Пусть наши защитники тогда хорошо змеиномордым всыпали и с тех пор надёжно охраняют границы, но и рептилоиды, со своей стороны тоже в долгу не остались, они сделали что-то с метрикой пространства, теперь ни одно судно не может совершить гиперпрыжок из этой системы. Так и продолжалось это противостояние вот уже две тысячи лет, аграфы не желали сдаваться, рептилоиды не хотели отступить и оставить в покое колонию, постоянно прощупывая её на прочность. Хотя если посмотреть честно на ту технику, что ещё оставалась в рабочем состоянии, такого же массового вторжения рептилоидов аграфы ещё один раз не выдержат.

— А откуда взялись эти двадцать кораблей? — спросил Тин, — опять змеиномордые нашу оборону прощупывали? Но почему тогда мне учитель сегодня утром ничего не сказал, он бы этих мерзких рептилий обязательно почувствовал, он же не просто так входит в совет обороны планеты. Учитель самый сильный среди других хранителей, меня вот заметил.

Тин не удержался от того, чтобы похвастаться перед братом, — Учитель говорит, ещё лет пять упорных тренировок и можно готовиться к вступительным экзаменам, чтобы меня взяли в военное училище, обучаться на планетарного защитника.

-Хорошо тебе,— завистливо вздохнул Каш,— хоть ты и старше меня на целый год, а до сих пор на ферме. А меня уже на следующей неделе, когда приедут забирать продукты, отдадут в город. Там нужны хорошие ремонтники, а дальше держать меня на ферме отец по закону "о равных для всех возможностях", не имеет права. Я и так уже съел непозволительно много особо ценных ресурсов, предназначенных в первую очередь для защитников.

-Не надо забывать, что все аграфы — одна семья. "Мы должны питаться правильной и здоровой пищей". Передразнил Каш писклявый голос жирного чиновника, с трясущимся от праведного негодования подбородком, из министерства "Правильного питания".

— Только одного я не пойму, если эта еда здоровая, то почему от неё все становятся такими тупыми, вялыми и жирными, я даже слышал, — Каш понизил голос, — уже были случаи, что некоторые аграфы от такой пищи умирают.

Хотя министерство пропаганды объявило, что нет повода для беспокойства, умершие аграфы не по инструкции использовали свободно распространяемые специи, злоупотребляли посторонними химическими ингредиентами и неправильно их употребляли, что и привело к летальному исходу при приготовлении блюда. У Каша не было веры в информацию, выдаваемую официально.

В отличии от твёрдых норм на пищу, на специи прежде ограничений не было, до случаев массовых смертей, всколыхнувших общество. После этих трагических происшествий мало того, что суточный паёк опять для всех урезали — в заботе о здоровье нации, а вовсе не потому, что часть пищевых баков окончательно вышли из строя, так и специи стали выдаваться в строго определённых, правильнее сказать — минимальных, количествах, исключающих всякую возможность отравиться.

-Я эту коричневую склизкую и вонючую дрянь, которая называется "здоровое" питание, даже представить себе не могу, как можно её есть саму по себе, а уж без хорошего количества специй, забивающих запах и вкус, тем более. А мне теперь этой гадостью всю свою жизнь придётся питаться, о детских годах, проведённых на ферме, буду вспоминать как о сладком счастливом сне.

Тин не раз уже замечал, если Каша не остановить — он будет болтать без умолку, и где только он собирает все эти слухи. Хотя, известно откуда он их берёт, сидит каждую ночь на базе и слушает разговоры защитников. Отец последние полгода совсем не загружает его работой, сказав, погуляй сынок напоследок, больше такого в твоей жизни не будет. Мать, услышав такие слова, залилась слезами. Каш продолжил рассказывать свежие новости, его умение анализировать информацию и по отдельным крупинкам выстраивать целостную картину происходящего, всегда восхищало Тина. Каш хоть и младший брат, зато какой умный.

