| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Буквально неделю назад он покинул Гавайи и работал теперь начальником штаба сухопутных войск Русской Америки. Столько лет прошло с той, последней войны, когда он шел по льду озера Гурон на форт Мишилимакинак. Он до сих пор вспоминал, как ему сообщили о мире, и он надеялся, что больше крупных войн рядом с русско-американскими границами не будет. Но войны были. В САСШ истребили или изгнали в Русскую Америку всех индейцев. В Техасе недавно кончилась война между американскими колонистами и мексиканским правительством. Местные царьки в Африке попытались уничтожить два города под русским протекторатом. Голландцы попытались прибрать к рукам русский Тринидад. Французы попробовали захватить кусок Австралии. А теперь вот-вот разразится гражданская война в САСШ...
Да и в Метрополии не все гладко, хотя после войны с Наполеоном никто не решается на прямое выступление против России. Но недавно поймали несколько английских агентов на Кавказе, у которых была с собой нехилая сумма золотом. Потом поймали английских же агентов в Манчжурии. Из Москвы постоянно высылают шпионов — новые методы и новая техника, внедренные с помощью русско-американских специалистов, сделали ловлю агентов достаточно простой — но надолго ли? Хотелось бы, чтобы его внуки — их уже было трое, Валентина только что родила — выросли в более безопасном мире. Но увы, это было маловероятно.
Ладно. На сегодня больше дел нет, а Поля (какая же она все-таки чудная девочка!) и Юра попросили сегодня посидеть с Леилани и Андреем. Так что пора генералу Заборщикову превращаться в дедушку Лешу, даже если всего лишь на вечер...
Глава 28. В Гибралтаре, братцы, в Гибралтаре...
Лейтенант Эндрю Бакстон лежал на палубе и смотрел через дырку в леере, как в полумиле от них тонет красавец-парусник с названием, начертанным арабской вязью. Все-таки мы достали их, гадов, подумал он. Вот что значит, вышколенные ребята, сколько сил потратил на то, чтобы работа каждой пушки на левом борту проходила слаженно и быстро. Да, не сравнить с правым бортом — те если по кому и попали, то, похоже, по рыбе. А его ребятки сумели потопить корабль водоизмещением раза в два поболее, чем их "Резолют", и с пушками большего калибра.
Жаль лишь, что, похоже, его карьера во флоте закончена. В самом конце боя, ядро противника раздробило ему правую ногу, и судовой врач уже дал понять, что по приходу в Малагу от его ноги останутся рожки да ножки. А не хотелось, да, не хотелось, как же он без ноги теперь? Впрочем, ладно, его двоюродный дед, капитан Джулиан Бакстон, в честь которого назван его отец, щеголял на деревянной ноге последние лет тридцать своей жизни — и при этом ездил верхом, управлял имением, и даже танцевал неплохо. Похоже, придется учиться...
Но сначала нужно дойти до этой Малаги, а что делать, если две из трех мачт сломаны? Есть одна в запасе, но пока ее поставят... И, хоть его и перевязали, есть шанс умереть если не от потери крови, так от гангрены.
Вдруг на горизонте появился железный корабль, быстро приближавшийся к "Резолют". Такие есть только у русских, так что бояться было нечего.
Через час, шлюпка с русского корабля уже подходила к "Резолют". Без весел, без паруса, и так быстро идет, подумал он.
Вскоре к нему подошел капитан МакНил.
— Энди, давай, русские берут всех раненых к себе на борт.
Потом подошли двое в черной форме — явно не наши, подумал он. Они бережно подняли его, уложили на носилки, и понесли к борту. Там носилки привязали к веревкам и осторожно спустили вниз, в шлюпку.
На обратном пути шлюпка шла более медленно, но все равно быстрее, чем любая весельная. И через пятнадцать минут его уже несли к русскому хирургу. Он помнил рассказ дяди Джулиана — про то, как тому пришлось грызть пулю, чтобы хоть как-нибудь вынести операцию. И он выжил, но поседел мгновенно. А многие другие не выживали.
