— Ох, пресветлая Элуна, какой бред! — идущая по пыльной дороге фигура дёрнулась, отчего обе её тени — лишённая золота и лишённая серебра — точно так же возмущённо дрогнули и даже подпрыгнули в полном негодовании.
Зато ещё две бредущие рядом тени, чей более внушительный обладатель ещё и тащил на плечах целую гору всякой поклажи, ничем не показал, будто обижен или раздосадован репликой легконогой эльфки. Ну да, ещё бы! От стен города сзади уже давно растаяли и последние воспоминания, остались без внимания и оба поворота к пройденным деревням, и путь в ночи отмахали уже немалый...
Ридд привычно переставлял ноги, по своей привычке больше помалкивая. Но хоть и взвалил он на себя всю поклажу, избавив спутницу от хотя бы даже символической ноши, нёс её привычно и спокойно.
"А всё же, эльфка эта напрочь лишена хоть какой романтики! Ни чисто их, эльфячьей, ни даже своей воровской, весьма присущей этим скользящим в тенях стервятникам", — парень улыбнулся легонько. Надо же, всего лишь присутствие рядом смазливой перворождённой, а настроение поднимает ещё как.
"Зачем этот хомо процитировал почти точно барда д'Элинэля? И верно ли я не показала знакомства с его балладами?" — в голове Меаны мысли сновали тоже ничуть не менее шустро, хотя и несколько иного плана. — "Проверка? Да мне ярл уши на ходу обрежет, если что. Ох-ох, спаси, пресветлая Элуна!"
Ридд вышел на край еле ощутимого спуска, откуда постепенно умиравшая дорога постепенно уходила вниз. Позади осталась большая часть баронских владений с их мирно спящими под лунами виноградниками и деревнями. Впереди оставался лишь короткий отрезок до реки, где под защитой небольшого форта прозябал посёлок у пристаней. Некоторы купцы разгружали и загружали свои барки здесь, если бочонки с мускатом ближе было везти из поставлявших их винных подвалов. Да и куда более низкие, нежели в городе, пошлины тоже поощряли к подобной смелости.
Внизу спал крохотный городок без стен, сиротливо приткнувшись к подножию выстроенного на утёсе форта. Мерцало несколько огоньков, безуспешно соперничавших с щедрым сиянием лун, сегодня почтивших своим одновременным присутствием вызвездившиеся небеса. Сразу за ними непроглядной чернотой виднелась лента реки. А дальше... вот туда-то, дальше, чаще всего и не совались. Дикие земли, где власти нет, а есть лишь сила и удача — и вот туда-то и направляла свой путь шастающая в ночи парочка...
И всё же, к самому посёлку они не спустились, свернули с уже кое-как угадывающейся под пылью дороги в сторону, где память Ридда и безошибочное восприятие эльфки нарисовали ещё одну священную рощу. Хоть и весьма отдалённая от города, но сам Ридд иногда навещал её в своих странствиях...
— Давно не заглядывал, мастер Ридд, — выскользнувшая навстречу дриада молча мазнула ничего не выражающим взглядом по его спутнице.
Сам Ридд уже скинул с плеч ношу, покончил с ритуальным приветствием и кое-как переводил дух. Что-то притомился он с этой суматохой... но всё же, рука его полезла в потайной карман и вынула небольшой пузырёк.
— Это то, что я как-то обещал тебе.
При этих словах хранительница здешней рощи озарилась радостными зеленоватыми сполохами, отчего оказалась слегка освещена ими вся — изнутри. Ещё бы! Чуть добавить той силы, что неподвластна этому грубоватому хомо, и получится Мёртвая Вода. Можно будет отвоевать у окружающего безразличия кусочек места в несколько шагов — а значит, вырастить там ещё одно дерево и хоть ненамного, но увеличить рощу...
