Ано

— Так объясните.

— Понимаешь, Сергей, мы ведь не сами себе работу придумываем. Мы работаем по плану, который нам сверху спустил отдел главного механика завода. И они тоже не из пальца эту работу высосали. Они собрали все заявки на год от механиков со всех цехов завода и, обработав, передали нам в виде плана.

— А разве эти самые кулисы не прописаны в плане цеха?

— Вот именно, что нет. Ведь кроме плана всякое может произойти. И станок может из строя неожиданно выйти, как, например, в этом случае. Вот тогда и появляется внеплановая работа в виде таких вот кулис. Ты думаешь, я не знаю, что они в десятом цеху сейчас нужны? Да их начальник цеха мне каждый день звонит и слезно просит хоть одну кулису сейчас сделать. Но пока мы план на этот месяц не закроем, мы будем делать только то, что в этом плане прописано. Теперь понял? — Александр Иванович по-отечески посмотрел на Курилова.

— Теперь понятно. А где мне на этот план можно посмотреть?

— Вот это уже правильный вектор мыслей. Леву Гладкова знаешь?

— Кто это?

— Это наш диспетчер цеха. Он отвечает за план. Вот с ним и переговори.

— А где он сидит?

— Прямо напротив вашего кабинета.

Сергей вспомнил металлическую дверь, которая, как ему казалось, всегда была закрыта.

— Я могу идти?

— Подожди, — Макеев не спешил отпускать Курилова.

— Еще что-то?

— Сергей, ты, конечно, извини меня за прямоту, но у тебя какое-то странное отношение к обязанностям мастера.

— Почему вы так считаете?

— Геннадий Федорович, ну хоть ты скажи пару слов, — Макеев обратился к своему заму, сидящему за столом у противоположной стены.

Антонов сразу вступил в разговор.

— Сергей Александрович, ты только не обижайся, что мы, тебя взрослого мужика, здесь как ученика отчитываем. Но ты сам посуди. Ты же только как сторонний наблюдатель по цеху ходишь. Рабочим с утра задание не выдал, и они теперь сами делают то, что хотят. Ты учти, что если они сейчас будут делать только выгодную для себя работу, то у тебя в конце месяца может перерасход по заработной плате вылезти.

— Это разве плохо? — спросил Курилов и сразу же пожалел об этом, потому что Макеев с Антоновым недвусмысленно переглянулись.

— Сергей Александрович, у вас, конечно, юмор своеобразный, но давайте все-таки начинать работать. У нас времени на раскачку просто нет, — этой фразой Макеев закончил свой монолог, давая понять Курилову, что разговор окончен.

Сергей молча вышел из кабинета, краем глаза заметив, что начальник со своим замом неодобрительно посмотрели ему вслед. Пройдя на лестничную площадку, где располагалось место для курения, он остановился и, уставившись в окно, глубоко задумался.

Если бы он был сейчас Штирлицем, а Макеев — Мюллером, то всю эту ситуацию можно было описать одной фразой: "Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу".

Не хватало еще, чтобы его уволили с завода, и тогда попасть на турбазу "Маяк", где как он полагал, должен был открыться канал для его телепортации обратно в будущее, будет очень проблематично.

Значит, надо было стиснув зубы и засучив рукава приниматься за работу, а не ждать, что все проблемы рассосутся само собой.

* * *

Заместитель директора завода "Нормаль" по режиму и кадрам Василий Степанович Романчук был скрытным и ответственным человеком. Что поделать, должность обязывала. За свои неполные шестьдесят лет он уже многое повидал, и удивить его чем-либо сейчас было очень трудно. Тем не менее телеграмма из Канавинского отдела КГБ, пришедшая по телетайпу закрытой связи, все-таки заставила поднять чуть выше свои брови.

В ней была запрос на некоего Курилова Сергея Александровича, 1947 года рождения, который, по информации органов, должен был устроиться на завод "Нормаль". Канавинский отдел КГБ требовал предоставить им ответ, действительно ли устроилось на работу данное лицо.