Но тут ему надели на лицо какую-то маску, и когда он через мгновение — так ему показалось — пришел в себя, то оказалось, что он лежал вовсе не на корабле, а в белой палате с двумя кроватями. Другая кровать была свободна, и через окно он увидел внутренний дворик, пальмы, и вдали какую-то гору. А его отрезанная нога... вроде не была отрезана! Она была в гипсе и висела на каком-то кронштейне. На другом кронштейне висел прозрачный пакет с какой-то жидкостью и с трубкой, которая была воткнута ему в руку.
Вошла медсестра, посмотрела на него, и сказала на чистом английском:
— Лейтенант Бакстон, как вы себя чувствуете?
— Ничего не чувствую, а так хорошо. У меня правда не отрезали ногу?
— А зачем ее отрезать? Заживет, все будет нормально. Разве что при изменениях погоды будет иногда ныть. Но это терпимо, правда ведь?
— Спасибо!
— Вам нужно в туалет?
— А как?
— Я помогу вам с судном.
— Нет, лучше пока не надо.
— Ну как хотите. Тогда сейчас придет доктор Камеалоха и осмотрит вас.
Тут вошла высокая и необыкновенно красивая темнокожая девушка в белом халате. Темнокожая, да, но совсем непохожая на негритянку. Она подошла и сказала:
— Здравствуйте, лейтенант! Операция прошла нормально! Но вам придется провести определенное время у нас в госпитале в Гибралтаре. Потом мы вас вернем на вашу базу в Малагу.
Мысли Эндрю были все еще какими-то очень уж неуклюжими. Но он вспомнил, что Гибралтар стал российским по результатам Войны против Работорговли.
Пока она его осматривала, он вдруг неожиданно для себя самого сказал:
— Я-то думал, что только мои русские друзья были классными ребятами. А тут вижу, что, похоже, все русские такие.
— А у вас были русские друзья?
— Двое учились у нас в Колледже Нью-Джерси. Андрей Мишкин — так, по моему, он мне еще сказал, что Андрей означает то же, что и Эндрю. И Юри Забор— что-то там. Фамилию его никто из нас не мог выговорить. Они были еще у нас в гостях, в Чарльстоне. Странные вообще у вас, русских, фамилии. У вас вон тоже длинная, прямо как у Юрия.
— У меня фамилия не русская, а гавайская. Есть в Русской Америке такие острова. Ну и как вам понравились эти ребята?
— Очень хорошие парни, жаль, что я их больше не видел. Андрей был таким робким немного, и очень боялся женщин. Мне наш друг Альфред Иннис рассказал, что ему понравилась сестра Альфреда, а он ей, но он так и не отважился ничего ей сказать. Хотя должен сказать, что когда он приехал в Чарльстон, да и потом в Колледже, он все время говорил про какую-то там Жанну.
— А тот другой?
— Юрий? Классный парень, но бабник. Даже в нашем городке, куда нам вход был практически всегда запрещен, нашел себе кого-то. А в летние каникулы вообще...
Тут он увидел, что лицо у доктора вытянулось, а глаза ее заблестели. Но она закончила осмотр и сказала бодрым голосом:
— Выздоравливайте, вам еще долго здесь лежать.
— А когда я вернусь в Малагу?
— Сейчас сентябрь... Думаю, не раньше февраля — мы предпочли бы, чтобы во время лечения вы оставались под нашим присмотром, а потом вам еще реабилитацию проходить. А скорее даже март-апрель. Но не бойтесь, все будет хорошо. Я, кстати, завтра уже отправляюсь обратно, ведь начинается новый учебный год, а мне еще год учиться — на хирурга.
"Жаль", — подумал Эндрю. — "Такая интересная девушка. Но, похоже, она к нашему Yuri неравнодушна. И домой я попаду не раньше октября-ноября следующего года. Ну да ладно, хоть вернусь на двух ногах."
Глава 29. Доктор Заборщикова.
— Поздравляем наших выпускников медицинского факультета!