— В городе, опять нормы квадратных метров сократили, теперь министерство социального обеспечения гарантирует для одного аграфа только два на полтора квадратных метра общей площади в жилой капсуле. Мол, были произведены новые более точные расчёты, которые показали, что это самая благоприятная и комфортная, более способствующая здоровому обществу и правильному психологическому климату площадь, на которой аграфу можно чувствовать себя в безопасности.

Что-то я не верю, что наши славные предки, которые так любили свободу, что ради неё покинули свою родину, жили в таких условиях. Пусть даже министерство пропаганды приводит в пример древние леса, из которых аграфы не могли выйти, окружённые враждебными хищниками, всяко там в лесах поменьше народу жило. Да и детей в городе у тех, кто там живёт, никогда не рождается, что тоже наводит на определённые размышления. Всё ли так хорошо с этим правильным питанием?

Тин, на всякий случай, оглядываясь по сторонам, сказал брату понизив голос, — Ты бы поосторожнее говорил о таких вещах, услышит ещё кто, донесёт в министерство пропаганды, тогда не только у тебя будут проблемы. Заберут ферму у нашего отца и отправят его обратно в город за то, что не может воспитывать идеологически правильных детей, кому от этого хорошо будет? Он же не переживёт этого, второго шанса снова получить работу и ферму ему никто не предоставит.

А такие случаи бывали не так редко, когда фермеров возвращали обратно в город. Кто-то не смог воспитать правильного и верного сына своего народа, кто-то не мог справиться с изнуряющей работой с утра до ночи на ферме. Стоило только упасть еженедельным поставкам продовольствия, тут же приезжала городская комиссия из министерства равных возможностей, и очень скоро на ферме уже трудился другой аграф, ошалевший от счастья, что видит небо над головой. Выйти замуж за такого счастливчика посчитала бы честью для себя любая аграфка. На натуральных продуктах от тяжёлой работы очень быстро уходила рыхлость и вялость, глаза снова загорались надеждой. А тяжёлая работа, так чего её боятся, зато рядом с тобой нет постоянной толпы, которая давит на психику.

— Да какие могут возникнуть проблемы, — беспечно отмахнулся Каш, — таких как я, кто чувствует материал и способен любой, самый старый механизм перебрать и заставить снова работать, по пальцам пересчитать можно, так что не боюсь я министерство пропаганды, ничего они мне не сделают. На руках носить будут и пылинки сдувать.

К тому же пока мне в восемнадцать лет не поставят нейросеть, откуда следящие за моральным обликом свободного народа узнают, что я сказал? Точно тебе говорю, они ставят эту штуку в голову вовсе не потому, что им нужны соединённые в общую сеть граждане, которые могут совместно обсчитывать и контролировать автоматику пищевых баков. Они следят за всеми нами через это устройство, вот станешь через десять лет защитником, подпишешь соглашение о секретности — сам увидишь, что я говорил тебе правду, а ничего не выдумывал.

Тину было неохота расставаться со своим младшим тринадцатилетним братом, ему было конечно жалко, что Каша скоро заберёт в город чиновник из министерства равных возможностей. Не с кем станет мечтать по ночам глядя на далёкие звёзды: как однажды Селариэль или Хранители что-нибудь обязательно придумают, и тогда они всем своим врагам покажут. Особенно Тину будет не хватать умения Каша видеть суть вещей, многое из казавшихся прежде незыблемых идей, вбиваемых в голову министерством пропаганды, уже не казались ему абсолютной истиной. Хотя вслух о своих сомнениях, Тин не признается даже своему учителю, он не хочет оказаться в городе.

В четырнадцать лет "следующая неделя" звучит, как в "следующем году", Тину было непонятна грусть Каша, зачем печалиться раньше времени, ведь до этого ещё целая неделя беззаботной жизни. Чего он заранее переживает, подумаешь, заберут в город, не он первый, не он последний, все дети, родившиеся и выросшие на ферме в тринадцать лет должны были перейти жить в город, дальше их следы терялись в том столпотворении, что творился в каждом из 64 мегаполисов на планете.

