Книга четвертая. Корректор реальности.

"Пылающие ворота ледяного ада. Записки немецкого танкиста". Отто Баумгартен, Stuckpole Books, 2007

* * *

Я уложил ствол винтовки с примкнутым штыком на плотно скрученную скатку. Штык тоже дело нужное, своеобразный стабилизатор. Поерзал, пытаясь найти самое удобное положение. Вроде бы все хорошо... Теперь так — я перегнал хомутик прицела своей винтовки образца 1891/30г. вперед до риски 19. Это и будет 1900 метров... Точнее не выставишь. Придется как-то исхитриться... Как там Дед говорил? Я прикрыл глаза, припоминая...

-...Дед, а как ты так здорово наловчился из своего винтаря стрелять? Да на такие дистанции? Это же колдовство какое-то!

Это было в последний день занятий с Дедом на Полигоне. Мы уже набегались, настрелялись, и теперь лежали на теплом бугорке, отдыхая после напряженной учебы.

-Как — как... Задницей об косяк... Захочешь — выстрелишь. Нет тут никакого колдовства. Винтовку свою надо чувствовать, понимать ее. Ты же ложкой даже в темноте себе в рот попадешь? Ну, вот. И тут тако же... — Дед сорвал и закусил травинку. — Понимать надо, как пуля летит.

Он немного оживился и приподнялся на локте, глядя на меня.

-Когда настреляешь с моё — пулю в полете чувствовать будешь. Будешь знать — как она летит, куда уклоняется. Вот встречный ветер ее к земле прижимает, а если ветер сзаду — пулю чуть-чуть вверх задирает. Опять же, если пуля над водой летит саженей, скажем, на двести... Проседает пуля-то, воздух над водой прохладный, плотный. Бери, значит, прицел немного выше. Если ветер боковой, то тут зорко глядеть надо. Ежели ветер слева — он пулю еще дальше на правую сторону уводит, и вниз чуток. А справой стороны — влево-выше утянет. Пуля ведь как? От резьбы в стволе ее ведь закручивает? Ну, вот. И когда она из ствола вылетает, то получается примерно так... — Дед вынул травинку изо рта и начал ее хитрым образом гнуть.

-Вот, гляди... Выйдя из ствола, она как бы рыскает чуть вниз и влево... А потом начинает забирать по дуге вверх и вправо. Это по науке называется дир... дерр... Забыл, мать твою!

-Деривация?

-Ага! Она самая... Смотри, что получается. Как бы первый виток на штопоре. Если смотреть от рукоятки... Понял?

-Понял-то, понял... А как рассчитать точку попадания?

-А вот смотри... Эта самая деривация уводит пулю на расстоянии метров в восемьсот примерно сантиметров на тридцать вправо, так? А я стреляю на две тысячи метров, так? Значит, я беру влево фигур на пять, а то и шесть, да, заметь — вынос я беру от середины фигуры, то есть "от пряжки", и чуть завышаю прицел... на волос, буквально! То есть, как бы в голову ему целюсь. Или чуть ниже... Бабах! И будь спокоен — прилетит ему прямо в грудину, мало не покажется! Понял, Салага? Вот то-то же!

* * *

Понял, Дед, понял... Спасибо тебе за науку. А ну-ка...

-Андрей! Дай-ка мне бинокль.

Отчетливо и ясно вижу офицера, торчащего в командирской башенке. Он в фуражке, поверх которой надеты наушники. Тоже мне — строевик... Одна фанаберия. Белокурый рыцарь рейха на танковой прогулке. Сейчас, сейчас... А это что? К командирской машине подкатывает еще один Т-3. Из него сыплется еще какой-то фриц и бегом летит к офицеру. Ну-ка, ну-ка... Сейчас будет накачка и бой быков. Так и есть. Аж мне страшно... Пора.

Медленно-медленно я подвожу мушку к наросту на башне танка. Так отсюда мне видится этот офицер. Перевожу на пять фигур влево. Чуть выше... Так? Так!

Глубокий вдох. Медленно-медленно выдыхаю, задерживаю дыхание и плавно тяну спусковой крючок. Все равно — выстрел звучит неожиданно. Черт! Отвлекает. Пуле лететь секунды четыре. Я мигом дергаю затвор. Готов!

