Рыжая племянница лекаря. Книга вторая (прода от 30_07)

Хорвек тем временем копался в своей сумке, что-то перекладывая и изучая. Выглядел он оживленным, и если раньше мне внушали беспокойство его равнодушие и безразличие ко всему, то теперь я склонялась к мысли, что проявления живости на его лице выглядят куда более опасными.

-Пожалуй, хватит, — сказал он, покосившись на пояс в моих руках. — А теперь слушай, как нужно действовать, чтобы этой ерунды хватило для спасения твоей жизни...

Предчувствия меня не обманули: охота на оборотня оказалась весьма рискованным предприятием. Хорвек объяснял обстоятельно, не обращая внимания на мой возмущенный писк, и когда я, дослушав его, испуганно запротестовала, спросил:

-Неужто ты думаешь, что это — опасность?

-А что же это, если не опасность, бесы тебя дери?! — вытаращилась на него я.

-Опасность — оставаться в городе, под боком у разъяренной ведьмы, слуги которой выйдут в полночь тебя искать, — он был так серьезен, что я начала трястись вдвое сильнее. — Еще опаснее — совершать кражу во дворце, который теперь принадлежит ей. А уж как опасно показывать, что ты хочешь разрушить ее чары! Но ты как глупый мышонок, Йель, который думает, что если из его норки кота не видать, то о коте можно позабыть. Если ты будешь мешкать — очутишься в когтях колдуньи. И если охота на оборотня окажется неудачной — выйдет ровно то же. Что же здесь за риск? Почти никакого — для человека в твоем положении.

Хоть объяснения Хорвека больше походили на запугивание, но в действенности им нельзя было отказать. Я все еще дрожала, но уже соглашалась с ним.

-До полуночи еще осталось три часа, — сказал он, прислушиваясь к бою больших часов, установленных в общем зале. — Можешь вздремнуть немного. Ночь выдастся не из легких, и возможность поспать на хорошей кровати тебе выпадет еще нескоро.

-Да разве смогу я заснуть?! — воскликнула я, искренне полагая, что теперь до самой смерти глаз не сомкну от переживаний.

-Одно из важнейших умений чародея — бережное отношение к своим силам. А ты сегодня немножко... самую малость колдовал, Йель, — Хорвек мягко, но неумолимо подталкивал меня к кровати. — Конечно, заговор на веревку — не из сложных, и ты пока еще не чувствуешь упадка сил, или не отличаешь его от обычной усталости, но никогда не стоит упускать возможность отдохнуть...

И стоило мне забраться под теплое одеяло, как я тут же уснула, продолжая и в полудреме бормотать себе под нос какие-то возражения.

К тому времени, как Хорвек растолкал меня, настроение мое ничуть не улучшилось. Сам он, по всей видимости, все это время бодрствовал, и я впервые отметила, какие черные тени залегли под его глазами.

-Отчего ты сам не спал? — спросила я, нахмурившись, но ответа не дождалась. Из этого следовало, что причина вновь крылась в противостоянии духа и тела: чем реже бывший демон уступал требованиям своей нынешней телесной оболочки — тем яснее был его ум.

-Но ты погубишь... свое тело, — вполголоса произнесла я в спину Хорвеку, на этот раз не сдержавшись.

-Или оно погубит меня, — ответил он, не оборачиваясь. — Человеческая плоть слаба и недолговечна изначально, что проку ее жалеть?

Я умолкла, понимая, что для того, кто когда-то был демоном, человеческие годы кажутся часами, да еще и потраченными впустую. От мысли этой на душе становилось холодно и тоскливо, ведь и моя жизнь была всего лишь пустяком, пылинкой в глазах высшего существа. Хорвек временами действовал, точно пытаясь поскорее отдать свой долг и исчезнуть, но... он вернулся однажды, и в этом мне виделось что-то обнадеживающее. Быть может, именно здесь могла найтись точка равновесия, позволяющая ему сохранить разум и жизнь?..

Внизу нас поджидал сонный хозяин гостиницы.

-Сударь, я кое-что нашел... Не обессудьте, за столь короткое время... закон, понимаете ли... — суетливо тараторил он, вручая Хорвеку длинный сверток.