И меня бы уже давно забрали, подумал Тин, если бы не учитель, который два года назад случайно пришёл на нашу ферму, а отец постоянно гнул перед ним спину и на стол ставил всё самое лучшее, упрашивая проверить его трёх отпрысков — может есть у них какие способности?

Так вот, прибывший учитель приложил какую-то коробочку, говорят она осталась ещё от тех времён, когда и аграфов то ещё не было. Коробочка, одетая на голову самого младшего и среднего, загорелась тускло жёлтым цветом, а вот когда её одели на голову Тину — изумрудно зелёный свет заставил восхищённо вскрикнуть отца и облегчённо вздохнуть его мать. За рождение будущего защитника полагались хороший льготы, можно было получать корм для мясных гусениц более высокого класса и даже попытаться получить разрешение на каменную долину, чтобы расширить территорию фермы, но это конечно вряд ли. В городе полно своих желающих, которые будут рвать себе жилы, но очистят эту долину.

Тину повезло, его не заберут с фермы ближайшие лет пять, даже больше того, до восемнадцати лет раз в неделю будет приходить учитель, если у Тина получится в результате упорных тренировок развить свои ПСИ способности защитника, его примут в военное училище. Выпускники училища становятся защитниками, они, говорят, бывают в космосе и даже не знают, что такое "правильная пища" от министерства здорового питания. Будущее рисовалось настолько предсказуемое и светлое, насколько уверенно в него смотрит тот, кто только вступает в жизнь и ещё не познал горечи разочарований.

Сейчас Тину было гораздо интереснее не то, что произойдёт через неделю, а что происходит на базе военных, куда Каш нашёл тайную тропинку. В покосившемся от времени заборе нашлась лазейка, там же по странному стечению обстоятельств охранные сенсоры, вышедшие из строя от старости, уже не контролируют пространство. Каш, с тех пор как обнаружил это место, держит его в большом секрете даже от старшего брата и постоянно туда бегает по ночам, таская из старых армейских складов с запасными частями, совсем уже неработоспособную рухлядь.

Но это для военных она не работает, а Каш как-то умудрялся все эти устройства оживить и заставить снова приносить пользу. Вот и биореактор в прошлом году сам собрал, наверное, это единственный рабочий биореактор на всю округу. Даже с базы патруль приходил разобраться, откуда взялось это чудо, покрутились на ферме, что-то вынюхивая. Отец их угостил целой корзиной натуральных продуктов, они сразу назад и засобирались. Признали, что хищения не было, на этом и успокоились, выдали отцу справку, что у него всегда был биореактор, который он сумел починить и снова запустить в работу.

За это даже полагалась внушительная премия, если кто мог снова заставить работать старые вещи. Так, все довольные друг другом мирно расстались, Каш всё это время, на всякий случай сидел на чердаке, спрятавшись среди всякой рухляди, чтобы его не нашли родители и за целую корзинку продуктов так бездарно потраченную, уши не оторвали. Не дай Духи Пустоты, заметят в городе падение объёмов поставляемых продуктов.

-Я сегодня ночью, пока вы все спали снова ходил на базу и слышал, — сказал Каш делая таинственное лицо,— как между собой охранники разговаривали. В этот раз совсем какой-то чудной корабль из гиперпространства вывалился, наши Хранители его почему-то прохлопали, там даже разборки сначала были — как пропустили и почему не почувствовали, что враг приближается. Только не рептилоиды это оказались, наши это аграфы, из проклятых, нашли они всё-таки место, где мы находимся.

Теперь будем ждать, когда прилетят к нам всем флотом, раз уж сразу им не удалось всех нас уничтожить. А как завоюют нас, сразу же заставят Сплотам серолицым кланяться и отдавать им все забесплатно.

