Прогрессор каменного века - 1.

Митяй понимал, что сможет выдавить масла и больше, но решил остановиться на этом. Жмых ведь можно скармливать свиньям. В общем он остался доволен своим масличным прессом и не угомонился до тех пор, пока не надавил три пятиведёрных ёмкости подсолнечного масла. Хотя масло и получилось у него мутноватым, но он даже и не подумал его фильтровать, посчитав, что оно отстоится и само. Вот теперь он мог спокойно ехать на охоту, чтобы добыть нескольких лосей и, желательно, волков, а если попадётся, то завалить и носорога. Ему, конечно, было жалко доисторическое зверьё, но если оно так или иначе всё равно вымрет, то пусть сослужит ему хорошую службу и принесёт большую пользу. В общем уговорил Митяй себя очень быстро и его уже охватил охотничий зуд точно так же, как и в четырнадцать лет, когда он впервые взял в руки мелкашку и пошел в лес охотиться на барсуков. В первую же осень он добыл тогда шестерых, привёз их в город поздно ночью, в дом деда и тот из них натопил прорву жира и на всё семейство Мельниковы нашил отличных зимних шапок. С тех пор Митяй стал заядлым охотником, но никогда не увлекался охотой чрезмерно.

Так уж вышло, что Митяй был по жизни домовитым парнем, стремившимся научиться делать своими руками как можно больше, не взирая на то, женское это занятие или мужское. К этому его приучили отец и дед Максим. При этом он любил природу и никогда не был хищником, понимая, что вычерпать из рек и перестрелять всё в лесах и в небе дело не хитрое, вот что только делать после этого. Не иначе, как сосать лапу. Поэтому он не пошел по стопам деда и отца, они оба были строителями, прорабами высшей квалификации, а поступил на биофак Кубанского госуниверситета, на отделение экологии. Хотя он и понимал, что в России экология дело тёмное и мутное, всё же надеялся хоть чем-то помочь природе. Особенно его бесила рубка леса в родном Апшеронском районе, хотя он и работал летом на лесоповале, зашибая при этом неплохие деньги. Заодно он присматривался к тому, как обстоят дела в этой отрасли, чтобы потом, однажды, вкатить дыню хищным и алчным лесопромышленникам с полным знанием дела и всех их хитрых увёрток. Однако, всё это было в далёком прошлом, ставшим теперь для него невообразимо далёким от тех времён, в которых он оказался, будущим.

Да, теперь главной его задачей было решить, на чём отправляться в экспедицию за турами и как переправляться через Марию. Малость подумав, Митяй сначала он всё же решили переплыть через Марию на небольшой лодке с мотоциклом на борту. Так он гораздо быстрее сможет попытать счастье в ловле диких коз. Их он надеялся приманить солью. Козы, как и все прочие жвачные, были к ней неравнодушны, а свиньи, если проявить смекалку и построить для них на крыше бункер для корма с системой автоматической раздачи, как-нибудь смогут подождать его неделю или даже две, авось не утонут в своём же собственном навозе и хотя они морозов не боятся, главное успеть наловить козлят до холодов. Мечтая о молоке, он уже на следующий день решил начать строить лодку с колёсами, такую, которая смогла бы поднять на борт груз массой минимум в семьсот пятьдесят килограмм и стал думать, из чего её построить. Думать на ночь глядя о том, из чего построить лодку, Митяю совершенно не хотелось, а потому он приготовил себе ужин, завалился в кровать и стал смотреть "Атаку клонов" Джорджа Лукаса, но ему это быстро надоело и он лёг спать в этот день пораньше.

Глава 5

Там вдали, за рекой

Закладывая в кормушки корм свиньям, Митяй думал о том, о чём вчера ему было думать лень: — "Лодка должна быть лёгкой и прочной". Самым прочным деревом под рукой у Митяя был дуб, но он ещё не высох достаточно хорошо и потому весил немало. Имелся у него и карагач, мало чем отличавшийся по прочности от дуба и к тому же очень гибкий и упругий, но ему же не лук делать из него, а лодку. Самой лёгкой была пихта, но той недоставало прочности. Вот на большую лодку она точно пойдёт. Правда, если он обошьёт ею борта, то их лучше будет потом обтянуть какой-нибудь прочной кожей, пропитанной асфальтом. Решение пришло к нему довольно скоро и оказалось очень простым, стоило ему только войти во двор и взглянуть на свою Шишигу. Увидев этого слоника, обвешанного дубовыми грузоподъмными механизмами, Митяй широко заулыбался и даже хлопнул себя по лбу, после чего сказал псу весёлым голосом:

— Крафт, у нас же есть будка от вездехода.