"Интересно, чем это Курилов так мог заинтересовать КГБ", — подумал Романчук.

Зная прекрасно о том, что практически все телефонные аппараты на заводе прослушивались, к чему, впрочем, имел непосредственное отношение сам Романчук, он решил не звонить и не вызывать к себе начальницу отдела кадров. Впервые за этот год он сам отправился к своей подчиненной, тем более что это было в двух шагах от его кабинета.

В отделе кадров в отличие от других отделов завода руководитель подразделения сидел в одном кабинете с подчиненными, поэтому Василий Степанович, подсев к столу начальницы, стал говорить с ней вполголоса, чтобы подчиненные не слышали их беседы.

— Нина Федоровна, проверь, пожалуйста, оформлялся ли к нам на завод за последние несколько дней некто Курилов Сергей Александрович.

Начальница, посмотрев на своих подчиненных поверх очков, негромко позвала Светлану.

— Сорокина! Подойди, пожалуйста.

Та, приблизившись к столу начальницы, закрыла своими шикарными формами весь проход между столами.

— Светлана, по-моему, ты оформляла в двадцатый цех старшим мастером мужчину в понедельник?

— Да.

— Не помнишь, как ему фамилия?

— Нет, — не моргнув глазом, соврала Светлана, хотя сразу догадалась, что зам директора по режиму и кадрам спрашивал именно про Сергея Курилова.

— Принеси мне его карточку, пожалуйста.

Светлана, перебрав своими пальцами в длинном ящичке несколько картонок, достала нужную. Передав карточку начальнице, она вернулась за свой стол и, сделав вид, что углубилась в работу, стала внимательно вслушиваться в разговор начальницы с замдиректора по режиму и кадрам.

Из обрывков фраз она поняла, что Романчук интересовался именно Куриловым.

"Интересно, что он натворил"? — крутилась мысль в голове Светланы.

Когда Романчук, что-то записав на листке, ушел, она подошла к столу начальницы.

— Нина Федоровна, что-то случилось? Может, я что не так оформила?

— Да при чем тут ты!

— А чего тогда Романчук сам к нам приходил?

— Куриловым интересовался.

— Зачем?

Начальница снова посмотрела поверх очков на Светлану.

— Иди своей работой занимайся. Меньше будешь знать, крепче будешь спать.

Сорокина, сделав виноватое лицо, вернулась на свое рабочее место, но мысль о том, что Сергей что-то натворил, продолжала крутиться в ее голове.

* * *

Получив в отделе кадров всю необходимую информацию на Курилова, Романчук отправился не к себе, а в двадцатый цех. Он решил поговорить с начальником цеха в его кабинете. Тем самым сделать сразу два дела. Поговорить о Курилове и проверить состояние Макеева. Романчук знал, что Александр Иванович иногда злоупотреблял в рабочее время.

Он решил войти к Макееву без стука. Тот, увидев такого высокого гостя, что-то быстро опустил под стол.

"Неужели бутылку прячет?" — Романчук строго посмотрел на Макеева.

— Василий Степанович! Рад вас видеть, — начальник цеха, встав из-за стола, вышел навстречу заместителю директора по режиму и кадрам.

— Не ждал? — Романчук внимательно оценил состояние Александра Ивановича.

На вид начальник цеха был абсолютно трезвым или по крайней мере таковым казался.

— Проходите. Чем обязан такому визиту? — Макеев поставил стул рядом со своим рабочим столом.

— Да я, в общем-то, ненадолго. К тебе в цех два дня назад устроился старшим мастером некто Курилов Сергей Александрович. Можешь что-нибудь о нем сказать?

Макеев напрягся, услышав эту фамилию.

— В связи с чем такой интерес? — переспросил он.

— А что ты так разволновался? — вопросом на вопрос ответил Романчук.

— Как тут не волноваться, если к тебе приходит сам заместитель директора по режиму и кадрам и интересуется твоим подчиненным.