Признаться, Ридд тогда был крепко навеселе, раз сдуру пообещал здешней хозяйке неслыханное. Но в тот день он притащился в рощу с изрядной дыркой в плече — и не орал от боли только потому, что залил в себя полпинты самого крепкого муската со здешних виноградников, да ещё и настоянного на чуть притупляющей восприятие травке. И хотя после того дня не предпринимал активных шагов, но о том своём щедром обещании помнил. А вчера, заполучив кое-что из запретного списка, наконец и сварил зелье, в другом своём применении оказавшееся бы весьма и весьма страшным.
— Моя сестра из полночной рощи, что возле каменного города, что-то уж очень хорошего о тебе мнения, мастер Ридд, — пузырёк в ладони дриады зазвенел от едва удерживаемой силы, что уже бурлила и кипела внутри. — И прислала просьбу не обижать.
— А что, очень хотелось? — Ридд уже расстелил своё одеяло, к одной стороне которого нашиты были полоски толстого войлока. Чуть-чуть защищающей от сырости безобидной волшбы, и теперь на такой основе можно смело спать даже и на льду, не боясь себе что-нибудь застудить.
Дриада покосилась в ответ хоть и удивлённо, но в общем-то беззлобно. А уловив мерцавший на губах парня один только отголосок улыбки, усмехнулась и себе. Нет, а зачем он стелит второе ложе, да ещё и подальше от первого? Странные эти двое — они что, в самом деле спать собрались? Нет бы заняться чем-нибудь полезным и, говорят, очень приятным... странные они, эти хомо и эльфы!
Но в отличие от своей коллеги из пригородной рощи, эта дриада излишней болтливостью как раз не отличалась. Лишь проследила взглядом, как пришлый швырнул в сторону перворождённой тёплую накидку, которой по старой привычке хотел было укрыться сам. Но затем улёгся и накрылся своим роскошным плащом, какового не постеснялась бы и сама луноликая богиня. И где взял только? Или же украл...
— Позволь мне погреться у костра твоего сердца? — одновременно с этими словами уже засыпавший Ридд почувствовал, как девичья ладонь коснулась его груди. В том месте, под которым спокойно и мерно бился маятник человеческой жизни.
По правде говоря, он вполне ожидал и даже надеялся на нечто подобное. Но вот что вместо красавицы-эльфки к нему ночной порой скользнёт под бок дриада-хранительница священной рощи?
И всё же, он её не оттолкнул. По себе знал, каково оно, быть одному. Иной раз волком выть хотелось. И самое страшное, это быть одному среди людей. Вроде и полно народу рядом, а не с кем словом по душам перемолвиться, не говоря уж о каком-то более дружеском проявлении чувств. Разве что с Питтом иной раз пообщаться, или если совсем уж тоска допечёт по другой части, уболтать на ночку смазливую служаночку без предрассудков...
Дриада бесшумно забралась под бок, поворочалась и улеглась головой на плечо парня. На левое — ближе к сердцу. Даже сквозь одежду он почувствовал потёкшую от неё прохладу летней ночи, а в лицо мягко пахнуло ароматами трав. Ладно, погрейся у живого костра, раз ты такая из себя вся романтичная натура. Жалко, что ли?
Уже засыпая, Ридд иной раз нет-нет да ощущал на себе этакий задумчивый взгляд затихшей под соседним деревом эльфки. Да нет, не ревнует, уж остроухие того тоже не умеют, наравне с лукавством слов и мыслей. Оттого, наверное, последние века лучшие барды и лицедеи всё сплошь выходят из людей? Хоть в чём-то перворождённых опередили...
Рассвет сразу унесло ветром, едва солнце вышло из-за дальних гор и принялось деловито хозяйничать на земле. За ним уползло и утро, уступая место дню.
Но есть места, где безразличны смены дня и ночи. Мало того, туда вообще ни разу за века не заглядывало не только солнце, но даже и ночные сёстры Белль и Соль много бы отдали, чтоб хоть раз заглянуть под те мрачные своды гномьих подземелий и тем самым утереть нос светилу дневному...
