая себе в кубок вина и, дабы в голову не ударило, разбавляя его водой. — Пить хочешь?

— Не, величество, спасибо. — помотал головой парень. — У нас там все еще толпа.

— Требуют доступа к царскому телу? — я усмехнулся и, сделав маленький глоточек, направился обратно к своему креслу.

— Навроде того. — кивнул почетный член гильдии бычьих плясунов Тампуранка. — И челобитных уже во-от такенная стопка.

Тумил чисто рыбацким жестом продемонстрировал мне будущий объем бумажной работы.

Ну что сказать? "Обрадовал" не по-детски.

— Ну ты скажи собравшимся, что царь-де сегодня будет держать экзамен у кандидатов в Блистательные и всех желающих на это действо посмотреть приглашает. — ох уж мне эти проявления верноподданнических чувств, ох уж мне эти подхалимы-лизоблюды... — А по делу в приемной есть кто?

— Ага. — кивнул мой стремянной. — Морской воевода и хефе-башкент. У каждого здоровенный тубус со свитками.

— Так-так... — я сделал еще глоток (в глотке от болтовни пересохло) и побарабанил пальцами по столешнице.

И кого первым принять? По статусу они примерно равны, по верности... Ну, Михил был готов, буде что, вести своих морячков мне на выручку, пробиваясь с боями через город. С другой стороны, Штарпен из Когтистых Свиней тоже прогиб знатный обозначил, а я сделал вид, что вроде бы как поверил... За Морским воеводой верность, за столичным градоначальником — происхождение и связи. Принять первым одного, умалить в глазах окружающих другого (и, что много важнее — в его собственных тоже). Однако, дилемма.

— Они давно ждут?

— Ну едва Латмур Железная Рука к тебе, величество, вошел, так и они появились. А вот кто первый, это я, прости, не углядел. — похоже, что парень прекрасно понимает мое нынешнее затруднение.

Да что Тумил? Сейчас поди весь дворец гадает, кому я явлю большую милость!

А я вот возьму — да не явлю.

— Значит так. — распорядился я. — Сейчас выйдешь, объяви князю Штарпену мое неудовольствие за то, что прибыл так поздно. Он мне нужен был тогда, когда здесь был Зулик Тимариани. Громко так объяви, дабы все слыхали. И быстренько загоняй ко мне, покуда царское величество не разгневалось. Сможешь напустить жути?

Мальчик усмехнулся.

— Сделаем.

Как мой стремянной стращал хефе-башкента я не знаю, но полминуты спустя тот вошел в кабинет на подгибающихся ногах, бледный и с трясущимися губами. Зрелище, доложу вам... Два прыгающих вареника себе представляете?

— Что же ты, дорогой князь, так задержался? — с мягкой укоризной произнес я. — У нас тут дело государственной важности, а тебя нет.

— Ва-ва-ва-ваше величество... — вареники запрыгали еще сильнее и начали издавать явственные звуки шлепков от соприкосновения, а ножки этого студня, казалось, сейчас подкосятся окончательно.

Какой актер, какой матерый талантище!

— Ты присаживайся давай. — я указал хефе-башкенту на кресло. — С моим шейным хондрозом голову задирать как-то, знаешь...

Толстяк шлепнулся на указанное место и выронил из рук тубус, покатившийся по столу и свалившийся на пол с противоположной стороны.

Он что же, действительно меня боится, а не притворяется что ли?

— Тут такое, понимаешь ли, дело, уважаемый. Приходил Главный министр, говорит — надобно царскую милость проявить в честь воцарения, простить осужденных преступников. А я вот подумал, чего бы это я буду милость проявлять ко всякой сволочи, когда ею можно оделить моих верных подданных? Ты вот как считаешь, прав я?

Наместник столицы активно затряс головой. Согласен, значит.

— Я знал, что уж кто-кто, а ты меня поймешь! Идея, голубь мой, такая: нехай завтра и послезавтра, в честь моего восшествия на престол, одеон, ипподром и бани будут доступны всем жителям и гостям Аарты бесплатно.

— Совсем-совсем бесплатно? — вяло поинтересовался понявший, что прямо сейчас казнить не будут и потихоньку приходящий в себя хефе-башкент.

— Абсолютно. — кивнул я. — Так-то разная деревенщина, что привозит в столицу продовольствие и товары на ярмарку, редко себе может позволить посетить центры средоточия культуры, каждую четвертушку бисти экономят, а тут экий будет повод. Воодушевятся посещением, и промеж своих, в деревне, будут хвастать. Ну и меня славить, конечно. Ведь будут?

— Будут. — кивнул Штарпен. — Крестьяне — будут.

И уже другим, опасливым, тоном добавил:

— А вот актеры, банщики и колесничие, боюсь, не очень.

