Она махнула рукой и слегка повела плечиком, мол, какие у меня особые дела, и посмотрела на меня заговорщицким взглядом. Я ждала. Определённо ей что-то было от меня нужно, но вот что именно, я понять пока не могла. Во всяком случае, не постирать платье и вытереть пыль в её комнате; ради такого она бы со мной церемониться не стала, просто заявила бы, что это надо сделать, причём, скорее всего, не стала бы говорить со мной лично, предпочитая действовать через мать. Неясность заставляла меня немного нервничать, и я машинально теребила пальцами медное колечко.

— Я очень беспокоюсь о Белле, — доверительно сказала Стела, слегка наклоняясь ко мне, словно боялась, что нас могут услышать. — Бедняжка так хочет выйти замуж и совершенно не понимает, что ей это не светит. И, главное, она говорит на эту тему без умолку, даже не замечая, что ставит себя на посмешище. Я попыталась ей на это намекнуть, но она так обиделась, теперь вообще не желает со мной разговаривать. А я ведь не виновата, что она такая толстая. Меньше надо было булочек есть, да ещё и с вареньем.

— Ну, похудеть никогда не поздно, если она по-настоящему этого захочет, — заметила я, не вполне уверенная, что мои слова соответствуют истине. Но надо же было как-то поддержать этот непонятно зачем затеянный разговор. Не хочет же она, в самом деле, чтобы я помирила их с Беллой! Уж лучше перемою в доме все полы... Я продолжала теребить кольцо, постепенно поднимая его через косточку пальца.

— О чём ты говоришь, — снова махнула рукой Стела. — Она же никогда не откажется ото всех этих сладостей, пончиков, пирогов... Это совершенно безнадёжно! Но как бы ей это поделикатнее объяснить?

Она резко толкнула меня в бок. Кольцо слетело с пальца и со звоном покатилось по полу. Впервые в жизни сестрёнка оказалась проворнее меня. Быстро соскочив с кровати и почти упав на пол, она подхватила кольцо прежде, чем оно успело замереть возле ножки стола.

— Отдай! — крикнула я, следом за ней поднимаясь на ноги.

— Дай посмотреть, что тебе, жалко? — возразила Стела, пряча кольцо в кулаке и не подпуская меня слишком близко. Выражение доброжелательности разом слетело с её лица; теперь оно было скорее хищным.

— Отдай сейчас же! — настаивала я, пытаясь подобраться поближе к её руке.

— Я хочу примерить!

— Зачем оно тебе? Оно же простое, медное, без камушков, даже не серебряное!

— Но тебе-то оно зачем-то понадобилось, — возразила Стела.

Наконец, ловко извернувшись, ей удалось, несмотря на все мои старания, одеть кольцо на палец. Она сразу же повернула его, словно точно знала, что делает. Не могу сказать, чтобы на этом этапе я сильно удивилась. И без того было понятно, что она исхитрилась подглядывать за мной через какую-то щель. Понятно, но слишком поздно.

Я вздрогнула, невольно отступая назад. Такого я не ожидала. До чего же похожа! Она казалась точной копией девушки, появившейся месяц назад на королевском балу и назвавшейся тогда Синдереллой. Вообще-то нельзя сказать, чтобы мы со Стелой были особо похожи. Но фигуры у нас и правда почти одинаковые: мы обе худые, обе узкокостные, почти одного роста. Черты лица совершенно разные, но под толстым слоем наложенного точно так же, как тогда, макияжа, да ещё и с вуалью... Волосы у Стелы темнее, но, опять же, в этом наряде они и у меня казались более тёмными, видимо, всё-таки краска... И даже серьги точно так же звенели, когда она поворачивала голову.

Я стояла, тяжело дыша, не в силах произнести ни слова, в ужасе оглядывая возникшую передо мной даму. Стела была, похоже, не менее потрясена; она не могла видеть себя полностью, но попадавшего в поле её зрения платья, украшений и вуали, которую она поспешила пощупать, было более чем достаточно. Посмотрев на меня пронзительным, враждебным взглядом, она подхватила юбки и выбежала из комнаты, оставив за собой распахнутую дверь.

