— Разве мы больше не товарищи по гильдии и разве не должны помогать друг другу?-только и сказала рыжеволосая подруга в ответ на мои горячие благодарности.-Уж, если мы вырвались из замка Зубень вчетвером, то вчетвером должны и продолжать наш путь.

Когда я вернулся домой, юная падчерица мыла голову над большим медным тазом, скинув для верности сорочку, и, при виде меня, с визгом кинулась одеваться, что послужило поводом для очередной свары. Малышка Лу заталдычила, что Орна, де, сама меня совращает, беспрестанно привлекая к себе внимание. Падчерица же вновь разрыдалась, объясняя какой я мерзавец и говоря, что вот, мол, из-за моего имени Бес В Ребро, соседи уже окрестили мамашу Бесовкой, а скоро злые языки доберутся и до дочки.

Желая прекратить этот шум, я потребовал вина и за ужином напоил малышку Лу до полусмерти, дабы избежать выполнения супружеского долга. Вместо этого сразу же направился к падчерице.

— Орна,— забираясь под одеяло на ее кровати, отчего бедняжка захлюпала носом и вжалась спиной в стену, к которой была приставлена кровать, миролюбиво сказал я.-Мы оба прекрасно знаем, что ты права, а твоя матушка — нет. Но не могла бы ты прекратить ругать меня хотя бы в моем присутствии? Эти ваши скандалы просто невыносимо слушать.

— А мне невыносима сама жизнь, когда я вижу в кого превращается моя мать,— запричитала она.-Несчастный отец, должно, перевернулся в гробу! Еще неделя и я обязательно сведу счеты с жизнью!

— Уймись ты!-попытался образумить я.-Настанет, возможно, день, когда твоя мать убедится в том, какой я подлец и, с раскаянием, признает твою правоту. Быть может, настанет гораздо скорее, чем ты можешь думать.

— Если ее не убедило даже то, что вы сотворили со мной этой ночью...— заревела она в три ручья.

— О, Боги, как с тобой тяжело!-возмутился я.-С тебя убыло что ли? Лучше перестань лить слезы и ненадолго приляг на живот, я хочу повторить вчерашнее, но, без сорочки.

— Ни за что!

— Не ори, мать проснется и вы опять заведетесь!-сурово одернул я.-Ты ведь не помрешь, если, перед тем как мы потремся, немного задерешь подол!

— Вы никогда не добьетесь этого!-зло ответила Орна укладываясь на живот.-Делайте, как вчера, или убирайтесь вовсе.

Я, однако же, добился, но уже вечером следующего дня. Возможно, от того, что ругань меж ей и матушкой, продолжалась с еще большим ожесточением. Причем, Лу нападала на дочь тем больше, что я уже приступил к заполнению свинцом третьего сундука.

И наконец, наступил мой последний, как я искренне надеялся, день под крышей этого дома. Прошел он так же за переноской свинца, но вечером, заполнив третий сундук, я громогласно объявил, что дело сделано и все наше богатство находится в надежном месте, по каковому поводу потребовал закатить пирушку.

В ходе сопровождавшегося обильными возлияниями ужина, течение которого изредка прерывалось перебранками между матерью и дочкой, я вновь накачал свою половину и благополучно отправил в постель. Сам же решительно собирался не сомкнуть глаз до рассвета, ибо более всего на свете опасался проспать отплытие нашей ватаги. И вот, дождавшись, покуда моя, огорченная последней перебранкой с матушкой, падчерица уляжется, подошел и раздевшись забрался к ней под одеяло.

— Наконец-то, милая Орна, твоим мучениям приходит конец,— сообщил я.-Обещаю, что уже завтра к вечеру твоя жизнь будет совершенно другой.

— Отчего это?

— Твоя матушка полностью убедится в твоей правоте.

— Оставьте же, ну!-попыталась вырваться она и сорочка ее затрещал, так как ухватился я достаточно крепко.

— Видишь, порвалась!-довольный я разодрал ее до пояса и девица поспешно прикрыла грудь.-Именно это нам и надо.

— Оставь, что ты хочешь?-забыв о должном дочернем почтении взвизгнула Орна, но матушка ее на соседней кровати даже не перестала храпеть.