— Так что ты насчет этого Курилова сказать можешь? — Романчук положил руки на стол.

— Вроде нормальный мужик. А потом, он ведь всего третий день у нас работает. За такое короткое время разве узнаешь человека?

В дверь кто-то постучал.

— Кто? — крикнул Макеев.

В дверном проеме появилась голова Леночки Анисимовой.

— Ой! Александр Иванович, я попозже зайду, — увидев высокое начальство, она поспешила ретироваться.

— Подожди, — крикнул Макеев: — Ну-ка, зайди сюда.

Анисимова зашла в кабинет, плотно прикрыв за собой дверь.

— Елена, ты что-нибудь о Курилове можешь сказать?

— А что конкретно вы хотите о нем услышать?

— Ну, что он за человек? — этим уточняющим вопросом вступил в разговор Романчук.

— По-моему, человек он хороший. Очень хочет вникнуть во все нюансы работы. И к тому же сознательный и инициативный общественник.

— Поясни, — спросил Макеев.

— Он у нас всего второй день работает, а уже записался в добровольную народную дружину и сегодня выходит на свое первое дежурство.

Макеев с Романчуком удивленно переглянулись.

— Ладно, Леночка, попозже зайди, — начальник цеха отпустил технолога.

— Странно все это. Первый раз слышу, чтобы в народную дружину так рвались, — прокомментировал это Макеев.

— Он партийный? — поинтересовался Романчук.

— Нет. У него в этой графе прочерк стоит.

— Да. Действительно, странно все это. Может, он специально старается о себе такое впечатление создать?

— Время покажет, — Макеев не стал конкретно отвечать на этот вопрос.

— Ну, спасибо, Александр Иванович. Бывай, — Романчук встал и, пожав руку начальнику цеха, не спеша вышел из кабинета.

Как только заместитель директора по режиму и кадрам скрылся за дверью, Макеев, шумно выдохнув, быстро перекрестился. Опустив руку под стол, он достал уже открытую, но еще не початую бутылку "Пшеничной". Быстро налив в граненый стакан ровно половину, он, не морщась, влил в себя эту дозу. Затем вынул из ящика стола лимонную карамель и, развернув желто-зеленую обертку, положил конфету в рот.

Откинувшись на спинку кресла, он прикрыл глаза.

"Чует мое сердце, что я еще хлебну лиха с этим активистом!"

* * *

Помещение опорного пункта охраны порядка располагалось на первом этаже пятиэтажного жилого дома. Скорее всего, это была когда-то жилая трехкомнатная квартира.

Повязав на левую руку красную повязку с крупными белыми буквами "ДНД", Сергей присел на один из свободных стульев между двумя работягами, которые в отличие от Курилова желали получить дополнительные отгулы или несколько дней к очередному отпуску. Уставившись на пожилую женщину, которая, сидя за канцелярским столом, проводила инструктаж по предстоящему дежурству, Курилов вдруг перестал слышать звуки, уйдя полностью в свои раздумья.

Неужели это все происходит с ним, с главой группы компаний "Грааль инвест", который последние три года видел этот город только из окна своего автомобиля? Неужели это все могло случиться с ним, с человеком, который мог управлять людьми, манипулируя ими, как марионетками. Нет, этого не может быть. Это всего лишь сон, вызванный той пилюлей. Скорее всего, в ней были подмешаны какие-нибудь галлюциногенные вещества и под их действием этот сон воспринимается как реальность. Ведь все эти люди, сидящие рядом с ним, это всего лишь видения, рожденные его одурманенным сознанием, а сам он сейчас лежит в кровати на турбазе "Маяк" и думает, что попал в прошлое...

— Надеюсь, вам всё понятно, — голос женщины, проводившей инструктаж, ворвался в сознание, разрушив хрупкую стену его сомнений.

Все вокруг задвигали стульями, собираясь на выход.