Наверное, ещё около минуты я продолжала стоять неподвижно, словно увидела призрак, глядя в одну точку, туда, где передо мной совсем недавно предстала незнакомка с бала. Снизу до меня доносились голоса; слов было не разобрать, но, судя по интонациям, разговор проходил весьма оживлённо. Я бессильно сжала кулаки и в отчаянии облокотилась о стену. О чём они говорили, было нетрудно догадаться. Конечно, никого из них не было во дворце во время бала, но слухи — великая вещь. Тем более в этот раз принц сам постарался, чтобы о разыскиваемой девушке узнало всё королевство. Кружевное белое платье, полупрозрачная белая же вуаль, закрывающая пол лица, серьги, издающие мягкий мелодичный звон... Всего этого было достаточно, чтобы догадаться, где этот наряд был замечен прежде. Да и знакомые сестёр, имеющие доступ во дворец, все уши им тогда прожужжали.

Осторожно выйдя за дверь, я стала медленно, бесшумно спускаться вниз по лестнице. Что делать, я не знала, но как-то остановить их было необходимо. Приблизившись к порогу комнаты, где сейчас находились мачеха с сёстрами, я прислушалась, затаив дыхание. Поначалу колотящееся сердце заглушало все прочие звуки, но прошло несколько секунд, и доносящиеся из-за двери голоса начали становиться всё более отчётливыми.

— Как же мы могли не догадаться?! — возбуждённо говорила Белла.

— Она же такая скрытная! — объяснила мачеха, слегка понизив голос.

— Но как ей такое удалось?

— Никаких принципов, вот как! Она всех обманула!

— Что будем делать? — оборвала поток осуждений более прагматичная Стела.

— Как что? — отозвалась мачеха. — Ты с этим колечком прямо сейчас пойдёшь во дворец. Вернее поедешь. Тут хоть и недалеко, а так солиднее.

— Но почему она, а не я? — обиженно спросила Белла.

Даже через прикрытую дверь было слышно, как Стела фыркнула.

— Ты посмотри на себя, — ответила мачеха со свойственным ей тактом. — Думаешь, это платье сделает тебя худее? Да принц на тебя даже смотреть не станет!

— Да он и на Стелу не станет смотреть, — огрызнулась Белла. — Как узнает, кто она родом, так сразу же и даст ей пинка под зад.

— Значит, он не должен об этом узнать, — рассудительно ответствовала мачеха. — И если Стела поведёт себя с умом, то до свадьбы он не узнает. А может быть, и потом тоже.

Я ощутила, как волна жара всколыхнулась в моей груди и кровью прихлынула к щекам. Меня начинало мелко трясти. Всё, что угодно, но только не это. Больше не раздумывая, я ворвалась в комнату.

— Вы не можете этого сделать! Немедленно отдайте мне кольцо! Оно моё!

— Вот как? — Мачеха подошла ко мне вплотную; под её натиском мне пришлось сделать несколько шагов назад. — Говоришь, твоё? Не знаю, насколько тебе можно верить. Во всяком случае, на этот раз ты нам не помешаешь.

Когда я поняла, что происходит, было уже поздно. Ещё один шаг — и мачеха рывком втолкнула меня в маленькую кладовку, после чего, не давая мне опомниться, резко хлопнула дверью и тут же её заперла. С тех пор, как был построен этот дом, ни один человек так и не смог понять, для чего крохотная тёмная комнатка запиралась снаружи, но сегодня эта странность сыграла со мной злую шутку.

— Откройте немедленно! — закричала я, барабаня ладонями по двери.

Ясное дело, на это никто не отреагировал. Они ещё немного пошептались, но я ничего не расслышала по собственной же вине. Поняв свою ошибку, я замерла, прижав ухо к узкой щели, но успела услышать лишь шорох юбок да скрип открывшейся и закрывшейся входной двери. Они уехали во дворец.