Все присутствующие, и Юра в том числе, начали оглушительно аплодировать. А ректор университета продолжал:
— Лучший студент этого курса — Пуалани Викторовна Заборщикова!
Поля, в академической мантии и в шапочке с кисточкой, подошла к ректору и получила из его рук диплом, а потом и грамоту. А ректор тем временем вызывал других студентов.
Вскоре Юра подхватил ее, поднял и стал с ней кружиться.
— Отпусти, милый, еще уронишь!
— Тебя не уроню!!
Потом они праздновали у родителей. До Нового 1832 года оставалось всего два дня. Потом у них полмесяца на Гавайях, а шестнадцатого их ждут в Каменце-на-Миссисипи. Там у Поли начнется практика, а у Юры служба в местном гарнизоне. Дети до конца февраля останутся у мамы с папой — Маша и Нина иногда даже дерутся за право с ними посидеть, а семья решила, что лучше уж все подготовить, и подождать конца морозов на Острове.
Гавайи были чем-то вроде волшебного сна — родня, боготворившая детей, сухая и теплая погода, бархатное море... Потом самолет в Форт-Росс — детей пока оставили у бабушки Ланы и дедушки Вити, потом за ними прилетит прадедушка Вася — и далее в Каменец. Поля еще ни разу не видела снега, кроме как на вершине Мауны Кеи, и, увидев небольшой снегопад, спросила у Юры:
— Милый, это что, буран?
— Нет, дорогая, это пять-шесть снежинок...
Им дали квартиру в доме для семейных военнослужащих рядом с мостом на Длинный остров и, что немаловажно, в двух шагах от госпиталя. Юра ездил на службу на мотоцикле, а Поля предпочитала ходить пешком.
В соседней квартире жили Сергей и Валентина. Сергей был уже лейтенантом, но Юру определили в другой взвод. Тем не менее, свободное время они почти все время проводили вместе.
Двадцать девятого февраля года наконец прилетела бабушка Лена с Машей и детьми. Погостив с недельку, они улетели обратно, зато прилетела мать бабы Лены, прабабушка Женя. А у Поли настало большое событие. Первый мобильный медицинский отряд под ее командованием был готов. И десятого марта, через два дня после дня рождения Леилани и Андрея, они отправились в пробный поход, вниз по Миссисипи.
Юра не хотел отпускать жену, но что поделаешь — она, в отличие от него, уже лейтенант, и тоже человек подневольный. Сама, конечно, придумала эти мобильные отряды, но инициатива, как известно, наказуема. И Юра исправно служил, проводя все свободное время с детьми.
Одиннадцатого марта, они пришли на Черепаший остров. Тут находилась одна из больниц, в которой лечилось множество южан с другой стороны реки — в Каменце такого не было, ведь там с другой стороны были лишь форт и несколько ферм. Здесь Поля решила задержаться на неделю.
Утром четырнадцатого марта в госпиталь прибежал мальчик лет четырнадцати.
— Здравствуйте, меня зовут Джим Дедрик, у меня мама рожает, и врач сказал, что ребенок у нее не в том положении, и что она умрет. Папа решил попробовать, может, вы поможете? Мы чуть ниже по течению, рядом с
Поля решила плыть сама, взяв с собой троих солдат и двоих медсестер. И лодка отчалила в южном направлении.
Через двадцать минут, лодка пришвартовалась у мостков. Поля, сестры и один из солдат пошли с Джимом. У реки было два индейских кургана; на втором от реки и располагалась усадьба Дедриков.
Солдат и Джим уселись в предбаннике, а Поля с сестрами прошли к роженице. Да, лучше бы ее переправить на тот берег. Но времени уже нет. И они принялись за дело — кесарево сечение на дому. Потом, подумала Поля, увезем ее в больницу — но это лишь потом.
Глава 30. Колокол свободы.
В это время по Миссисипи шел пароход. Странное название, конечно, "Freedom", то есть Свобода, но американский флаг, все честь по чести. А портом приписки значился Луивилл, штат Кентукки. Конечно, было странно, что почти все матросы были неграми, но капитан и офицеры были белыми, и кто знает, что взбредет в голову хозяевам, у которых много рабов?
