Скс Режим бога 1-я книга

— Не-а. — засмеялся Леха, — После такого дебюта, если возьмешь город, от тебя уже не отстанут.

— Отстанут. — тоже засмеялся я, — Я правильные слова знаю!

— Какие? — не понял Леха.

— А пойдите вы все в жопу! — эмоционально провозгласил я.

Леха заржал, как конь, затем без видимой причины погрустнел, задумавшись о чем-то своем, потом сказал:

— Знаешь, в жизни бывает так, что от тебя мало что зависит: если попал в колесо — пищи, но беги... — он вздохнул.

— Это ты о своей судимости? — не заморачиваясь на деликатность, в лоб поинтересовался я.

Леха искоса сверху взглянул на меня и пробурчал:

— Степанида натрещала?

— Не она, так кто-нибудь другой — мир ведь не без добрых людей... — я скорчил рожу.

— Что ж, и о судимости тоже. А потом, уже неважно, что и как — раз понесло течением, то уж бьёт обо все камни. Впрочем, давай не будем об этом — все уже нормально. — и Леха широко улыбнувшись, пошел вперед.

Я помолчал, решаясь... Впрочем — что теряю, да и готовился я к этому разговору уже не первый день. Проигрывать нечего — а выиграть могу много.

— Лёш, я-то как раз хотел именно об этом. — произношу ему в спину.

Тот, не скрывая удивления, оборачивается ко мне:

— А что об этом говорить?

— Ну, ты же сам сказал — 'от тебя не отстанут', и 'в жизни от тебя мало что зависит'.

— Ну, это я так... Если сильно не хочешь — так не езди на город. Ретлуев поорет, да и отстанет, на самом-то деле. — Леха махнул рукой — Он не будет долго давить, хотя и обидится. Ему бы очень в масть, если его ученик город возьмёт. Показатели, и все такое — сам понимаешь.

— Да я понимаю, и не собираюсь его подводить. Сказал — постараюсь выиграть, значит постараюсь! — по пути заметил пустую скамейку без старушек с детьми и голубиных какашек — Я не об этом...

Машу Лехе рукой, приглашая сесть на скамейку. Тот кивает и сворачивает. Придирчиво изучаем сиденье и спинку, после чего садимся. Снег сошел, и после него скамейка пока чудом чистая.

— Я о другом. О том, что не хочу делать то, чего от меня хотят другие — а хочу делать то, что нравится мне. Ну, хотя бы, по большей части.

Леха пожимает широченными плечами:

— И чего такого ты хочешь?

— Ну, хочу стать известным писателем, стихи пишу, музыку, песни сочиняю.

— Да ладно! — Леха, развернувшись всем корпусом, недоверчиво ухмыляется.

— Ну, в перерывах от бокса. — ухмыляюсь в ответ.

— И чего, как получается? — спросил Леха, пропустив мою последнюю фразу мимо ушей.

— Сам суди — вот недавно марш написал, военный. — я прокашлялся, и негромко напел, отбивая рукой ритм:

Стоим мы на посту, повзводно и поротно,

Бессмертны, как огонь, спокойны, как гранит.

Мы — армия страны, мы — армия народа,

Великий подвиг наш история хранит!

Не зря в судьбе алеет знамя!

Не зря на нас надеется страна,

Священные слова "Москва за нами!"

Мы помним со времён Бородина.

— Там еще есть пара куплетов — но основной мотив уже понятен, в принципе — можно на ноты класть! — с умным видом рассуждал я.

Риск был минимален, я тщательно прошерстил интернет — песня на стихи Рождественского впервые прозвучала в эфире в 1982 году. Вероятность, что стихи были написаны за три с лишним года — ничтожна, ведь песня — типичная "заказуха".

Сказать, что Лехе понравилось — не сказать ничего. Он был в восхищении! Тут же потребовал, чтобы я ему исполнил и два оставшихся куплета, а припев уже пытался подпевать:

Не зря в судьбе алеет знамя!

Не зря на нас надеется страна,

Священные слова "Москва за нами!"

Мы помним со времён Бородина.

