Ее. И Юно. И весь их отряд.
Видимо, тот, кто спускал с поводка зубастиков в прошедшие дни, разочаровался в результатах и решил ликвидировать проблему радикальным и гарантированным способом. Причинить вред такой махине казалось нереальным даже с помощью самых больших огненных шаров, что удавалось создать Фуоко. Монстр не нуждался даже в дубине, он мог раздавить весь отряд одним движением пальца.
— Такие штуки не могут существовать в реальности... — пробормотал Юно, поднимаясь на ноги и прижимаясь к стволу.
— Что? — тупо переспросила девушка, не в состоянии оторвать взгляд от чудовища.
— Я говорю, дыхалка не потянет такую тушу, движущуюся настолько шустро. И кости под тяжестью тела сломаются. Надо уходить, и быстро. Смотрите, он сейчас снова ударит! А, тимпо! Бежим!
Последние слова он почти выкрикнул тоном приказа, и Фуоко дернулась, чтобы подчиниться... когда поняла, что уже поздно. С удивительной скоростью дубина возделась в небеса и тут же начала рушиться обратно на землю — на сей раз направляясь точно на головы отряда. Все. Конец. Сейчас он нас прихлопнет, и я наконец-то узнаю, что здесь происходит после смерти. Хорошо бы обратно в начальную деревню...
Однако дубина так и не достигла конца намеченной траектории. Что-то не менее огромное с силой врезалось в бок полугорилле, и та, издав прежний странный полурык-полускрежет, с шумом рухнула куда-то в сторону. Новый титан, оказавшийся похожим на рыжую обезьяну, поднял к небесам собственную дубину, не уступающую первой размерами, второй лапищей гулко ударил себя в грудь и на удивление тонко заверещал, разрывая уши обертонами жести, царапающей стекло. Потом он замахнулся дубиной и ударил в том направлении, куда упало первое чудовище. Однако то, видимо, успело парировать, поскольку два толстых бревна с громким вибрирующим гулом столкнулись в воздухе.
Потом вокруг вдруг разверзлись бездны натурального бедлама.
Лес внезапно пропал, и два чудища бились на дубинах из слепящей клубящейся тьмы посреди вогнутой, словно чаша, долины, через которую под несколькими ослепительно сияющими солнцами текла широкая река. На одном из ее берегов с едва слышными отсюда воплями неслись друг на друга две конных армии — с развевающимися знаменами и вымпелами на концах длинных пик, с отблесками солнечных лучей на саблях. С диким ржанием и воинственными кличами, обдавая волнами горячего воздуха и запаха лошадиного пота, один кавалерийский отряд промчался мимо Фуоко, возникая из ниоткуда в десятке шагов и пропадая в никуда несколькими ударами копыт далее. Ни один из всадников не обратил ни малейшего внимания на гвардейцев Фуоко, вскинувших короткие мечи, такие смешные и игрушечные рядом с длинными пиками. Тут же волна гигантских, с тарелку, пауков затопила все вокруг. Насекомые-переростки деловито стремились в неизвестном направлении, обтекая отряд Фуоко по сторонам и ловко уворачиваясь от пинков Юно. Затем пропали и пауки, и далекая армия, и река, а над продолжающими биться гигантами закружилось два десятка крылатых драконов и не менее полусотни странных полуптиц-полуживотных с всадниками на спинах. Похоже, они тоже сражались друг с другом. Обстановка менялась с калейдоскопической быстротой: мчится мимо стадо антилоп, смешно вскидывающих белыми пушистыми задами; вздымаются из болота щупальца гигантского осьминога, каждое толщиной с магистральную водопроводную трубу, с присосками размером с запорный вентиль; четверо грязных, обтрепанных, с безумными взглядами людей, вооруженных топорами и копьями, с жуткими воплями бросаются на Фуоко и Юно, но растворяются в воздухе, не успев сделать и двух шагов; проплывает, не удостоив и взглядом, ослепительной красоты блондинка в белом балахоне и с четырьмя белыми же раскидистыми крыльями за спиной, а в ее руке пылает такой же меч, как и у Юно; сшибаются совсем рядом с отрядом люди с птичьими и собачьими головами, избивая друг друга короткими мечами и посохами с загнутыми петлей концами; в нескольких шагах беззвучно палит неизвестно куда батарея старинных пушек, канониры с банниками суетятся вокруг...
