Теперь по войску. У хана Кучума нет большого опытного войска, его личные телохранители и уланы, набранные в южных степях и усиленные местными сибирскими татарами, относительно плохо вооружены, имеют слабые брони, используют устаревшую тактику и вооружение. Такого войска он может собрать не более десяти тысяч всадников. К ним он может выгнать пехоту из вогул и остяков в количестве пятнадцати— двадцати тысяч человек. Ну эти вообще 'мясо', 'смазка для мечей'. В основной массе вообще без доспех, прикрыты только шкурой одежды, вооружены слабыми охотничьими луками, копьями да ножами из плохонького железа. Более менее одоспешены и вооружены саблями да мечами их князцы с парой-тройкой своих приближенных. Дополнительно татарские кочевья могут выставить племенное ополчение, простых слабо вооруженных и бездоспешных пастухов-табунщиков порядка пятнадцати тысяч всадников. Но и из этих воины такие же, как и из остяков с вогулами. Всего-то и различие, что конные. Но этакое количество ополчения, татарские племена могут выставить, если проведут тотальную мобилизацию, подметут у себя всех мужиков от старых до малых, которые могут сесть на коня и держать оружие. Точно так же как поступили крымчаки в семьдесят втором году. О какой-либо тактике, либо вообще строе, данные воинства не имеют никакого понятия. В общем войско слабое, но их реально намного больше нас, они лучше нас знают местность, да и стрелы метать умеют метко. А выстрелить вниз с яра или из зарослей по лодке, большого умения и не надо, тем более если по не одоспешенной цели. Так, что передать мой приказ подчиненным, при прохождении вблизи берегов всем быть в броне и в шлемах, щиты держать выставленными над бортом и иметь запасные, для прикрытия от навесной стрельбы. И в конце хочу еще раз напомнить Вам и через Вас Вашим бойцам о том, что Сибирское ханство сейчас является реально последним гнездо людоловов и татарских разбойников у русских границ, которое мы идем выжигать и привести под 'руку' нашего государя Иоанна Васильевича. На этом все, более я Вас не задерживаю.
* * *
Первая встреча с противником произошла на второй недели пути. Идущие впереди на лодках— ертаулках дозорные, ближе к полудню, вернулись к основному каравану, старший в дозоре направился на доклад к шхуне Белых.
-Господин легат, впереди слева на яру конных татаровей более сотни. Видно с сотню, а так видимо намного более. Стрелы нехристи в нас метать с верхотуры начали. Чуть не поранили, благо все в тегиляли со шлемами одеты были, да и щиты наготове держали. Прикрыли гребцов, да и назад, на доклад.
-Вот что лохагос. — командир дозора был из уральских отставников— Бери своих и потихоньку подойди к татарам, да близко не суйся, издали наблюдай, а мы вскоре подойдем.
После получения распоряжения, отставник лохагос вскинул ладонь к виску в воинском приветствии, споро ушел исполнять приказ командира. А на командной шхуне взвились флаги сигнала 'Сбор командиров'.
И уже через четверть часа, после отбытия дозора, Белых отдавал общие приказы.
-Судя по карте, километров через пять от этого яра будет брод, глубиной порядка метра. Мы пройдем без проблем, но и кочевники, если их много, могут осмелиться напасть на нас. Для ликвидации этой возможной опасности предлагаю вот здесь — указал место на карте Григорий— в удобном для высадки месте, берег как раз сильно понижается, высадит один-два батальона, в зависимости сколько будет степняков и дистанционно отвадить их от охоты на нас. Высаживать будем первый и второй, комбатам подготовить личный состав к десантированию. Остальным быть готовым поддержать товарищей огнем с воды. Все, прошу приступить к подготовке подразделений. Через четверть часа выступаем.
Получившие указание командиры один за другим покидали борт командного корабля, чтобы через пятнадцать минут приступить к выполнению полученных указаний. Благо что за два с гаком десятка лет 'витязи' привили своим людям понятие единиц времени и у всех офицеров уже имелись личные, относительно не дорогие, часы. А нанятым казакам так же быстренько объяснили понятие времени и как оно учитывается, заодно подарив нанятым бойцам, от полусотника до атамана, карманные часы, серийного производства.
