Дом - это там, где ты нужен

Девушка бросила на него хмурый взгляд исподлобья. На этот вопрос можно было не отвечать.

— Вот и я о том же. Она не станет с тобой разговаривать, пока не докажешь, что ты достойна её внимания. И, верь мне, чика, лучше бы тебе ей этого не доказывать. Потому что когда ты её разочаруешь, возможны самые разные варианты...

— Да харэ, я поняла. Но, может, мне ниче доказывать не придётся. Если Джонни там...

Она запнулась. Собеседник хмыкнул.

— Так значит, Джонни. Ну, пусть даже он там, тебе всё равно придётся с поговорить с Кейт, если ты собираешься его выкупать.

— Если она толкнула его кому другому, то не придётся.

— Я бы на это не рассчитывал, — мистер Тимми покачал головой. — Короче, если я правильно тебя понял. Ты идёшь в город самых отмороженных головорезов на пустошах, чтобы запросто подойти к дочке их вожака и потребовать у неё то, за чем она сама гонялась через все пустоши. При этом ты уверена, что той кучки монет в грязной тряпке хватит, чтобы Кейт — Красная, мать её, Кейт, забыла о мести и отпустила чем-то сильно зацепившего её "Джонни" с добром восвояси. И не одного, а в компании с невесть откуда взявшейся девкой. Девкой, которая спустила целое состояние, чтобы пересечь пустошь в компании стрёмных мужиков, пугающих её настолько, что она боится лишний раз выйти из повозки. И только затем, чтобы вызволить из рабства придурка-святошу. Чесслово, я начинаю ему завидовать, — Тимми откинулся назад, упираясь ладонью в бедро. — У него там в штанах что, как у племенного бычка-тоголетка? Чем он тебя так зацепил?

Механика сцепила зубы.

— Не. Твоё. Дело, — тихо и твёрдо повторила она.

— Я тебе уже сказал, что моё, — караванщик снова качнулся вперёд, приблизив лицо. — Если твой... Джонни действительно выбесил дочь Когтерога настолько, что та гонялась за ним не один день, она этого так просто не забудет. Как ты думаешь, что сделает с тобой Кейт, когда узнает, что ты — его девчонка? Проклятье, чика, ты вообще знаешь, почему у неё такое погоняло — Красная?

— Я не... его девчонка.

— Даже так, — после короткого молчания мистер Тимми сдвинул ковбойскую шляпу на затылок и в некотором замешательстве потёр нахмуренный лоб. — Ну ты даёшь. Надеюсь, он реально этого стоит. Ладно, — караванщик замолк опять, глядя в сторону и о чём-то размышляя. — Считай, что тебе повезло, чика. Ваша драма а-ля долбанный Шекспир меня заинтересовала. Я знаком с Кейт, и, если удастся выдумать какое-то дело до конца поездки, подойду к ней, и заодно постараюсь вызнать что-то о твоём парне. Как он хоть выглядит, этот святоша?

Всё ещё сильно не доверяя собеседнику, Механика дала нужное скупое описание. Караванщик выслушал с непонятной гримасой.

— Значит, смазливый блондинчик не от мира сего, читающий Библию. Как такой вообще смог выжить на пустошах? Ладно, — он шумно вдохнул и поднялся. — Я подумаю, чика. Я подумаю, — сделав упор на слова "я" повторил он. — Тебе самостоятельно лезть в разговор с Кейт запрещаю. Полезешь — пожалеешь. Ясно?

Он поднялся и, обойдя ящик и груду тюков, направился к выходу. Но через два шага обернулся.

— Ещё одно. Сиди здесь. Не высовывайся. Даже чтобы отлить. Поставь себе ведро или что там найдёшь. Даже носа наружу не кажи, пока не разрешу. Иначе надаю по жопе. Сильно. Не шучу. Поняла?

Несмотря на паршивое начало, в целом день прошёл спокойно. Ничерта не понимавшая Механика, тем не менее, не решилась нарушать запрет хозяина каравана и просидела в своём углу до самой ночи. Мысли лезли в голову самые паскудные, и гнать их не хотелось.

