— Бедная,— снова вздохнула Кристин, сжимая руку Ярика. — Но ведь она будет в порядке?
— Не знаю, мысли у нее невесёлые,— пожал плечами маг, потом приобнял Кристин за плечи. — Идем, найдём Истера. Мама пригласила нас на чай.
Глава 7. Ночные гости
Ксения медленно шла по утоптанным дорожкам между высоких сугробов, наметённых за вчерашний день и ночь. Над ней, куда бы она ни шла, все время нависало Дерево Академии, закрывая серое небо. Куда ни глянь, везде белое снежное покрывало: на строениях во дворе Академии, на ледяных горках, с которых вчера катались дети, на скамейках и скульптурах, которыми были украшены маленькие дворики на территории селения магов.
Темноту опустившегося вечера по всей территории освещали яркие фонари, внутри которых, словно живое, билось яркое белое пламя. Некоторое время Ксения потратила на то, что просто стояла и смотрела на него: зрелище затягивало.
Во дворе в этот час было всего несколько воспитанников: почти все уже разошлись по спальням, к тому же мороз ощутимо кусал за лицо, но Ксении это даже нравилось. Она получше замотала шарф и продолжила путь по дорожкам. У неё не было особой цели: просто хотелось отдохнуть от людей. Она столько лет жила в информационном вакууме, практически всегда находясь в одиночестве, что теперь ей иногда хотелось тишины. Особенно эмоциональной. Оказывается, даже тёплые добрые эмоции могли утомлять, словно ты съела слишком много сладкого.
— Эй, Ксения, подожди!
Она обернулась: от крыльца к ней бежала в расстегнутой куртке Алексис, из-под небрежно надетой шапочки ярко горели рыжие волосы.
— Привет, а ты чего одна?— Алексис затормозила перед подругой, наспех застегиваясь и надевая варежки.
— Джеймс и Лектус опять наказаны,— улыбнулась Ксения, и девушки продолжили прогулку уже вместе.
— Опять? Шестой вечер подряд?!— не поверила северянка, округлив глаза. — За что на этот раз?
— Сложно сказать,— пожала плечами сестра Лектуса. — Мне кажется, Джеймс просто встал в позицию протеста, а Лектусу достается заодно.
— Ну да, история о том, как Джим чуть не убил Хавьера, показывая ему приёмы кочевников для поимки диких кабанов, облетела Академию за несколько часов.
— И я не думаю, что преподаватели скоро забудут, как два дня назад его поймали ночью в библиотеке.
— Что он там делал?
— Учился читать, по его версии,— рассмеялась Ксения, слушая, как скрипит под ногами снег. — Так что сегодня они отрабатывают наказание в библиотеке: Лектусу поручили переписать какую-то древнюю рукопись про бесчинства Правящих во время Первой магической войны, а Джеймс делает переплёты.
— Они, наверное, в восторге,— расхохоталась Алексис, оглядываясь.
— Ты кого-то ищешь?
— Да, моего кота. Он почти каждый вечер приходит. Фрей сказал, что барс просто привык ко мне и далеко в леса не уходит. Вот я и выхожу немного с ним поиграть. Он так вырос за то время, что вернулся домой.
— Ты по нему скучаешь,— заметила Ксения. — Тебе тут одиноко?
— Нет, с чего ты взяла?— пожала плечами Алексис. — У меня много новых друзей, и занятия интересные. И вообще... здесь очень здорово. Тебе не понять, ты... Ты не знаешь, что это, когда приходится всё время бежать, прятаться, бояться... Как это, когда на твоих глазах убивают твоих родителей, а ты даже не можешь с ними попрощаться, потому что должна бежать.
— Да, я не знаю,— спокойно ответила Ксения.
— Прости, я не имела в виду, что ты жила там классно... — растерялась сестра Джеймса, остановившись, схватив подругу за руку, и целительница улыбнулась.
— Все хорошо, правда,— рассмеялась она тому, как пламенно Алексис стала извиняться. Эта девушка всё делала ярко, неистово, как огонь. — Я видела тебя в столовой в компании каких-то парней, не думаю, что твоему брату это понравилось.
