Главная роль

Тотчас со стены соскочил и бестиарий.

— Форум, — выдохнул Максим.

Бестиарий понесся вперед, могучей грудью расталкивая прохожих. Максим поспешал следом. "Где и как происходит судилище? В сенате?" Он представил здание из желтовато-золотистого мрамора — курию Юлия. Кажется, сенаторы собирались именно там. "Сколько сенаторов в Риме?" Максиму помнилась цифра триста, но он не был уверен. Когда следил из паланкина, показалось, собралось человек двести. "Впрочем, так и должно быть, если их всего триста. Одни — наместники в провинциях, другие — их помощники, третьи — командуют легионами. Ну, кто-то болен, кто-то осужден... Неужели из двухсот ни один не вступится за Марцелла?"

Максим помотал головой. Если и вступится, что проку? Сплоченности от сенаторов ожидать нечего, а над одиночкой Домициан одержит победу.

Нет, надеяться можно только на весталку. Впрочем, можно ли? Максим представил белое личико, волосы цвета меди, услышал смех девушки — легкий, беспечный. Марцелл влюблен не на шутку, смотрит на весталку, точно на солнце: и отведет глаза, а все ее одну видит. А она? Позволяет любоваться собой, даже любить себя.

Но пожелает ли вступиться за осужденного? Отважится ли? Максим вспомнил, как весталка упала в обморок, увидев его самого наедине со львом; как приказала Марцеллу заботиться о чужеземце. "Не любовь, так жалость побудят ее защитить Марцелла".

Максим с бестиарием вынырнули на запруженную народом Священную улицу. Изо всех сил работая локтями, пробивались вперед. Максим не понимал, как в подобной толчее Сервия, бесспорно, привыкшая путешествовать в носилках, сумела проложить себе дорогу. Ускользнула далеко вперед, так, что они с бестиарием не сумели ее настичь.

Бестиарий остановился, вытянул указующий перст и гаркнул Максиму на ухо:

— Смотри!

Впереди мелькнуло серое покрывало. Максим не был уверен, что это Сервия — мало ли простолюдинок носят грубые, некрашеные плащи? Только когда женщина отделилась от толпы и взбежала по ступеням дома весталок, Максим убедился, что это сестра Марцелла. Останавливать ее было поздно. Двери отворились, Сервия вошла в дом.

— Напрасно, — неожиданно сказал бестиарий. — Весталки в цирке.

Максим стремительно обернулся к нему.

— В цирке, — повторил бестиарий. — Марцелл говорил при мне.

Максим лихорадочно соображал. Что случится раньше? Весталка выйдет из цирка или сенаторы — из курии? "От этого зависит жизнь Марцелла. Успеет ли весталка вмешаться?"

Он попытался рассмотреть, что происходит возле курии Юлия. На ступенях дожидались конвойные. У ступеней собралась толпа. Слух об аресте Марцелла разнесся по городу и взволновал многих. "Понятно, Марцелл известен, а может, и любим. Недаром Домициан торопится с ним расправиться".

Максим повернулся к бестиарию.

— Останься здесь. Я — в цирк. Узнаешь, догонишь.

Бестиарий кивнул. Понял: должен выяснить, где и как решат казнить сенатора. В том, что вынесут смертный приговор, не сомневался — как и Максим.

Актер шагнул в сторону, но тотчас вернулся.

— Найди Тита Вибия. Пришли к цирку...

— ...Амфитеатру Флавиев, — подсказал бестиарий.

Несколько секунд понадобилось Максиму, чтобы сообразить: "Амфитеатр Флавиев... Колизей!"

Актер, не прощаясь, ринулся прочь. "Лишь бы не опоздать!"

Дорога до Колизея была хорошо известна Максиму. Он мчался мимо ювелирных лавок и лавок, где торговали музыкальными инструментами; оставлял без внимания настойчивые призывы торговцев. Вспоминал, что сегодняшние игры горожане предвкушали загодя. "Почему же Вибий предпочел слушать оратора?"

Максим припомнил, что спрашивал об этом, а Вибий понес в ответ какую-то несусветицу: мол, боится вымокнуть. Актер тогда решил, что неправильно понял.