Наоборот, хотелось тщательно обдумать, какой стороной жопы к ней повернулась жизнь на пустошах на этот раз, и чем это грозило. То, что вынужденная откровенность с караванщиком могла сорвать все планы, девушка уже поняла. Как и поняла, отчего мистер Тимми казался таким настойчивым. Он явно хорошо знал Красную Кейт и небезосновательно опасался, что разозлённая вопросами о святоше, дочь работорговца отыграется не только на Механике, но и на его караване. Запрет на покидание повозки был связан именно с этими опасениями. Караванщик решил перестраховаться и вообще не пускать свою пассажирку гулять по городу с её расспросами, больше ничем его объяснить было нельзя.

Но у Механики имелось собственное мнение на этот счёт. Потакать мистеру Тимми и его драгоценному каравану она не собиралась. Город работорговцев находился примерно в неделе пути на северо-запад. По меркам обитательницы пустошей это было совсем недалеко, особенно если учесть, что на своих двоих она доберётся до места куда раньше, чем тяжело груженые коровы.

Существовала ещё опасность напороться на когтерога, если только караванщик не врал. Но с учётом обстоятельств девушка решила положиться на авось. Едва ли работорговцы настолько уважали опасное зверьё поблизости от своих домов, что не занимались его отстрелом на несколько дней пути. А значит, с соблюдением мер предосторожности, у неё были все шансы добраться до места и поговорить с Кейт раньше, чем мистер Тимми сумеет этому помешать.

С этими мыслями Механика большую часть дня провела в полудрёме. Ей нужно было подкопить сил перед вечерним марш-броском. Воду она заранее подготовила в двух флягах. Запас еды был маловат, всего несколько верных каменных галет. Однако такое положение вещей имелось в наличии не впервой, и девушка искренне надеялась, что сил дойти до поселения у неё хватит, а там она перехватит что-то у местных торговцев.

Что будет, если без защиты каравана местные торговцы захотят перехватить в качестве товара её саму, Механика предпочитала не думать. В её понимании, как-то всё должно образоваться. Рано оставшаяся один на один с миром девушка всегда выкручивалась. Выкрутится и на этот раз.

... Ночь выдалась спокойной и тёмной. Молодой месяц в угольно-чёрном небе светил только себе под нос, и ночные пустоши казались вымершими. Изредка общую тишину, только кое-где разбавляемую треском цикад, нарушал взмык или всхрап уставшей за день скотины, однако людей почти не было слышно. Что не могло не тревожить — от нескольких десятков здоровых мужиков всегда исходило куда больше шума. Но, должно быть, сегодня люди действительно устали больше обычного. День накануне выдался таким жарким, что даже непреклонный хозяин каравана разрешил сделать один дополнительный привал, чтобы дать отдых коровам и людям.

Успокаивая себя подобным образом Механика приподняла край брезента. Убедившись, что никого из дозорных поблизости нет, перевалилась через борт и мягко спрыгнула в сухую траву. Ей пока везло — костры развели чуть поодаль, и эта повозка оставалась в тени. Обогнув большое колесо, Механика перебежала пространство до другой телеги и сходу нырнула под её днище, затаившись. Спустя короткое время мимо её убежища протопали две пары ног и ушли дальше, на следующий круг обхода.

Выдохнув, девушка выбралась из-под повозки и, пригибаясь, побежала в хвост каравана, то и дело замирая и прислушиваясь. Временами из-под брезентов доносилось неясное бормотание. Несколько раз до Механики долетал табачный дым, что означало, что в этой повозке не спят, и тогда она удваивала осторожность. Патруль прошёл ещё раз, едва не застигнув её врасплох. Но всё же, спустя почти полчаса с начала побега ей удалось добраться до границы временного лагеря.

Протиснувшись между последних повозок, которые вместе с остальными каждую ночь ставили в форме двух четырёхугольников — один в другом, Механика, наконец, вновь почувствовала уже ничем не заслоняемый, душный ветер с пустоши. Сливаясь с бортом крайней телеги, добралась до угла, от которого собиралась рвануть в пропахшую пыльной травой темноту.