Все приготовления произведены и флотилия пришла в движения, опять вытягиваясь в 'нитку' каравана. Наконец достигли описываемого дозорами места. Действительно на высоком откосе левого берега крутилось, на взгляд, порядка ста-ста пятидесяти всадников, но судя по тому, что часть их меняется, выезжая на яр из не проглядываемой части берега, кочевников было намного больше. Русский караван не останавливаясь продефилировал мимо степняков. Те попробовали покидать было вниз стрелы, но пара залпов из 'сакмарочек', а главное с десяток трупов полетевших с кручи в воду, и упавших в туче брызг в стремнину, почти мгновенно исчезнувших с речной поверхности в глубине, быстро пресекли эти опасные забавы. После чего всадники с яра исчезли, даже не все суда уральцев успели прошли мимо этой кручи.
Как и планировал Белых, километра через четыре, слева открылось понижение на берегу, к которому и пристали струги и насады с первым и вторыми батальонами. Высадив десант, усиленный шестиорудийной батареей трехфунтовых 'единорогов', суда присоединились к, опять ставшему на якоря, каравану. Противника на берегу не наблюдалось. Только вытоптанный копытами множества лошадей путь указывал, что татары здесь были, но караван опоздал и кочевники ушли ожидать его к броду. Узнав новую информацию, легат направил к броду берегом высаженный десант, благо идти было недалеко, порядка километра или чуток более. Выполняя приказ командира батальоны, сразу, насколько позволяла местность, развернулись в плотные шеренги и сопровождаемые во второй шеренге 'единорогами', повели наступление к видневшемуся ниже по течению спуску к броду. А караван, отпустив десантные ряды метров на семьсот, начал сплавляться по течению, пустив во главу шхуны с их готовыми к бою орудиями.
Татары прозевали появления у них в тылу пешего неприятия. Все их внимание приковывала к себе река и плывущая по ней к ним добыча, в виде судов урусов. А когда заметили, было уже поздно. Тесные шеренги русский стрелков перекрыли весь подъем от реки на берег. Но тут река вынесла перед взглядами степняков долго ожидаемую добычу и они не выдержав, ринулись на брод. Залпы 'сакмарочек' и 'единорогов', выбившие задние ряды кочевников, только подстегнули авангард отряда. И только картечь, хлестнувшая с бортов 'больших лодок' по кучкам передних всадников, образумила их. И все равно татары поперли, не смотря на потери от пуль и картечи каравана, через брод на правый берег, иного пути от напирающих сзади неприятельских воинов у них не было. Тем более, что в арьергарде их отряда дело дошло уже до добивания раненных уланов, и русские воины, расчищая себе путь свинцовым 'градом', все ближе и ближе подходили к урезу воды.
И все-таки основная масса всадников смогла пересечь брод и уйти вглубь правого берега Тобола. Оставив после себя не менее трех сотен трупов, точно сказать было затруднительно, река уносила павших в её водах с места сражения. Из допроса пленных установили, что почти полторы тысячи всадников собрал по кочевьям барабинских татар мурза Буян-бий, поставленный над ними Кучумом, и повел их на помощь своему повелителю. Однако, узнав, что караван урусов пройдем по Тоболу совсем рядом с его временной стоянкой, решил в одиночку напасть на проезжих чужеземцев, что бы ни с кем, кроме повелителя, не делиться ни славой, ни добычей, обещавшей быть богатой.
Приткнувшись к берегу на месте боя, собрав кое-какой хабар с разбитого противника, в основном это были лошади, которых и погрузили на специально взятый для подобной цели плот, который все время так и шел в самом конце каравана. Сняв с берега на насады и струги десант с пушками, русские продолжили свой путь вниз по Тоболу.