— Я обесчещу тебя и сбегу из дому,— объяснил я дорывая ее единственное сейчас одеяние.

— Чтобы она всю жизнь попрекала меня тем, что я тебя совратила, а потом отдалась?-сжалась в комок совершенно нагая девица.

— Трудно будет это сделать, коль скоро, проснувшись, она найдет тебя связанной с заткнутым ртом,— объяснил я свой план, набирая теплого масла из ближайшей к постели лампе.

— Все равно,— пробормотала падчерица с ужасом глядя на то, как я умащиваю свой столь устрашающий ее сейчас размерами орган.-Я не дам себя связывать и ничего не дам с собой делать!

— А когда, вскрыв сундуки, узнает, что вместо серебра там лежит свинец,— вернулся к постели я принеся немного масла в миске,— тут-то она поймет сколь опрометчиво впустила меня в дом и как была права ее умница-дочь.

— 30 —

Услышав о том, что в сундуках находится свинец, девица даже дар речи потеряла от изумления.

— Ты еще более ужасный негодяй, чем я о тебе думала,— призналась она, когда смогла вскорости говорить.

— Конечно,— согласился я.-Уж поэтому-то, коль скоро, решил сделать тебя нынче женщиной, то обесчещу любой ценой.

— Не мучай меня!-взмолилась Орна силясь, казалось, продавить каменную стену у себя за спиной.

— А я с вами не мучался? Столько тяжестей, как за последнее время, в жизни не таскал! А ваши бесконечные перебранки? Твоя девственность — послужит хоть какой-то наградой за мои страдания! На, смажь у себя там получше, что бы не было больно!-приказал я протягивая ей миску, но увидев, как падчерица набирает побольше воздуха в легкие, добавил чуть мягче.-Ну и кричи, если так угодно. Матушка опять тебя во всем обвинит, а я совру, что свинец мне подсунули обманщики-пираты. Конечно же, я не смогу уплыть завтра в поход, как собирался, и мы будем дальше жить здесь милой, душевной семейкой. Вы с матушкой будете ежедневно лаяться, я же, рано или поздно, вновь подпоив ее до бесчувствия, доберусь до твоего девства. Неужели ты сама не понимаешь, что так все и будет?

— О, Лулах, сделай так, чтобы этот мерзкий человек никогда не вернулся из своего проклятого похода,— всхлипнув взмолилась девица и дрожащей рукой взяв миску начала умащиваться в указанном мною месте.

— Никогда не вернусь в этот распроклятый город, клянусь виселицей!-совершенно искренне пообещал я.— Совершенно не имею такого желания. Подтяни коленки к груди и раскройся получше.

Дрожащая от страха Орна улеглась на спину и подчинилась.

— Не хнычь и ничего не бойся. По крайности,— опускаясь на падчерицу сверху понадеялся я,— это раз и навсегда отучит твою матушку бросаться на шею первому встречному пирату лишь только потому, что он спьяну болтает о каких-то сокровищах.

— Больно же... Потише!..-охнула она.

— А ты как думала, первый-то раз,— возмутился я ибо проход который я собирался открыть и расширить оказался гораздо уже, чем у двух моих предыдущих девиц.-Еще немного потерпи, как по маслу пойдет... И перестань ты реветь, все через это проходят!

— Одно дело с законным мужем, другое... Тише... Я больше не могу... Ах!

Ахнула она именно в тот момент, когда я добился первого успеха.

— Все ты теперь можешь!-ободренный этой удачей сообщил я целуя ее в мокрую и соленую от слез щеку.-Немного осталось.

— И вообще,— после мига блаженства, я вновь вернулся к теме пиратских сокровищ.-Сейчас в нашей ватаге около трехсот человек. Сколько же надо захватить серебра, чтобы доля каждого составила три сундука? Знаешь, существуй неизвестный материк, где на каждом шагу попадаются серебряные шахты, а в руслах рек — золотой песок, и находись этот материк так, чтобы доставить оттуда металлы, можно было только по воде, вот тогда пиратство было бы выгодным промыслом. Сейчас же, захваченную добычу легко можно пропить за недельную стоянку в любом порту и исключения бывают крайне редко. Нет-нет, не мойся, пусть на тебе будет побольше следов бесстыдного надругательства.