Я снова принялась отчаянно стучать в дверь, ладонями, потом кулаками, потом снова ладонями, до тех пор, пока кисти рук не загудели от боли. Поняв, что всё это безнадёжно, я медленно сползла на пол, прижавшись спиной к стене. К глазам начали подступать слёзы. Не скрою, в моей душе ещё некоторое время жила надежда, что в самый чёрный момент рядом появится фея, которая выпустит меня из моей темницы, отберёт у Стелы кольцо и вообще восстановит порядок и справедливость. Но фея не появилась.

...На этот раз я не резала лук, поэтому не заплакала. Я долгое время сидела на одном месте, прикусив губу, а мой взгляд блуждал по наваленным в кладовке вещам. Отчего-то вид многочисленных мешков, стоящих вдоль стен сундуков, старой посуды и других предметов, спрятанных здесь за ненадобностью, напомнил мне детство и те случаи, когда я заглядывала сюда вместе с отцом. Все вещи с тех пор поменялись, за исключением одного старого, потемневшего от времени сундука, но в комнатке стоял тот же неуловимый запах, и точно так же скупо падал свет через крохотное окошко под потолком... Мне вспомнилось, как как-то раз, стоя на пороге этой каморки, отец положил мне руку на плечо и сказал: "Смотри, вот здесь старый, никому не нужный хлам смешался с важными и полезными вещами. Как правило, люди даже не помнят, что именно они положили в такую вот кладовку. Так же и у нас внутри, — он похлопал себя по груди. — Случайное и поверхностное смешивается с самым важным и глубоким, и человек даже не знает цену тому, что накопил за долгие годы своей жизни. Но когда перед человеком возникает цель, он должен идти к ней, настойчиво и упорно, не задумываясь о том, а справится ли он, а достанет ли сил, а есть ли в его дорожном мешке все необходимые инструменты. И вот тогда, если он будет, не взирая ни на какие препятствия, изо всех сил продвигаться вперёд, он обнаружит в своей потайной кладовой такие ценные вещи, о существовании которых никогда даже не подозревал".

Тогда я не до конца понимала смысл сказанного, возможно, не понимала и сейчас, но эти слова отца, как и многие другие, запали мне в душу и оттого хорошо запомнились. Я решительно поднялась на ноги, откинула со лба растрепавшиеся волосы, огляделась кругом деловым взглядом. Время сидеть и страдать закончилось; пришла пора действовать. Я подошла к двери и внимательно её осмотрела. Выломать её мне, конечно, не грозит, но вот замок оказался намного более уязвимым, чем дерево. Говоря точнее, это был всего лишь обычный простенький крючок; через узкую дверную щель я видела, как он тянется к петле. Ну, вот и ответ: надо всего лишь чем-то подцепить крючок, и тогда мне удастся открыть дверь изнутри. Пара минут ушла на поиски подходящего предмета. Заржавелый нож с деревянной рукоятью оказался слишком коротким, гребень с несколькими отломанными зубцами — слишком толстым, чтобы пройти в щель, соломинка, отломанная от веника — слишком лёгкой, чтобы пошевелить крюк. Наконец, нашлись ножницы, слегка коротковатые, но в целом подходящие для моей цели. Несколько попыток оказались безуспешными: пользоваться ножницами было крайне неудобно, поскольку их приходилось всё время удерживать в раскрытом виде; иначе они не пролезали через узкую щель. Но я, сжав зубы и сосредоточенно прищурившись, упорно продолжала попытки, и где-то с седьмого или восьмого раза мне всё же удалось откинуть крючок. Он вылетел из петли и закачался, шумно постукивая по стене. Я начала осторожно открывать дверь, затем резко её распахнула. Как я и предполагала, в горнице никого не было. Ну что ж, раз они отправились в замок, туда же пойду и я.