Еще на подступах к Колизею, Максим определил по реву толпы, что представление в разгаре. Взлетел по лестнице на самый верх, где толпились беднейшие горожане.

Теперь он оглядывал Колизей как зритель, а не как боец.

На скамьях не оставалось ни одного свободного места. Пурпурный тент, натянутый на огромных мачтах, защищал публику от солнца. Легкие тени окрашивали розовым лица и одежды зрителей.

Максим перевел взгляд на арену. У него перехватило дыхание.

Арены не было. Вместо песка под солнцем сверкала вода, вспененная веслами кораблей. Это были настоящие корабли, с двумя, тремя и даже пятью рядами весел, неповоротливые громадины, между которыми сновали суденышки поменьше — узкие, остроносые, подвижные. В центре кружили два больших корабля, намертво соединенных абордажным мостиком. Сплошное месиво тел покрывало палубы. Рядом, с горящего судна, прыгали в воду матросы. Еще один корабль, поврежденный тараном противника, медленно опрокидывался набок.

Крики раненых, мольбы умирающих, вой возбужденной толпы — звуков чудовищнее Максим за всю жизнь не слышал. На мгновение он забыл, зачем пришел — ослепила ярость.

Потом биение крови в висках затихло. Максим медленно вздохнул и огляделся по сторонам, приходя в себя. Повернулся и понесся вниз, прыгая через ступеньку. Думал, почему-то, о героях новейших фильмов и книг. "Их тоже изобретательно убивают! Неужели это кого-то развлекает? Как гладиаторские бои?"

Выскочил на улицу. Рабы, поджидавшие хозяев, провожали Максима удивленными взглядами: "Надо же, презрел такое зрелище!"

Обежав цирк и добравшись до входа, ведшего, по его расчетам, к местам весталок, Максим остановился. "Протиснуться к Священной деве на глазах всего цирка? Невозможно! Решиться на это — поступить хуже обезумевшей Сервии. Не спасти Марцелла и погубить весталку". Следовало дождаться, пока из амфитеатра хлынет толпа, и подойти незамеченным. Это было благоразумнее, да и менее жестоко по отношению к девушке. Все равно, она не сможет покинуть цирк до окончания представления. "Сообщить о каре, грозящей Марцеллу, и оставить весталку изнывать в бездействии?"

Максим решил ждать. Прохаживался возле цирка, осторожно поглядывая на паланкин весталки, стараясь не привлекать к себе внимания. Среди служанок, ожидавших госпожу, узнал змеекосую, змееглазую рабыню.

Неожиданно его хлопнули по плечу. Максим стремительно обернулся и узрел Тита Вибия.

Благодетель запыхался, лицо его было мокро от пота.

— Приговор еще не вынесен, — выпалил он.

— Где обычно казнят? — спросил Максим.

— В Мамертинской тюрьме. Или у Эсквилинских ворот.

Максим достаточно изучил город, чтобы сообразить: если Марцелла поведут из курии прямо в тюрьму, расположенную также на Форуме, спасения нет. Весталка никак туда не успеет. "Если поведут к Эсквилинским воротам, весталка, возможно, сумеет вмешаться. Только бы побоище в цирке закончилось!"

Тит Вибий, мотнув головой в сторону цирка, спросил:

— Был там?

— Был.

— Видел?

— Видел, — отозвался Максим, не понимая, чем морское сражение отвратило Тита Вибия. — Ты, кажется, любитель такого...

Вибий, морщась и потирая спину, поведал, как несколько лет назад прорвался на подобное представление. В этой схватке он и потерял два передних зуба. Зрелище, конечно, того стоило. Домициан приказал вырыть новый пруд неподалеку от Тибра, по каналам подвести воду, кораблей собрал не меньше, чем в настоящей битве... Одна беда, во время представления хлынул ливень...

(Максим обогатился знанием слов "потоп" и "наводнение".) Тит Вибий, пылко жестикулируя, объяснил, что с неба хлестало не переставая, но зрителям запрещено было покидать свои места. Император приказал раздавать горячие кушанья и напитки, но зрители заледенели в мокрой одежде. Тит Вибий долго болел, да и теперь по болям в спине может предсказывать перемену погоды. А его подружка умерла.