— Руки-то вязать будешь?-хмуро спросила Орна.

— До рассвета еще несколько часов,— успокоил я.— Не собираешься же ты провести их со связанными руками и кляпом во рту? Давай попьем вина или завари травы. Я же еще расскажу тебе о своем нынешнем ремесле. Поверь, сердитая моя дочурка, что наибольшую выгоду от пиратства получают не те, что самолично ходят в море, а лишь те, кто об этом болтает. Придет такой болтун в таверну и давай заливать, как ходил он, дескать, боцманом при славном капитане Хромая Лошадь и какие у них были баталии, и какие несметные сокровища на вот-ну-никак-не-вспомню-каком острове.

Несмотря на нелюбовь ко мне и то, что я фактически силой лишил ее чести, моя семнадцатилетняя падчерица вдруг улыбнулась.

— Вот-вот,— кивнул я.-И расскажет этот болтун не об одном сундуке и даже не о трех, а о целой дюжине. И наполнены эти сундуки золотом самой высокой пробы. Сухопутные крысы, развесив уши, будут слушать, не замечая как путает он реи со швартовыми, а бушприт с компасом, да подливать побольше винца за свой счет. И никогда не признается бедолага, что пропиратствовал неполных два месяца, смывшись в первом же подходящем порту, что вся добыча его составила два десятка медяков и, что в пираты он попал лишь потому, что, надо было где-то прятаться от кредиторов.

— А ты как в пираты попал... папенька?-полюбопытствовала она отхлебывая свежезаваренное питье и, хотя в последнем слове была немалая доля ехидства, сердиться я не стал.

— Кому другому сочинил бы отличную историю,— сказал я.-Сообщил бы, что я незаконнорожденный барон, граф, герцог, а может даже и принц. А что? Намекнул, дескать, если б не судьба злодейка — на королевском троне вы не того, что сейчас видали бы. Тебе же скажу честно, в пираты попал случайно и, хотя в штурме Королевской каторги не последнюю роль сыграл, хотя в шкиперы выбился, но если б мне деньжат побольше, да не жениться спьяну на твоей матушке, выбрал бы другую профессию не задумываясь.

Так в приятной беседе провели мы большую часть ночи.

— 31 —

— Ложись, дочурка, пора,— распорядился я лишь только за окнами посветлело небо.

— Чего ты?!-возмутилась она, когда я вновь навис над ней.

— Послушай, Орна, я легко могу сделать это, после того, как свяжу тебя и заткну рот, но зачем? Почему бы, нам просто не повторить предыдущее, раз уж мы расстаемся навек?

— Если ты не уедешь, я, в точности, сегодня же повешусь,— пригрозила она.

— Я тебе виселицей поклялся,— нетерпеливо напомнил я.

— Мать проснется и застукает нас,— опасливо покосилась на храпящую Лу ее рассудительная дочь и раздвинула согнутые в коленях ноги.

— Мы сделаем все очень быстро,— клятвенно заверил я и не встречая сопротивления приступил к делу.

— Больновато еще,— пожаловалась она.-Это пройдет?

— Пройдет, доченька,— успокоил я, обильно залив семенем ее живот, дабы оставить наиболее явные следы.-Матушке скажешь, что я надругался над тобой раз пять за ночь.

Одевшись, я достал из кармана камзола свой последний золотой и остатки серебряного бруска, подаренного мне капитаном.

— Орна, ты умная, рассудительная девочка,— сказал я вручая ей все.-Не подумай, что это — плата за постель. Тот свинец, что лежит в сундуках у твоей матушки, много не стоит, поэтому возьми вот это и постарайся употребить с пользой для вас обеих. Можешь не бояться, серебро — самое настоящее.

— Знал бы ты, как я тебя ненавижу, папенька,— припрятав ценности в матрасе пробормотала падчерица.-Хотя ты и пытаешься быть таким любезным. Давай, вяжи.