-Хлам, — констатировал Хорвек, развернув ткань: внутри оказался коротковатый, слегка изогнутый клинок с многочисленными зазубринами.

-Ваша милость, вы слишком суровы, — хозяин разволновался еще больше, видимо, заподозрив, что награды не дождется. — Да, это старое оружие, но крепкое, и служило своему предыдущему хозяину верно!

-Иными словами, исправно резало глотки, пока кто-то не прирезал исподтишка его владельца, — фыркнул мой приятель, вертя в руках разбойничье орудие. — С таким нападать только из-за спины.

-Ваша правда, для поединков оно не годится, согласился хозяин с хитрым и недобрым прищуром. — Да ведь поединки — дворянская забава, не так ли? Разве не может дворянин купить себе оружие по своему вкусу открыто и законно?

-Старый мошенник, — беззлобно ответил на это Хорвек и бросил хозяину монету. — Полагаю, немногие из тех, кто купил у тебя оружие, имели возможность вернуться к тебе за возмещением ущерба... Но если эта рухлядь развалится у меня в руках — клянусь, что в этот раз тебе придется ответить за недоброкачественный товар.

Хозяин, склонив голову, что-то пробормотал. Возможно, то была благодарность, но мне послышалось ехидное: "Все вы так говорите...".

В том, как смиренно Хорвек рассматривал ненадежный клинок, я опять почуяла что-то знакомое: не таким ли сомнительным подспорьем стала для него я сама? Как это оружие не годилось для серьезного боя, так и я не могла исполнить и десятой части того, чему он мог меня научить. В памяти бывшего демона таилось больше чародейских секретов и уловок, чем в самой страшной книге о магической науке, и, возможно, люди, жадно ищущие секретных знаний, платили бы по золотой монете за каждое слово, оброненное Хорвеком... Если бы время его не истекало, он мог найти себе толкового ученика, который бы быстро превзошел рыжую ведьму и отомстил за своего учителя. А я... что могла бы сделать я, согласившись учиться магии?.. Из старого клинка все-таки можно было извлечь пользу, мне же предстояло оставаться камнем на шее, обузой... Одолеваемая этими невеселыми мыслями, я брела за своим спутником, вздыхая и утирая нос рукавом.

-Нет ничего страшнее бездействия, — наставительно сказал мне Хорвек, по-своему истолковав мой подавленный вид. — Отбрось страх, и подумай: разве может быть что-то веселее славной охоты?

-Определенно, мы с тобой привыкли веселиться по-разному, — проворчала я, в глубине души радуясь тому, что бывший демон не так уж хорошо угадывает мои мысли. — Ночью всякое зло в силе, а человек — слаб. Если бы боги хотели, чтобы люди ночами отправлялись на поиск приключений, а не спали мирно в своих кроватях, то наделили бы нас зрением, как у сов или кошек...

-Скоро покажется луна, — беззаботно отвечал на это Хорвек, шагавший все быстрее и веселее. — Ее света будет достаточно для нашей затеи. Ночь не так уж плоха, не наговаривай на нее. Для тех, на чью голову днем падает тень от виселицы, сейчас самое время прогуляться и попытать счастья. Оглянись по сторонам, Йель. Сдается мне, немало таммельнцев нарушает сегодня божественный замысел...

Последние слова относились к многочисленным тавернам и кабакам, встречавшимся на нашем пути. Вывески их ярко освещались фонарями, окруженным красноватым сиянием из-за холодного осеннего тумана, а из-за дверей доносились веселые песни, хохот и звон посуды, бьющейся то ли в руках нерасторопных служанок, то ли в начинающейся потасовке. Еще недавно я бы с наслаждением принюхивалась бы к знакомым запахам, заставившим бы более утонченного человека сморщить нос, и с радостью подпела бы скабрезной песенке — все это напоминало мне о временах, когда дядюшка Абсалом еще не стал придворным лекарем Его Светлости. Но сегодня ожившие картины недавнего беззаботного прошлого вызывали лишь слезы и тоску по чему-то неясному, но окончательно утраченному.