-Есть! — это Андрей, — Высверк на лобовой броне, по горизонту точно, ниже полтора!

* * *

"... в это время по броне танка щелкает пуля. Хорст с интересом склоняется вправо, я тоже гляжу — куда она попала?"

* * *

Я готов. Беру чуть выше цели. Угадать бы... Ну, давай! Помогай, Дед! Выстрел!

-Раз... два... три... Есть!

-Есть! — орет Андрей. Я выхватываю у него бинокль.

Теперь я и сам вижу. Офицер как бы оплывает. Как будто у него из хребтины вынули твердый прусский стержень. Он мягко заваливается вправо, прямо в руки своего подчиненного...

* * *

"...Ничего не видно. До противника далеко, около двух километров, пожалуй. По нам никто не будет стрелять на такой дистанции. Это, наверное, прилетела какая-то шальная пуля. Я вновь поворачиваюсь к Хорсту, и — о, ужас! Я слышу слабый шлепок. Бинокль на груди моего друга дергается, Хорст делает удивленное лицо, его губы приоткрываются, как будто он хочет сказать: "О!"

Я ничего не могу понять. До тех пор, пока Хорст не валится мне на руки... Черт, черт, черт! Боже, покарай этого глупого Ивана, который опустошал магазин своей древней винтовки в нашу сторону, не поднимая своей деревянной головы над бруствером окопа! Боже, пошли ему мучительную смерть!

Я кричу: "Санитары, санитары! Сюда! Обер-лейтенант ранен!"

Кто-то вскакивает на броню рядом со мной, бережно подхватывает Хорста. Поздно. Я вижу, как безвольно упала его рука. От неловкого движения моего помощника фуражка Хорста налезает ему на глаза.

-Господин лейтенант! Командир убит!

Все кончено... Этот бой мы проиграли. Я приказываю запросить артиллерийскую поддержку и командую остаткам боевой группы отойти назад. Ведь я — командир первого взвода. Если нам не пришлют офицера из резерва, командиром роты стану я. Несмотря на радужные перспективы, это страшный день... Он запомнился мне на всю жизнь. Именно — на всю жизнь. Ведь я выжил в этом бою... Выжил для грядущих побед".

"Пылающие ворота ледяного ада. Записки немецкого танкиста". Отто Баумгартен, Stuckpole Books, 2007

///Эпизод со снайперским выстрелом консультировал и помогал писать Алексей Вторвов,

ака "АВТОР"///

* * *

На броне немецкого танка суета и бестолковщина. Можно было бы еще раз выстрелить. Но я не могу — руки начинают дрожать. Отходняк называется...

-Товарищ лейтенант! Немцы уходят! Уходят они! — Голосистый какой боец. Я опускаю голову на приклад винтовки. Напряжение потихоньку начинает меня отпускать.

-Слышь, интендант! Уходят немцы-то! А ты тут только разлегся со своим ружжом! — Павел обидно хохочет.

-Что поделать — видать не судьба, товарищ Суворов. Ты расписку о приеме груза приготовил? Помирать теперь ведь не придется, а? Выжили мы, Паша, выжили! Назло всем этим гадам! А они — сдохнут, сволочи! Сломаем мы их. Дай только срок...

* * *

Проводив взглядом что-то кричащего бойцам и размахивающего руками лейтенанта Суворова, я достал из кармана скомканную страницу, выдранную из книги. Чиркнула спичка, и огонь быстро побежал по бумаге. В глазах остался обрывок напечатанного на грязноватой бумаге текста.

"...обогнув жарко полыхающий танк лейтенанта Баумгартена, моя машина закрутилась на стрелковой ячейке, заживо хороня спрятавшихся в ней русских. Pz.III унтер-офицера Больце, подпрыгнув на бровке капонира, с лязгом обрушился на русскую противотанковую пушку, вминая ее и расчет в мягкую, песчаную почву. Спаренный пулемет бил в спины убегающих в лес Иванов. Мы прорвали оборону противника! Дорога на Восток была откр..."

"Огненные ворота в Ледяной Ад. Мой поход на Восток. Записки немецкого танкиста". Иоганн Шульц, Stuckpole Books, 2004

-Вот так-то, геноссе Баумгартен... Живи пока... Может, еще и свидимся!