* * *
После сражения на броде, более нападений не было, шли мирно, хотя не без пригляда. Нет, нет да мелькнёт на берегу всадник, смотрят местные за пришельцами. Миновали степь, прошли лесостепь, потом перелески стали встречаться все чаше, пока не перешли в сплошную 'стену' деревьев. И тут на уральцев навалилась еще одна напасть— гнус. Пока были на реке, он вроде и не существовал, ветерок постоянно сдувал эту дрянь с русла. На берегу, на открытом месте тоже можно было терпеть, но стоило отойти в тайгу или просто в прибрежные кусты, все. Тучи этой живности мгновенно наваливались на несчастного, лезли в глаза, нос, рот, уши и грызли, грызли и грызли гады, доводя своими тысячами мелких укусов до исступления и кровавых ран. И спасение от них только вонючая мазь розданная всем участниках похода перед отплытием.
Наконец на левом берегу показалось и первое селение. Приставать всем караваном не стали, но отставного старшего центурион Елизара Тимофеева, командира стрелковой милицейской сотни, вместе с сотней оставили для визита. Сами отошли вниз по Тоболу на километр и встали на якоря. А струги сотни Тимофеева пристали на песочек под обрывом, на котором стояло поселения и сам старший центурион в сопровождении целой полусотни сошел на берег и пошел вверх, к воротом городка.
Уже через четыре часа Тимофеев докладывал Белых о своих 'дипломатических' успехах.
— Городок этот называется Тархан-Кала и править в нем тархан Чангулы. Поднялись к городку, городок как городок, обычный. Вал, на нем тыны из невысоких лесин, без башенок, перед валом ров, правда глубокий, метров десяти и шириной не менее шести будет, но сухой, без воды. Через ров мост перекидной ведет к воротам. Мы к крепеньким, сбитых из толстых тесин, обитых железными полосами воротам, по мостику подошли. На входе стоит стража, десяток татар в стеганных, на манер наших тегеляев, халатах, с копьями да луками в руках. На поясах видны сабельки, но по отделке ножен и рукояти видимо плохонькие. Я по татарски и спрашиваю: 'Мы мол купцы из Руси, плывем торговать в их земли. Вот и решили узнать кто здесь живет да и поторговать попробовать, если местный правитель разрешит'. Видимо старший из стражников мне и отвечает: 'Живет здесь вольный господин тархан Чангулы, дани никому не платит, только войском, по зову хана Сибири Кучума, ему помогать обязан'. Потом узнали мы, что сам то тархан налоги Кучуму и правда не платит, а вот все кто проживает под его властью ясак платят хану Сибири, ну и ему ещё дополнительно. Заодно и разрешили пройти, даже проводили до 'дворца' тархана. Городок сам по себе небольшой и в основном состоит из юрт да чумов из бересты. Правда посередь поселянин стоит простая рубленная изба среднего размера, вот сопровождающий показывая на неё и говорить нам: 'Вот жилище нашего тархана. Богато живет господин'. Прошли в избу. Внутри потолок низкий, дымно, да если честно легат, и грязновато у тархана в жилище то. В комнате с права чувал, влево, прямо на голой земле, расстелены оленьи шкуры мехом вверх, на них грязные перины да подушки. Вот на подушках там и сидел сам тархан, невысокий, лысый, а может и бреет голову, не разобрать сразу, заплывший жиром, на вид лет пятидесяти. Одет хоть и богато, халат из парчи, да одежда вся замызганная, в жирных пятнах. Подле него, с права, на такой же засаленной подушки, сидит ещё одни худой надменный татарин. Вот он одет чисто, хотя и немного победнее чем тархан. Поговорили с Чангулом про погоду, пути, торговлю. Татарин все время молчал, а потом, под окончание разговора, куда-то смылся. Тогда мы прямо предложили тархану не вмешиваться в наши взаимоотношения с сибирским ханом Кучумом, ни в коем разе не отсылать к нему своих уланов, и не вздумать поживиться чем либо из наших 'купеческих' судов. Чангул все понял правильно. Заверил, что Кучум ему самому не нравится, к урусам он хорошо относится ещё со времен правления предыдущего хана Едигея. И естественно, ни каких уланов от него Кучум не получить, а уруские суда могут беспрепятственно проходить мимо его городка и даже причаливать у него, что бы что-либо продать или купить. А в подтверждения своих добрых намерений он отсылает урусам полудюжину лодок с продуктами— зерном, мукой, крупой, мясом и рыбой. После чего я и покинул тарханский 'дворец' и сам городок. Прихожу к своим, а они мне подарок приготовили, связанного татарина, который сидел у тархана на приёме. Он оказывается пытался отплыть на челне с парой татар вниз по течению. Вот мои орлы всех троих и повязали, проявили бдительность. Я с ним немножко, почти по доброму, пока до Вас шли, поговорил. Это ханский даруги, по нашему сборщик податей, зовут Кутугай. А татары его подручные. Узнал кто мы и зачем идем, вот и решил выслужится, предупредить своего владыку. Лодки с подарками тархана привел с собой.