Да, действительно, это было самое лучшее решение, ведь прежний хозяин Шишиги сварил каркас будки из стальных труб прямоугольного сечения, потом обшил его фанерой, а затем оцинковкой, толщиной в один и четыре десятых миллиметра, чтобы она и за сто лет в сито не превратилась, утеплил пенопластом и обшил изнутри уже диктом красивого, тёмно-вишнёвого цвета. Даже навскидку Митяю сразу же стало ясно, что из этой будки он вполне сможет построить вместительную и в то же время лёгкую лодку-плоскодонку с гребными колёсами вместо винтов, причём их он сможет изготовить таким образом, что они пригодятся как в воде, так и на суше. Поэтому, не раздумывая ни минуты он сел в Шишигу и поехал в свою мастерскую, прекрасно понимая, что сможет потом оббить металлический каркас тонкими дубовыми досками и от этого ровным счётом ничего не изменится. Прочность останется той же и может быть в том случае, если он обтянет будку шкурой носорога, станет немного легче. Зато каких-то двести пятьдесят килограмм для катера с колёсами, это точно бараний вес, Ижик потянет его за собой играючи вместе грузом в полтонны, если не больше. Дело проверенное ещё его дедом, который умудрялся привозить на нём с дачи семь мешков картошки за один раз.

Митяй загнал вездеход в мастерскую, но не набросился на него с отверткой и гвоздодером немедленно, а включил дизельгенератор, затем ноутбук и принялся, измеряя будку рулеткой, конструировать лодку. Впрочем, в данном случае слово конструировать вряд ли могло подойти, так как конструкция оказалась до безобразия примитивной. Он решил не мудрствовать лукаво, а поступить предельно просто и изготовить лодку прямоугольной формы, весьма смахивающую на плавающий танк "ПТ-76", но с тонкими, металлическими колёсами на спицах и лишь рассчитал, какой объём воды она должна вытеснять, чтобы обрести необходимую плавучесть. В итоге, после недолгих расчётов он выяснил, если длина лодки составит четыре с половиной метра, ширина метр семьдесят, а высота борта пятьдесят сантиметров, то она удержит на плаву такой вес, который ему никогда не утащить на мотоцикле. Именно на лодку такого размера у него должно было хватить оцинкованного металла. Однако, немного подумав, Митяй первым делом принялся изготавливать ещё одно очень нужное приспособление — вальцы для прокатки металла, то есть небольшой прокатный стан, с помощью которого, на горячую, он сможет получать листовой металл шириной в полметра.

Все нужные отливки у него имелись. Главными из них были два чугунных вала диаметром в двести десять миллиметров каждый, которые предстояло отжечь, как и все те отливки из чугунины, которые он собирался в скором времени пустить в дело. Ещё у него были две прочные стальные стойки, мощный винт подъёма, две плиты подающего стола, пара шестерен, а также заготовки для болтов и гаек. Вальцы, способные прокатывать заготовку толщиной в сорок миллиметров, работая напильниками, он собрал всего за неделю. Самой ответственной деталью в них была пара мощных шестёрёнок. Когда-то он изготовил их модели, как и модели всех остальных деталей, из липы, разметив циркулем. Липовая модель, когда он её собрал, работала прекрасно, превращая густо замешанное тесто в тонкие блины для лапши. Хорошо крутились и валы настоящих вальцов, он приводил их в движение большим, чуть ли не в рост человека, дубовым колесом с множеством рукояток, чтобы создать максимальный крутящий момент на понижающем редукторе. У большой шестерни было семьдесят два зуба, а у малой, на которую Митяй насадил колесо, двадцать четыре, так что при диаметре приводящего колеса в метр восемьдесят, он мог создавать весьма большое усилие.