Хорвек заметил, что моя походка стала скованной и неловкой, и замедлил шаг, а затем и вовсе остановился.

-Не бойся, Йель, — тихо сказал он мне, найдя мою замерзшую руку и сжав ее. — Я не могу обещать тебе, что с тобой не случится ничего плохого, но бояться не стоит. Никогда. Просто делай все, что можешь, не вспоминай о прошлом, и не думай о будущем.

-Я не боюсь, — произнесла я безо всякой убежденности. — Но мне ужасно не понравилось то, что ты рассказывал про оборотней. Может, стоит найти других помощников? Слуги колдуньи наверняка очень злы на нас. Ты убил гарпий, а я подожгла одного из ее псов мертвым огнем...

-И правильно сделала, духов огонь славно попортил ему вшивую шкуру, — Хорвек вел меня за собой, незаметно принуждая ускорить шаг. — Зато мы можем быть уверены, что сегодня псы вернутся на кладбище. Эти создания очень любопытны и мстительны, хоть и глуповаты. Они будут приходить раз за разом на то место, где пострадал их собрат, в надежде, что удастся унюхать след врага. С одной стороны — это хорошо, ведь нам не придется их искать. С другой — плохо, потому что псы будут насторожены и подозрительны...

-Эта тварь воистину была порождением ада, — жалобно промолвила я, вспомнив ужасную зубастую харю. — Я не уверена, что решусь снова на нее взглянуть. Отчего бы тебе самому не изловить ее, без меня? Я все равно испугаюсь так, что позабуду обо всем на свете...

-Оттого, что слух и нюх у оборотней куда лучше, чем у людей, и даже лучше, чем у зверей, — Хорвек уже объяснял мне это, но я все еще надеялась, что во второй раз его рассказ покажется не настолько пугающим. — Пес колдуньи подойдет близко только к тому, кто заставит забыть его об осторожности.

-А ты....

-Я буду поблизости. Насколько это возможно — чтобы не спугнуть оборотня.

-Но если их будет несколько...

-Они не настолько похожи на дворняг, чтобы держаться сворой. Оборотни хоть и мстят друг за друга, но ненавидят своих соплеменников так же, как и всех остальных. Это очень злобные неуживчивые существа, ведущие жизнь одиночек, если их не принуждают к обратному приказы хозяев-чародеев.

К этому времени мы уже спустились к трущобам, где окна почти не светились — здешние обитатели не имели возможности покупать даже самые дрянные свечи и освещали свои лачуги только огнем от убогих очагов. Но даже эти отблески показались мне сегодня истинным чудом — они говорили, что здесь живут люди, обычные и живые, греющие свои озябшие ладони над тлеющими головешками... Я же словно принадлежала отныне к другому миру, недоброму и безжизненному — в ночи шла на кладбище в компании ожившего мертвеца, и никто здесь не пустил бы меня в свой дом, узнай мое прежнее имя.

Надгробия старого кладбища были едва различимы в свете луны, прячущейся за клочковатыми, редкими облаками. Вновь я задохнулась от тяжкого запаха — казалось, это туман, стоявший в низинах, источает зловоние, пропитавшее камни и листву старых деревьев. Мы не ушли далеко — остановились около первого же попавшегося на нашем пути свободного пятачка — здесь когда-то был каменный склеп, от которого осталось только основание. Травы уже давно разрушали его, пробиваясь между камнями, но здесь все еще вольно разливался лунный свет, и деревья не успели сомкнуть свои кроны над руинами старой гробницы.

-Ничем не лучше и не хуже всякого другого места, — Хорвек бегло осмотрел окрестности. Я буду неподалеку, а ты останешься здесь.

Кладбище само по себе наводило страх, и мне совсем не хотелось провести здесь еще одну ночь. Наверняка, мое лицо настолько позеленело от страха, что даже в свете луны это можно было заметить, и Хорвек вновь принялся растолковывать мне, что другим способом поймать оборотня невозможно.