Я скрутил ей руки разодранной ночной сорочкой, привязав их к спинке кровати, и, поцеловав на прощание, заткнул рот кляпом из небольшого платка.

— Мир этому дому, мне же пора уносить ноги,— пробормотал я выходя за порог.

Погода была ветреная, хмурая и я перепугался — а ну, как Свирепая Акула не решится выйти в море? По мере приближения к порту возникло другое опасение — вдруг ватага наша уже отплыла; и я поспешно ускорил шаг.

В порт я уже вбегал, успокоившись лишь тогда, когда собственными глазами увидел все корабли нашей ватаги и, в особенности, "Морскую Кобылку".

— Скоро ли отходим, мой капитан?-запрыгнув на борт сразу же поинтересовался я.

— Ты вовремя, шкипер!-обрадованная Быстрые Глазки наградила меня крепким рукопожатием.-Ждем сигнала с "Милашки".

А ко мне уже спешил Крикун и сияющая от восторга милая Трина. Хоть у нас и было правило насчет общения с женщинами на борту, мой маленький дружок тут же кинулась ко мне с поцелуями. Впрочем, товарищи по пиратскому ремеслу считали ее моей дочерью, так что никто не возмущался. К тому же, Трина была всеобщей любимицей и, как женщину, ее никто не воспринимал.

С поздравлениями ко мне подошло еще несколько человек, знавших о моей скоропалительной женитьбе. Кстати, выяснилось, что супругой обзавелся не я один. Еще несколько пиратов из нашей ватаги, по пьяной лавочке женились и кое-кто так и не смог вернуться на борт.

— А не пропустили мы сигнал?-взад-вперед расхаживая по мостику, я с волнением оглядывал причал — нет ли еще на нем моей заспанной жены в сопровождении толпы стражников.

— Потерпи, Бес, еще немного,— успокаивала Глазки.

Наконец, на "Милашке" взвились флаги и какой же счастливый я был, когда наша "Кобылка" отвалила от берега!

Судно уходило все дальше в море, Крикун и Трина застыли у борта вглядываясь в очертания остающегося все дальше и дальше города, в котором я поклялся никогда больше не побывать, а Быстрые Глазки позвала меня в нашу каюту.

— Поздравляю, Бес, ты выпутался из ужасной ситуации,— с облегчением вздохнула она и я понял, что все это время девица-капитан волновалась не меньше моего.

— Подумаешь, женился,— улыбнулся я.-Со всяким бывает.

— Не скажи,— рассмеялась она.-Ты женился обманом, поскольку наобещал этой женщине груды серебра, которого у тебя нет. За это тебя могли высечь кнутами на базарной площади. А, поскольку ты при обмане клялся, тебе наверняка проткнули бы язык раскаленным гвоздем.

— Да что ты!-ужаснулся я. По мне, так и кнуты — достаточно жестокое наказание.

— Это еще что! Они могли посчитать тебя святотатцем, поскольку, что-то из своего пьяного бреда ты повторял перед статуей Лулаха. А давать ложные клятвы перед статуей бога — самое настоящее святотатство.

— И какая же кара...— я от волнения запнулся, на мгновение представив, что вот, я бы проспал и не попал на борт,— святотатцу?

— Сдирание кожи заживо,— сообщила Глазки,— но ты не волнуйся, все уже позади.

— О, Боги!-взмолился я.-Значит в этом вонючем городишке, только за то, что я спьяну чего-то наболтал и женился, меня могли высечь, проткнуть язык раскаленной железякой, да еще и содрать кожу заживо?

— Нет,— покачала головой моя рыжеволосая спутница.-Перед тем, как содрать кожу, тебе еще отрубили бы руки, ведь из-за подмены серебра свинцом они наверняка посчитали бы тебя фальшивомонетчиком.

— 32 —

Доводилось ли тебе, любезный читатель, когда-нибудь, живя честной, достойной, пусть и не слишком обеспеченной жизнью, вдруг единым махом, волею судеб, разом оборотиться сначала плутом, потом пиратом, а в довершение еще и обманщиком, клятвопреступником, фальшивомонетчиком и святотатцем? Уверен, что нет, ибо такое бывает до крайности редко и, конечно же, не со всеми.