Если кому-то при слове "крепость" представлялись могучие стены, башни и прочие изыски больной фантазии строителей подобных сооружений, то здесь таковые жестоко ошиблись. Гномьи крепости не просто так считались невозможными к взятию. По той простой причине, что по сути, штурмовать было решительно нечего — всё полностью оказывалось сокрыто внизу, под ногами. Но пользуясь своим неизъяснимыми способностями и чуть ли не сродством с камнем, подгорные рудокопы могли в любой момент уговорить скалу открыть ворота в любом месте.
И когда в спину врагам ударял появившийся буквально из-под земли хороший отряд закованных в добрую броню бородачей с секирами, мало потом не казалось никому...
Когда отсюда ушли хозяева и отчего, за давностью уже забылось. Одни мнения склонялись к тому, что гномы выкопали-добыли всё мало-мальски ценное и просто подались в другие края. Некоторые считали, что просто тем стали досаждать подземные воды — уж те дырочку всегда найдут. Находились и такие, которые считали, что гномы просто вымерли от старости и неизвестной болезни. Но в любом случае, отсюда народ старался держаться подальше. Поковыряли долотами и секирами плотный, неподатливый камень, прижгли своей магией. Плюнули, да и ушли с этой каменной проплешины, где даже козья мята, и та с трудом цеплялась за расщелины.
Но сегодня здесь пробирались двое, и угревшаяся на вершине кривой сосны ворона подозрительно косилась на них то одним, то другим глазом. Они пришли со стороны реки, за которой начинались обжитые земли и, соответственно, всё самое интересное и вкусное. Однако когда человек стукнул в камень как-то так, что под землёй словно заныл басовитый колокол, наблюдательница не выдержала и с хриплым карканьем убралась подальше.
Ну их, тут порядочной птице наверняка даже корочки от таких не перепадёт...
— Слышишь? — Ридд оторвал ладонь от серого зернистого камня и распрямился.
Эльфка хмуро кивнула, упрямо не поднимая глаз. А жаль, они у неё такие красивые... И вообще, звезду уголовного мира откровенно потряхивало от одной только близости к этим местам.
— Нам точно туда? — всё же, ей не удалось придать голосу должное безразличие, и Меана раздосадованно запнулась. — Оттуда же сотни лет никто живым не возвращался! Царство вечного мрака и смерти.
А Ридд уже деловито перевешивал на эльфку примерно третью часть припасов. Если вдруг что... пусть хоть ей повезёт выйти наверх.
— Плюнь в глаза тому, кто такую глупость сказал, — улыбнулся парень и последним передал эльфке один из фонарей, за немалые деньги купленных в лавке магиков.
От обычных эти отличались не только гораздо более прочными стёклами, но и тем, что внутри них в нужное время разгорался не просто огонь. И даже не заклинание сволшебного шарика света, с которого, по слухам, начинал осваивать волшебные премудрости каждый будущий чародей. Нет, после одного досадливого случая Ридд покупал только новейшую, лично проверенную конструкцию. Бинарная магия — последний писк в науке! Два довольно сильных и устойчивых заклинания, сами по себе весьма безобидные, высвобождались, стоило только дёрнуть за вот этот шнурок. И лишь взаимодействуя друг с другом, они давали свет — да такой, что Ридд для проверки нырял с ним на середине реки к самому дну, заплывшему илом и поросшему длинной, похожей на змей травой. И с тех пор предпочитал платить втрое, но гарантировать себе надёжность...
— Если зажжёшь, сутки не погаснет. Ну, разве только если раздробить в осколки камнем.
Эльфка судорожно кивнула, и в её вздохе Ридд без труда услыхал еле сдерживаемый всхлип.
— Мне наш ярл говорил, что оттуда не возвращаются — по мне в клане уже спели и последнюю песнь...
Парень с трудом удержался, чтобы своими губами не осушить заструившиеся по щёчкам девицы слёзы, и быстренько занялся работой. Уж он не понаслышке знал, что их, мужчин, вечно пробивает на нежности в самое неподходящее время.