— Они-то отчего? — я вскинул брови.

— Так ведь им, ваше величество, бесплатно придется работать. — еще более несмело отозвался столичный городничий.

— Да кто тебе, князь, такую глупость-то сказал? — надеюсь изобразить радушную улыбку мне удалось по максимуму. — Это вход бесплатный, а работу оплатить, разумеется, надо. Причем по высшему разряду. Они же у нас все идут как работники градоправления Аарты? Вот ты и озаботься. Найдутся на это дело деньги в городской казне?

— Найдутся, государь. — безрадостно ответил Штарпен из Когтистых Свиней.

— Ну и хорошо. — кивнул я. — Глашатаев только по столице сегодня разослать не забудь, чтобы, значит, довели до всех новость. У нас в одеоне на завтра что запланировано?

— Днем нравоучительная комедия "Скупой козопас", а вечером трагедия...

— Вот давай лучше поменяем. — перебил хефе-башкента я. — Трагедию днем, а вечерком, на комедию, я с семьей пожалую. Царская-то ложа не обвалилась еще?

— Как можно, государь?!! — князь всплеснул руками. — В лучшем виде подготовим.

— Вот и замечательно. Отдохну культурно после трудового дня, да и царевны поди будут рады развлечению. Ты к нам тоже в ложе присоединяйся, пущай наследники со столичным головою познакомятся получше. — пока его собственная голова еще на месте. — Оно полезно. А ты так-то по какой причине пришел? Принес, гляжу, чего-то.

Я кивнул в сторону валяющегося на полу и позабытого Штарпеном тубуса.

Хефе-башкент охнул, вскочил (как это у жирдяя вообще получается, так вскакивать?), и засеменил, огибая стол, к своей потере.

— Так ваше величество изволили же давеча интересоваться строительством нового, большего одеона.

— Изволил. — согласился я, глядя как князь пытается согнуться и поднять с пола тубус.

Ничего, конечно, у него не получилось — пришлось на одно колено опускаться. Чуть на бок при этом не завалился, фигов дирижабль.

— Ну... Уф. Вот. Перед вчерашним празднеством подвели итоги. Отобрали четыре наилучших проекта. — Штарпен начал разворачивать на столе пергаментные свитки с эскизами и чертежами. — Я взял на себя дерзость явиться, дабы просить один из них высочайше утвердить.

А неплохо в Ашшории архитектурное дело поставлено. Планы, примерно как в моем родном мире, того же приблизительно качества и детализации, даже цветные эскизы фасадов имеются. И какой из них выбирать? Смотрятся все весьма прилично, ни один на другой вовсе ничем не похож, а какие строения понравятся моим подданным, так это вообще тайна великая.

Хотя, читал я в той еще жизни одну книжку интересную, про Томского губернатора. Тому тоже надо было выбирать из проектов, правда не театров, а вокзалов, так он на этом умудрился еще и денег приподнять. А я что, хуже тамошнего Лерхе?

— Утвердить, конечно, можно. — кивнул я. — Но давай-ка мы с тобой, князь, на этих проектах лучше заработаем.

— Не смею возражать, ваше величество. — оживился столичный градоправитель. — А каким образом?

— Ну, как ты понимаешь, новый одеон нужен не столько мне или тебе, сколько самим горожанам, потому как в старый все желающие уже не всегда помещаются, верно?

— Истинно так. — согласился князь.

— Наверное будет вполне логично, если и внешний вид для одеона выберут те, кто его посещает, не так ли?

— Ну так-то оно, конечно, так, а только как? — интересно, хефе-башкент мастер-класс у Черномырдина с Кличко не брал?

— Очень просто. — я взял рисунок, изображающий фасад проектируемого театра и помахал им в воздухе. — Вешаем у входа в одеон все четыре проекта, нумеруем, рядом ставим четыре больших ящика с теми же номерами и часового. Глашатаи по городу объявляют, что я разрешаю жителям самим избрать проект путем свободного голосования. Жители возрадуются?

— Они-то да, а не много ли им воли, государь? В таком-то важном вопросе на мнение всякой голытьбы полагаться... — позволил себе усомниться в царской идее Штарпен.

— Вот в том-то и суть! — воскликнул я. — Каждый, кто пожелает отдать свой голос за понравившийся проект должен бросить в номерной ящик любую, пусть даже самую малую монетку. А в каком ящике больше денег наберется, того проекта и победа. Деньги с тобой поделим пополам. Ну, в смысле, часть в царскую казну, часть в столичную.

— Ге-ни-аль-но! — выдохнул хефе-башкент.

— Вот и мне кажется, что это неплохая идея. — я усмехнулся. — А думал ли ты по поводу корреры?