А потом все кончилось так внезапно, словно кто-то повернул выключатель. Остались только сражающиеся гиганты и лесная тропа, которая уже не являлась лесной: деревья вокруг лежали неопрятным буреломом на расстоянии по крайней мере в цулу, дальше снова начинался лес, а за лесом — за лесом вздымались скалистые холмы, и на одном из них возвышался полуразрушенный каменный замок, который Фуоко уже видела неоднократно. "Белая цитадель", как назвал его координатор, советуя держаться от него подальше. То самое место, куда они пытались дойти уже неделю.
Однако времени на то, чтобы вглядеться в новый окружающий мир, у нее не осталось. Рыжая обезьяна увернулась от очередного удара дубины полумедведя и нанесла врагу страшный ответный удар по голове. Издав короткий скрежещущий звук, полумедведь с глухим ударом выронил оружие и начал сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее падать — прямо на отряд. Парализованная сознанием неизбежного, Фуоко зачарованно смотрела на мохнатую спину, растущую и заслоняющую собой небо и солнце... и в последний момент успела лишь подумать: и где же я видела ту рыжую обезьяну?
Удара она не почувствовала, и боли — тоже. Просто мир вокруг вздрогнул и заметался, потемнел, и в нем замелькали огненные всполохи и живые геометрические графики и плоскости знакомого ночного мира. Какое-то время девушка плавала в пустоте, бездумно наблюдая за переливами света. Потом она вздрогнула, осознав, что мир перестал быть немым и беззвучным. Торжественная оратория дальних хоралов заполняла его, и среди них отчетливо выделялась одна нота, далекая и печальная — нота Кириса. Фуоко потянулась к ней, отчаянно пытаясь вспомнить хотя бы одну букву или условный сигнал из кода связи — и мир взорвался снова.
Нота и хоралы пропали. Она лежала на полу, покрытом мягкой ковровой дорожкой, в коридоре, образованном двумя уходящими вдаль бесконечными книжными стеллажами. Так. Похоже, повторение пройденного. Какое-то время она валялась на спине, бездумно глядя в колышущийся белый туман, заменявший здесь потолок, потом вздохнула и села. Пол не колыхался и казался вполне себе устойчивым. В ногах чувствовалось какое-то неудобство, и, глянув на них, и потом и на остальное тело, Фуоко обнаружила, что снова обернута в длинную, до пят, узкую цветастую юбку, оставшись голой выше пояса. На голове снова красовался черноволосый парик из прямоугольных линий, покрытый полосатым платком. Жезла поблизости не замечалось. Ну ладно, не очень-то и хотелось... хотя идиотскую юбку разрезать без него не удастся, ходер! И отцовская брошка исчезла. Фуоко осторожно встала, но из-за скованных ног потеряла равновесие и не грохнулась на пол лишь потому, что успела вовремя опереться о стеллаж. Закусив губу от острого раздражения, она сорвала парик с платком, несколькими резкими движениями расслабила широкий узорчатый пояс и сбросила юбку на пол. Вот пусть тут и валяется, тем более что рядом все равно никого нет. Так, что дальше?
Коридор казался бесконечным в обе стороны. Книги на стеллажах стояли плотными рядами, заполняя все пространство, вытаскиваться отказывались, и посмотреть между или над ними на другую сторону не удавалось. Вскарабкаться наверх? Если такая махина потеряет устойчивость и грохнется на голову, мало не покажется. И потом, в прошлый раз ее вышвырнуло отсюда после того, как она позабавилась с одной из книжек. Не факт, что то же самое случится и сейчас, но лучше не рисковать. Сначала, ребята, мы немного поисследуем местность. Ходить по ограниченной с боков местности мы уже привыкли, так что хотя бы полчасика пошагать можно.
Интересно, где Юно? Где-то поблизости, или его выбросило в совсем другое место?
