— Ох, да... В общем, я хотела сказать, что вождь МакГрат, как и все остальные вожди, один вообще из поместья никуда не выезжал. Только с отрядом. Небезопасно же!

— Понимаю... Ну что ж, вернемся к тому вечеру. Значит, сосед повел вас смотреть стройку, так?

— Да.

— С ним была его охрана?

— Нет... зачем? Поместье окружает стена, внутри вождю сопровождение не нужно. Мы пошли втроем.

— Ага... Прекрасно, продолжайте. И, по возможности, с этого момента поподробнее!

— Я попробую...— госпожа Мак Кана сосредоточенно прикрыла глаза, вспоминая.— Шейн шел впереди, рассказывал что-то... Кажется, про каменщиков, которых он ожидал вскоре из Дублина — они должны были делать крышу. Мы с Дэвином немного отстали, шагов на десять, не больше. Рядом с новым крылом было столько всякого строительного хлама! Макграт уже привык, а мы спотыкались через раз... Вот. Потом мы все подошли к пристройке.

— Все так же — он впереди, а вы двое — у него за спиной?

— Да. Мы стояли у ямы с глиной, лицом к углу дома. Шейн продолжал что-то говорить, Дэвин кивал, а я, признаться, зевала. Ужин был обильный, час — поздний, и очень хотелось домой...

— На кой черт ваш сосед устроил этот просмотр в такое время?— недоумевающе пробормотал Ивар.— Я так понял, к тому моменту давно стемнело?..

— Да. Но луна была полная, и видимость — прекрасная. По крайней мере, снаружи, внутрь мы заходить все равно не собирались. К тому же, Шейну очень хотелось перед Дэвином покрасоваться!.. У нас-то вовсе не такие хоромы...

— Резонно. Объясняет... Хорошо, что было дальше?

— Дальше... Мы стояли, смотрели на дом. Старик Эб тут же крутился, Макграту поддакивал...

— То есть, смотритель все это время был с вами?

— Да! Он на стройке, как я поняла, постоянно присутствовал. Рабочие жили в деревне рядом с поместьем, приходили утром, уходили — вечером, а Эб оттуда не отлучался. Он даже жил в хибарке рядом с недостроенным крылом!.. И сейчас живет, кстати. Только пьёт страшно. Он к Шейну привязан был очень... А тогда нас вот увидел — и вылез.

— Угу, угу... Так. Творимир, стой! Спешивайтесь, леди.

— Зачем?!

— Мне нужна наглядность... И раз на месте трагедии воссоздать прошедшие события мы не можем, придется делать это здесь.

— В поле?.. Может быть, дома лучше?

— Ваш брат и так слишком настороженно относится к моей скромной персоне... И, боюсь, не поймет, если мы начнем у него на глазах спектакли устраивать. Прошу вас, Дейдре.

— Ну, хорошо...— он легко соскользнула вниз. Лорд МакЛайон окинул взглядом "диспозицию" и принялся командовать:

— Так... Друже, разверни двух лошадей морда к морде, чтобы получился угол...

— Эх!

— Понятно, что кусаются, ты же двух жеребцов нос к носу поставил! Возьми вместо второго кобылу леди... Ага. Прекрасно. Так их и держи. Дейдре, представьте, что лошади — это пристройка. Понимаю, звучит дико, но тут без вариантов... Представили?

— Ну-у, в общих чертах — да!

— Замечательно. Итак, это — тот самый угол, напротив которого вы стоите. Расстояние то же?

— Не совсем...— она сделала несколько шагов назад и остановилась.— Вот, мы примерно тут стояли, локтях в двадцати.

— Все четверо?

— Да... Мы с Дэвином — рядом, он слева от меня, старый Эб позади нас — за доску плащом зацепился... Ну и где-то вот тут,— она коснулась кончиком туфли лежащего в траве камня,— стоял Шейн.

— Ясно... Теперь попробуйте закрыть глаза... благодарю вас... и полностью перенестись туда, в тот вечер. Вот вы стоите рядом с братом напротив дома. Сзади топчется Эб Фокс. Вождь стоит прямо перед вами и, вероятно, что-то рассказывает. Вы устали, вам хочется спать, и вы его не слушаете...— голос Ивара становился все мягче, напевнее, он мешался с мягким шорохом травы под ветром, проникал в сознание, воскрешал прошлое:— Вокруг тихо. В небе полная луна...

