Сын Солнца

Зайдя внутрь, я оказался в достаточно большом помещении, так сказать, 'селитряного цеха'. Поскольку чилийская селитра — натриевая, то для производства пороха она не годилась. Нужно было получить из нее калиевую — что тут и делали. Ничего сложного в этом процессе не было — в нескольких больших котлов наливали воду, доводили ее до кипения, после чего засыпали туда селитру, а когда она полностью растворялась — медленно засыпали хлористый калий. О ходе реакции при этом видно было по появляющейся в растворе пене. Когда ж реакция заканчивалась — оставалось лишь снять котел с огня и собрать выпадающие в процессе охлаждения кристаллы. Но поскольку здесь требовалось применения огня, то плод это дело построили и отдельный 'цех'.

Выйдя на улицу и пройдя чуть дальше, я оказался во втором 'цехе', где уже непосредственно изготавливался порох. Для этого несколько подмоченную смесь калиевой селитры, древесного угля и серы засыпали в шаровые мельницы, которые крутили за расположенные по бокам ручки несколько человек. Затем полученную пороховую мякоть протирали через сито, получая гранулированный порох и выкладывали на просушку. Когда ж высохнет — засыпали все в бочки и отправляли на склады. Для обеспечения безопасности — взрывы с человеческими жертвами мне были нафиг не нужны — в этом цехе было строго запрещено использование каких-либо источников огня. За чем следила охрана, да и сами рабочие поклялись перед богами, что ни в чем не нарушат полученных инструкций — а такими словами у инков не разбрасывались... По крайней мере, среди народа.

Так что, удовлетворившись организацией работы, я отправился дальше. Следующим делом я посетил расположенный поблизости 'завод' по производству капсюлей. Хотя дать столь громкое название этому предприятию было б явным преувеличением. Ибо представлял он из себя всего лишь небольшой домик, где десяток химиков занимался своим делом — получал серную кислоту для батарей, затем электролизом получал из раствора хлорида калия его же хлорат, добавлял к нему стекло, серу и камедь и упаковывал в Медные колпачки, которые предстояло затем вставлять в барабаны винтовок, ружейные патроны или брандтрубки для пушек. Все полученные капсюли немедленно отправляли на расположенные в подземельях Саксайумана склады.

Следующим посетил литейщиков, где новоиспеченный 'Инка по привилегии' принялся показывать, что и как теперь у них делается. А изменения были достаточно большие. Необходимость получения металла в большом количестве привела к тому, что стали строить печи большего размера. Причем, расположили их не как прежде на вершине холма, а у его подножья, уложив по склону длинные трубы. В дополнение к этому соорудили и своего рода 'меха', представлявшие из себя две параллельные 'бочки' с кожаными перепускными клапанами, внутри которых располагались поршни, соединенные между собой своеобразным 'коромыслом' с рычагом. Качая его 'назад-вперед', рабочий через керамические трубки вдувал воздух в печь. В общем, осуществили технологию, про которую я чисто между делом рассказал при прошлом посещении мастерских...

Неподалеку также стояла пара отражательных печей для рафинирования меди, с использованием которых местные мастера уже неплохо освоились. Теперь выплавленную черновую медь не сразу употребляли в дело, а откладывали пока не накопится некоторое количество. После чего — примерно раз в пять дней — запускали газогенератор, рафинировали в этих печах медь — и лишь затем использовали ее по назначению. Неподалеку виднелась и куча шлака, который я приказал не выкидывать, а складывать в кучу. Пока, конечно, он нафиг не нужен, но со временем может и пригодиться...

В остальном серьезных изменений технологий пока не было. Лишь, как выяснилось чуть позже, для получения более ровного канала у пушечных стволов теперь стали применять притиры с кварцевым порошком. Кроме того, оказалось, что теперь пушки стали практически единственным, что выпускали мастерские Куско. Лишь несколько мастеров похуже все еще продолжали делать 'ширпотреб'. По правде говоря, это не должно было меня удивить — еще по прибытию в столицу Титу Атаучи сообщил, что отдал такой приказ, считая необходимым как можно быстрее оснастить армию артиллерией, но как-то не думалось, что все дойдет до такой степени.

Последним, где я побывал, были гончарные мастерские. Как выяснилось, тут смогли наладить мелкосерийное производство посуды со стеклянной 'глазурью'. Могли б и больше, да пока нет нужды — химикам много ее не надо. Немного подумав, я решил попробовать изготовить гранаты. К сожалению, пойти по простому пути — делать цельнолитой корпус — было практически бессмысленно. Ну разлетится она на пару кусков — и что с того толку? Нужна была другая взрывчатка. Потому решил сделать по-другому — сделать наборную рубашку. В этом случае при взрыве отдельные ее детали должны будут разлетаться в разные стороны, нанося урон врагам. Но их надо будет отливать из чугуна, а пока я заказал у гончаров наделать большое количество заглушенных с одной стороны керамических 'трубок', которым предстояло стать центральной частью гранат, куда засыпался бы порох... Но на этом посещение мастерских закончилось.