На всякий случай прислушавшись (нет, нота Кириса больше не прорезалась, и вообще вокруг стояла глубокая насыщенная тишина), она решительно зашагала в направлении, которое назначила на должность "вперед". От "назад" оно не отличалось ровным счетом ничем, но надо же как-то ориентироваться на местности? Ковровое покрытие чуть пружинило под подошвами сандалий, и девушка, подумав, сняла их, оставшись босой. Так идти казалось гораздо приятнее, но бросить обувь она не решилась — мало ли что там впереди? Удерживая сандалии двумя пальцами за ремешки, она шла мимо бесконечных полок и рядов книг с пустыми корешками разноцветных переплетов.
Минут через пять она вдруг обнаружила, что топает по густому высокому ворсу обширного ковра, ничуть не похожего на прежний, и встала как вкопанная. Коридор пропал. Она стояла посреди большой комнаты, почти что целого зала, обставленного мебелью с золочеными спинками и подлокотниками. Ее лакированные деревянные плоскости казались жутко неудобными на вид. На стенах висели разнообразные картины, преимущественно поясные портреты суровых бородатых мужчин в доспехах, между которыми затесались несколько дамочек в расфуфыренных платьях и шляпах с огромными декольте на преувеличенно большой груди. Под потолком болталась многоярусная круглая люстра с несколькими десятками ровно горящих свечей. Окон не было. Совсем. Позади Фуоко находилась большая дверь, но ее створки в ответ на толчок даже не шелохнулись.
Ну ладно.
Пройдя через комнату к дальней стене, Фуоко толкнула другую дверь, поменьше. Та неожиданно легко поддалась, и девушка перешагнула порог.
И тут ее охватила жуть.
Она уже попадала сюда в прошлый раз. Застекленные шкафы с книгами у стен, солнечные лучи, пробивающиеся сквозь щели в плотных гардинах, еще одна люстра под потолком, потрескивающий у стены камин — и стол посреди комнаты. А за столом...
На сей раз горбоносый старик не казался мертвым. Его белоснежный балахон слегка мерцал призрачным светом. Он сосредоточенно смотрел через увеличительное стекло на какую-то плоскую прямоугольную штуку на столе. Его губы неслышно шевелились, тонкие пальцы с несколькими перстнями рассеянно перебирали пряди длинной седой бороды. В других обстоятельствах он мог бы выглядеть рассеянным сказочным звездочетом или, скажем, добрым алхимиком, углубленным в изучение тайн мира, но девушка не могла даже пошевелиться от окатывающих ее одна за другой волн ужаса. Он точно знала: сейчас случится что-то плохое. Что-то совершенно ужасное и непоправимое...
— Руун! — выдохнул где-то рядом знакомый голос. — Бежать!
И сейчас Фуоко узнала его.
Голос, что вернул ее в обычный мир в прошлый раз.
Голос странного мальчика по имени Стаси Домо.
Старик начал поднимать голову, и яркая зеленая вспышка ударила по глазам.
— Руун! — снова прошелестел голос, и Фуоко, стряхнув оцепенение, рванулась обратно к двери — но взгляд старика, равнодушный и изучающий уже уперся в нее. Его голос прошелестел что-то непонятное — и мир мгновенно изменился снова.
Она стояла на вершине изогнутой песчаной дюны, и над головой по голубому небу стремительно неслись облака. Слепящее солнце било сбоку, налетающий горячий ветер забирался под опостылевшую узкую юбку, снова окутывающую ноги, под парик на бритой голове, повязанный платком, а над головой ее тени плавал высокий силуэт короны двух царств под названием "пшент". Рука Фуоко сжимала уже привычный золотой жезл с собачьей головой, оканчивающийся снизу двумя параллельными лезвиями. За ее спиной стояла армия — собакоголовые мужчины в набедренных повязках, вооруженных посохами, загнутыми вверху незамкнутой петлей. Еще одна такая же армия, состоящая из птицеголовых гуманоидов с короткими мечами, ровными рядами расположилась на гребне противоположной дюны. Во главе ее башней возвышалась уже знакомая зверюга — помесь медведя и гориллы, поигрывающая длинной дубиной. Для разнообразия она имела почти нормальные размеры — метра два в высоту, не больше, а дубина состояла из дерева, не из клубящейся тьмы
— Эстас тампа пер кимменчи ла батлон, реджидино, — прорычал над ухом суровый мужской голос. — Ордони!