— Большая, как круг сыра,— пробормотала она, словно в забытьи.— Желтая... Уже так поздно! И холодно. Когда они уже наговорятся? Так хочется спать... Шейн хвалится своими каменщиками. Эб у меня за спиной ему вторит и ругается вполголоса... Пола его плаща забилась меж досок. Я поворачиваюсь, спрашиваю, не нужна ли ему помощь? Как смешно он конфузится! Бормочет, что это "пустяки и не стоят внимания госпожи Мак Кана"... Я слышу, как Дэвин спрашивает Шейна — на сколько комнат рассчитана пристройка. Вождь что-то отвечает, я не могу разобрать, что... Слышу только, что в каждой будет по окну. Я поворачиваюсь, смотрю на МакГрата. Он... Он глядит на первый этаж, пока Дэвин считает окна вверху. Глядит и хмурится. Потом говорит: "Я сейчас!" и идет вперед... Дэвин кивает, я зеваю — ужасно хочется спать!.. За моей спиной трещит ткань... наверное, Эб не совладал с досками...

— А что делает Шейн МакГрат?— прошелестело в воздухе.— Ты его видишь?

Ресницы Дейдре дрогнули:

— Да. Он подошел к дому. Дотронулся до угла, сделал еще несколько шагов — теперь он стоит к нам боком. И рассматривает стену. Не понимаю, на что там глядеть?..

— Где сейчас его руки?

— Левой он оперся на стену. Правую не видно, он стоит к нам другой стороной... Может, увидел трещину в кладке? Чуть ли не носом в камень уткнулся.

— Ты видишь его лицо?..

— Не полностью, только затылок... Оно будто срезанное — мы с Дэвином стоим чуть левее от угла, а Шейн — по правой стороне. Он что-то высматривает в стене. Я зеваю. Дэвин замечает это и окликает МакГрата: "Утром разберешься!" Шейн отмахивается... Я слышу какой-то хруст.

— Громкий?

— Нет. Такой... будто на сухую ветку наступили!

— Что это хрустит?..

— Не знаю. Это не рядом.

— Со стороны пристройки, может быть?

— Не знаю, звук очень тихий... Очень обычный... А потом мы слышим другой. От дома.

— С той стороны, где стоит МакГрат?

— Да! Какой неприятный скрежет... И треск. Громкий треск! Шейн вздрагивает, я вижу... Дэвин кричит: "Осторожно!" И... и...

— Леса над головой МакГрата рушатся?..

— Да... Это ужасно. Доска трещит, камни гремят. Шейн падает беззвучно, погребенный заживо под этой лавиной... Зачем они натащили туда столько камней?!

— Что происходит потом, Дейдре?

— Мы бежим к нему. Эб нас опережает, бухается на колени и начинает растаскивать завал... Дэвин ему помогает.

— А что делаешь ты?

— Я... мне страшно! Я боюсь подойти ближе, боюсь увидеть Шейна.

— Почему? Вдруг, он еще дышит?

— Ох, нет, нет!.. Я знаю, он мертв... Поэтому боюсь. Поэтому стою за спинами Дэвина и Эба. И считаю окна. Их семь. Ровно семь с этой стороны, значит комнат будет столько же... Шейн говорил, что в каждой — по одному... Господи, как же мне страшно!

— Тс-с... Все в порядке. Это просто сон. Все будет хорошо, Дейдре. Сейчас тебя легонько встряхнет — и ты проснешься...

Чья-то твердая горячая ладонь сжала ее плечо и встряхнула — как и обещал призрачный голос. Он не обманул — страшная груда камней, этот могильный курган, вдруг расстаял и исчез. Госпожа Мак Кана вздрогнула и открыла глаза. В них до сих пор колыхался пережитый ужас.

— Как вы себя чувствуете, леди?— участливо поинтересовался стоящий перед ней лорд МакЛайон и убрал руку.

— Кошмарно...— Дейдре едва удержалась от всхлипа.— Я... Вы... Что вы такое со мной...

— Тихо, тихо,— знакомым усыпляющим голосом проговорил тот.— Ничего страшного, обыкновенный ввод в транс. Очень полезная вещь!

— "Полезная вещь"?!— гневно ахнула женщина, наконец придя в себя окончательно.— Заставить меня пережить все это во второй раз — полезно?!