— Товарищ Курилов! Задержитесь, пожалуйста. У меня для вас будет особое задание, — интригующе произнесла она.

Это фраза сразу не понравилась Курилову.

Дождавшись, когда все выйдут из помещения, она поднялась из-за стола и, показав рукой на закрытую дверь, предложила:

— Пойдемте в кабинет участкового.

Сергей, не понимая, что все это могло означать, молча проследовал за ней.

В кабинете за письменным столом сидел молодой участковый в звании старшего лейтенанта.

— Добрый вечер, — поздоровался он.

— Здравствуйте, — сухо ответил Курилов.

— Сергей Александрович, вы извините, что я к вам с этой просьбой обращаюсь, но кроме вас сегодня на эту роль никто не подойдет.

— Не понял.

— Нам нужен человек, который мог бы сыграть роль покупателя в шинке. А вы как раз одеты так, что на эту роль подойдете.

Курилов выпучил глаза на старшего лейтенанта, не находя слов.

— Что вы так смотрите? Вон у вас штаны спортивные импортные и кроссовки фирменные, так что вы легко сойдете за лицо, имеющее нетрудовые доходы.

— Чего?!

— Да вы не волнуйтесь так. Вам особо ничего делать не надо. Возьмете у меня деньги под отчет и купите в шинке бутылку водки. А потом, когда мы их задержим, вместе с нашим нарядом в РОВД проедете в качестве свидетеля.

Курилов невесело рассмеялся. Все, что с ним сейчас происходило, явно превращалось в фарс. Если он все-таки вернется назад и расскажет кому-либо из своих знакомых, как он летом восемьдесят третьего года участвовал в пресечении незаконной торговли спиртным, то этот человек сочтет Курилова, скорее всего, сумасшедшим. Причем помощь милиции в данном случае казалась менее вероятным событием, чем само путешествие в прошлое.

— Так вы согласны?

Сергей, вдруг сделался серьезным.

— Я могу рассчитывать, что это дежурство будет мне зачтено, как два?

Старший лейтенант переглянулся с начальницей опорного пункта.

— Ну, если Маргарита Павловна не будет возражать, то я согласен.

— Я не против.

Курилов, сняв красную повязку с руки, странно посмотрел на старшего лейтенанта, при этом произнеся вслух слова Егора Прокудина из фильма "Калина красная".

— Да! Опускаюсь все ниже и ниже, даже самому интересно стало.

— Не понял, — участковый недоуменно посмотрел на Сергея.

— Это так, фраза из фильма.

— Из какого?

Курилов хотел сразу ответить, что из "Калины красной" но, не сумев вспомнить, в каком году вышел фильм, солгал.

— Не помню.

— Ну ладно. Итак, ваша задача состоит в следующем...

* * *

В этот поздний час теплого июньского вечера Курилов не спешил подниматься в квартиру Федора. Он прошел мимо стучащих костяшками домино местных мужиков, которые в сумерках едва различали игровые кости, и вышел на склон высокого берега Силикатного озера. Присев на еще не остывший песок, он уставился на блестевшую водную гладь.

— Серега, ты что домой не идешь?

Курилов обернулся.

— Ты откуда тут взялся? — появление Федора не вызвало особого удивления у Сергея.

— Я с мужиками в домино играл, а ты прошел и даже не заметил.

— Федя, у тебя закурить есть? — тоскливо спросил Курилов.

Федор присел рядом и протянул пачку "Астры".

— Ты же не куришь?

— Сейчас это не имеет значения, — Сергей вытянул сигарету и, интуитивно размяв ее, поднес к губам.

— Что, неприятности на работе? — поинтересовался Федор, чиркнув спичкой о коробок.

Курилов, слегка затянувшись, сразу закашлялся.

— Тошно мне Федя, понимаешь? — и, не дожидаясь ответа, продолжил: — У меня было все, там, далеко, — Курилов махнул рукой куда-то в сторону: — А сейчас у меня ничего этого нет и, наверное, уже никогда не будет.