— Это же уже готовый марш — тут и переделывать ничего не надо! Представляешь, как это споет хор Александрова?! — в возбуждении частил словами Леха — И мотив такой, чисто маршевый — в самый раз для армии, понимаешь?!

— Да понимаю я все, Леша. — кивнул я, — У меня песен готовых уже с десяток есть. И как минимум, не хуже этой.

Решительно отклонив желание Алексея тут же "посмотреть весь товар", я сказал, что столько материала наизусть не запоминаю — тем более, что еще и книгу пишу, космическую фантастику. Леха был покорен!

Дома я уже тоже стал изображать муки творчества, с порванной исписанной бумагой, зачитыванием маме пары-другой лирических четверостиший, и добился ее полного одобрения этим 'попыткам'. Она даже завела папку, куда мне надо было складывать свои "труды". Хотя, на самом деле видимо, решила, что я влюбился!

— Почему же ты не отправишь слова и музыку какому-нибудь певцу или композитору? — пыхтел переполненный энтузиазмом Леха.

— Понимаешь, мой большой друг. — я улыбнулся, — Если я пришлю готовое произведение какому-то известному поэту или композитору, то скорее всего, под ним будет стоять уже не моя фамилия.

Леха подумал пару секунд, и нехотя кивнул головой.

— К тому же, — продолжил я, — если отправлять певцам, то нужно понимать, что им захочется услышать всё произведение полностью... А у меня нет записанной музыки.

— Что же делать? — Леха был откровенно расстроен.

— Да что делать — тоже понятно, просто самому не справиться — годков не хватает! — я рассмеялся.

— Для чего не хватает? — ухватился Леха.

— Ну, смотри. — начал я, — Необходимо нормально напечатать тексты, зарегистрировать в ВААПе, как мои, найти хоть кого-то, кто умеет прилично петь, и того, кто хоть как-то положит мой мотив на ноты, затем найти аппаратуру для записи. — я перевел дух, — Потом нужно будет состыковать музыкантов и певцов, и записать сами песни, ну, и как последний этап — найти выходы на популярных певцов, и дать им послушать получившийся результат... — по мере моего перечисления, лицо Лехи становилось все грустнее.

— Как все это сделать? — Леха печально вздохнул — Надо знакомых через знакомых искать, а то никто чужой за бесплатно ноты писать и петь не будет. У меня денег совсем мало, на запчасти для машины коплю. Точно не хватит...

От неожиданного поворота беседы у меня что-то дрогнуло в душе. Этот молодой парень уже был бит жизнью, живет в коммуналке, работает водилой — но первым делом прикидывает, как ОН может помочь постороннему, по сути, человеку, своими несколькими копейками... Господи, куда все это потом ушло?! Куда исчезли эти люди из СССР, так одномоментно и безвозвратно?

Чтобы потянуть время и отстраниться от эмоций, я хрипло спросил:

— У вас на "Скорой" что, водители за свой счет машины чинят?

— А, нет! — отмахнулся Леха, — Это мне от дядьки достался "Москвич-408" — он помер, а тетка не водила сама. Я катал её, в основном, по врачам — а уж как она умерла, он мой стал. Других родственников нет. Только чинить нужно — старый уже, не на ходу сейчас.

— Поняяяятно. — протянул я — Нет, Лёш, спасибо — деньги есть. Просто нужно с людьми встречаться, разговаривать, кого-то нанимать. Со мной разговаривать многие просто не будут. Место, опять же, подо все это необходимо. — закинул я удочку.

— А родители твои — они что говорят?

— У меня мама не знает даже, что я боксом занимаюсь! Не хочу раньше времени. Вот выиграю что-нибудь, споет кто-то мою песню — вот тогда посмотрим. — неопределенно пожимаю плечами.

— А деньги тогда откуда будут, если родители не в курсе? — задает Леха логичный вопрос.

Трам-пам-пам-бум-бац... Вот он, "момент истины"!

— Ну, не у одного тебя тетка была. Моя вон в контрах со всей родней была, так что деньги только мне оставила. Любила меня сильно. Да и оставила не по завещанию, а так передала. Сказала, где лежат. — делаю честную морду.

