Я демон

Обернуться и подставить свое лицо и шею Снегу.

Больно? Нет, ваши поцелуи даже приятны, они заставляют забывать о внутренней боли, перебивая ее внешней. Да, присыпать пепел, закрыть его, оставляя только холодный, белый покров.

Я кружился, изгибаясь под музыку ветра, переходя от одного партнера к другому, каждый из них что-то забирал у меня, давая взамен свое. Танец в горах, со снегом и ветром, на пределе сил, что бы заглушить боль другой болью. Распахивая свое сознание миру, заполняя и остужая сердце окружающим холодом. Я отдавал всего себя миру, и мир одаривал меня в ответ, заглушая, замораживая боль, делясь своей энергией и спокойствием. И боль ушла, оставив после себя только вымороженную пустоту.

Ах, если бы у меня были крылья, что бы взлететь ввысь, продолжив этот танец в небесах, почувствовать все силу воздушных потоков, далеко от тянущей меня к себе земли.

— Они есть, — прошептал ветер.

Где? Внутри? Я хочу их увидеть. Что значит не готов? Но я хочу! Вы согласны помочь? Спасибо.

Тело пронзила острая боль, зародившись в позвоночнике, она огнем прошлась по всей спине, разрывая собой мышцы и вытягивая жилы. Казалось, что-то пытается вырваться из меня наружу, разрезая острыми краями окружающие ткани.

Черт, почему так больно?

Подкосившись, ноги отказали меня держать, и я упал на землю.

Первый раз всегда больно? Это вы сейчас о чём? А, понятно. Если в сравнении с этим, то я не совсем, но согласен. Но можно, же что-то сделать, а, то я сейчас загнусь здесь. Вы, же обещали.

Легкая рука Холода прошлась по моей спине, забирая жгучую боль и оставляя после себя только небольшой дискомфорт. Снег и Ветер своими объятиями остудили разгоряченную кожу, с выступившей на ней испариной. Стало намного легче, и тут появились они — крылья.

Большие и широкие, черные, словно ночь с мерцающими в глубине звёздами, полупрозрачные. Они как призраки развернулись у меня за спиной. Какие же они красивые.

Встав, я попробовал взмахнуть ими.

И не надо смеяться. Я вовсе не пытаюсь взлететь. Думаю, для меня это ещё рано. Но вы же поможете мне научиться? Спасибо. И вовсе я не маленький. А я говорю, что нет.

Ветер потрепал меня по волосам, усмехнувшись и ничего не ответив. А я продолжал разглядывать и обследовать свои крылья. Дотронувшись до них рукой я почти ничего не почувствовал, словно они действительно были призрачные, только легкое сопротивление и ощущение холода на кончиках пальцах.

Почему так, они вообще рабочие или только для красоты? Ну да вы говорили, что еще рано. Значит, потом они изменятся? А как? Увидишь, опять увидишь. Как мне надоели эти тайны! Разве нельзя рассказать все сразу? Ладно, нельзя так нельзя. А убрать их как? Просто представить, что их нет. Попробуем.

Прикрыв глаза я представил что крылья втягиваются внутрь, но ничего не почувствовал. Правда, оглянувшись, увидел, что их уже нет.

Здорово! А обратно как? Так же. Большое спасибо, за всё, что вы сегодня для меня сделали. Даже не знаю, как мне вас сейчас отблагодарить. Станцевать с вами как-нибудь ещё? Хорошо, вы же обещали научить меня пользоваться крыльями, так что я теперь здесь частый гость буду, вот тогда и потанцуем.

Попрощавшись, я пошел к выходу. Только далеко я с площадки не ушёл. Поскальзываясь и шурша галькой, из-за поворота вылетел Вэлиар. Увидев меня, он остановился. Удивленно и как-то испуганно глядя на меня.

— Ты чего? — спросил я, озадаченный его реакцией.

— Не пугай меня. Ты сейчас похож на ледяного принца, — говоря это, Вэл даже сделал пару шагов назад.

— Что, такой же бледный? — немного грустно усмехнулся я. Надо же, до чего себя довел, уже люди пугаются, точнее демоны. Так скоро вообще при виде меня все разбегаться будут.