Я бежала изо всех сил, коротким путём, парками, огородами, перепрыгивая (не всегда успешно) через лужи и перемахнув через пару заборов. Задыхалась, прижимала руку к болящему боку, ненадолго переходила на быстрый шаг и, едва только начинало открываться второе дыхание, снова бежала так быстро, как только могла. К тому моменту, когда я достигла одной из калиток, ведущих на территорию дворца, вид у меня был ещё тот: юбка замызгана, как никогда, про обувь и вовсе лучше промолчать, волосы вконец растрёпаны, щёки горят. Однако стражник, сразу же меня узнавший, пропустил без проблем и, главное, лишних вопросов. У самого входа во дворец, которым обычно пользовались слуги, мне повстречалась Хелен, портниха, шившая для всего двора и страстно любившая поговорить.

— Золушка! Что ты здесь делаешь, разве у тебя сегодня не выходной? Ох, мне бы выходной, я бы сейчас была так далеко отсюда! А что это ты в таком виде? Ты слышала последние новости? — доверительно прошептала она. И, не дожидаясь, пока я мотну головой, сообщила: — Нашлась девушка, с которой принц танцевал на балу! Помнишь эту историю?

— Она уже здесь? — спросила я, почувствовав, как внутри всё похолодело. Конечно, и так было ясно, что они попадут во дворец раньше, и я ничего не смогу изменить, но надежда, как говорят, умирает последней...

— Да, в том же зале, где проходил бал, — ответила Хелен, удивлённая моей осведомлённостью.

— Её уже приняли?

— Принимают как раз сейчас. Там все — и король, и королева, и принц. А меня как раз отослали с поручением, представляешь, как обидно?

В другой раз я бы непременно ей посочувствовала, но сегодня мне было не до того. Не сказав больше ни слова, только как-то неопределённо махнув головой (надеюсь, это можно было расценить как вежливое прощание), я бросилась бежать через холл и вверх по ступенькам, свернула налево в широкий коридор и прошмыгнула в незаметную низкую дверь. Оттуда я побежала дальше, петляя по хорошо знакомым тёмным коридорам, пока, наконец, совсем тяжело дыша, не остановилась в небольшой нише возле длинной узкой щели, к которой сразу же без зазрений совести и прильнула.

Стела была уже там, в белом платье и вуали; насколько я могла видеть, её облик по-прежнему ничем не отличался от облика неизвестной гостьи. Принц галантно держал её под руку, и они вместе прохаживались по залу; от этого зрелища мне стало так тоскливо, что захотелось не то крушить всё вокруг, не то забиться куда-нибудь в уголок и разреветься. Последнее было более реализуемо, но, впрочем, пока подождём.

Король и королева восседали на своих тронах и никак не вмешивались в ход событий, якобы полностью поглощённые делами, обсуждаемыми с несколькими придворными. Тем не менее, их взгляды то и дело устремлялись в сторону сына. Впрочем, то же самое можно было сказать обо всех, кто находился сейчас в зале.

Между тем принц постепенно подвёл Стелу совсем близко к той части стены, за которой я притаилась, и мне стал отчётливо слышен их разговор.

— Почему же вы так быстро убежали в тот вечер? — спросил принц.

— Дело в том, Ваше Высочество, что я обещала матушке непременно возвратиться домой к часу ночи. Мне необходимо было бежать, чтобы успеть вовремя. Я всегда выполняю свои обещания. — Она кокетливо потупила взор.

— Вот как? — Брови принца поползли вверх. — Надеюсь, сегодня матушка не велела вам возвратиться домой пораньше?

— О нет, принц, сегодня я вольна полностью распоряжаться своим временем.

— Это радует.

Принц взял два бокала с подноса, который держал приблизившийся к ним лакей, вручил один из них даме, и они слегка пригубили красное вино.

— В прошлый раз мне казалось, что у вас серые глаза, — заметил он как бы невзначай. — А сейчас они голубые.

Стела заговорила не сразу; должно быть, в эти мгновения она лихорадочно искала, что бы ответить, но непосвящённому её замешательство, вероятнее всего, заметно не было.

— Мои глаза иногда меняют цвет, — произнесла она, наконец. — Это зависит от одежды, которую я ношу.