Леха кивнул. Посидели немного молча. Затем он поднимает голову, смотрит мне в глаза и спрашивает:

— Врешь?

Теперь моя очередь — киваю.

— Я под "условкой" хожу. Меня даже в "Скорую" только по звонку Ретлуева взяли...

— Ты меня не понял, Леша. — стараюсь говорить спокойно и размерено, щурю глаза на солнце и изо всех сил делаю безмятежный вид, — Деньги не ворованные — они никому, кроме меня, не принадлежат. И я хочу с их помощью сделать что-нибудь хорошее. Хорошее, Лёш, а не плохое. Что плохого в песне, хорошей песне? Что плохого в хорошей книге? — стараюсь не сбиться на уговоры — просто типа рассуждаю:

— Песня про нашу армию, про ее подвиг. А книгу сначала прочитаешь, не проблема. Не понравится что-то — не делай. Мне вот просто скучно — я не хочу после школы идти в ВУЗ, чтобы через пять лет стать, как мама, МНС-ом, и всю жизнь чертить чертежи. А еще через сорок лет уйти доживать на пенсию, в окружении детей и внуков. Мне скучно будет жить обычной жизнью, как все. Скучно и неинтересно. Я хочу в жизни праздника! — я натужно засмеялся:

— Хочу славы, хочу поездить по миру. А жить скучно, или подставлять морду на ринге — не хочу. И тебе предлагаю присоединиться...

Леха помолчал, переваривая:

— Так не скажешь, откуда деньги?

— Не могу, Лёш — да и зачем?

— Так... хотелось бы заранее знать — за что и кто придет убивать. — Леха мрачнел на глазах.

— Никто не придет, Лёш, поверь. Некому прийти — хозяин денег умер. Давно. Сам.

"Сорвалось — понял я. Не согласится. Очень неудачно я разговор повел, неправильно. Да и побоится — даже без "условки" побоялся бы."

Леха молчал.

— Ну, пойдем, что ли? А то и время уже... — я обреченно поднялся.

Но Леха продолжал сидеть, уставившись на носки своих ботинок. Так же, не поднимая головы, глухо спросил:

— Что нужно будет делать?

Я чуть не подпрыгнул от неожиданности. Не веря себе, осторожно спросил:

— Так ты согласен?

— Да.

— Почему?

— Потому что тоже не хочу жить скучно и неинтересно... Уже так...

...На этой скамейке мы просидели еще больше двух часов. Потихоньку-полегоньку, я вытянул из Лешки рассказ об его немудреной жизни. Да он и сам ничего не скрывал.

Родился в Куйбышеве, с детства занимался боксом, прочили большое будущее в тяжах, после школы немного поработал на заводе, и ушел в армию.

От спортроты отказался, и пошел в морскую пехоту. В ВДВ не взяли — слишком большой! В армии остался на сверхсрочную, тогда же стал кандидатом в члены КПСС. Собственно, биография как у большинства сверстников, даже успешнее.

Белая полоса в жизни закончилась неожиданно. Когда демобилизовался, вместе с сослуживцем-армянином поехал сначала к тому домой, в Сочи. Там, в семье друга, его приняли как родного.

На третий день беспрерывных гостеприимных армянских застолий и одуряющего воздуха свободы на гражданке, их компания влипла в драку с уркаганского вида пьяными мужиками.

Пятеро на пятеро — все было честно, пока двое оставшихся на ногах противников не достали ножи. Опасаясь, что "блатняки" порежут кого-нибудь из его новых знакомых, Леха все сделал сам. В итоге — два тяжких телесных, милиция, свидетели, и "превышение пределов необходимой самообороны в состоянии алкогольного опьянения".

На следствии и суде Леха никого не назвал — типа, какие-то неизвестные к драке подключились, а потом убежали. Отец сослуживца нанял хорошего адвоката, и тот нашел выходы на судью. В итоге приговор просто поражал своей мягкостью: три года условно. И это был очень хороший результат!