Настала очередь опробовать горн и вальцы, стоящие рядом с ним, в серьёзном, ответственном деле. Митяй был неплохим слесарем-инструментальщиком, а вот кузнецом пока что никаким, но надо же когда-то начинать. Он взял слиток размеров двадцать два на десять сантиметров, толщиной немного более тридцати шести миллиметров, нагрел его в пламени горна до ярко-алого цвета и разрубил вдоль длинным, стальным зубилом-ножом с массивной ручкой, отлитым из самой прочной стали, на три части, после чего стал на горячую прокатывать обрубок через вальцы, вытягивая тем самым металл и в итоге, за пять заходов, подкручивая снизу винт, поднимающий нижний валец и подающий стол, получил пруток сечением десять на десять миллиметров, но длиной уже в семьдесят два сантиметра. После этого он в четыре захода, всякий раз мощно налегая на колесо, раскатал его в пластину толщиной в два с половиной миллиметра, шириной в сорок миллиметров и длиной чуть более метра — будущую заготовку для уголка. Именно из тонких уголков, для горячей штамповки которых Митяй также отлил оснастку, он решил сварить каркас своей будущей лодки и через три дня имел вполне достаточное количество уголка, пусть и не слишком длинного. Один из дизель-генераторов, тот, который побольше, на десять киловатт, оснащённый электросварочным оборудованием, Митяй немедленно перевёз в мехцех и хотя электродов было мало, всего три пачки, больше кладовщик не дал, он решил не жадничать и пустить их в дело немедленно. Ведь электроды он теперь точно сможет изготовить из мягкого железа. Всё дело за обмазкой.

Ему давно хотелось осмотреться вокруг и особенно найти людей, а для этого требовался водоплавающий транспорт. Через две с половиной недели, ещё до наступления холодов, лодка была полностью готова, хотя и выглядела неказисто, да, к тому же уголком наружу. Оцинкованный стальной лист он просто приклепал к уголкам, после чего спаял все швы латунью с помощью фефки, из-за чего цинк обгорел. Увы, для газосварки нужен кислород, а его то у Митяя как раз и не было, но страсть к изготовлению всяческих поделок из металла выручила его и на этот раз и он, покрасив лодку расплавленным гудроном, полученным из асфальта, чтобы не ржавела, остался доволен. Изнутри он укрепил лодку не только фанерой, но и брусками из пихты, самого лёгкого северного дерева. Колёса для своей лодкотележки, с квадратными спицами, он так же изготовил из металла и каждое состояло из двух узких металлических шин с приваренными к ним прутками такого же сечения, как и спицы, восемь на восемь миллиметров. При этом на задние колёса, те были на треть шире передних, целых тридцати сантиметров в ширину, он установил тонкие, металлические лопасти. Колёса, как и корпус лодки, он тоже покрасил гудроном в чёрный цвет.

Лодка, по сути дела, была подвешена к металлической раме с колёсами. Единственным её недостатком, как тележки, была жесткая подвеска. Зато колёса имели большой диаметр, метр сорок сантиметров, а потом его шайтан-телега имела неплохую проходимость, но в любом случае её главное предназначение заключалось в преодолении водных препятствий и первое же испытание наглядно показало Митяю, что он сможет переплыть на даже такую быструю реку, как Мария. Установив на лодке мотоцикл и как следует закрепив его, предварительно сняв заднее колесо и установив на заднюю, разборную ось лодки звёздочку, он на малой скорости поездил сначала по земле. Манёвренность лодкотележки, конечно, оставляла желать лучше, слишком мал был угол поворота передних колёс. Зато по прямой лодка ездила довольно быстро, но ведь не в этом же заключалось её главное предназначение. Поэтому, сделав широкий круг, он решительно въехал в воду и поплыл по реке. Увы и ах, хотя Митяй и установил на лодку целых две рулевых лопасти, её манёвренность на воде тоже оставляла желать лучшего, зато, выкрутив ручку газа на полную, он убедился, что может хоть и медленно, со скоростью не больше семи километров в час, всё же плыть вверх по течению. В общем теперь Митяй мог запросто форсировать такие водные преграды, как Мария, Нефтяная и Голышка, которую он переименовал в Митяйку.