Что? Фуоко стиснула пальцы на жезле, пытаясь понять фразу. Тампа... tempo? Время? Кимменчи — komenci, начинать? Батлон?.. Batalon, битва! Ордони?..
Время начинать битву, принцесса. Приказывай.
Да они что все, с ума посходили?
— Какая, ходер, битва! — в отчаянии крикнула она, поворачиваясь к стоящему рядом могучему мужчине (неожиданно вполне человекоподобному) в таком же плаще и парике, как у нее, но выше по крайней мере на полметра. — Вы все головой о камень ударились, да? Прекратить! Э-э... finiĝi! Ĉesi!
Мужчина одарил ее надменным взглядом и сделал знак зажатой в руке шипастым молотком. Ряды воинов тут же сломались. Собакоголовые бросились вперед, к птицеголовым, и те ринулись навстречу. Оглушительно заревел полумедведь, вздымая дубину, воинственные вопли с обеих сторон ударили по ушам, и Фуоко, стиснув зубы, взмахнула жезлом, целясь в пока еще пустое пространство между армиями. Огромный, метров пять в диаметре, огненный шар мелькнул в воздухе, и яркая вспышка ударила по глазам. Мощная волна воздуха сбила с ног солдат обеих рас, ударила в лицо Фуоко, и та, зажмурившись и закрыв лицо скрещенными руками, склонилась ей навстречу, старая удержаться на ногах.
Успокойтесь, мысленно попросила она так же, как просила уйти волют. Очень прошу, не надо. Перестаньте. Все хорошо, мы не враги. Ну уймитесь же, ребята, а?
Мертвая тишина резанула уши. Фуоко опустила руки и медленно осмотрелась. Обе армии неподвижно замерли, и даже ветер улегся. Большая воронка между дюнами курилась облаком пыли. Ну и что делать дальше?
Мир мигнул, погас, едва не вывернув желудок несколькими мгновениями неожиданной невесомости, и Фуоко обнаружила себя в комнате со стариком. Тот удивленно вглядывался в плоскую штуку на столе, подслеповато моргая глазами, и теперь девушка разглядела, что это такое.
Карта. Живая подвижная карта или даже просто вид сверху на холмистую равнину, на которой замерли две армии муравьиных размеров солдат.
— Не компренс... — надтреснутым голосом пробормотал старик. — Кьял джи не функшис? Кья ше ирис?
Вздохнув, он взял штуковину, больше всего напоминающую школьный ластик-переросток, и занес его над картой.
— Нет! — крикнула Фуоко, преодолевая уже знакомые волны ужаса. Теперь она чувствовала, что страх не принадлежит ей. Чувствовала точно так же, как умела отличать свои ощущения от приходящих от Кириса эмоций. А раз боится кто-то другой, ей поддаваться совершенно не обязательно. — Эй, подождите! Стойте! Чеси!
Она вскинула руки в останавливающем жесте — и только сейчас осознала, что золотой жезл все еще зажат в ее руке.
И что синие индикаторы на нем светятся по всей длине.
Огненный шар сорвался с конца жезла и медленно, словно в кошмаре, поплыл к старику. Тот еще успел поднять взгляд, и в его глазах Фуоко заметила потрясение.
— Реджидино?!. — успел выдохнуть он — и раскаленная вспышка поглотила его, стол, комнату, а потом и саму Фуоко.
Ночной мир по-прежнему кружился в своем бесконечном геометрическом вальсе. Паутина танцующих линий и огненных полотнищ тянулась в бесконечность, и где-то за горизонтом мирно посапывала в оранжерее мама-роза, окутанная туманом мирных грез о расцветающих бутонах. Далекие хоралы тянули свои ноты, отдававшие в основном кислым привкусом (опять синестезия начинается?) Девушка бесконечно долго плавала в океане бездумного счастья, теплая дремота лишала воли и мыслей, убаюкивала, втягивала в себя — и вдруг вдребезги разбилась о волнолом блаженства совсем иного рода. Того самого блаженства, что она не испытывала уже, кажется, целую вечность.