Максим вгляделся в лицо кутилы и не нашел, что сказать. Вибий сам переменил тему.

— Как предупредить весталку?

Максим объяснил, что хочет подобраться в толчее.

— Подойти к весталке незамеченным не так просто, — заметил Вибий. — Народ перед ней расступается. Да и слова твои кто-нибудь непременно услышит. Лучше напиши.

Вибий подал таблички для письма, предусмотрительно отобранные у Гефеста. Вольноотпущенник старательно увековечил на них витиеватые фразы оратора Фабия. Максим безжалостно стер эти плоды красноречия.

Задумался, прикусив кончик металлической палочки. Весталка должна сразу понять, что случилось и от кого письмо. Нацарапал:

"Хозяин обвинен, осужден. Кастор".

Затем ему пришло в голову, что разумнее прямо сейчас вручить письмо рабам весталки, пусть передадут госпоже, едва выйдет из цирка. Тогда уж точно никто внимания не обратит.

Вибий одобрил этот план. Максима смущало присутствие змееглазой рабыни. Припомнив, что Вибий с Гефестом покинули дом Марцелла прежде, чем земееглазая пришла за весталкой, Максим попросил:

— Отвлеки ее.

Вибий понимающе кивнул. Осмотрелся. Неподалеку двое бедняков, присев на корточки в тени кипарисов, играли в кости. Несколько зевак лениво наблюдали за ними. Одному из игроков явно везло; горка мелочи возле его ног непрерывно росла. Второй — досадливо покряхтывал всякий раз, как приходилось развязывать тесемки кошелька. Движения его стали суетливыми, в глазах появился тревожный блеск. Прежде, чем бросить кости, он долго дул на стаканчик.

Тит Вибий, покачиваясь из стороны в сторону и беседуя сам с собой, направился к игрокам. "Неудачник" подул на кости, поднял стаканчик, опустил, снова поднял. В это время Вибия качнуло в сторону, и он налетел на игрока. Игрок выронил стаканчик, кости рассыпались.

"Неудачник" взвыл от восторга: без посторонней помощи никогда бы не выбросил столько очков. Грудью упал на горку мелочи. "Счастливчик" в праведном негодовании вскочил на ноги.

— Это не в счет! Ты не бросал кости! Они рассыпались!

"Неудачник" обеими руками пытался загрести мелочь. "Счастливчик" метко пинал его пониже спины. Зеваки хохотали.

Рабы весталки, истомившиеся ожиданием, дружно глазели. Змееглазая — тоже. Она даже приблизилась на пару шагов. Максим осторожно двинулся к паланкину.

"Счастливчик", отчаявшись сдвинуть с места "неудачника", набросился с кулаками на Тита Вибия. Тот отпрянул и схватил за руку змееглазую рабыню. Рабыня взвизгнула. "Неудачник" сел, трясущимися пальцами запихивая мелочь в кошелек. Лицо и туника его были в пыли. Вибий, не выпуская рабыни, петухом наскакивал на "счастливчика". Мол, при чем здесь он, он просто шел мимо, рабыня подтвердит. Змееглазая вырывалась. Никто из рабов не спешил ей на помощь, видно, не слишком жаловали. Змееглазая что-то гневно крикнула. Максим подумал, что подтолкнул приятеля к опасной игре. Рабыня принадлежит весталке. Подобное обращение со служанкой — не оскорбление ли госпожи? За оскорбление весталки положена смерть.

Размышлять об этом было некогда. Змееглазая, извиваясь, пыталась вырвать руку. Озабоченная своей судьбой, не замечала ничего вокруг. В два прыжка Максим очутился возле паланкина, сунул таблички одному из рабов. Сказал на ходу:

— Отдай госпоже, отдай сразу.

Раб мгновенно и безмолвно спрятал таблички под подушку. Похоже, не первый раз передавал так письма весталке. Максима тревожило, сразу ли весталка найдет письмо. "Если не найдет, подойду сам".