— Нет, — замотал он головой. — То есть да, и это тоже. У тебя кожа бледная, аж светится, а еще иней в волосах и на ресницах. И лицо такое, такое...

Не находя слов Вэлиар попытался использовать жесты, но мне всё равно не было понятно.

— Так, какое у меня лицо? — мне даже стало интересно, что же он хочет сказать.

— Такое, такое холодное, вот, — наконец-то смог найти подходящее определение Вэл.

— Это просто мороз. Я замерз и тебе показалось, — я вовсе не чувствовал холода но нужно было как-то успокоить братика.

— Тогда пошли скорее домой, а то мне что-то не по себе от твоего внешнего вида.

— Хорошо, кстати, а зачем ты меня искал?

— Да поздно уже. Скоро ужин, а тебя всё нет, вот я и начал волноваться.

Действительно, с такой погодой не поймешь день сейчас или вечер. Солнышка-то не видно.

— Не волнуйся, в следующий раз обещаю более тщательно следить за временем, — заверил я Вэлиара.

Всю дорогу, пока мы шли до замка, Вэл как-то странно на меня смотрел. Словно задумался над чем-то и теперь решает для себя вопрос делать или нет.

— Что? — не выдержал я.

— Да так, ничего, не обращай внимание.

Отвернувшись, он сделал вид, что любуется окружающим пейзажем. Хотя чем там любоваться, скалы они и есть скалы. Но иногда, когда думал, что я не вижу, бросал на меня задумчивые взгляды. Мне такая его молчанка не нравилась, но повторно переспрашивать я не стал. Захочет — сам скажет.

С этого дня я часто бегал на ту площадку в горах. Хотя эта своеобразная криотерапия и помогала, хоть и не на ненадолго. Но это всё-таки лучше, чем истязать себя большими нагрузками. А ещё, там я мог расправить свои крылья. Брату о них я так и не сказал. С каждым днём они становились все более материальными, и уже можно было почувствовать их тяжесть за спиной (не очень, но всё же ощутимо), прикоснуться к гладкому шелку перьев, развернув подставить под упругие потоки ветра. У меня даже стало получаться взлетать. Правда, пока это больше походило на очень высокие прыжки, но и это меня радовало. Эти часы, проведенные наедине с миром, были самыми лучшими. Здесь я мог забыть на время все свои проблемы и горести и просто радоваться жизни.

Как назло, уже два дня погода была не просто мерзкой, а преотвратной. Шквальный ветер и снег с дождем не давали даже носа высунуть наружу. Нагрузки на организм уже не помогали (приспособился, зараза, а увеличивать их было уже некуда). И я не мог ни на чём сосредоточиться, ни на опытах с магией в лаборатории, ни на книгах в библиотеке, всё валилось из рук. Все мысли были заняты Торианом. Ну почему, почему он не дает о себе знать? Неужели так трудно послать какого-нибудь магического вестника, что у него все хорошо, что он помнит, ждёт. Я не знал что думать. Неужели я и вправду был всего лишь игрушкой и теперь обо мне забыли. Я не хотел в это верить, разрываясь между двух чувств. Хотелось разозлиться на Тора за молчание и крушить все вокруг, пока не останется ничего целого, или забиться куда-нибудь в уголок и плакать навзрыд от отчаянья.

— По-моему ты заработался, — вздрогнув, услышал я голос Вэла.

Вынув у меня из рук книгу, оказывается, я держал её вверх тормашками и даже не замечал этого, он сказал.

— Не пора ли тебе братишка отдохнуть? Ты уже час так сидишь. Лучше иди спать, ужин, доставят в комнату.

— Я не хочу, есть, — вздохнув, ответил я. — Но спасибо за заботу. Я тогда действительно пойду, что-то плохо себя чувствую. Последние дни были очень насыщены, перенапрягся, наверное, вот и сказывается.

Успокоив этим брата, я направился к себе. Нечего пугать его ещё больше моим неадекватным поведением, а наедине я постараюсь как-нибудь с собой справиться.

