Чимбик добрался к дому Талики едва ли не бегом, спеша сообщить детворе радостную новость. Собственно, Талика и её дети — вот были истинные друзья сержанта. С зелтронами 'своей' возрастной группы клон общался едва-едва: он просто их не понимал. Они были совершенно из разных миров, идущих параллельно и каким-то непостижимым образом случайно соприкоснувшихся. То, чем увлекалась зелтронская молодежь, было клону дико и непонятно, а то, что было ценностью для него — в свою очередь, вызывало вежливые непонимающие улыбки у розовокожих. Зато с Таликой Чимбику было легко — она не задавала лишних вопросов, не лезла с амурными намерениями, и — самое главное, — относилась к сержанту с непривычной теплотой и ненавязчивой заботой.
Сержант уже знал, что Талика до вечера сидит у себя в кабинете, в пристройке, и колдует над своей новой сказкой. Клон умело обогнул веселящуюся в саду детвору, чтобы не попасться им на глаза раньше времени и не испортить сюрприз, и осторожно стукнул в окно. Зелтронка нехотя оторвалась от огромного, во всю стену, голопроектора и обратила взор к источнику шума. Увидев Чимбика, Талика тепло улыбнулась и поманила его пальцем, приглашая войти.
— Добрый вечер, мэм, — сержант прошмыгнул в двери, пока его не засекли. — Мэм, Вы можете сейчас собрать детей? Генерал разрешил устроить им экскурсию к технике.
— Не сомневаюсь, они примчатся, даже если болтаются в тот момент где-то на орбите Зелтроса. К слову, твоего появления тоже вполне достаточно, чтобы собрать всю ораву вместе, — Талика посмотрела на сержанта тем особым взглядом, от которого у него почему-то теплело на душе. — Осталось выяснить, почему ты прячешься.
— Хотел сделать сюрприз, — пояснил Чимбик. — Вы же тоже пойдёте, я надеюсь? — он с надеждой уставился на зелтронку.
— Кто-то же должен спасти вашу базу от разрушения, — с серьёзным лицом ответила зелтронка.
— Чуба! — радостно воскликнул Чимбик и вскинул сжатый кулак.
Вопреки предсказанию Талики, нашествие трех десятков мелких головорезов на военную базу оказалось совершенно неопасным. Чимбик в первый день подметил эту черту: не смотря на то, что зелтронцы, казалось, позволяли своим отпрыскам делать абсолютно всё, что тем придёт в голову, это не мешало детям каким-то совершенно непостижимым образом оставаться управляемыми и разумными. Как так получается — для сержанта было загадкой. Он невольно вспомнил собственное детство, зажатое, закрученное в строгие рамки режима дня, полное ограничений и опасностей, и невольно поразился контрасту с маленькими зелтронцами, для которых их жизнь была сплошным праздником.
Пока обрадованная мелкота восторженно внимала Отчаянному — командиру танкового взвода, — а Чимбик демонстрировал Дане и Тилосу свою ненаглядную 'пятнашку', к Талике, удобно устроившейся под навесом с стаканом кафа, подошел Тофу, вежливо поклонился и представился:
— Генерал-джедай Ирис Тофу, к Вашим услугам. Вы — Талика, я прав?
— Талика Варес, — уточнила в ответ на столь официальное знакомство зелтронка, после чего по-свойски похлопала ладонью по свободному месту рядом с собой. — Присаживайтесь, генерал-джедай Ирис Тофу.
— Благодарю, — не стал отказываться от предложения джедай.
Усевшись, он некоторое время молча наблюдал за восторженно верещащей детворой, осаждавшей шагоход под бдительным присмотром Отчаянного, одновременно Силой прощупывая собеседницу. Талика виделась в нитях Силы, как огонёк ночника — тёплый, успокаивающий, какой-то уютный и очень домашний. В ней не было вспышки страсти, или бликов любопытства, как в большинстве её соплеменников, и на Чимбика женщина смотрела совершенно не как на любовника. Довольно неожиданное открытие, признался себе джедай.