— Джим — дурак. Он почему-то считает, что может дружить с сомнительными личностями... Прости, я знаю, что Принц твой брат, но всё равно... А мне почему-то нельзя,— сморщила носик северянка. — Это, кстати, были всего лишь Луи и его друзья.
— Луи?
— Да, мой наставник, он заканчивает Академию, он тоже повелитель стихий, и он очень умный. Я даже смогла после занятий с ним заставить тлеть пергамент, а это, как сказал Луи, непросто даже после нескольких недель обучения,— с гордостью рассказала Алексис.
— Понятно.
— А как твое обучение? Тебе назначили наставника?
— Ну, пока меня учат магистр Фауст и Эйлин, мать Ярика,— Ксения нагнулась и взяла на ладошку снега, рассматривая снежинки. Потом подбросила их— и смотрела, как они падают в свете фонаря. — Они говорят, что... у меня не способность, у меня дар и... учить меня очень сложно. Даже домашнего задания не дашь, потому что трудно будет проверить...
— Домашнее задание!— подскочила Алексис, снова вцепившись в руку Ксении. — Я забыла! Мне же завтра Луи голову оторвёт!!!— девушка тут же сорвалась с места и побежала к Академии. Ксения с улыбкой провожала её взглядом, пока сестра Джеймса не растворилась в вечерней темноте.
Огонь. С ней было тепло, наверное, не зря народ, к которому они с Джеймсом принадлежали, называли Детьми Огня.
Ксения повернула на тропинку, что вела к Академии: наверное, ей тоже стоило вернуться. Возможно, ребят уже отпустили из библиотеки, и она могла бы позаниматься с Джеймсом правописанием: учиться кочевник совершенно не желал, поэтому приходилось искать разные мотивации. И Ксении это нравилось: сидя вечером в общей гостиной с Лектусом и Джеймсом, она впервые испытывала чувство, что она дома, с семьей.
Рука, схватившая её за плечи, была для девушки полной неожиданностью. Прежде чем она поняла, что происходит, ладонь в шершавой варежке накрыла её рот.
— Молчи,— прошептал кто-то ей на ухо, и Ксению пробил внутренний озноб, ноги стали ватными от страха. — Тащи её!
— Так и потащим, что ли?— тихо сказал второй голос, и Ксения попыталась вывернуться, но руки, её державшие, были крепкими. — Надо оглушить.
— Вы нормальные?— оказывается, их было трое. — Вот, дайте ей понюхать, стащил в классе зелий.
Ксения попыталась отвернуться от руки, что поднесла к её лицу какие-то странные серые коренья, задержала дыхание, но надолго её не хватило. С первым же вдохом в лёгкие ворвался какой-то сладковатый противный запах, голову повело, руки обмякли— и тьма тихо накрыла её успокаивающей пеленой.
— Ольга, подожди, пожалуйста,— Эйлин догнала преподавательницу танцев на самом пороге Академии. — Ты всё-таки решила уйти?
Ольга пожала плечами, поправила на шее шарф и ступила в темный ночной воздух. Мороз был сильным, но погода женщин не пугала.
— Здесь слишком тяжело,— ответила Ольга на незаданный вопрос эльфийки. Вместе они медленно пошли по тропинке к воротам Академии, закрытым в этот час. — Я приду через два дня, когда у меня занятия.
— Стелла не одобрит этого,— Эйлин приобняла женщину за плечи, и та прислонилась к эльфийке, словно даже стоять прямо ей было тяжело. Хотя, наверное, так и есть: Эйлин не представляла себе, как бы могла жить дальше, дышать, двигаться, если бы Александра больше не было в этом мире. Да, он вынужден быть далеко, но он жив и будет жив ещё долго. У них была надежда на встречу, у Ольги её больше не было. И как не согнуться под тяжестью этой боли, Эйлин не знала. — Она же сделала то, что ты просила.
— Да, конечно, сделала одолжение, лишь бы контролировать меня,— горько усмехнулась Ольга, вставая прямо, словно не позволяла себе лишней секунды слабости. — Да и я поставила это условие просто на спор, была уверена, что она не согласится.
— С тех пор, как Ярик привез Лектуса и Ксению, она стала менее твёрдой в данном вопросе.