-Полночь уже близко, и один за другим они будут приходить сюда, чтобы обнюхать здешние камни, — говорил он. — Первым придет самый любопытный и глупый, он-то нам и сгодится. Для того, чтобы он открыто приблизился к тебе, нужно убедить его, что ты совершенно беспомощна. Это трусливые и опасливые твари, которые нападают со спины и стараются нанести жертве как можно больше увечий, если им кажется, что она может оказать сопротивление. Но если оборотню покажется, что перед ним беспомощная жертва, то он обязательно захочет поразвлечься с ней перед тем, как убивать. В этом они больше похожи на кошек, чем на псов — желание играть с добычей заложено в самой их натуре.

-Но у меня не будет ничего, кроме этой веревки! Разве этого достаточно? Что если она не поможет мне? Чары у меня могли и не получиться... — я говорила прерывисто, как это бывает с людьми, пытающимися сделать вид, что они вовсе не плачут.

-Оборотень почует железо и заподозрит неладное, — покачал головой Хорвек. — Они его не любят, поскольку именно оно когда-то позволило людям убивать их сородичей. Напав на него открыто, мы вынудим его яростно драться до последнего, оборотни не сдаются в плен. Если я одолею его, то он, скорее всего, окажется мертв или будет корчиться в агонии. Убить слугу ведьмы — это всегда к добру, но сегодня нам требуется толмач, а не покойник.

-А золото? Разве они не любят золото? — спросила я, все еще надеясь, что охоту на оборотня можно перевести в более мирное русло.

-Любят, но не так сильно, как те духи, которые научились жить с людьми в мире и привыкли к подношению бескровных жертв. Оборотни всегда были врагами человека, как и...

"...Как и демоны" — мысленно завершила я речь Хорвека, которую тот не пожелал довести до логического конца. Господин Казиро говорил, что нелюди, не пожелавшие унять свою жажду крови, почти исчезли из этого мира. Или научились таиться, ища покровительства у чародеев, которые оказались хитрее и изворотливее самых страшных нелюдей. Вот и сегодня ведьма открыто забрала к себе Мике, чтобы цедить из него кровь — но все славили ее и называли милосердной...

-Запах моей крови затуманит ум разве что старому трупоеду из того колодца, куда сбрасывают самых негодных покойников Таммельна, — тем временем говорил Хорвек, аккуратно опутывая мои руки поясом с узелками. — А твоя кровь очень хороша. Оборотни чутки к магии, и чтобы он не заметил заговор на этой веревке, нужно отвлечь его чем-то сладким и притягательным... свежим...

Я знала, что он связал мои руки понарошку, и веревка распутается, стоит мне только захотеть, но действо это все равно подавило меня. Ноги сами по себе подогнулись и я опустилась на колени. Оставалось самое неприятное — об этом я была предупреждена, но все равно вздрогнула, когда Хорвек достал нож. Его лицо не выражало никаких чувств, однако перед тем, как провести крест-накрест острым лезвием по тыльной стороне моей кисти, он погладил мне руку, точно прося прощения за эту вынужденную жестокость.

-Плачь погромче, чтобы он тебя услышал, — сказал мне бывший демон напоследок. — Таким существам по нраву страдания и боль. Вид беспомощного, испуганного человека для них притягателен, как никакой другой. И когда он подойдет совсем близко — набрось ему на шею веревку. Помнишь, что нужно сказать при этом?

-Да, — ответила я, клацая зубами от озноба, одолевавшего меня все сильнее. — Я скажу: "Прими истинный облик!".

"...И тут-то он с наслаждением перегрызет мне горло", — этого я произносить вслух не стала, но вовсе не потому, что считала это утверждение сомнительным.

Ночь выдалась сырая и промозглая, но вовсе не от холода я тряслась, не чуя заледеневших рук. Порезы были неглубокими, однако кровоточили порядочно, и вскоре веревка на запястьях стала липкой. Я все так же стояла на коленях, склонив голову, и тихонько хныкала — принужденности в этих звуках имелось самую малость, ведь мне и вправду хотелось скулить от страха. Луна пряталась за тучами и я с трудом различала очертания старых надгробий. За одним из них затаился Хорвек, и я все яснее сознавала, что он не успеет помешать хищнику, вздумай тот напасть на меня без промедления.