-Спасибо старший центурион. Своих, проявивших бдительность и задержавших Кутугая с подручными, награди. Подашь рапорт об денежном вознаграждении. По десятку ефимовок заслужили честно. Задержанных сдал брусиловцам, пускай разберутся с ними по плотнее. Лодки с грузом передал зампотылу. Все свободен.
* * *
Следующая стычка с подданными Кучума произошла у полка Белых после прохода мимо Тархан-Кала, у устья реки Тура. После разгрома ханства Григорий ещё долго удивлялся, надо же, почти все битвы произошли в тех же места, что и у Ермака в мире попаданцев. Что это было, пресловутое противодействие истории изменениям или просто география, места были удобны для сражений с врагом двигавшемся по рекам.
У устья Туры уральцам пришлось принять бой с шестью татарскими князьками, во главе с мурзами Варвары, Матмасом и Каскарам. Хотя в этот раз враги проявились заранее. Татарские всадники скакали по берегу совершенно не скрываясь, крича оскорбления в адрес урусов и время от времени пуская в них стрелу. После прохода устья Туры, дозорные на ертаульных лодках, на правом берегу Тобола, на лугу, увидели, как мурзы демонстративно, абсолютно не скрываясь, поставили шесть шатров, в окружения не менее чем трех десятков юрт уланов собственной охраны. Простые воины ютились на кошме у костра.
При приближении дозора, от берега отошел челн с худым, не высоким татарином в пестром, явно из привозной ткани, халате. Приблизившись к лодкам с дозором, он закричал по-татарски:
-Мой господин мурза Варвары повелевает вам выйти на берег, сложить оружие и просить у него милости. Тогда он возможно оставить вас живыми и даже отпустить на Русь за малый выкуп. В противном случае вы все умрете. Великий и Всемогущ Аллах наградил моего господина властью, богатством и силой. Видите сколько воинов собралось под его рукой. Хотите сохранить свои никчемные жизни, покоритесь, сдайтесь и целуйте сапог моего господина.
Ответ командира дозора был краток, ёмок, но совершенно не печатаемый на страницах обычных книг. Однако 'герольд' сибирского разлива, отлично понял и слова и суть ответа с его эмоциональной составляющей. И не задерживаясь, развернулся и быстренько работая веслом, погнал челн назад к берегу, откуда не так давно отчалил. А ертаульки дружно развернулись и налегая на весла, пошли вверх по Тоболу к каравану.
Более в этот день ни каких контактов русских и татар не было. Зато на рассвете, в 'собачью вахту', русские, на стругах без звуков, обмотав весла и уключины тряпками, прошли мимо татарского становища и тихонько высадили два батальона и казачью полутысячу с парой батарей трехфунтовок на правый берег Тобола. Глубоко обошли татар с их левого фланга и на рассвете, едва только солнце окрасило в розовый цвет восток, тихо, без боевых криков или иных каких-либо громких звуков шеренги бойцов, имея в своих рядах и легкие 'единороги', пошли на татарских лагерь. К этому времени спустившиеся по течению шхуны и артиллерийский паузок, накрыли спящий вражеский бивак плотным 'ковром' артиллерийских гранат. Побудка для кочевников была не из приятных. Дым, пламя, грохот, смерть.