— Хотел бы поблагодарить Вас, миссис Варес, — наконец сказал Тофу, прерывая молчание.
Бровь зелтронки на мгновение приподнялась, выражая удивление то ли непривычному обращению, то ли странному заявлению джедая.
— За что?
— Сложно сформулировать так, чтобы было понятно гражданскому лицу, уж простите, — Тофу виновато развёл руками. — Так что как смогу — так поясню. Видите ли, вы смогли снять напряжение, которое скопилось в Чимбике.
Какое-то время Талика с интересом изучала лицо джедая, после чего неожиданно весело улыбнулась:
— Так вот, как его зовут.
До этого дня сержант так и не удосужился назвать своё имя. Талика не настаивала, уважая его решение, а детям слишком нравилось необычное имя-номер и вместо того, чтобы осаждать клона вопросами, они выдумали себе собственные номера и уже неделю назывались исключительно ими.
— Вы не знали? — удивился Тофу, а потом хмыкнул:
— Ну да, это же Чимбик. Вообще удивляюсь, что он пошёл с Вами на контакт. Как Вам это удалось? Обычно его и разговорить — уже подвиг, а чтобы вот так... — джедай кивнул на детей.
— Это всецело их затея, — шутливо отмежевалась от происходящего зелтронка. — Что до вашего вопроса — мне всегда удавалось найти общий язык с детьми, только и всего.
— Детьми, — эхом повторил джедай, вновь ощутив горечь. Талика, сама того не ведая, очень точно охарактеризовала клонов — дети. Рано повзрослевшие и ещё раньше узнавшие цену жизни. Тофу украдкой покосился на зелтронку, гадая — а знает ли она, сколько лет на самом деле Чимбику? Нет, решил он, вряд ли. Скорее, просто её родительский инстинкт подсказал верное решение — то, которое не смог найти он сам, мастер-джедай. Только вот к чему это приведёт? Это и предстояло узнать.
— И как Вам сержант? — начал Тофу, заходя издалека.
Зелтронка не спеша охлебнула каф, прикрыла глаза, словно прислушиваясь к чему-то в себе, а затем посмотрела в глаза джедаю и с неожиданной прямотой заявила:
— Говорите то ли как алдераанская сваха, готовящая сватовство, то ли как трандошанский работорговец, прощупывающий рынок. Вы на Зелтросе, тут принято говорить просто и прямо, если речь не идёт о соблазнении или искусстве. Что вас так волнует?
— Чимбик, — честно признался Тофу. — Не знаю, что он значит для Вас, миссис Варес, но Вы для него, как ни странно это звучит, значите очень много. Уже то, что сержант — Чимбик, олицетворение Устава! — пошёл на его нарушение и привёл в расположение посторонних, говорит красноречивее любых слов. И я боюсь, что если его бросят те, кому он доверился — он сломается.
Лёгкие колебания в Силе подсказали джедаю, что его слова зацепили Талику.
— Вы, наверное, много слышали о ветрености моего народа, — легко определила причину тревоги зелтронка, — но кое о чём вы забыли. На Зелтросе не бывает брошенных детей.
— Он не ребёнок, — напомнил Тофу. — И может в любой момент погибнуть. Как и любой из его братьев.
— Как и вообще любое существо во вселенной, — спокойно ответила на это Талика. — И тот факт, что вы видите в этом причину отказаться от любви, или считаете, что кто-то перестал быть ребёнком только от того, что он выше вас ростом и видел слишком много, говорит о том, что вы очень мало знаете о любви. Может, ваш Орден делает ошибку, отказываясь от привязанностей и разлучая детей с их семьями?
Тофу помолчал, а потом тихо произнёс:
— Орден делает слишком много ошибок в последнее время, миссис Варес. И тот, кого Вы считаете брошенным ребёнком, может действительно поверить в то, что он стал частью Вашей семьи.
— Он и стал ею, — взгляд Талики нашёл Чимбика, возившегося с Даной, и потеплел. — Просто ему нужно время чтобы понять и принять это.