"Свобода" прошла мимо Мемфиса, и всем было ясно, что идет она, скорее всего, в Натчез. Но отойдя чуть южнее, она вдруг подошла поближе к берегу САСШ. Сначала она подошла к мостикам прямо под курганами, но вдруг отошла чуть подальше и пошла дальше на юг.
— Не нравится мне что-то этот пароход, — сказал один из рядовых другому. — Во первых, зачем ему подходить именно сюда. А во вторых, ты заметил, что они пошли дальше, когда увидели нашу лодку?
— Лех, а что такого? Думали, не вместятся.
— Так тут два причала. Подошли бы ко второму. Ладно, будем держать ухо востро.
Тем временем, пароход отошел на полмили южнее, за изгибом реки, после чего пристал к заброшенному причалу. С него сошло несколько десятков негров в мундирах и с оружием, после чего вывели трех лошадей и снесли на руках три легких пушки. Сам пароход развернулся и пошел чуть выше.
— Лех, странно. Почему-то он вернулся. Впрочем, ладно, вроде идет вверх по реке.
На всякий случай, они чуть отошли от берега, и сержант Алексей Артамонов расчехлил пулемет на носу корабля, а ефрейтор Иван Андреев приготовил пулеметные ленты.
Но ничего не происходило, пока не стемнело. Тогда вдруг раздались выстрелы, перемежавшиеся короткими очередями, сначала из одного автомата, потом из двух. Потом раздался выстрел из пушки.
Алексей и Иван уже подходили обратно к мосткам. Они сняли пулемет с лодки, привязали ее и побежали наверх, к выстрелам. Они вбежали на первый курган и увидели, что с него видна загоревшаяся усадьба, и в свете пожара были видны нападавшие негры. Из горящего дома — здесь почти все деревянное, увы — огрызались два автомата и несколько допотопных ружей.
Очередь... еще очередь... Негры, никогда даже не слышавшие о пулеметах, стали недоуменно озираться, пока Алексей и Иван косили их из пулемета. Потом вдруг вспышка в темноте — и ядро снесло Алексею голову. Иван припал к пулемету и дал несколько очередей по направлению вспышки, услышал крики, дал еще две очереди и перенес огонь обратно на нападавших. Еще немного, и те дрогнули, потом побежали.
Дом между тем разгорался, и из него больше никто не стрелял. Иван взвалил пулемет на плечо и побежал туда; пришлось спуститься с одного кургана и подняться на другой. Но негров там больше не было. Он подбежал к дому и увидел лежащие рядом с ним тела. Большинство было, судя по одежде, местными, но среди них он увидел — о ужас — Гену Коршунова, Лину и Машу, медсестер, а рядом с ними доктора Заборщикову. Он пощупал пульс — никто из них уже не дышал. У доктора была прострелена голова, у Гены несколько ран на торсе, а у Лины и Маши перерезали горло.
Он проверил других — но все были мертвы.
Он оттащил своих подальше от горящего дома — и вовремя, ведь через пять минут дом рухнул.
Тут он услышал топот ног с севера. Из рощицы бежали люди в серой форме, наставившие на него ружья. Он поднял руки и закричал: "Я русский!"
Вскоре эти люди подбежали к нему.
— Лейтенант Иннис. Что здесь произошло?
— Мобильный врачебный отряд Русско-Американской армии. Мы сюда пришли, чтобы наша доктор могла помочь роженице, а тут такое...
— Да, это совпадает с тем, что нам рассказал вон тот мальчик. У него был еще младенец на руках — нужно срочно найти ему кормилицу, он новорожденный. А где доктор?
— Убили. Ее, медсестер, двух других моих коллег.
— А как ее звали?
— Доктор Заборщикова.
— Не родственница ли Юрия Заборщикова?
— Жена.
Альфред выругался.
— А куда делись нападавшие?
— Их было человек двадцать при одном орудии. Человек десять убили защитники, человек десять, наверное, мы из пулемета. Если кто бежал, то единицы.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