— Да уж, где был твой сын, когда нас делили на классы,— усмехнулась Ольга. — Ты же видишь этих ребят, детей Правящих, видишь, что уже слишком поздно что-то менять. Я много раз говорила, что нельзя их отделять от остальных, нельзя!— женщина остановилась, глядя на Эйлин усталыми глазами. — Как вы представляете себе их жизнь дальше, если уже сейчас они отделены, словно прокажённые?! Я столько раз об этом говорила...
— Что там, в твоём классе по танцам? Сложно?
— В моём классе два группы: люди и дети Правящих,— пожала плечами Ольга, засовывая руки в карманы тёплой куртки, зелёной, какие носят на границе, в Дозоре. — И это уже не исправить, как нельзя было исправить и раньше, с другими такими детьми. Как нельзя было это исправить, когда здесь учились мы...
— Ты знаешь, почему Совет решил отделить детей Чужих,— мягко напомнила Эйлин, хотя она разделяла взгляды Ольги. Но у Совета было своё мнение. — Ты тогда ещё не училась в Академии... Воспитанники убили— жестоко и беспощадно— мальчика из Чужих.
— Люди жестоки,— горько ответила Ольга, усмехнувшись. — А дети людей часто ещё и лишены понимания справедливости и чести.
— Поэтому ты ушла в Дозор, а не осталась здесь.
— Эйлин, мы не часть вашего мира, мы вообще не принадлежим ни одному из лагерей. Мы уже не Правящие, но мы и не люди,— Ольга вздохнула, и Эйлин вспомнила, как то же самое говорил Элиот на заседании, когда ребятам после выпуска подбирали занятие. — Поэтому нам самое место на границе— не тут, но и не там.
— Скучаешь?
— Да,— тут же ответила женщина, снова остановившись и глядя куда-то вдаль. — Там всё иначе, там... нет разделения и этой ненависти, что я видела в глазах учеников, когда в их класс вошли дети Правящих. Там нет деления, там мы... одна семья. Независимо от происхождения.
— Я знаю, что тебе хочется вернуться, но... побудь с нами немного. Ты сможешь помочь ребятам из Правящих, я знаю это.
— Да уж, помощь вам тут не помешает,— кивнула Ольга. — Чем вы думали, оставляя в Академии Анну, дочь советника?— она подняла на Эйлин глаза, в которых зеркально отражался свет фонарей. — Она никогда не смирится, и её влияние на остальных воспитанников может создать вам массу проблем.
— Она здесь из-за Лектуса.
— Ах, да, Принц,— хмыкнула Ольга, продолжая путь. — Влияние Ярика на Совет явно превосходит все мои ожидания. Я была удивлена, что наследнику позволили учиться с детьми людей. Ему и его сестре.
— Оля, ты знаешь, что Ярик в своё время сделал всё, что мог, чтобы вам разрешили учиться со всеми. Он очень дорожил твоей дружбой. Он переживает за тебя.
— Я знаю,— преподаватель танцев погладила Эйлин по плечу,— я знаю, и очень ему благодарна. Просто, если бы тогда мы не были прокажёнными, если бы нам оставили иной путь, кроме Дозора, Элиот был бы жив.
— У тебя был другой путь, ты могла стать целителем,— мягко напомнила Эйлин.
— Да? И кто бы стал у меня лечиться? Да и я не осталась бы здесь без Элиота, а для него этот город всегда был пыткой, клеткой, в которую его заточили,— голос женщины был ровным, но таким тоскливым, что Эйлин не выдержала и снова обняла Ольгу, поглаживая по волосам.
— Не уходи, Оля, не оставайся наедине с горем, у тебя есть друзья, которые о тебе беспокоятся,— тихо произнесла эльфийка.
— Я знаю, спасибо,— она отстранилась, поправляя шарф и дуя на замёрзшие руки. — Просто... слишком много воспоминаний и сожалений. Не переживайте с Яриком, я в порядке. Вернусь к...