— Если честно, — признался Тофу. — Поначалу я считал, что Чимбик смог себя пересилить, как его брат, и нашёл себе подружку. Но, оказалось, что я прав в своём диагнозе: сержант оказался однолюбом.
Его слова заинтересовали Талику и она даже неосознанно подалась вперёд.
— Я догадалась, что лар сильно увлечён кем-то, когда он спросил, каким словом зелтроны называют единственную любовь на всю жизнь. А вы, получается, знаете кто лишил его покоя?
— Знаю, — не стал отпираться джедай. — Его избранница — наполовину зелтронка с... сложным прошлым и настоящим, — не стал вдаваться в ненужные сейчас подробности Тофу. — Чимбик познакомился с ней во время одного задания и влюбился. Насколько это чувство было взаимным он не знает — его и Блайза, брата сержанта, тяжело ранили, а Эйнджелу, ту полузелтронку, Чимбик больше не видел... — и джедай вкратце пересказал собеседнице историю Эйнджелы и Чимбика, честно упомянув и ту роль, которую сыграл в ней Орден.
— Такая вот история, миссис Варес... — сказал он, завершая рассказ.
— Пожалуйста, — рассеянно попросила зелтронка, — называйте меня просто — Талика.
Окончание её фразы потонул в восторженном детском визге: Отчаянный распахнул люк десантного отсека, и мелкота бурным ручьём хлынула в машину. Клон, сняв шлем, нашёл взглядом Тофу и поднял правую руку с раскрытой ладонью, показывая, что полностью контролирует ситуацию. Джедай кивнул в ответ, хоть в том надобности и не было — Ирис отлично знал своих людей, чтобы быть уверенным в их поступках. И если лейтенант запустил детей в святая святых — свою машину, — то значит, так и надо.
Талика нашла взглядом Чимбика и долгое время молчала, обдумывая услышанное от джедая.
— И как это связано со мной?
— Никак, миссис Варес... Простите, Талика. Вы задали вопрос — я на него ответил. Просто учтите, что Чимбик порой... — джедай задумался, подбирая подходящее объяснение.
— Может показаться странным с вашей — в смысле, зелтронской, — точки зрения, — наконец, сказал Тофу.
— Почти все инопланетники кажутся нам странными, — возразила Зелтронка, — как и мы вам, я полагаю. К примеру, я не могу понять, почему вы прямо не признаетесь, что волнуетесь за Чимбика и не доверяете мне?
— Да, мэм, именно так, — вздохнув, признался Тофу. — Я действительно боюсь того, что клон для Вас — очередная диковина, которую вы бросите, как только она Вам надоест. А это, увы, может произойти очень быстро.
В ответ на это Талика лишь покачала головой и снова обратила взгляд на осаждавших клонов малолетних туристов. В кабине на месте механика-водителя в окружении набившейся внутрь ребятни как раз сидел клон и что-то объяснял, показывая на пульт управления. Слушатели старательно внимали, вывалив языки от усердия, и можно было не сомневаться — их родителей ждёт увлекательнейший вечер, посвящённый изучению бронетехники.
— Не волнуйтесь, генерал. Зелтроны склонны менять любовников, а не детей.
Борт 'Карающая десница', корабль класса 'Лурехалк', штаб генерала Нам'ела
Нэйв сидел у себя в каюте и изучал личные дела солдат сводного ('сбродного', как его охарактеризовал Дитль) батальона, занимаясь совершенно непривычным делом для контрразведчика: капитан выбирал тех солдат, кому можно будет доверить несение комендантской службы на оккупированных территориях. И чем больше он читал, тем больше соглашался с Рамом, рекомендовавшим выкинуть половину сброда за борт, пока дело до беды не дошло. Самым забавным было то, что те полсотни викваев, которые при первом взгляде производили впечатление толпы неуправляемых отморозков, на деле оказались одними из немногих реально дисциплинированных и боеспособных солдат. Бывшие пираты из ватаги небезызвестного Онаки Хондо, они попались при неудачной попытке абордажа одного из кораблей Конфедерации. На беду 'джентльменов удачи', транспорт перевозил не спайс, а боевых дроидов, так что абордаж превратился в захват пиратского судна, после чего выжившим предоставили выбор: мундир КНС, или вид на расстрельную команду. Выбор викваев был очевиден.