И, завернув за угол, с маху воткнулась носом в чью-то потную, широкую грудь.

— Далеко собралась, чика?

Механика без слов кинулась прочь, но мистер Тимми оказался быстрее. Он успел ухватить её за лямку рюкзака и развернуть на самом старте. Откуда-то из темноты показались ещё двое караванщиков со знакомыми ногами — те самые патрульные, от которых она пряталась всю дорогу сюда. Захваченная врасплох девушка забилась в их руках, но с тем же успехом можно было биться об стену. Крепкие, плечистые, под стать вожаку, парни стиснули её с двух сторон вместе с рюкзаком, заломив руки за спину.

— Отпусти! Твою мать, отпусти!

Хозяин каравана покачал головой, сдвигая шляпу на лоб.

— Так и знал, что ты соберёшься сбежать. Не думал, правда, что это случится сегодня. Могла бы подождать, чтобы мы подошли ближе к Городу и сорваться уже дня за два. Так было бы разумнее, чика. Ты про когтерогов в окрестностях не слыхала? Что ж ты так, а?

— Не твоё дело!

Механика рванулась ещё раз. Потом ещё и ещё. Крепкие руки караванщиков едва справлялись с её напором. Мистер Тимми замолчал и теперь смотрел с тем же неопределённым выражением лица, что и во время разговора в повозке.

— Отпусти! Отпусти, сказала! Оставь меня в покое, говнюк! Чо зыришь? Чо? Я всё равно, мать твою, доберусь туда! Да нахрен, пустите, твари! Чо вам всем от меня надо!

Последнее она почти проорала, едва сдерживаясь, чтобы не завыть. Один из охранников перехватил локоть девушки поудобнее.

— Паковать, босс? Как обычно?

К его удивлению, мистер Тимми мотнул головой.

— Нет, не как обычно. Свяжите, но спрячьте в самой дальней повозке. И ты, Майлз, оставайся рядом и смотри, чтобы она не наделала глупостей, — он бросил ещё один взгляд на корчащуюся в бессильной ненависти Механику и отвернулся, вновь поправляя ковбойскую шляпу. — Они не должны её видеть.

Караванщик не шутил. Механику спеленали, как пациентку психушки, и, после недолгого времени один на один с Майлзом, который в отличие от босса не отличался терпеливостью, ещё и заткнули рот. Следующие двое суток взбешённая, ничего не понимающая и сильно напуганная девушка большую часть пути проводила именно в таком положении.

Теперь её поместили в другую крытую повозку. Здесь ящиков и тюков валялось больше, и они громоздились теснее, поэтому протискиваться сюда было сложно. Впрочем, никто особо и не протискивался. После того, как флегматичный охранник затащил изо всех сил упиравшийся объект охраны в эту нору, Механика её и не покидала. Уходил сам Майлз — не чаще двух-трёх раз в день, чтобы добыть еду или вынести отходы. Но воспользоваться его отсутствием не получалось. Каждый раз уходя он тщательно проверял путы и ослаблял их только по возвращении.

К чему было это всё — Механика терялась в догадках. Она уже тысячу раз пожалела о том, что вообще открыла рот в присутствии мистера Тимми, хотя едва ли он позволил бы ей промолчать. Одновременно девушка никак не могла понять его мотивации. Поведение и приказы хозяина каравана с момента памятного разговора плохо поддавались логике. Просто потому, что по закону пустоши фактор лохматой технофилки не являлся настолько важным, чтобы оставлять её в живых, если она всерьёз угрожала благополучию мистера Тимми.

Но если он не хотел убивать проблемную пассажирку, то что ему было нужно? Ждал ли он, пока караван закончит все дела и отойдёт от Города на безопасное расстояние, чтобы отпустить её на все четыре стороны? Или у мистера Тимми имелись ещё какие-то планы? Что, если он собирался толкнуть Механику работорговцам как обычную рабыню? Но тогда почему её прятали так глубоко в повозке и почему караванщик обронил, что работорговцы ни в коем случае "не должны её видеть"? Или, говоря "они", он имел в виду не работорговцев? Тогда кого?