На следующий же день я решил провести совещание 'высшего командного состава' инкской армии. К сожалению, я точно не знал, когда произойдет нападение Атауальпы. Читал в своем времени, что это будет где-то в середине 1529 года, но ведь история уже пошла иным путем. Так что стоило подстраховаться и заранее продумать, что и как делать.

Нам военном совете собрались все главные военачальники Тауантинсуйу (во всяком случае, среди моих сторонников) — Титу Атаучи и Майта Юпанки, брат и дядя Уаскара, Аток, Уампа Юпанки и Топа Атау. Кроме них, присутствовал здесь также и верховный жрец Солнца. В центре помещения стоял огромный макет — местный аналог топографических карт — Тауантинсуйу, составленный из отдельных макетов провинций-уну. Поскольку все присутствующие и так понимали, зачем их собрали, то я решил особо не морочить голову долгими вступительными речами, ограничившись небольшой констатацией фактов, и сразу перейти к делу.

— Все мы знаем, какая ситуация сложилась в Тауантинсуйу. Атауальпа, наместник уну Кито, вопреки воле наших богов и великих предков не хочет подчиняться законным правителям, — последнее слово я специально произнес во множественном числе, намекая, что имею в виду не только себя, но и верховного жреца, считающегося соправителем Сапа Инки — пусть со времен Пачакутека и чисто номинального, и Титу Атаучи — наместника уну Куско и фактически второго человека в стране, — Несмотря на то, что он не является сыном койи Арава Окльо и не является потомком Инти, он хочет объявить себя новым Сапа Инкой. К сожалению, мы пока не готовы пойти и навести порядок, потому должны предусмотреть действия на случай мятежа. Что мы знаем по имеющимся у Атауальпы силам?

— Ну, во-первых, на верность Атауальпе присягнула наша северная армия. Это 30 тысяч профессиональных солдат, имеющий опыт войн на севере, — подойдя к макету местности, Титу Атаучи обозначил текущее расположение армии, — В настоящее время она находится в бездействии, но Атауальпа может в любой момент приказать ей двигаться на юг. Кроме того, он может призвать в армию до 30-40 тысяч ополченцев из уну Кито и фактически контролируемой им уну Каранке.

— А что у нас?

— Профессиональных солдат у нас побольше — около 40 тысяч. Но большая их часть сейчас находится в приграничных крепостях.

— А в гарнизонах городов? И можно ли снять войска с охраны границ? — спросил я.

— Тысяч десять. Еще примерно столько же можно взять, уменьшив наполовину численность гарнизонов на наиболее спокойной части границы. Но не больше того. Иначе дикари немедленно воспользуются этим и нападут. Еще можем собрать до 150 тысяч ополченцев, — добавил Титу Атаучи, — но против основных сил Атауальпы толку от них мало.

Ага, понятно. Что ж, примерную ситуацию я представлял. Это было лишь небольшое уточнение. За прошедшее время я и так уж сумел неплохо вникнуть в ситуацию в стране.

— То есть без нового оружия нам будет плохо? — решил прямо в лоб спросить я.

— Да, — согласился Титу Атаучи, — Но не вижу смысла считать ситуацию безнадежной. Достаточно разгромить северную армию, и положение Атауальпы станет безнадежным.

— Только это непростая задача? — дополнил я.

Все присутствующие военачальники согласились. Лишь Титу Атаучи добавил, что главное в этом — заставить Атауальпу разделить силы. Если это удастся, то можно будет одержать относительно легкую победу, разбив китонцев по частям. После чего, пока отложив вопросы с применением вооруженных новым оружием армий, принялись к обсуждению ожидаемых действий Атауальпы.

— Долго думать у Атауальпы нет возможности, — начал Титу Атаучи, — Сейчас он пытается склонить курак уну Тальян на свою сторону. Но когда он поймет, что никто из них не намерен немедленно выступить в его поддержку — вынужден будет поднять либо восстание, либо смириться и явиться в Куско для дачи присяги.

— Ага, дождешься от него, — хмыкнул Майта Юпанки, — Мы его с самого детства знаем...

— Я на это особо и не надеюсь, — согласился Титу Атаучи, — Поэтому по окончанию переговоров с кураками поднимет восстание. Тем более, к этому его вынудит и ситуация со снабжением армии. Уже сейчас продовольственные склады уну Кито и Каранке пусты не менее, чем на четверть. Через несколько лет он просто не сможет прокормить 30 тысяч солдат своей армии.

— А что, все кураки уну Тальян так верны нам? — помня в общих чертах сведения из истории ожидающейся войны, усомнился я.

— Не все, — на этот раз ответил Майта Юпанки, — Есть у нас некоторые сведения, что хатун курака Тамписа Чиримаса готов перейти на сторону Атауальпа. Как и некоторые турикуки. *(45) Но они не решатся выступить пока Атауальпа не докажет свою силу.

— Зря мы сохранили их привилегии, — проворчал Аток, — Теперь лишь все время воду мутят...