Однако, он не стал перебираться на другую сторону реки, а лишь доплыл до Митяйки, там развернулся и поплыл назад, вполне довольный тем, как вела себя лодка на воде. Крафт на берегу бесновался и прямо-таки выпрыгивал из шкуры, думая, наверное, что его хозяин таким образом решил вернуться в двадцать первый век, а его оставить в каменном наедине с махайродами. В тот же день Митяй стал готовиться к экспедиции в горы за козочками. Для их поимки ему требовалась ловчая сеть и он стал плести её из прочного лавсанового шпагата, поминая добрым слово Ашота Вартановича и его склад. В качестве приманки он намеревался использовать подсоленную дроблёную пшеничную кашу с жмыхом, полагая, что козам такой корм понравится и они на него поведутся. Он уже успел обратить внимание на такую деталь — местная живность практически не боится не то что человека, но даже таких воняющих, грохочущих железных чудовищ, как мотоцикл, автомобиль и человек с бензопилой в руках. Во всяком случае махайродов не очень-то испугала бензопила и ходу они дали только тогда, когда услышали предсмертный рёв своего вожака. Вообще-то, анализируя ту ситуацию, а также свою самую первую встречу с саблезубыми кошками, Митяй пришел к выводу, что охотятся они, как и львы, подкрадываясь к жертве и затем бросаясь на неё, а это прямо говорило, что преследователи из них никакие. Жаль только, что эти хищники не боялись человека и даже более того, считали его чуть ли не самой лёгкой добычей, хотя скорее всего охотились в основном на копытных.

Сборы Митяя в экспедицию за козами затянулись до восемнадцатого октября. В горах наступила поздняя осень, лес оголится, уже выпал первый снежок, но быстро растаял. Выше в горах он не таял, но туда Митяй и не собирался подниматься. Его путь лежал намного ближе. Бескормицей это время назвать точно нельзя, но непуганые человеком козы наверняка захотят подкормиться на халяву чем-нибудь вкусненьким. Во всяком случае свиньи на его кашу из дроблёной пшеницы, кукурузы и жмыха, только несолёную, набросились с диким визгом и чуть не передрались, так та им понравилась. Теперь Митяю предстояло проверить, западут ли на кашу козы? О производстве муки он ещё даже и не помышляя, весь его урожай пшеницы составлял всего пять семидесятипятилитровых бидонов, зато крупорушку изготовил и теперь разнообразил свой рацион ещё и такими деликатесами, как овсянка и мамалыга, но он сначала варил овсяную и кукурузную крупу, а затем лепил из каши лепёшки и запекал их в духовке. Получалось что-то вроде хлеба, но у него ещё не кончилась мука, так что изредка он пёк и настоящие лепёшки и, вообще, сделался знатным кулинаром, хотя готовил не так уж и часто, зато сразу на неделю вперёд. Он даже устроил на кухне ледник и потому у него ничто не скисало.

Михей хорошо подготовился к экспедиции и даже установил в свинарнике два дубовых бункера с автоматической раздачей корма с маятниковым механизмом. Для этого ему пришлось в срочном порядке собрать ещё и измельчитель корма, ножи которого приводились в движение мотоциклом, и превратить в мелкую сечку тонн десять силоса, того, что лежал в силосной яме повыше и потому был посуше. Дикие свиньи трескали силос, в который он добавлял рубленых клубней картошки и топинамбура, с огромным удовольствием и прекрасно набирали вес, а хряк то и дело вскарабкивался на них, но пока безрезультатно, время ещё не подошло и потому молодые свинки яростно отбивались от его ухаживаний. Митяй никогда не наполнил бы два шестидесятикубовых деревянных бункера, установленных на плоской крыше свинарника, кормом, не возноси он ежедневно молитвы святому Архимеду, благодаря уму и мудрости которого изготовил два шнековых кормоподъёмника с железным архимедовым винтом, нанизанным на трубчатый вал. Собственно составной шнек длиной в тридцать метров, разбиравшийся на метровой длины фрагменты, был один, а вот керамических труб две.