Она не успела договорить, потому что ворота резко распахнулись, словно и не весили несколько тонн. Из темноты устало, но поспешно вынырнула худая фигура, закутанная в плащ. На руках пришельца угадывалось что-то большое, чёрное, лохматое. Позади семенил кот Шурик:
— Я совершил несанкционированную посадку, но это экстренная ситуация, так что я требую снятия с меня каких-либо санкций за незаконную парковку,— повторял кот, всё время наклоняясь и замазывая тёмные пятна, что оставались там, где прошёл человек со своей ношей.
— Я нашёл его,— проговорил хриплый, немного знакомый Эйлин голос, но она не могла сейчас думать об этом, потому что, ещё до того, как пришелец попал в луч фонаря, поняла, кого он несёт на руках. Сердце ухнуло, пропустило удар— и зашлось в лихорадочном страхе.
— В лазарет! Быстро!— первой пришла в себя Ольга.
— Он жив?— срывающимся голосом спросила эльфийка, когда втроём они поспешно пересекали двор. Эйлин всё время оглядывалась на большого чёрного волка, без движения лежавшего на руках пришельца. Кот Шурик остался позади.
— Был жив,— коротко ответил человек, и в его голосе снова прозвучало что-то знакомое, из прошлого.
— Я позову Фауста,— Ольга распахнула двери в холл и тут же нарисовала проход, исчезая в нем.
Эйлин поспешно открыла дверь в лазарет, и вскоре человек уже опустил волка на белоснежную кровать. Теперь эльфийка могла рассмотреть раны по всему телу зверя, услышать тихое дыхание и едва пробивавшийся стук сердца.
— Его расстреляли вот этим,— проговорил хриплый голос пришельца, так и не откинувшего с лица капюшон. Эйлин перевела взгляд на ладонь человека: на ней лежали сломанные у наконечников стрелы. — Я не стал выдергивать наконечники, чтобы не сделать хуже.
— Все правильно,— прошептала Эйлин, беря у пришельца стрелы и едва сдерживая крик ужаса и негодования: она знала, где и кто производит такое оружие.
— Эйлин, возьми себя в руки!— с этими словами в лазарете появился Фауст, за ним— Ольга, на ходу снимавшая верхнюю одежду. — Ольга, помогите. Эйлин, отойди!
Эльфийка кивнула, понимая, что сейчас может только помешать. Фауст и Ольга склонились над волком, и Эйлин отвернулась, чтобы не видеть страданий любимого. Взгляд её упал на человека, что принес Александра: он стоял у окна, сложив на груди руки, измазанный чужой кровью. Он откинул капюшон, и теперь она смогла рассмотреть пришельца.
Перед ней стоял высокий, очень худой мужчина с бледной кожей и короткими русыми волосами. Серые глаза смотрели из-под бровей насуплено, сурово. Обветренные щеки и нос пересекали три безобразных глубоких шрама— словно след от лапы медведя или другого крупного хищника. В ухе качалась серьга— с камнем сиреневого отлива. Александрит.
В этот момент Эйлин его узнала. Узнала, хотя за десять лет он изменился, притом не в лучшую сторону. Но этот талисман было невозможно забыть: "капля одиночества"— так звали этот камень, и сложно забыть юношу, которому при выборе талисманов достался александрит. Она не помнила другого такого.
— Лукас, спасибо тебе,— проговорила эльфийка, мягко прикоснувшись к его замёрзшей, покрытой кровью, руке. — Ты спас его.
— Лукас?
Эйлин обернулась на голос Ольги: та пристально смотрела на мужчину, и в глазах её тоже было узнавание.
— Все, я достал все наконечники, раны заживут, хоть и небыстро,— Фауст протянул руку и ссыпал металлические кусочки на поднос, что стоял на тумбочке рядом с кроватью. Эйлин вздрогнула от этого звука, обошла Ольгу, которая не отрывала взгляда от пришедшего мужчины, и села на край постели, где, перевязанный белыми бинтами, лежал чёрный волк. Её чёрный волк, который через несколько дней должен был вернуться к ней.
— Мама! Как ты могла не сказать?!— Ярик влетел в лазарет разозлённый, но, увидев слёзы на лице матери, перебинтованного отца в волчьем облике, сразу как-то сник и растерял весь свой пыл, которым горел с тех пор, как встретил Фауста и в его мыслях узнал о случившемся.