Отпраздновав выход на свободу, и залив неприятности волшебным кавказским вином, Леха поехал домой, в Куйбышев. Дома ошибок с многодневными "отмечаниями" повторять не стал, и через три дня вернулся на завод.

Еще через два дня, на партийном собрании Леху исключили из кандидатов в члены КПСС. Никакие объяснения никто слушать не стал. На следующий день обиженный Леха уволился с завода. И стал думать, как ему жить дальше.

Старшая сестра матери давно звала его в Ленинград. Своих детей у них с мужем не было, а у ее младшей сестры в Куйбышеве аж пятеро. Лехина мама его не отговаривала, да и дома тому стало сложно — пошли всякие идиотские слухи, что он кого-то убил в армии, по пьяни.

Так Леха переехал в Ленинград. Но и тут неприятности его не оставили. Вначале, через три месяца после Лехиного приезда, умер муж маминой сестры. Тетка от внезапной кончины любимого мужа так и не оправилась — как Леха и врачи ни старались, через некоторое время ее тоже не стало.

Как будто предчувствуя свою кончину, тетка поспешила прописать племянника в свою комнату, и оформила на него завещание.

Но и дальше ничего не наладилось. Единственное место, куда Леху взяли, был спортивный клуб в его же доме.

На работу же с заполненной в анкете графой о непогашенной судимости нигде не принимали. В глаза не отказывали, но придумывали различные предлоги. Когда парень окончательно отчаялся, ему помог Ретлуев.

Так Леха стал работать водителем на 'Скорой'.

Работа была несложной — водить Леха любил, и "свою" часть города изучил быстро. Сутки через трое, времени свободного много, зарплата тоже вполне приличная — сто тридцать пять рублей, для начала, как стажеру.

Часть своей зарплаты Леха переводил домой. Его мама не работала, и воспитывала четырех детей. Отец был мастером цеха на заводе, и зарабатывал очень прилично, более четырехсот рублей в месяц — но все же, на семью из шестерых человек — не пошикуешь. Впрочем, жили хорошо, отец не пил — и это было главное, плюс многодетной семье помогало государство.

Но и Лешины переводы были очень кстати, он это знал. Хотя мама и писала в письмах, чтобы он все тратил на себя, и у них, в Куйбышеве, "на все хватает".

Свое свободное время новоиспеченный ленинградец проводил в спортзале и в гараже, реанимируя, по мере сил и средств, доставшийся ему "Москвич".

Постоянной девушки у Лехи пока не было — хотя жених, по местным меркам, был хоть куда. В эти годы своей жилплощадью и машиной мало кто из Лехиных сверстников мог похвастаться.

Друзей он пока тоже не завел — по сути, только сам начал обживаться. Участие в каких-либо спортивных соревнованиях Лехе с его судимостью не светило. Его и боксом-то никуда не взяли бы заниматься, если бы секцию вел не капитан милиции, а в спаринге с Лехой не стоял бы, чаще всего, его же участковый! Он единственный, кто хоть как-то подходил под Лехины вес и габариты. Заодно и присматривал за "ненадежным контингентом" своего участка!

Вот все эти обстоятельства, как я понимаю, а также беспокойный Лехин характер, и подвигли его сказать свое "да" — хотя, он вряд ли до конца понимал, на что соглашается.

Разрази меня гром, если я сам до конца понимаю, что ему предложил! Ха...

25.04.78, вторник (мой 64-й день в СССР)

Сегодня я после школы опять отправился в свой "бег по вокзалам". Ситуация с моим "грузом" в камерах хранения становилась нетерпимой. Я буквально кожей чувствовал, что добром это не закончится. Поэтому, преисполненный решимости, сразу с последнего на сегодня Витебского вокзала, отправился прямиком к Лехе.

Дома его не было, и из двух возможных вариантов: гараж — спортзал, я выбрал гараж, и не прогадал. Леха, как и рассказывал, реанимировал "Москвич" к весенне-летнему сезону. Судя по его порядком помятому виду и грязному лицу, "четырехколесный друг" оказывал ожесточенное сопротивление!