Услышав это, Титу Атаучи лишь усмехнулся, сказав, что если бы это не было сделано — не было бы и Тауантинсуйу. Ведь многие уже пытались создать свою 'айлью всех айлью', вырезая знать завоеванных племен — но ничего достигнуть они не смогли. Рано или поздно окружающим племенам удавалось договориться между собой и разгромить завоевателей. Впрочем, я быстро прервал этот разговор, вернувшись к обсуждению грядущих событий. И первым делом поинтересовался, как генералы видят ход возможной войны.

— На начальном этапе действия Атауальпы очевидны. Собрав своих солдат, он двинется на Томебамбу, — подойдя к макету, Титу Атаучи показал все это по карте, — На все это уйдет около двадцати дней. Поскольку за это время мы не успеем перебросить к Томебамбе достаточных сил, Улко Колья и Уалтопе*(46) придется оставить город, забрав с собой всех боеспособных мужчин...

— И Атауальпа спокойно вырежет жителей Томебамбы, — вставил я.

— Зачем? — не понял Титу Атаучи.

— За то, что не пожелали поддержать его.

— Но в чем смысл? Зачем уничтожать тех, кто может работать на тебя? Ведь даже пленных дикарей мы обычно не убиваем, а делаем своими слугами.

'Твою ж мать!' Ведь то, что тогда произошло, с точки зрения большинства инков было непонятно. Нет, не потому, что они были такими уж гуманистами, кому противна мысль об убийстве невинных людей. А из голого расчета, суть которого и отразил в своих словах Титу Атаучи. Впрочем, этот самый расчет просматривался во всех действиях инков. Именно поэтому Пачакутек когда-то в разы уменьшил объемы человеческих жертвоприношений, поэтому были созданы те же государственные склады продовольствия. Инки раньше многих других осознали, что поскольку все их богатства создаются народом, то любые человеческие потери экономически нецелесообразны. А это значит, что нужно создать для народа хоть более-менее неплохие условия жизни, при которых эти самые потери будут не слишком велики... По всей видимости, этот рационализм инков стал результатом использования плановой экономики, при которой эти данные становятся очевидными. Вот только, к сожалению, в определенных случаях от этого бывает и обратный эффект. Как вот прямо сейчас...

— Предки сказали мне, что будет так, — отрезал я и попробовал хоть как-то обосновать свою точку зрения, — Да и разве Атауальпа — Инка? Он обычный дикарский вождь. И думает также, как и они. А для дикарей такое поведение — норма.

— Вообще-то это вполне возможно, — вдруг поддержал меня Майта Юпанки, — Когда мы с Уайна Капаком воевали на севере, я имел возможность вдоволь насмотреться на Атауальпу...

Услышав мое заявление и слова Майта Юпанки, все присутствующие на совещании военачальники переглянулись. Конечно, они не были настолько религиозны, как простой народ, и прекрасно понимали, что заповедь про запрет лжи соблюдается далеко не всегда и не всеми, но и не видели, почему они не должны верить. Никакой выгоды от этого мне не было — только лишняя проблема.

— Но мы не сможем сдерживать китонцев до подхода подкреплений! — прервал молчание Аток.

— Правильно, — согласился я, — Потому при отступлении Улко Колья и Уалтопа должны вывести всех жителей Томебамбы и окрестных деревень на юг. После чего город вместе со всеми складами сжечь. Пусть Атауальпе достанется родно пепелище! Это создаст ему дополнительные проблемы со снабжением. Тем более, что в уну Кито мало лам....

Высказанной идеей военачальники оказались несколько ошарашены, но быстро признали ее эффективность. После чего приступили к обсуждению подробностей плана кампании войны. Поскольку полностью эвакуировать восьмидесятитысячный город — в том числе женщин и детей — было весьма непростой и небыстрой задачей, то подготовку к этому надо было начинать заранее. Сошлись на том, что уже сейчас необходимо начать подготовку к будущей войне. Для этого как раз сейчас предстояло часть населения Томебамбы и окрестностей отправить в качестве митимаев осваивать новые земли — которые будут расположены несколько южнее. Призываемых на выполнение миты людей отправить в места, расположенные южнее Томебамбы, откуда потом их можно быстро отправить дальше на юг. Однако это могло коснуться лишь весьма немногих. Остальным же предстояло, побросав все свои вещи, налегке двинуться на юг едва станет известно о мятеже Атауальпы. Некоторое время у них будет... Примерно ж двадцати тысячам боеспособных мужчин племени каньяри вместе с двухтысячным гарнизоном города предстояло двинуться на север и, не вступая в открытое столкновение, мешать продвижению китонцев — нападать из засад, устраивать обвалы, мешать переправе через реки и горные ущелья... То же самое должно было происходить и дальше по ходу продвижения Атауальпы...

Нам же предстояло собрать тысяч двадцать пять профессиональных солдат. Для этого предстояло уменьшить численность гарнизонов многих приграничных крепостей, но замену которым должны были прийти ополченцы. Для усиления некоторых наиболее важных крепостей предстояло также отправить по пушке. По докладу Атока на данный момент их было уже семьдесят, но с каждым месяцем объемы производства лишь нарастали — мастера набирались опыту, да и постепенно к делу подключались литейные мастерские других городов. Так что возможность вооружить ими приграничные гарнизоны была.