Тин, слушая зловещий шёпот Каша передёрнулся, хоть у него из вещей, которые он мог назвать своими, кроме одежды, которая одета на нём, ничего то и не было, все остальное принадлежит обществу. Ведь это очень непатриотично — иметь личную собственность, или что-то назвать своим, когда в обществе у всех должны быть равные права и возможности, учило министерство равных возможностей.

Стоило только Тину представить, что к нему подходит, выше его на две головы страшный Сплот и забирает последнее, правда зачем ему старые поношенные фермерские штаны, Тин не знал, но знал точно, Сполоты они такие, обязательно заберут всё бесплатно. Учитель, который много рассказывает о прежних временах, из-за чего свободные аграфы вынуждены были уйти искать себе новый дом среди звёзд, врать не будет. Сплоты, даже старые, много раз чиненые штаны у честного аграфа обязательно заберут. Тина аж передёрнуло от этой, мысленно нарисованной картины, ходить без штанов и кланяться Сплотам, желания не было.

"Проклятыми" своих бывших соотечественников аграфы называли после большого предательства. Когда всех, нежелающих поклонится Сплотам, они сначала усыпили своей притворной добротой. Разрешив совершенно свободно забрать всё своё имущество и уйти, куда глаза глядят. Говорят, даже сам Самиэль, да будет имя этого лживого ублюдка проклято в веках, чуть не разорил свою семью, когда помогал приобрести всё необходимое для тех, кто уходил в неизвестность свободными. А когда, после тысячного гиперпрыжка, у всей эскадры одновременно вышли из строя Искины, стало видно настоящий замысел проклятых.

Они не могли в открытом противостоянии что-то сделать против великого Селариэля, истинного лидера своего народа, да помнится его имя в веках всеми свободными аграфами. Великое счастье и большая милость "Духов Пустоты", не оставивших свой народ, что система, в которой случилась глобальная катастрофа, оказалась пригодна для колонизации и все 360 миллионов изгнанников, не пожелавших преклониться перед Сплотами, нашли тут себе новый дом, который так и не стал для аграфов родиной.

Основывать колонию и делать всё на ручном управлении оказалось очень и очень сложно, Искины раз и навсегда вышли из строя и оживить их так и не получилось. Тогда же были первые попытки обойти это ограничение, стали объединять в единую сеть множество разумных, созданы специальные программы, позволяющие встроенной у каждого аграфа нейросети брать на себя часть расчётов всех необходимых операций.

Потом на свободный народ, преданный теми, кого они считали своими друзьями, но не сдавшихся аграфов навалились рептилоиды. Это было страшное сражение, в котором многие матери оплакали гибель своих сыновей и только "Хранители", тогда ещё не было отдельной группы, таких аграфов в древности называли пси активными, они сумели противостоять рептилиям, выжигая им мозги и сами замертво падая от потери сил и перенапряжения. Обычное оружие против змеинолицых почти не действовало, живые корабли почти моментально заращивали полученные пробоины, а рептилоиды всё лезли и лезли, волнами вываливаясь из гиперпространства. Селариэлю, лично командовавшему сражением повезло, что рептилоиды шли в атаку беспорядочной, неорганизованной толпой, мешая друг другу, а аграфы хорошо знали, что такое дисциплина.

Вот с тех пор как свободных аграфов рептилоиды заперли в этой системе, две тысячи лет продолжается постоянный вялотекущий конфликт, каждая сторона ждёт — чья сила переломит. У нас есть Хранители, стоящие на страже планеты, которые очень издалека чувствуют этих тварей, когда они ещё только на подходе к нашей системе, у змеинолицых неведомое оружие, закрывшее для нас звёзды. Да даже если бы и не закрыли, ни один из Искинов до сих пор не получилось восстановить, а как без них рассчитывать и совершить гиперпрыжок никто не знает. Если сразу пилотов восемьдесят объединить в одну сеть и попробовать вычислить новые координаты для гиперпрыжка, нейросеть такое будет почти месяц на собственных ресурсах рассчитывать.