Эти и другие вопросы, которые она снова и снова прокручивала в голове, изводили девушку двое суток. Майлз, который было смягчился и вынул кляп, после нескольких попыток разговорить его, вернул тряпку обратно, хотя пыталась пленница так вежливо, как только могла. При этом он по-прежнему не спускал с неё глаз, из-за чего Механике становилось всё более тошно.

Наконец, когда от безнадёжности девушка прошла все известные стадии от отрицания до торга, и ей оставалось совсем чуть-чуть до принятия, ситуация неожиданно начала проясняться. Механика поняла, что что-то изменилось, когда впереди по ходу движения каравана раздался звук выстрела. Однако, это не было похоже на нападение. Несмотря на то, что караванщики медленно останавливали повозки, делали они это без беготни и криков. Да и после первого выстрела других не последовало. Очень было похоже на то, что выстрел являлся предупредительным, или сигнальным.

К изумлению Механики, несмотря на то что, судя по звукам, забортные караванщики не проявляли тревожности, её сосед неожиданно впервые за трое суток утратил невозмутимую сдержанность. Лицо Майлза оставалось бесстрастным, но заметно напряглось. Он отодвинул доску, выглядывая в узкую щель на полуденную пустошь. И, как видно, разглядев там что-то, что не добавило спокойствия, вернул дерево обратно, потом резко поднялся. Пройдя мимо ничего не понимающей Механики, которая сидела в своём углу, привалившись спиной к тюкам, он ненадолго покинул нору. Но почти сразу вернулся, неся два увесистых мешочка.

— Слушай... ты, — девушка едва не впервые услышала его голос. Майлз обращался к ней одновременно подходя поближе. — Да нет, не боись. Я тебя не трону. Значит так...

Он ослабил тесёмки одного из мешочков и душное пространство норы наполнил сильный запах пряностей.

— Я щас это здесь рассыплю. Ты это... постарайся сильно не вдыхать. И... — он замешкался словно в раздумье, но почти сразу мотнул головой. — Не хочу снова затыкать тебе рот. Короче, сиди тихо, ни звука. И ни чиха. Иначе пиздец тебе, поняла? Нюх у них острый, а ухо ещё острее. Бабу они учуют где угодно. Тим попробует договориться, но это выгорит только если они не будут знать, что ты здесь. Узнают — заберут силой, и драться за тебя мы не будем. Усекла?

Механика ничего не усекла, но от слов заметно нервничающего охранника ей стало в разы тревожнее. Тем более что Майлз явно не шутил и не терял времени даром. Тщательно и осторожно раструсив содержимое мешка по всему их убежищу, особенно постаравшись напачкать вокруг Механики, он вскрыл второй мешок и вдобавок осыпал девушку листьями табака.

— Ты чо, сдурел? — не сдержалась Механика, но запнулась, натолкнувшись на зверское выражение лица караванщика.

— Кому сказано, заткнись!

Пленница послушно заткнулась и, как оказалось, вовремя. За пределами повозки стало происходить что-то новое. До слуха донёсся тяжелый дробный топот, как будто прямо на караван пёрло стадо упитанных довоенных бизонов. По мере приближения "бизоны" замедлялись, что к облегчению Механики увеличивало вероятность того, что повозки мистера Тимми не снесут.

Но зато становилось понятным, что кем бы ни были загадочные тяжеловесные копытные твари, ими явно кто-то управлял. И этот кто-то был хорошо известен как хозяину каравана, так и его парням, ровно, как и то, что этому кому-то было нужно.

Топот "бизонов" затих. Зато другие звуки, которые обычно издают большие копытные остались. К ним присоединились резкие шумы и голоса. Несмотря на то, что говорившие находились на порядочном отдалении от норы Механики и Майлза, отдельные возгласы долетали даже досюда. Наметанным ухом опытная выживальщица на пустошах отметила какую-то неправильность. И только спустя несколько минут, когда голоса словно бы приблизились и теперь звучали громче, девушка поняла, что большинство пришлых разговаривает грубее и ниже людей в караване.