Глава 2.

Вот так и прошел наш с Адрианом первый бой. На белорусской земле, на четвертый день войны... Точнее — даже не бой... Что там — бросили по гранате, да я стрельнул пару раз. Точнее — наш первый экзамен на зрелость, на способность принять единственно верное решение и достижение желаемого результата минимальными средствами. А уж если совсем точно, — то первый опыт коррекции реальности. И он, по моему мнению, прошел неплохо. Даже хорошо. Двумя винтовочными патронами мы задержали боевую группу немцев на восемь часов, сорвали им срок захвата стратегически важного моста с железнодорожной колеёй, дали возможность выйти из намечающегося окружения нескольким потрепанным в боях нашим частям. Да еще наши смогли прогнать на восток какие-то эшелоны. Поверьте мне на слово, это еще скажется на ходе событий в будущем... И скажется самым действенным образом. Да и мы с Адрианом не собираемся сидеть, сложа руки. Ведь это только начало большой работы.

Конечно, всем этим достижениям в боевой и политической подготовке предшествовали кое-какие события. После некоторых общеукрепляющих процедур, прописанных мне Адрианом и принятых в привычном кресле и в привычном месте — в подвалах храма Тура, мы потихоньку загрузились в хронокапсулу и, без особой помпы, прощальных слез и махания платочками, отбыли на Полигон. Да и махать нам платочком было особо некому. По моей просьбе, Хельга и Малыш отправились вместе с Катериной в дом Десницы, стоящий над волшебной долиной. Любимое женское дело — переезд в новое жилье, перестановка мебели и пошив оконных занавесок!

Там, на Полигоне, я доложился начальству о досрочном завершении отпуска, передал бочку с вином для отправки этой гадине-адмиралу и вплотную занялся боевой подготовкой Адриана. Точнее — уже Андрея. Фамилий ни он, ни я еще не имели — их мы получим на Земле. После успешно проведенного курса молодого бойца, мы с Андреем свет — как там его называть немного посидели с Дедом и Каптенармусом, рассказали им про свои боевые свершения и дальнейшие грандиозные планы. Оба впечатлились и в целом одобрили. Дед внимательно выслушал мои наметки, одобрительно покряхтел и высказал сожаление, что его там не будет.

-А зачем же дело стало? Хочешь — пошли вместе! Там всем работы хватит.

Дед с Каптенармусом переглянулись и грустно повесили носы.

-Не пускают нас на Землю-то особо... Только на отдельные задания, да под присмотром, вишь какое дело, Тур...

-А если похлопотать?

-А похлопочи! Может, что и выйдет, а, Каптенармус? Давно нам с тобой пора стариковские косточки размять, по родной земле походить, прижаться к ней...

-Х-ха! Если под бомбежку попадешь, ты не только к землице прижмешься, Дед, ты в нее наподобие землеройки зароешься!

-А ты не пугай, не пугай старика, пацан! Под германскими чемоданами приходилось долгими часами сидеть! Ничего — сдюжили! И сейчас, чую, не страшнее будет. Мы к войне привыкшие... Кроме войны и жизни-то у меня, считай, и не было...

-Ладно, Дед. Извини. Болтанул, не подумав. А насчет вас — я все сделаю, чтобы вас на землю дернуть. Обещаю.

-Во-во... Я и говорю — давно пора. Ты нам только свистни, Тур, а уж мы не подведем!

* * *

Руководителя 11-й полевой группы я и на этот раз не увидел. Просто получил приказ прибыть для получения задачи к своему новому непосредственному начальнику, в Москву белокаменную. Правда — в июнь 1941 года. Начались хронозаморочки! Как бы с собой не столкнуться, году этак в 1942, в Сталинграде, скажем... Ну — там поглядим.

Предстать мне было нужно под ясные очи заведующего отделом археологии Исторического музея профессора Петра Карловича Аппельстрёма. О, как! Не больше и не меньше. Как его не арестовали еще с такой фамилией? Причем — предстать одному. Андрея мое начальство игнорировало напрочь.

-Ты посиди тут, Андрей. Или, вон сходи, погляди на выставку — "Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля". Тебе будет интересно...