Придя в комнату, я переоделся и лег в кровать. Действительно попытавшись забыться в сновидениях. Сон не шел. Подушки и матрас казались слишком мягкими. Воздух в спальне слишком спёртым и жарким. Одежда стесняла движения, и ворот пижамной рубашки стягивал горло. Разозлившись, я стянул рубашку, бросив её на пол. Туда же полетели и доставшие меня подушки и одеяло. Но, всё равно, закрывая глаза, я видел перед собой лицо Ториана. Казалось, что стоит протянуть руку, и я дотронусь до него. В голове прокручивались все сцены моего недолгого пребывания в замке Тора. Если бы я знал, что мне будет так плохо, то вцепился бы в него руками и ногами и не отпускал.

Не выдержав этой пытки собственного сознания, я встал. Подойдя к окну, я положил ладони на холодное стекло и уперся в него лбом, остужая слишком горячую кожу. За окном бушевала настоящая гроза. Снег и дождь с остервенением барабанили по стеклу, размазываясь на нем кривыми потеками. Надрывно завывал ветер, иногда были видны вспышки молнии со следовавшими за ними раскатами грома. В голове сама собой зародилась песня, когда-то любимого мной исполнителя.

День прошел, но не спится мне,

Сердца стук слышен в тишине.

Пуст бокал и на дне луна,

Осколком в ночь, ты опять одна.

Не одна, а один, но это сейчас не так уж и важно. Если придираться, достаточно вспомнить моё прошлое и тогда это слово будет уместно.

Память бьет, словно злой палач,

Звонкий смех, превращая в плач.

Эта боль в клочья режет грудь,

До утра не могу уснуть.

Зачем мне крылья,

Ведь рядом нет тебя.

Каплями дождя по стеклу — мои слезы,

Капли на стекле — я.

Я бы сейчас отдал все сокровища мира за возможность увидеть Ториана. И даже свои крылья не пожалею, отдам. Почему так больно? Ведь мне казалось, что я испытываю к нему только влечение и легкую привязанность. А боль такая, словно я оставил часть своей души, и теперь оставшаяся половинка болит и истекает кровью.

Рвется связь, как простая нить,

И нельзя никого винить.

Образ твой тенью на стене,

Опять кричу, словно в страшном сне.*

Не выдержав, я со всей силы распахнул створки окна. От удара о стену стекло треснуло и осыпалось на пол осколками. Вовнутрь ворвался ветер, пронесшись по комнате, он приподнял и запутал шторы, бросив брызги дождя мне в лицо.

Почему так щиплет глаза? Это просто ветер, и влага на моих щеках просто дождь. Забыть, не помнить ни о чем, пусть ветер охладит, выдует из моего сердца все чувства.

Распахнув крылья, я подставил свое тело дождю и ветру.

Ах, если бы я смог присоединиться к этому буйству стихии. Но мои крылья ещё слишком слабы для этого.

— Я помогу, — прогудел ветер.

— Поддержим, — прошелестел дождь.

— Не бойся, иди к нам, здесь весело. Забудь всё, что тебя держит на земле, — радостно сверкнула молния.

И я шагнул в черный проем окна, отдаваясь на волю стихиям. Подхватив, они закружили меня в своем круговороте. Дикий танец стихий опьянял, и я не смог остаться в стороне. Захлебываясь неописуемым восторгом, я танцевал вместе с ними, кружась в вышине. Танец с грозой, с молниями и ветром, на пике безумия, когда даже сам перестаешь ощущать себя, сливаясь со стихиями в их бешеной пляске. Нет страха, нет сомнений и терзаний. Есть только пьянящая радость движения, заполняющая каждую клетку моего тела и не дающая остановиться.

Но все когда-то кончается, даже стихиям свойственна усталость, проводив меня до окна они, успокоившись, отступили.

Мышцы спины ныли, но эта боль была даже приятной, а на губах играла блаженная, пьяная улыбка. Почти уже засыпая, я подобрал с пола одеяло и, улегшись на кровать, завернулся в него словно в кокон, тут же провалившись в омут сновидений.

Разбудил меня крик Вэлиара.

— Ты что совсем уже с ума сошел, в такой холод с открытым окном спать?!

— Не кричи, — высунув нос из-под одеяла, в которое закутался с головой, сонно сказал я. — Просто ночью гроза была, и ветер разбил окно, а так как было уже поздно, я не стал никого звать, решив дождаться утра, — соврал я. — Ты, кстати, что так рано пришел, что-то случилось?