Вибий отпустил рабыню. Та наградила его оплеухой и отскочила к паланкину. Максим был уже в нескольких шагах. Отходя, почувствовал взгляд змееглазой. Подавил желание обернуться.

Только укрывшись в одной из арок цирка, Максим осторожно посмотрел назад. Змееглазая потирала запястье. Тит Вибий, спотыкаясь, брел прочь. Игроки как ни в чем не бывало продолжали метать кости.

Спустя минуту, Вибий присоединился к Максиму. Затем они нашли убежище в тени высоченных кипарисов. Паланкин весталки был оттуда ясно виден, но Максим беспокоился, не пропустят ли они бестиария. Беспокойство еще усилилось, когда из цирка повалил народ. Оставалось лишь радоваться, что представление закончилось.

Весталки вышли одними из первых. Несмотря на одинаковые белые одежды, на белые ленты в волосах, они были разительно непохожи друг на друга. Впереди шествовали две черноглазые смуглянки, взахлеб обсуждавшие битву. За ними — высокая белокурая девушка, замкнувшаяся в высокомерном молчании. Лицо ее выдавало крайнее утомление и недовольство. Следом за белокурой шла совсем юная девочка — никак не старше двенадцати лет. Она была изжелто-бледна и опиралась на руку дамы постарше, судя по схожим чертам лица — матери или сестры. Дама проводила ее до самого паланкина.

Последней, в окружении молодых щеголей, появилась рыженькая весталка. Двое молодых патрициев не отставали от нее ни на шаг. Один нес веер из павлиньих перьев, другой, забегая вперед, раздвигал тросточкой толпу, хотя в этом не было никакой необходимости, все и так расступались. Оба заглядывали весталке в глаза и возгласами выражали восторг. Весталка улыбалась, беззаботная, как ребенок. Максиму сделалось обидно за Марцелла.

Прощаясь с поклонниками, весталка позволила покрывалу словно невзначай соскользнуть с головы. У Максима захватило дыхание. "Какие волосы!" Он всегда сожалел, что женщины его эпохи коротко стриглись.

Волосы весталки золотым плащом текли по спине, спадали ниже коленей. "Быть может, к Марцеллу она испытывает только жалость?"

Весталка села в паланкин. Розовым локтем оперлась о подушку. Максим провел языком по пересохшим губам. "Возьмет письмо или нет?" Раб наклонился, убирая золоченую лесенку. Максиму показалось, раб что-то шепнул весталке. Девушка сунула руку под подушку. Приподнялась на локте и задернула занавески. Змееглазая рабыня встрепенулась. Осмотрелась по сторонам. Как бы невзначай коснулась занавеси, пытаясь заглянуть в щелку. Вторая служанка, пылая негодованием, оттолкнула ее в сторону.

Максим смотрел на паланкин весталки. Занавески оставались задернутыми.

"Поняла ли, о чем речь?" Максим вдруг испугался, что написал плохо. "Если поняла — захочет ли помочь? Или сразу отступится от Марцелла?"

Занавески раздвинулись. Весталка полулежала на подушках. Табличек в ее руках не было. В выражении ее лица Максим не мог ошибиться. Так смотрят люди, на которых обрушилось внезапное несчастье. В один миг весталка стала взрослой.

— Бестиария долго нет, — сказал Вибий. — Пойду, посмотрю.

— Нет, останься.

Максим сам выступил из тени. Спокойно прошел мимо паланкина весталки. Не сомневался, что девушка его увидела. Краем глаза заметил, как змееглазая рабыня вскинула голову.

Толпа, выплеснувшаяся из цирка, быстро растекалась по близлежащим улицам. В такой сумятице было проще простого разминуться с бестиарием, поэтому Максим занял новый наблюдательный пост неподалеку от паланкина весталки, в начале Священной улицы.

"Не возбудит ли весталка подозрений, оставаясь на месте, когда все зрители уже разошлись?"

Оглянувшись, Максим обнаружил, что девушка не растерялась. Послала раба вдогонку за одним из щеголей. Щеголь прилетел, не чуя под собой ног. Весталка заливисто смеялась. Змеекосая рабыня озадаченно поглядывала на госпожу. Щеголь сиял.