-А ты?

-А я на борьбу горцев за независимость с развала Советского Союза смотрел по новостям... Больше двадцати лет. Насмотрелся — во как! По самое "не могу"! Тошнит уже... Иди, иди — поброди тут. А мне к начальству надо. Девушка, девушка! Можно вас на минуточку? Как мне найти заведующего отделом археологии?

Проинструктированный милой девушкой с обаятельной улыбкой и смешными ямочками на щечках, я полутемными коридорами добрался до искомых дверей.

-Разрешите? Товарищ Аппельстрём, я не ошибаюсь?

Передо мной, у застекленных стеллажей, забитых обломками прошлых эпох, стоял высокий, представительный старик. Да-а, на скандинава похож — и рост, и стать. Вот только борода у него была не шведская, а истинно боярская, старорусская бородища! Тяжело, наверное, ему за ней ухаживать в экспедициях.

-Э-э... не ошибаетесь, молодой человек, не ошибаетесь... Но, простите, не имею чести?

-А я к вам прямо с Полигона, от адмирала...

-Ах, да-да! Конечно! Как я не догадался. Вы — Тур?

-Так точно, профессор. Вот мой идентификатор.

Профессор близоруко посмотрел на маленькую карточку, похожую на визитку, чиркнул по ней ногтем и бросил идентификатор в старинную керамическую чашу. Кратер, как мне кажется. Карточка вспыхнула и исчезла.

-Ну, что же... Добро пожаловать! А я вас уже заждался!

-А уж как я-то заждался, профессор... Да, кстати. А это ничего, что вы Аппельстрём? Ведь сегодня — 22 июня... В двенадцать часов будет важное правительственное сообщение. Как бы НКВД не начал чистки и интернирование лиц с такими фамилиями. Может, вам сменить ее? А? Скажем — Циперович сейчас было бы более безопасно...

-Хм-м... Меня предупреждали, что вы любите пошутить. Но иногда ваши шутки... как бы это сказать? Выглядят несколько плоскими.

-Извините — хотел как лучше... — буркнул я. — Адмирал, небось, наябедничал? Он мою последнюю шутку вообще не оценил. Чувства юмора, видимо, не хватило. А я о вас же забочусь.

-Обо мне не надо... Моя фамилия хорошо известна еще ВЧК-ОГПУ. Видите ли, в свое время я многое сделал для установления тесных связей Советской России с деловыми и финансовыми кругами Швеции. Еще в 21-м году. Так что, поверьте, мне ничего не грозит... А за беспокойство — спасибо. Но, к делу! Вы совершенно правы насчет важного правительственного сообщения. Дело в том, что сейчас у меня под рукой не осталось никого из корректоров...

-А как же ваш подполковник Воронов? И вообще, судя по литературе, от попаданцев тут не протолкнуться!

-А он не Воронов, и не подполковник совсем. Впрочем, это еще все впереди. Он еще и генералом будет. А его фамилия — Теодоровский. Но он сейчас работает за границей, и я его задействовать не смогу... А попаданцы толпами тут не ходят. Есть еще два человека, но, согласитесь, в преддверии таких событий это исчезающее малые силы, поэтому я так рад пополнению! Как вы устроились?

-Еще никак. И я не один...

-Да-да... я знаю... У вас есть помощник. Но это — ваш помощник. И ваша головная боль. Впрочем, при размещении надо учитывать и его... Хм-м, посмотрим, посмотрим...

Профессор устроился за огромным старинным столом, выдвинул нижний ящик, и начал перебирать какие-то бумаги в толстенной папке.

-Хм-м, а как вы посмотрите на то, чтобы стать курьером Особого сектора ЦК ВКП(б)?

-А что это такое?

-Да есть такая служба... Детали вам не нужны, но скажу одно — документы прикрытия надежные, никто к вам внимания проявлять не будет, можно иметь при себе оружие. Да и на работу ходить не придется, хе-хе-хе! Соглашайтесь, голубчик, соглашайтесь! Ведь это на некоторое время всего лишь. А я тем временем озабочусь вашим прикрытием на дальнейший срок. А жить можете либо в служебном общежитии, либо подселиться в одну нашу квартиру... Но — временно, голубчик, временно! Согласны?