— И еще как,— без тени смущения или раскаяния ответил лорд.— Поверьте моему опыту.

— Знаете, что...— госпожа Мак Кана, вне себя от возмущения, вихрем взлетела в седло своей кобылки, вырвав повод из рук Творимира,— Я вас... Я вам... Да идите вы оба к дьяволу со своим "опытом"!..

Она ткнула пятками в бока лошади и, взяв в галоп, умчалась по направлению к отчему дому. "Наемники" переглянулись.

— Эх?— с опаской поинтересовался Творимир.

— Не выгонит,— хмыкнул королевский советник.— Ирландский темперамент, что с ним сделаешь?.. Успокоится — сама прибежит узнавать, что она мне тут в беспамятстве рассказала...

— Эх.

— Да я уже понял, что дурака свалял — надо было бедняжку предупредить, что с ней делать собираются. Надеюсь, она по пути остынет, и братцу с порога не вывалит всё, что обо мне думает! А то ведь прибьют же обоих...

Русич подумал и согласно кивнул. Потом сунул ногу в стремя и вопросительно взглянул в глаза командиру. Ивар криво усмехнулся:

— Да, друже. Она видела больше, чем смогла понять, и я сам еще далеко не во всем разобрался... Но ясно одно: смерть Шейна МакГрата — не трагическая случайность. Это было убийство. Жестокое, наглое, и очень хорошо продуманное убийство!..

Замок лэрда Вильяма Максвелла был тих. Хозяева давно спали, слуги тоже расползлись по своим каморкам, воины на стенах, зевая, лениво всматривались вдаль. Даже крысы — и те не шуршали в подвале... И только маленькая мохнатая тень в застиранном колпачке деловито спешила куда-то, бесшумно касаясь лапками пола. Брауни обходил свои владения.

Правда, сегодня он был на удивление рассеян. Проскочил мимо кухни, оставив без внимания нечищеный котел в очаге, начисто забыл подлатать разлохматившийся край гобелена в большой зале, и — чего с ним ранее никогда не случалось — наткнувшись на паутину в углу коридора, просто стряхнул ее с плеча, даже толком не заметив, что это было. Хранитель дома пребывал в смятении. И причиной оного были отнюдь не хозяйственные хлопоты... Вчера утром из сопредельной Англии прибыл гонец с письмом для лэрда Вильяма. Письмо было от его единственной дочери — той, которую маленький брауни буквально вынянчил на собственных лапах. И любил не меньше, чем родной отец. "Вот только хлопот нам обоим с этой занозой — по самую крышу!— размышлял хозяйственный дух, неодобрительно качая головой.— Вот чего ей не сидится?.. У соседей дети как дети, а у нас — только и жди беды!"

Брауни вспомнил Нэрис совсем малышкой и умиленно причмокнул. Ведь чудо была, а не ребенок!.. Щечки пухлые, пяточки розовые, губки бантиком шелковым, и характер — ну чисто ангельский. Другие орали почем зря, а эта — ни-ни!.. Голодная ли, иль пеленки мокрые — знай себе помалкивает, только что угукает тихонько да глазенками любопытными все вокруг разглядывает... Его, брауни, увидала из колыбельки — и нет чтоб испугаться да заплакать: ресничками заморгала, пальчиками его за острое ухо ухватила и улыбается!

— А потом как ползать начала — так я покой и потерял!— сердито буркнул домашний дух.— Вроде ж воспитывали, как положено... Где оплошали, что упустили?..

Весточку Нэрис прислала не только родителям. Вечером в заветном тайничке, что в погребе, брауни обнаружил маленький запечатанный четырехугольник (верная Бесс, хоть и боялась темноты до дрожи, просьбу хозяйки исполнила, отнесла записку, куда та велела). Сначала хранитель дома обрадовался — по своей воспитаннице он очень скучал... А когда письмо вскрыл да прочел — так и схватился за голову обеими лапами!

С одной стороны, дочь лэрда Вильяма ничего такого уж страшного и не писала. Только то, что скучно ей, что дожди в Англии льют с утра до вечера, и что муж любимый как есть пропал — сам не едет, и вестей от него никаких. И поэтому не мог ли милый брауни разузнать для нее, куда подевался лорд МакЛайон и знает ли об этом папа? А если знает, или письма от зятя получал, то... В общем, как обычно — письма найти и прочесть, за лэрдом Вильямом приглядеть-послушать, и, как потерянный супруг где-то обнаружится — немедленно дать ей знать! Потому что волнуется она и переживает. И, конечно же, надеется, что добрый дружок брауни тревоги ее развеет...