— Все иногда ошибаются, и ваш ярл не исключение, — чуть грубовато ответил он, и принялся разворачивать на камне древнее заклятье, приправленное кое-какими эликсирами. Спасибо старому рудознатцу из соседней деревни, который частенько к матери заглядывал за всякими зельями! А пока те готовились и остужались, дед с удовольствием пропускал чарку-другую забористой ведьминской настойки и с удовольствием травил развесившиему уши мальцу байки — про всякие диковины и тайности подземные.
Про каменных упырей, про хозяйку Железной горы. Про крыс с диамантовыми зубами, которые защищают старые клады. Про духов-огневиков... да много чего там было. Да с шутками-прибаутками, с чаровными наговорами, от которых то волосы дыбом вставали, то в очаге сам собою начинал завывать ветер — и тогда хлопочущая над склянками ведьма одобрительно улыбалась в сторону захмелевшего рудознатца.
Но кроме прочего, запомнилась малому ещё Ридду сказка о том, как великий наследник славного древнего Гондора одним только словом отворил подземные ворота в камне и разогнал накопившуюся там за века древнюю нечисть, прошёл на ту сторону...
На камне заплясали сполохи призрачного огня, словно подземные демоны где-то внизу жгли свои проклятые костры и тянули песнопения.
— Вот и всё, — Ридд распрямился и миг-другой смотрел в непонятным образом разверзшуюся в камне косую щель. — Где гномы проходили, там и мы пройдём.
Казалось, чёрный проход уводил в самую бездну — однако виднелись сбоку гостеприимные каменные ступени. И единственными тут отпечатками в вековой пыли оказывались следы парня с прошлой седмицы.
— Вон, глянь сама... мои, мои. Вон вниз, а вот обратно, — Ридд ухватил эльфку за загривок, наклонил носом к ступеням и силой заставил удостовериться.
Она ещё ворчала, что великий ярл не может ошибаться в принципе, но вот прежней уверенности в её словах парень что-то не приметил. Да и шут с ним! Отвлеклась маленько, мысли приняли чуть другое направление, и то хлеб...
— Без разрешения ни шагу в сторону, ничего не трогать, слушаться беспрекословно, — парень посмотрел задумчиво на такое диковинное зрелище, как откровенно трусящая эльфка, и первым принялся спускаться в подземный проход.
Поначалу сверху ещё доходил белый, такой неуместный свет. Но когда Ридд уже едва не промазал ногой по ступеньке на очередном повороте, только тогда он нашарил на прицепленном к кожаному ремешку фонаре шнурок и с силой выдернул его. Чуть ли не воочию он представил и увидел, как дрянная бечёвка разломала печать ибн Соломона, и два сдерживаемые до поры заклятья радостно вцепились друг в дружку... в фонаре зашипело, затрещало, и спустя несколько мгновений из толщи мутноватого стекла полился сначала тусклый и неуверенный, но постепенно усиливающийся свет.
— На сутки хватит... а ты свой побереги, пожалуй. Но дорогу запоминай. Если что, сама доберёшься — наружу тебя ворота выпустят, они помнят, — голос Ридда отразился от стен и увяз где-то в чуть отступившей тьме впереди.
Ступени привели в широкий коридор, чьи гладкие стены уходили в обе стороны в такую жутковатую и непроглядную темноту, что дышащая в спину эльфка тут же ухватилась за руку своего спутника.
— Yassen lma nar? (где мы — прим.Профессора)
Сотни лет здесь не звучали голоса, да и сам Ридд во время дела болтливостью не отличался. Однако бородатым строителям этой подземной крепости наверняка и в кошмарном сне не привиделось бы, что однажды здесь, в несокрушимой гномьей цитадели прозвучит речь перворождённых. Уж древний народ с теми не особо дружил. Одно только эхо этого нежного и чуть дрожащего женского голоса взволновало тишину, заклубило медленно и неслышно текущий поток древней магии...
Фонарь Ридда окончательно прояснился; как говорят магики, заклинание разгорелось. И Меана отшатнулась — казалось, на стенах ожили высеченные в камне картины, на которых кое-где даже сохранились ещё следы росписи. Только гномы владели этим секретом, выделывать каменные кружева и наносить на них минеральную, не боящуюся времени и сырости роспись.