Остальная часть представляла собой сборную солянку. Наибольшие опасения у Грэма вызывали 'дружинники' — так они себя называли сами, — баронов с окраинных миров. Для этих людей форма и оружие были социальным статусом, дающим право на грабёж, и поделать с этим мировоззрением было ничего нельзя, хоть кол им на голове теши. На занятиях по этике военнослужащих, которые проводились по инициативе Дитля и Рама, эти вояки откровенно зевали, и заставить их хоть что-то запомнить и пересказать можно было только под угрозой штрафов. Или физического наказания — как выяснилось, именно язык силы понятен дружинникам лучше всего. Выжившие солдаты Дитля презрительно называли их 'дичь глушёная' и дубасили при каждом удобном случае, вколачивая в деревянные головы дружинников азы цивилизации.
Нэйв, листая дело очередного такого воина, всерьёз задумался над предложением мандалора создать расстрельную команду для поддержания дисциплины.
— Четыреста дикарей, — вслух резюмировал он, выключая деку и откладывая в сторону. — Дожил: пираты-викваи оказались надежнее, чем личная гвардия дворянчика.
Грэм подошёл к тумбочке, на которой стояла бутылка дефицитного по нынешним временам набуанского вина, налил в стакан и сделал небольшой глоток, отстранённо глядя в переборку.
На фронт он попросился сам. После своего возвращения с станции 'Иллюзия', где удалось набрать огромное количество компрометирующих материалов на некоторых видных деятелей сепаратистов, Нэйв понял, что у него в руках информационная бомба, взрыв которой запросто может убить и своего владельца. Давать информации вверх, по командной цепочке, как того требовали протоколы, капитан не хотел: слишком хорошо он помнил того самоуверенного безымянного штатского в кабинете своего начальника, намекавшего, что в деле замешаны слишком важные люди. А как показывал горький личный опыт — 'важные люди' с мелкими сошками не церемонятся. Поэтому Грэм поступил иначе: написал рапорт о переводе из Управления в действующие войска, и тихой сапой отправил копии добытого компромата в крупнейшие информационные каналы Конфедерации. Война всё спишет — эту старую истину он уяснил крепко.
От мыслей его отвлёк зуммер дверного интеркома.
— Кого там принесло? — недовольно буркнул капитан, глядя на монитор. За порогом стоял Рам. Нэйв вздохнул и открыл дверь.
— Ну что? — с порога взял банту за рога мандалор. Дикая спешка и некомплект командного состава заставили Дитля пойти на крайние меры, и назначить Рама разом на две должности: командира первой роты, составленной из мандалоров, и начальником штаба батальона, вместо погибшего Верера. Костас поворчал для вида, но не особенно сильно — он прекрасно понимал создавшееся положение. Масла в огонь подлил генерал Нам'ел — торопясь уложиться в сроки, дабы не злить Гривуса, неймодианец отказался продлить период обучения и слаживания батальона, упирая на невозможность перенесения даты начала операции. Вот и получилось, что на Зелтрос полетело подразделение, больше похожее на банду какого-нибудь полевого командира с Внешненго кольца.
— Дичь глушёную в города пускать нельзя, — мрачно сообщил Нэйв, наливая второй стакан и передавая Костасу. Тот вздохнул, бережно умостил шлем на стол, уселся на койку и хмыкнул:
— Ты прям Корусант открыл, — отпив вина, мандалор почесал нос, зачем-то повертел в руках выключенную деку контрразведчика, и, положив её обратно, спросил:
— Слизню обосновать сможешь?
'Слизнем' их троица — Дитль, Рам, Нэйв, — с первого же дня окрестила Нам'ела: неймодианец вызывал у них стойкую неприязнь своими трусостью и алчностью, сочетавшимися с невероятным апломбом и уверенностью в собственной непогрешимости. Даже говорил генерал так, словно рядом находился писец, увековечивающий его слова для потомков.