— И чего мне делать теперь?..— жалобно бормотал хозяйственный дух, ныряя в дымоход.— Хорошо, кабы не знал я ничегошеньки!.. А ить наоборот всё. И врать неохота, и правду говорить — никак нельзя! Ведь ежели узнает, куда ее благоверного-то занесло — как пить дать, вослед помчится. Не умеет ждать, егоза такая... А в переделки попадать — это у ней завсегда лучше всех выходит!.. Нет. Лучше вообще ничего писать не буду.

Он прошуршал по дымоходу, свернул в ответвление тайной лазейки и медленно направился в сторону кухни. Волнения волнениями, а ведь дело простаивает! Котлы нечищенные, пол не метен... "Что я с ней вошкаюсь, как с дитем?— про себя бухтел брауни.— Чай, не маленькая, хватит уже из всех веревки вить!.. Сиди себе там, и жди, когда муж сам явится. Не пишет — значит, возможности не имеет... Твоя женская доля — любить да помалкивать. А мое дело маленькое, мне за домом следить надобно, чтоб порядок да чистота!"

Брауни юркнул по ходу вниз, скользнул из дыры в темноту за печкой и, цапнув со стола большой медный поднос, присел возле лохани с песком. Взял в лапу жесткую щетку, поудобнее перехватил блюдо... И понурился. "Ведь не напишу — еще больше встревожится!— подумал он.— И кто знает, что ей из-за этого в голову взбредет?.. Либо сюда примчится папеньку трясти, либо служанку свою, подругу любимую, настропалит за дверьми подслушивать! Все одно прознает, куда муж поехал. И как прознает... Ведь никакие замки ее не удержат! А мне что потом останется — шерсть на себе рвать?" Хранитель замка лэрда Максвелла тоскливо возвел глаза к закопченному потолку кухни и протяжно вздохнул. Грязный поднос ткнулся краем в песок, губка шмякнулась на пол.

Он знал, что это не по правилам, что испокон веку брауни обители своей не покидали, что остроухие предки разом облысели бы от такого позора и пренебрежения вековыми традициями... Знал, но, натянув свой линялый колпачок до самых глаз, решительно шлепал лапами по грязи. Путь его лежал в сторону мельницы, где жил старый приятель и родственник, такой же брауни по кличке Белые Уши.

— Опозорюсь, как есть опозорюсь!— безрадостно предрекал сам себе хозяйственный дух. При одной мысли о том, что он собирался попросить у родственника, шерстка на его спине вставала дыбом.— Никто в округе больше лапы не подаст... Плеваться вослед будут, когтем в спину тыкать да стыдить... За какие ж грехи меня судьба наградила этой непослушной девчонкой?!

Глава 6

Леди МакЛайон, в сонной полудреме, зевнула и натянула на плечи сползшее одеяло. Утро... Еще одно унылое утро. Наверняка холодное и серое, как печная зола.

Она лениво потянулась и нехотя открыла глаза. Бросила безразличный взгляд на окно, прищурилась от яркого солнечного света, перевернулась на другой бок... И тут же рывком села на постели, позабыв про всякий сон. Не может быть!.. Солнце?!

Нэрис весело хлопнула в ладоши, откинула одеяло и спрыгнула с кровати. Даже домашние туфли надевать не стала, поскакала к окошку прямо как была — в рубашке и босиком. Солнце! И небо голубое, чистое-чистое, будто горячей водой с мылом промытое!.. Она, поднатужившись, распахнула оконные створки и по самый пояс высунулась наружу, счастливо жмурясь. Теплый золотой свет хлынул в комнату — и жизнь в одно короткое мгновение расцветилась яркими красками. Занавеси на окнах оказались не серыми, а нежно-лиловыми; медные безделушки на камине заиграли веселыми бликами; вчера еще мрачные, мокрые, прибитые дождем листья деревьев на аллее перед домом теперь радовали глаз изумрудной зеленью... Девушка с трудом подавила восторженный вопль — наконец-то! Кончился этот проклятый дождь!