— Да нет, ничего не случилось. Я вчера подумал, что хватит тебе уже здесь киснуть. Учёба это конечно хорошо но ты уже совсем заучился. Вот я и решил куда-нибудь сходить.

— В смысле? Я почти каждый день гуляю, это что не считается?

— Ты не понял. Сходить в гости. Сегодня как раз приглашение от знакомых пришло. Так что собирайся мы идем на бал.

— Куда? Что сейчас? — честно говоря, я был ошарашен. Не ожидал от братика такого, думал, он меня до самого совершеннолетия в замке держать будет.

— На бал, — как для глухих громко и по слогам сказал Вэл. — И не сейчас, а вечером. За оставшееся время нужно собраться и привести себя в порядок.

Все я в ауте, не кантовать. Конечно, хотелось вырваться отсюда, но вот что-то мне подсказывает, что там будут, не очень рады моему появлению. Да еще моя мнимая амнезия, не будешь же подходить ко всем и каждому объяснять, что я ничего не помню. Да-а, что-то ещё меня там ждет, даже вообразить не берусь.

*в тексте использовались стихи из песни "Зачем мне крылья" Алексея Страйка.

10 глава

Пока я размышлял, Вэлиар прошелся по комнате и, заглянув в гардеробную, спросил.

— Ты что на бал одеть собираешься? Учти, это не какой-то там второсортный прием. Знатнейший и влиятельнейший род устраивает бал в честь именин старшей дочери.

— Не знаю, — пожал я плечами. — А что нужно?

— Как это не знаешь? — с недоумением посмотрел на меня Вэл.

— Братишка ты что забыл? — сказал я укоризненно. — По-моему это у меня амнезия, а не у тебя.

— Знаешь, действительно забыл. Мы же кроме тренировок почти нигде и не встречаемся. Ты ничего не говоришь и не вспоминаешь, вот я и подзабыл. Кстати, а почему ты мне не рассказываешь что было? Хотя бы ту часть, которую помнишь.

— Не хочу, — буркнул я.

Ну, зачем тебе знать, братишка, что твой младший братик вовсе и не брат тебе. Я привык к тебе за эти дни, и ты стал мне если не братом, то другом уж точно. Может, когда-нибудь, я и расскажу тебе это, но явно не сейчас. Нужно поменять тему разговора, а то эта мне не нравится.

— Вэл, если уж я оказался таким дилетантом по различным приёмам и балам, я надеюсь, ты поможешь мне собраться? — Голос такой жалобный — жалобный, и лицо понесчастнее сделать, чтоб и мысли не возникло мне отказать.

— Конечно, помогу, — улыбнулся мне Вэлиар. — Прямо после завтрака и начнем.

— Отлично, — соскочив с кровати и потянувшись, так что суставы захрустели, сказал я Вэлу. — Тогда встретимся за завтраком, я умываться.

— Знаешь, а ты вырос, — задумчиво сказал Вэлиар мне в спину, когда я уже взялся за ручку двери в ванную.

— В смысле? — обернулся я.

— Я тебя привык воспринимать как маленького, как младшего братишку, за которым нужен постоянный контроль и уход. А ты как-то незаметно для меня из нескладного подростка превратился в молодого мужчину. Очень красивого молодого мужчину. Я это совсем недавно заметил, но осознал только сейчас.

Кажется, я даже покраснел от его изучающего взгляда. И пожалел, что хотя бы для приличия не закутался в одеяло, оставаясь в одних пижамных штанах, которые почти ничего не скрывали. Я же не виноват, что у прежнего хозяина гардероба был такой вкус, что ни вещь то или полупрозрачная, или облегающая. Намучился, выбирая более-менее приличную одежду для себя, а на белье вообще плюнул, не видит никто и ладно. Менять же её я не решился из соображений безопасности. Вряд ли братик поймёт, если я скажу, что мои предпочтения так резко изменились. Хотя может такое и прокатит, но сейчас что-либо менять уже поздно. И что он во мне красивого с утра нашёл? Помятый со сна, не умытый, со стоящими дыбом волосами. Сейчас моя шевелюра больше напоминает одуванчик. Такая же белая, растрепанная и пушистая.